Потерянная опора.

Я старалась находить прекрасное в любой погоде, будучи по природе оптимистом. Но с недавних пор пасмурная погода за окном вызвала у меня глухое раздражение с примесью злости. Ну как с недавних. Уже месяца четыре. За это время друзья не раз говорили, что я изменилась - и не в лучшую сторону. Сейчас я предпочитала одиночество шумным компаниям и вылазкам на природу. Поначалу близкие друзья пытались проявить понимание, зная, что случилось осенью, в сентябре. Но их терпение не вечное, а я успешно отвергала тезис о том, что "время лечит". Ничего подобного, черт побери. Все оказалось куда прозаичнее: в сентябре, в дождливую погоду, отец возвращался после работы домой. Мы жили в спальном районе, где последнее преступление случилось лет пятнадцать тому, и поправлять статистику никто не желал. Отца сбила машина во дворе – здоровенный джип на скорости более ста километров в час – и как только разогнался, в наших-то дворах?! – у подъезда. Проскрежетал колесами по асфальту, выравниваясь на однополосной дороге, мигнул задними габаритами в конце дороги у выезда со двора и был таков. … Спустя полминуты из подъездов начали выходить люди, слышавшие визг шин и этот ни на что более не похожий звук, с которым джип сбил человека. Мы с матерью вышли в последнюю очередь. Как сейчас помню, мама была в душе, а я что-то готовила, кажется, лазанью. Я нарочно медлила, предчувствуя, что этот звук относится каким-то образом к моей семье. Опередила на лестнице маму и медленно вышла из подъезда, уже зная, что произошло – интуитивно. Кто-то вызывал скорую, кто-то пытался сделать искусственный массаж сердца – как оказалось, люди все же могут быть отзывчивыми. Нас, конечно, к трупу не пустили соседи с девятого этажа, жившие над нами. Дядя Олег быстро схватил маму за руку, разворачивая к себе, его сын Влад зеркально повторил эту нехитрую манипуляцию со мной. Что было после - плохо отложилось в моей памяти, сплошной провал. Я помнила только похороны, когда осеннее небо тихо плакало слезами, как мне тогда казалось. С тех пор мама сильно сдала, а я – я не имела права расслабляться. По инерции ходила на работу и учебу, как в тумане делала работу по дому. И так до этого дня. За окном снова дождь, и мне, сидящей на узкой оконной раме лоджии, все кажется, что небо плачет, заглядывая в окно моей комнаты. Потому что нет надежды ни для матери, ни для меня оправиться от этой страшной утраты.