Смеха ради

       Вообще-то он самый младший и априори не должен был себя так вести. Но что-то внутри незаметно повернуло его поведение в сторону издевательств.        Югём даже не понимал того, что задирает его слишком часто. Ёндже.        Старший был смешным, его поступки – нелепыми. То, что заставляло Югёма хохотать – это иногда вылезающая на поверхность «звёздная болезнь». Младший считал, что уж у кого как, но вот у Ёндже «звездиться» причин точно нет, даже краткий срок стажировки.        Наблюдений за Ёндже Югёму не хватало. Ему попросту не хватало веселья. Он хотел смеяться, ему нравилось смеяться, он любил смеяться над Ёндже. Это был особенный смех, особенное удовольствие, особенное наслаждение для него одного.        Остальные участники преспокойно отвалили со всеми своими показушными попытками остановить Югёма, приструнить его. «Милый маленький мальчик», «чистый кристаллик» - вот что они на самом деле думали, и по этой причине ничего не говорили.        Даже тогда, когда шутки Югёма становились действительными издевательствами. Уже близкими к раздражающему подобию жестокости.        Когда Ёндже, уставший и взмокший, наклонялся перевязать шнурок на кроссовке, Югём мог запросто его толкнуть.        Когда Ёндже спал в машине по дороге домой, Югём долго-долго смотрел на него, поначалу серьёзно, после чего уже с хитрой издёвкой в глазах резко расталкивал его, отчего у Ёндже сердце в пятки от страха уходило от таких пробуждений в тёмном салоне фургона.        Когда Ёндже случайно оказывался с Югёмом в кухне, можно было на него лидеру пожаловаться и заявить, что уборка была не произведена по его вине.        Когда Ёндже было тяжело сосредоточиться на фотосессии, для Югёма становилось вопросом жизни и смерти окончательно рассеять его внимание и всё испортить.        И всё это шутки ради.        Ради смеха.        Каждый раз Югём, глядя на то, как Ёндже вообще не реагирует, смеялся, заливаясь ярким хохотом, будто его шутки были блистательнее тех, которые показывали по телевизору в комедийных шоу.        Ёндже продолжал молчать и делать вид, что не замечает. Кто-то бы посчитал, что так неинтересно, прекратил бы приставать, но только не младший, вошедший во вкус. Да и он уже привык.        - Привык ты ходить за ним по пятам, - встрял как-то Джейби.        И всё сломал.        Югём неправильно понял его слова, может быть, но он жутко взбесился. Если учесть, что Югём всех яро убеждал, что ненавидит всё, что даже издали намекает на фансервис. «Ходить по пятам» - чем не фансервис? Для Югёма это было вполне чётким намёком на него.        Первым делом он разозлился, само собой.        - Ты придираешься, потому что не можешь к нему подступиться иначе, - бросил вторую бомбу Джейби.        Но младший никогда не думал, что хочет дружить с Ёндже. Он никогда даже в отдалённых частях мозга не желал позвать его на прогулку, посмотреть фильм, спеть дуэтом или сделать что-то такое именно вдвоём и в качестве друзей. Они в одной группе, но то ни черта не значит, ибо некоторым вполне хватает ограничиваться работой и относительно крепким товариществом. Потому у Югёма случился некий сдвиг, когда Джейби впервые надоумил его подумать о дружбе. Но младший этого не принял.        Ему казалось так.        Издёвки Югёма тут же полетели в сторону Джуниора. И опять же младший не понял, как оно получилось. Зато неожиданно поняли остальные участники группы, хитро и умилённо улыбаясь. Потому что они знали – Югём подключил в игру Джуниора только потому, что увидел, какие у него отношения с Ёндже.        Всего один разговор, несколько искренних улыбок, вызванных милым поведением Джуниора, и Югём, вскипев, коварно усмехнулся, строя планы по организации какой-нибудь вечерней гадости для специального гостя его собственного шоу – Джуниора.        - Он ревнует, клянусь, - улыбнулся Джексон, шепча фразу Джейби. – Дружеская ревность на почве неорганизованности и бессилия против своих принципов. Всё это наш милый маннэ Югёми.        Ситуация круто менялась. До того, что ранее смеющемуся Югёму становилось совсем не весело, когда остальным наоборот было очень даже забавно за всем наблюдать со стороны.        Югём понял, что конец его игры близок, когда, казалось бы, безучастный ко всему Ёндже после очередной стычки с младшим выразительно посмотрел на него и схватил за запястье руки, которая вновь ни за что его теребила в машине.        Всё прошло в молчании, но сердце Югёма ёкнуло, судя по всему, именно из-за этого тяжёлого молчания. Даже мемберы затаили дыхание, ощущая весь накал страстей, близившуюся кульминацию, стремительно надвигающуюся развязку для всей этой нелепой истории.        Ёндже играл в маленькой комнатке на фортепьяно и пел, когда Югём зашёл к нему. Он не случайно оказался здесь – у него было дело. Он был сильно зол из-за прошлого раза, напугавшего его, изменившего привычный ход действий, совсем не смешного. Югём хмуро сверлил спину Ёндже, который так и не прервался, всё ещё не замечая чужого присутствия. Или он притворялся умело, хотя Югём знал, что Ёндже этого не умеет. Но было странно, что столь громкое пыхтение Югёма его даже спустя несколько минут не выдало.        Звуки фортепьяно растаяли, расплываясь в тишине, Ёндже дотянул последнюю ноту, отпустив и её, после чего медленно опустил руки на колени. Он, наконец, остановился, после чего спокойно повернул голову, глядя на Югёма, прижавшегося спиной к двери. Несмотря на то, что для него было свойственно удивиться, воскликнув, он этого не сделал. Всего лишь смотрел на Югёма. Видел, что тот хмурится, но ничего вслух насчет этого не говорил.        Дверь толкнули, Югём отлетел от неё на несколько шагов, после чего увидел голову Джуниора в проёме и услышал:        - Ну что, Ёндже, ты закончил? О, наш Югёми!        Младший, потеряв остатки бдительности, скривился, показывая всю свою «радость» относительно появления Джуниора. Он уже предвкушал крах своего ритуала самого продуманного издевательства над Ёндже.        Но вдруг…        - Джуниор, не мог бы ты мне помочь? Закрой дверь с той стороны.        Такого тона в голосе Ёндже не слышал пока ещё никто. И такого грозного лица никто не видел.        - В смысле?        - Не выпускай его отсюда.        Югёма не успел толком пробрать мороз по коже от страха и пронять понимание уже совершенно точно обречённого на крах плана, как Джуниор послушно захлопнул дверь, с радостью грохнув ей от души. Тот факт, что Джуниор послушался Ёндже, был так же странен, как и поведение Ёндже, но думать об этом не было времени.        Младший попятился к двери, когда осознал, что Ёндже уже успел подняться со скамьи у фортепьяно и направился прямо к нему. Поза Ёндже Югёму бы не понравилась, будь он в состоянии думать – старший упёрся рукой в стену, перекрывая единственный выход. Да и дверь была заперта. Страх щупальцами обвивал тело Югёма, от самого сердца к мозгу, от чувства к пониманию.        Но если внимательно присмотреться…        Югём чуть сполз резко по двери вниз. В коленях будто защемило механизм, раз он не свалился на пол окончательно. Но всё это случилось оттого, что Югём посмотрел на ситуацию иначе. Тут же и страх делся куда-то, оставляя только напряжение перед будущим. Не страх, а напряжение.        Ёндже, в одну секунду подавшись вперёд, прижался к югёновым губам своими.        В паху Югёма невыносимо зажгло, а руки автоматически вцепились в шею Ёндже.        Можно подумать, что он этого и ждал. Ненавистник фансервиса, противник близких отношений между мужчинами. Выпендривающийся перед всеми Югём, которому нестерпимо хотелось простонать прямо в рот Ёндже, так сильно, что пах могло разорвать от возбуждения, а щёки, кажется, уже были готовы прогореть дотла в одну миллионную долю секунды. Руки Ёндже, внезапно смелые и крепкие, прижимали Югёма к себе, и от этого становилось ещё жарче, жёстче, пошлее.        Ёндже неожиданно прервался, сделав шаг назад. Он оттянул Югёма от двери, открыл её, оказавшуюся незапертой, и исчез в коридоре, оставив потонувшего в новых эмоциях и мыслях Югёма, сползшего всё-таки вниз, даже забившегося в угол.        Он ловил мысли, пытаясь забить ими опустевшую за последнюю минуту голову, и, запрокинув её и прижимаясь затылком к холодной крашенной стене, облизывал горячие малиновые губы.