Двое и проблема

Адрес, где жил Ниджимура, Хайзаки помнил хорошо. После того, как Ниджимура однажды вытащил его из драки, грозившей весьма неприятными последствиями, с руганью и пинками приволок к себе домой. Хайзаки тогда подумал, что он вознамерился убить его лично, но тот лишь сначала заставил его принять душ, потом обработать царапины и поужинать, пока стиралась и сушилась одежда. Чтобы хоть как-то разрядить затянувшееся молчание, Хайзаки даже поинтересовался, почему в такое время Ниджимура зависает дома один, на что получил раздраженный сухой ответ. — Все уехали к родственникам на праздники. А у нас, как ты помнишь, отборочные матчи и тесты. А потом случился кошмар всей его жизни. Хайзаки до сих пор не мог до конца понять, как это произошло и, самое главное, что к этому привело. Ниджимура в какой-то момент просто прижал его к стене и поцеловал, а потом взял и отдрочил ему. Хайзаки помнил, как его ломало от чужих пальцев в полурасстёгнутых штанах, как он прижимался к Ниджимуре, стонал, уткнувшись ему в шею, и горячечное удовольствие плескалось под кожей, грозя разорвать его на части. Что это тогда было, почему он поддался? Хайзаки так и не смог понять. Самым простым решением было сбежать, что он и сделал. На следующий день Хайзаки в школу не пошел. Соврав матери, что плохо себя чувствует, он плюнул на все и сбежал на излюбленную стритбольную площадку выпустить пар и поиграть в одиночестве, где его и нашел Ниджимура. Тогда он вел себя как обычно, словно прошлым вечером ничего такого и не случилось, просто и без церемоний схватил за шкирку и потащил на тренировку. Хайзаки быстро осознал, что Ниджимура не собирается обсуждать произошедшее. Намеков на возможное повторение он не заметил тоже. Впрочем, все эти мысли постепенно отошли на второй план – подготовка к тестам и экзаменам, перемежающаяся изнурительными тренировками, матчами и разборками с Кисе и другими членами команды, сжирала все время. Поежившись от воспоминаний, Хайзаки подошел к дому, окруженному высоким забором. Хоть район и считался безопасным, на забор семья денег не пожалела. Постояв перед дверью, Хайзаки ухмыльнулся, так и не нажав на кнопку звонка. Вертевшаяся в голове идея не давала покоя, и он таки решил воплотить ее в жизнь, хоть она и грозила в случае неудачи теми еще неприятностями. Посмотрев на часы, едва видные в ярком солнечном свете, Хайзаки подумал, что в доме кроме Ниджимуры вряд ли кто-нибудь еще будет, а тот, скорее всего, спит в своей комнате, родители на работе, младшие дети — в школе. Еще в прошлый раз он заметил, что возле задней части дома рядом росло большое дерево с густой кроной, у которого были очень удобно расположены ветки. Одна проходила вдоль дома под окном, другая свисала через забор. При желании за нее можно было ухватиться и залезть. Осмотревшись по сторонам и никого не обнаружив, Хайзаки перебросил сумку через голову, подпрыгнул. С первого раза не получилось, но это не помешало повторить попытку еще раз и все же ухватиться за ветку. Подтянувшись на руках, Хайзаки быстро забрался на нее и встал, осматриваясь. В окнах движения не было, только на втором этаже у приоткрытого окна на подоконнике грелась полосатая кошка. Хайзаки перескочил с одной ветки на другую, и начал слезать. Хорошо, что семья Ниджимуры не держала собаку, промелькнуло в голове. Было сложно не воспользоваться таким шансом, как недельное отсутствие Ниджимуры, а грозное сообщение «Не явишься на тренировку — устрою тебе личную» присланное накануне, только подстегнуло Хайзаки. Он и до этого иногда прогуливал тренировки, но жалоб на него, за исключением прогулов и поведения, не было. Свою норму нагрузки он выполнял, и в матчах на скамейке запасных не сидел, зарабатывая для команды достаточное количество очков. Кроме Ниджимуры было кому следить за присутствием игроков первого состава и мучить — вряд ли это можно назвать как-то по-другому — их до полубессознательного состояния. «Случайно» наткнуться на старосту, слегка приукрасить тут, соврать там — и у него в кармане был прекрасный повод заявиться домой к Ниджимуре. Спрыгнув на землю, Хайзаки отряхнулся и быстрым шагом направился к дому. Входная дверь — он подергал ручку — не заперта, а значит, Ниджимура здесь. Мог оказаться и другой вариант, но раздумывать было поздновато. Войдя в дом, Хайзаки огляделся, по привычке скинул кроссовки, а потом аккуратно поставил их рядом с обувью Ниджимуры, так, чтобы не бросались в глаза. В доме, как он и предполагал, никого не было — гостиная пустовала, с кухни не доносилось привычных для нее звуков и запахов. Бесшумно поднявшись на второй этаж, Хайзаки сразу увидел приоткрытую дверь в комнату Ниджимуры. Как и в прошлый раз, на ней висели веселые надписи, сделанные детским почерком. «Братик Шуу», цифра «4» в облачке со цветами формы Тейко — всё говорило о том, что Ниджимуру в семье обожали. Знали бы они, что их любимый братец был не прочь задать ему трепку… Хайзаки малодушно отбросил мысль, что во всех случаях он этого заслуживал. Он приблизился к двери, заглянул внутрь и тут же отдернулся: половица под ногой коротко и оглушительно скрипнула. Хайзаки, прижавшись к стене, успокаивал бешено стучавшее сердце и прислушивался. Никаких звуков из комнаты не доносилось, значит, опасность миновала. Проскользнув в комнату, Хайзаки обошел половицу и увидел, что Ниджимура крепко спал, стиснув подушку. Его бы и пулеметная очередь не разбудила, не то, что жалкий скрип. До этого момента Хайзаки как-то не задумывался, что Ниджимура далеко не железный и подвержен самым обычным слабостям вроде глупой простуды. Он мысленно рассмеялся, рассматривая бледное лицо с красноватыми болезненными пятнами на щеках. «Волосы как у Синдзо, на паклю похожи, — он скривился от одной только картинки, которую подкинуло ему воображение. — И сопит как паровоз». Но выглядел Ниджимура лучше него самого во время болезни. Хайзаки поморщился — его красной опухшей рожей и дребезжащим как у старика голосом только детей и пугать было. Хайзаки сделал еще два осторожных шага, достал телефон из кармана. Наблюдая за Ниджимурой, он на всякий случай еще раз проверил, точно ли отключил звук и вспышку. Впрочем, за это время тот ни разу даже не шевельнулся, явно пребывая в глубоком сне. Хайзаки мстительно улыбнулся, навел маленький объектив на лицо Ниджимуры, максимально приблизил и нажал на кнопку. Экран мигнул черным и показал результат. Он оказался неожиданным. На фотографии Ниджимура совершенно не выглядел больным, скорее довольным и уставшим. Хайзаки нахмурился. Как издеваться над ним с такой фоткой? Подойдя к кровати еще ближе, он сделал еще несколько фотографий с разных ракурсов и отпрянул, когда Ниджимура с громким вздохом выпустил подушку из рук, перевернулся на спину и разметался по кровати. План сфотографировать Ниджимуру в неприглядном виде, придумать подходящую похабную легенду, а потом распространить эти фотки, рассыпался на глазах. Сам не зная почему, Хайзаки на автомате продолжал нажимать на кнопку. Он не заметил, как в комнату вошел кто-то еще. Полосатая кошка, устав греться на солнце в одиночестве, решила прийти к тому, кого считала своим хозяином. Хайзаки даже среагировать не успел — от мягкого толчка Ниджимура распахнул глаза — и Хайзаки застыл в самой идиотской позе, которую можно было представить. «Пиздец», — только и промелькнуло в мыслях. Сейчас впору было испариться или провалиться под землю. Сон с лица Ниджимуры слетел практически мгновенно. — Шого? — рывком сев на кровати, напряженно спросил Ниджимура. Он отпихнул кошку, устраивающуюся рядом, та обиженно мяукнула, цапнула лапой и соскочила с кровати. Взмахнув хвостом, она, всем своим видом показывая возмущение, удалилась из комнаты. — Как ты здесь оказался? Нет, что ты вообще тут забыл? Хайзаки чуть выдохнул – он все это время даже не дышал. Сразу не убил, уже хорошо, но нужно было как-то правдоподобно объяснить свое присутствие здесь. — Эмм… — только и смог выдавить из себя Хайзаки. Слова на язык не шли совершенно. В голове вообще было пусто, как на экзамене при взгляде на тест. Ниджимура перевел взгляд на задернутую, уже начавшую затекать руку, дернул бровью. По спине пробежался неприятный холодок. Ничего хорошего этот жест явно не сулил. Чертова кошка. — Ты ничего не хочешь сказать? — От резко сузившихся глаз Хайзаки вздрогнул и быстро убрал руку с телефоном за спину, отступил на шаг и наткнулся на забытую сумку. Заранее придуманное оправдание на случай неудачи всплыло в памяти, само собой. Хайзаки почувствовал, как его отпустило сковывавшее с момента пробуждения Ниджимуры напряжение. — Да так, принес тебе учебные материалы, староста передала, — уронив телефон в глубину сумки, он нашарил тетради и бумажки, достал их. Быстро проверил, нет ли ничего лишнего, и протянул Ниджимуре стопку, продолжая самозабвенно врать совершенно с невинным видом. — Я звонил-звонил в домофон, а ты не отвечал, ну... Вот я и решил проверить, не помер ли ты часом… Хайзаки прекрасно видел, как Ниджимура, сложив руки на груди, ни одному его слову не верил. Он бросил стопку на стол, едва не задев поднос с баночками из-под лекарств и пустыми мисочками с остатками еды. — Хайзаки, ты бы научился врать получше. Откинув одеяло, Ниджимура свесил ноги с кровати, собираясь встать. Хайзаки отступил к двери. — Куда пошел, — в голосе звенели злость с раздражением. Хайзаки ускорился, и вместо того, чтобы выскочить, спиной захлопнул дверь, отрезая себе путь к отступлению. Мысленно выругавшись, он развернулся в попытке открыть ее и сбежать из комнаты, но Ниджимура уже догнал его и с силой нажал на край двери, блокируя ее. Хайзаки спиной почувствовал, как Ниджимура залез в сумку и ищет в ней телефон. Он рванул ленту сумки, пытаясь не дать ему этого сделать. Но было уже поздно — по едва слышному клацанью кнопок он понял, что Ниджимура уже изучает фотографии. — Так-так, что тут у нас… На сам телефон уже было плевать, хотелось уже просто сбежать, но Ниджимура, уперевшись одной рукой о край двери, очень удачно перекрыл своим телом все возможности к побегу. — Как интересно. И что ты с этим собирался делать? — теплое дыхание обожгло ухо: Ниджимура склонился и спросил, ехидно ухмыляясь. — Неужели дрочить? — Да иди ты к черту, — злость на самого себя, на неудачный план, на кошку, даже на Ниджимуру разом поднялась в нем и выплеснулась. Хайзаки не глядя ударил Ниджимуру локтем под дых. Краем уха слыша сдавленное шипение — удар достиг цели — он, не останавливаясь, начал сыпать ударами, разбивая слабые из-за болезни блоки, оттесняя к кровати. Ниджимура неожиданно начал оседать и схватил Хайзаки за лацканы пиджака, потянул вниз. Хайзаки с трудом попытался удержаться на ногах, но скользнувший под ногой угол коврика заставил его потерять равновесие. Они оба с грохотом упали на пол. Не слишком удачно приземлившись — в колене стрельнуло болью — Хайзаки сдавленно выругался и тут же скатился в сторону, переводя дыхание. Пока он поднимался на ноги, Ниджимура кое-как отполз к кровати, оперся об нее спиной и тяжело вздохнул. Хайзаки со своего места видел, как у того на лбу выступила испарина, лицо стало бледнее, на щеках вовсю полыхал нездоровый румянец. На задворках сознания неприятно заскребло чувство вины. — Напакостил, а теперь трусливо сбежишь? — А чего ты от меня хочешь? — рявкнул Хайзаки, подбирая телефон и сумку с пола. — Ты думаешь я забыл, что ты сделал в прошлый раз? Ниджимура промолчал. Ситуация напоминала дешевую дораму, которую мама смотрела по вечерам за ужином, чтобы расслабиться после долгого рабочего дня. Только там были слезы ручьями, слащавые, насквозь фальшивые слова и ненастоящий счастливый конец, а у них с Ниджимурой сплошная нездоровая действительность. Кулаки, царапины, нецензурные слова и... Не пойми что. Хайзаки в два счета пересек расстояние между ними, опустился на корточки. В обычный день он бы не рискнул сделать ничего из того что собирался. — Ты ублюдок, знаешь? — посмотрев на свою ладонь, сжал пальцы в кулак, коротко замахнулся, и с силой ударил в челюсть. Голова Ниджимуры дернулась словно у куклы. Завтра там будет синяк, и как Ниджимура будет объяснять своим родным его появление, Хайзаки думать не собирался. Пусть хоть метеоритом, залетевшим в окно объясняет. Взяв лицо Ниджимуры за подбородок, он повернул его к себе. Ниджимура не сопротивлялся, только устало смотрел на него темными, ничего не выражающими глазами. Его словно выключили. Это выражение так сильно бесило, хотелось стереть его, вернуть обратно привычное. Он вцепился в волосы Ниджимуры и запрокинул его голову. Тот задышал через рот. Полураскрытые губы влажно блестели. В голове Хайзаки что-то щелкнуло. Оказаться на месте Ниджимуры он не предполагал, он вообще эту ситуацию не планировал. Многим позже Хайзаки будет старательно и безнадежно стирать из своей памяти эпизод, когда он сам поцеловал Ниджимуру. Целовал не как свою последнюю блондиночку, с расчетом на продолжение, нежно и мягко. Но Ниджимуре только это и надо было, он притянул Хайзаки к себе ближе и с той же силой ответил, словно не он только что валялся бледной тенью самого себя. Его руки гладили бока, задирали пиджак с рубашкой, горячие пальцы проникали под ткань формы и проходились по открывшейся пояснице. Хайзаки почти кусался, сталкивался зубами с Ниджимурой и никак не мог оторваться от него. Все слишком смахивало на поездку на чертовых американских горках: взлетаешь на горб, а потом срываешься в неизвестность. И пофиг, что ты пристёгнут к сиденью, все равно внутри переворачивается и повторяет этот адский пируэт. Хайзаки дернулся как от разряда, ощутив ладонь на бедре. Он оторвался от Ниджимуры, и осознание произошедшего врезалось в него составом на полной скорости. — Бля, — потрясенно произнес он, глядя на взъерошенного Ниджимуру. — Хайзаки... — руки Ниджимуры по-прежнему лежали на бедрах. Скинув их, Хайзаки встал, подхватил сумку с пола и со скоростью синкансена вылетел из комнаты, не оглядываясь назад. Он не знал, что сделает если увидит лицо Ниджимуры или услышит его голос. Может, останется, а может, просто размажет его по полу тонким слоем. А еще до зуда в пальцах хотелось что-нибудь разгромить, выпустить из себя этот клубок чертовых ненужных эмоций. Чертов Ниджимура. *** На залитой солнцем крыше было хорошо, тепло, тихо и никакого занудно-скрипучего голоса учителя японской классической литературы. Кто вообще может с интересом слушать этого пердуна, сыплющегося песком при каждом движении? Из кармана донеслась тихая трель пришедшего сообщения. Хайзаки чуть поморщился — такой хороший сон снился — широко зевнул и завозился, переползая дальше в тень. Хайзаки не стал бы реагировать на сообщение, но ему обещали скинуть время и место встречи с девочками из частной академии. Может, это оно и было. Достав из кармана телефон, Хайзаки открыл текст и пробежался по нему глазами. От кого: Ниджимура Сегодня матч с Сёхэй. И без опозданий — ты в первом составе. После их последней встречи прошла неделя. Ниджимура все это время не давал о себе знать, как, впрочем, и в прошлый раз. Хайзаки даже посчитал, что все «забудется» снова. Хотя какими могли быть размышления, если бросало в крайности. То хотелось прибить этого придурка, то приходилось старательно отбиваться от настораживающе неприличных картинок, с завидной настойчивостью мелькавших перед глазами, от которых даже тисканье с девочками не спасало. Хайзаки закрыл сообщение, посмотрел на часы в углу экранчика. Матч должен был начаться через пару часов. Он собирался свалить с него под предлогом болезни, это всегда прокатывало, особенно если команда противников им намного уступала, но вылетать из стартового состава он пока не планировал. Дверь на крышу с грохотом распахнулась, Хайзаки дернулся и тут же подобрался. Свалить с крыши он уже не мог — Ниджимура был у единственного выхода. И он всегда знал, где его найти, и этот раз исключением не стал. — Кто? — Какая разница? Не ты один на крыше любишь спать, придурок. — Ниджимура навис над ним, опираясь рукой об стену. — Хайзаки. Ты сам пойдешь или мне потащить? — Без меня справитесь. О том, что у Ниджимуры сил раза в два больше, чем у него, Хайзаки на какой-то момент забыл. И оказался резко вздернутым на ноги — Ниджимура держал его за лацканы пиджака. — Ублюдок! Руки убра… — А теперь слушай меня. — Ниджимура смотрел на него в упор, от взгляда по спине пробежался холодок. — Ты сейчас пойдешь вместе со мной, начнешь разминку и примешь участие в матче. Твое счастье, что Кисе все еще растет, и пока ты его сильнее. — Он никогда у меня не выиграет, — злость оголенным проводом хлестнула по нервам. Хайзаки не собирался уступать этому красавчику. — Ты в этом уверен? Черт возьми, Хайзаки, если я уйду, ты же из клуба вылетишь, понимаешь? — Да, — выплюнул Хайзаки, давая ответ то ли на один, то ли на оба вопроса. — И никто... Только он хотел сказать, что хрен его кто посмеет выгнать, как Ниджимура притянул его к себе ближе и поцеловал, почти как в первый раз. Влажный язык скользнул между губами, раздвигая их. Хайзаки зажмурился и уперся ладонями в ему грудь, пытаясь оттолкнуть. — Хорошо, — первое, что произнес Ниджимура, отстранившись от него. Он нарочито осторожными движениями пальцев разгладил складки на лацканах пиджака. — Если мы сегодня победим, оставлю тебя в покое. Проиграем — пока я в клубе, будешь ходить на тренировки как на работу. А если не сдвинешься с места прямо сейчас, я сделаю то, что не сделал в прошлый раз. — Да не сделаешь. Ниджимура немного передвинулся, встал рядом и повис на плече Хайзаки. — Хочешь проверить? — поинтересовался он, растягивая губы в своей любимой ухмылке, не предвещавшей ничего хорошего. Ну и шуточки у этого придурка. — Врешь ты все, — буркнул Хайзаки и ткнул его локтем в бок, но тот даже не дернулся. Только глянул снизу вверх и потрепал по макушке. — Ну разумеется, — ответил Ниджимура, странно ухмыльнувшись, а затем развернулся и вышел. Хайзаки вздохнул. Похоже, выбора ему не оставили.