Дьявольское отродье

В просторной комнате отчётливо были слышны тиканье стрелки настенных часов, шелест листьев за окном. Лёгкое дыхание. Солнечные лучи едва пробивались через плотный слой штор — Бэкхён не любил свет солнца. Он, прикрыв глаза, всегда любил вслушиваться в тишину — для него она была другим миром, долгожданной свободой и возвращением домой. Но Бён не мог выбраться. Не мог высвободиться из этой злополучной клетки. Да и, наверное, он уже и позабыл, каково это — быть свободным, будучи заточённым не один век. Бэкхён забыл, как выглядел его родной дом, не мог уже вспомнить даже своих друзей. Скорее всего, Бэкхён не помнил уже и себя, свою истинную сущность — слишком много времени прошло с того самого дня, когда некий человек, ослеплённый своей безумной любовью, совершил роковую ошибку. Бэкхён слышит, как скрипнули половицы, как отворилась дверь. Тяжёлое дыхание заполнило комнату, а на улице резко поднялся ветер — этот человек всегда приносил с собой если не мрачность, то сумрак определённо. Свет солнца сменялся сизыми облаками, нависшими над городом, их домом. Возможно, Бэкхён подсознательно считал Чанёля своим сумраком в его жизни. Хотя, что же могло считаться сумраком для такого существа, как Бён Бэкхён, не помнящего даже своего настоящего имени... — Бэкхён-а, — то имя, которое ему дали много-много лет назад, — ты снова пытаешься вспомнить то, от чего когда-то сбежал? Чанёль садится на край кровати и осторожно проводит рукой по щеке Бэкхёна. Тот, на сей раз покорно разрешая дотрагиваться до себя, приоткрывает глаза и смотрит на него то ли уставшим, то ли отчасти взглядом, полным надежды. Однако Бэкхён уже почти сдался, все пока что не решаясь принять тот позор, когда оказался в клетке у самого обычного человека. Чанёля уже не пугали мрачные во всех смыслах этого слова глаза, этот чёрный блеск, несомненно принадлежащий только существам «тёмной стороны мира». — Ты, человеческое отродье... Чанёль заткнул Бэкхёна на полуслове, накрыв его рот своей ладонью, сжимая пальцы и врезаясь ногтями в бледные щеки демона. Ему надоело. Надоело, что тот, кого он когда-то давно назвал Бэкхёном, до сих пор сопротивляется. Однако это лишь выбивает из него усмешку — Бэкхён в самой прочной клетке, какой только мог оказаться. Ёль, чувствуя острые когти на своём запястье, ослабляет собственную руку, но, не дав Бэкхёну и возможности вновь начать свою тираду с обзывательствами и прочего в адрес второго, почти сразу перехватывает того, приподнимая, и сжимает в кулаке волосы на загривке. Он дергает его голову, запрокидывая, отчего Бён, почти бесшумно выдыхая, уже не в состоянии что-либо говорить, и припадает к его губам. Сильно кусая и едва ли не прокусывая до крови, Чанёль ни на секунду не отрывается от Бэкхёна, продолжая терзать зубами покрасневшие и потрескавшиеся синеватые губы, нередко стукаясь о небольшие демонские клыки. Тот едва может пошевелиться, морщась от дискомфорта из-за резкости парня и сжимая руками его рубашку, но пытается оттолкнуть, с силой вгрызаясь когтями под кожу, оставляя алые пятна на серой рубашке. Бэкхён знал, что тому уже все равно на эти царапки котёнка и отчаянные потуги вырваться — Чанёлю это уже начинало нравиться. В последний раз Бэкхён собирается с силами и взмахивает рукой, задевая когтями шею и левую сторону лица Чанёля, оставляя свежие царапины, из которых почти сразу же выступили капли алой крови. Он, даже удивившись, что может двигаться, без особой сложности выскользнул из рук Ёля, а после едва не повалился на пол, в спешке пытаясь слезть с кровати. Но, неудачно встав, всё же прямиком летит в ближайшую стену. Благо успевает поставить перед собой руки. Бён, чувствуя опору, тотчас же разворачивается и устремляет взгляд вперед — на лице Чанёля читается явная злость. Он дотрагивается до щеки, где красуются две ярко-красные царапины, и после опускает взгляд на свои пальцы, кончики которых испачканы каплями крови. — Бэкхён-а, — голос Чанёля не звучал угрожающе, вопреки выражению его нахмуренного лица, — в последнее время ты стал слишком своевольным, — нет, замечает демон, он даже улыбается. Пак медленно слез с кровати и направился к прижавшемуся к стене парню. Каким бы могущественным и властным ни был Бэкхён в прошлом, сейчас он понимает, что не может не чувствовать страх перед этим... человеком? — Тебе стоит, наконец, понять это... — Чанёль подошел к парню почти вплотную и мягко обхватил чужие запястья, сжимая в своих ладонях, — ...ты был и будешь отныне моим. Он резко дергает руки Бёна вверх и с силой впечатывает их в стену. Чанёль прислоняется грудью к Бэкхёну, выдыхая ему почти в губы, расстояние до которых лишь пара сантиметров. Демон сглатывает вязкую слюну, дергает телом, пытается вырвать руки, но... Бэкхён, чуть усмирившись, бросает взгляд на Пака, сталкиваясь с его глазами и мгновенно впадая в оцепенение — в них власть, сила, похоть и даже... безумство. Бэкхён жил словно иллюзиями, в каком-то своём мире, пока его не трогали на протяжении стольких лет. Он стал забывать самого главного — где и почему он находится. Бэкхён в клетке, не иначе. А Пак Чанёль не человек. Давно не человек. Замечая, как Бён словно впал в какую-то прострацию, Ёль, улыбнувшись краешками губ, немного наклоняется вперёд, дотрагиваясь до бледных и чуть заметно дрожащих губ. Сжимает в тисках запястья Бэкхёна, после чего на них, скорее всего, останутся тёмные следы, и рвется кусать эти самые губы. Бэк поначалу даже не реагирует на появившуюся боль, однако в нём быстро проявляется относительная ясность ума, заставляющая делать хоть что-то. В первую очередь сопротивляться. Но как бы тот ни пытался, Чанёль был сильнее. Чанёль становился с каждым разом сильнее. День ото дня. А Бэкхён — наоборот. А ведь когда-то давно всё было совсем-совсем не так. Дерзкий, самодовольный Бэкхён и постоянно улыбающийся, мягкий Чанёль. Ошибкой Бёна было лишь это — он не успел заметить той самой перемены в них двоих. Перемены в Чанёле, чьи глаза уже не просто любовались Бэкхёном, а которые его словно заживо пожирали... Чанёль одной рукой держит запястья Бёна над его головой, а другой — за подбородок, несильно сжимая его пальцами. Демон почти задыхается, когда чужой язык буквально сплетается с его, а колено внезапно упирается в промежность. С внутренней неприязнью чувствует, как слюна стекает по подбородку, как ноги подкашиваются и как силы сопротивляться будто исчезают, а внутренняя, годами порождаемая Паком, покорность охватывает сознание. И все же Бэкхён где-то внутри осознает их, демонов, истинное естество — подчиняться. Однако... — Помнишь, когда-то ты давным-давно сбежал от этого? — Ёль отпускает безвольные руки демона. — Конечно, Чанёль... Тот на мгновение ошарашен тем, что Бэкхён назвал его по имени. Впервые за столько лет. Демон, внезапно для Пака, начинает что-то нашёптывать, одновременно улыбаясь и обнажая клыки. Словно загипнотизированный, Чанёль смотрит на двигающиеся покрасневшие губы, которые явно шептали одни и те же слова, одну и ту же фразу. Бэкхён вытягивает вперед руки, тянется, словно хочет обнять, но... резко напрягает кисти и сдавливает шею парня, впиваясь почерневшими когтями в кожу. Толкает Чанёля вперед, отчего тот врезается ногами в кровать, а после не удерживает равновесие и падает на спину. Бэкхён забирается на него, всё ещё держа руки на чужой шее, и наклоняется к самому лицу, сверкая чёрными-пречёрными глазами. — Ты мерзкое существо, Чанёль, но... так ли ты хочешь увидеть моё лицо? Демон демонстративно поднёс руку к своему рту и слизал капли крови с пальца, испачкав ею уголок губ, а после с вызовом взглянул на придавленного им парня. И всё-таки Бэкхёну, несмотря на омерзение к человеческому роду, ничего не стоило переспать с ним — сам Бён состоял из этой грязи, похоти... Но другое дело, когда тебя пытается нагнуть тот, для кого ты в буквальном смысле домашний питомец. При вспоминании этого в голове парня возникает очередная вспышка злости и отвращения. Не успевает он подавить её, как чувствует обжигающие кожу руки, забравшиеся под футболку, и резко наклоняется вперед, после как бы в отместку прокусив клыком нижнюю губу. И даже не замечает, как всё его нутро будто горит, как ледяную бледную кожу будто лижет огонь. Как то самое яркое солнце, свет которого демон никогда не любил. Ощущая крепкую хватку на собственных бёдрах, как ловкие пальцы Чанёля почти стаскивают короткие шорты, в которые был одет демон, Бэкхён точно не понимает, почему ему так жарко, почему весь этот жар скапливается там и почему сам Чанёль до абсурдности становится таким необъяснимо привлекательным, сексуальным. И почти шокировано раскрывает глаза в догадке — кровь. Деликатесная, человеческая кровь всегда была слабостью для демонов. И Бён совершил очередную ошибку. Кажется, весь план Бэкхёна полетел в тартарары. Окончательно он это понимает, когда в голове блуждает один лишь образ Чанёля, а в носу и во рту до сих пор стоит запах и вкус этой самой сладкой крови. Да и... в целом возбуждение дало о себе знать. Рассудок словно разом погрузили в непроглядный туман, одурманивающий алой кровью. Из-за чего Бэкхён в последнюю очередь осознаёт, что перед Ёлем он уже полностью обнажён, доступен и, что самое унизительное, беззащитен. Беззащитен? Как бы не так. Может, за столько лет Бэкхён ещё ни разу и не позволял видеть своё тело человеку, но почему-то именно сейчас, когда Пак, терпя острые клыки и когти на себе, оглаживал все изгибы бледного тела демона, он не чувствовал себя запертым в клетке. Вновь прошептав какие-то чуждые Чанёлю слова, Бэкхён в одно мгновение разорвал его рубашку, испачканную кровью, и впервые взглянул на тело под ним. Демон чувствовал буквально всё: как течёт кровь под этой кожей, как сокращаются мышцы под ней... Оскалившись и рыкнув, он резко опустился и почти сомкнул челюсти на уязвимой части тела Ёля — ключице, кожу которой тот пометил двумя выделяющимися кровоточащими ранками. Чанёль, не выдержав на этот раз, схватил того за волосы и потянул вверх, отстраняя от себя. Сейчас Бэкхён был похож на ни что иное, как на самое настоящее хищное животное. Быстро и глубоко дышал, в руках была мелкая дрожь, а сам он был уже порядком возбуждён. И Чанёль не меньше. До предела возбуждённый и едва ли не сходящий с ума демон был каким-то особенным для него, совершенно другим. Чанёль опрокидывает Бэкхёна на постель, после сдёргивая с себя порванную рубашку, и нависает над ним. Редкие капли крови из почти порванной губы скатываются по подбородку и падают вниз, попадая на лицо демона. Тот скашивает глаза на алые капли и судорожно пытается слизать их с собственных губ и подбородка. Почему-то он, обезумевший и одновременно разозлённый, нравился Ёлю еще больше. Пока Бэкхён находился в каком-то своём отдалённом мирке, тот оттянул его руки и наспех обвязал своей же рубашкой, валяющейся поблизости, и достаточно туго. Возможно, Чанёль не ожидал этого даже от себя, но... вдруг он резко влепил Бёну пощёчину. — Очнись, — твёрдо сказал он, — ты должен понимать, что сходишь с ума. Понимать, что сходишь с ума из-за меня. Из-за меня! С трудом, но Бэкхён понимает — он возбуждён, и всё тело горит, желая того, кто подчинял его все эти сотни лет. Но одновременно Чанёль и пугал. Сколько тот терпел, прежде чем смог окончательно овладеть Бэкхёном, его телом и душой? Однако Ёль неожиданно нежен с ним. Целует кисти связанных рук, впалый живот, тазовые косточки, после слегка приподнимая ногу демона и касаясь губами внутренней стороны бедра. Бэкхён, к своему удивлению, не двигается, словно зачарованный этой внезапной нежностью. После — поцелуи, переходящие в лёгкие укусы и влажные следы от языка. Всего на мгновение демону показалось, что Чанёль хочет съесть его, поглотить без остатка. Возможно, Бэкхён и вправду сошел с ума, уже не понимая происходящего так чётко... Вскрикнув, он со всей силы ударяет ногой по лицу Чанёля, стараясь оттолкнуть. Да, он определенно сходит с ума. Из-за Пак Чанёля. И почему-то демон улыбается при виде злого лица напротив, улыбается даже тогда, когда сильные руки отпихивают его, словно пушинку, к изголовью кровати, отчего он сильно ударяется головой. Чанёль вынуждает встать того раком и сам наваливается сверху, прижимаясь к чужой, изогнутой в пояснице, спине. Бэкхён, уткнувшись в собственные руки, улыбался, обнажая клыки; руки дрожали от напряжения мышц, а член сочился естественной смазкой. Ёль крепко сжал пальцами талию демона, наклоняясь к лицу Бэкхёна и кусая ухо. Заметив ту самую его безумную, ненормальную улыбку, Чанёлю на мгновение подумал, что просто трахнуть этого демона — слишком скучно. Сжав напряжённый член у основания и проведя рукой вверх-вниз, услышав глубокий вдох Бёна, а после его тяжёлое дыхание, он касается его живота, поглаживая, а затем отстраняется и резко бьёт ладонью по ягодице. Бён сдержанно стонет и выдыхает, ему кажется, что кислород будто накалился, а дышать становится сложнее. Довольный реакцией, Пак просовывает руку между ног демона и несильно сжимает в ладони член и яички, оттягивая их назад. Бэкхён глухо проскулил, утыкаясь лицом в постельное бельё. Никогда, никогда ещё за все годы своей жизни, как бы тот ни говорил, с ним так никто не обращался, не влиял на его тело настолько сильно. Действия Чанёля все-таки остудили пыл демона, вот только сам Пак остановиться уже не мог или же просто не хотел. Он сильнее сжал органы в своей руке, побуждая Бёна неосознанно выгнуться по направлению к нему, чтобы хоть немного ослабить боль, тянущую и на удивление всё же приятную. Чанёль крепко держал его, причем в весьма унизительной форме, хотя им обоим это доставляло какое-то извращённое удовольствие. Взмахнув рукой, тот вновь ударил его, оставив заметный, бледный, а после покрасневший отпечаток ладони на левой ягодице. А потом и ещё раз, и ещё, и так до тех пор, пока не начинало жечь кожу на руке и пока Бэкхён вдруг совсем не притих. Недовольный этой реакцией, Чанёль в последний раз звонко шлёпает по правой ягодице. Демон дернулся, а после задрожал всем телом. Ёль, возможно, слишком увлёкся так называемым наказанием за своё слишком долгое терпение. Бэкхён и вправду был на пределе — Чанёль не давал ему даже выдохнуть после каждого шлепка, заставляя каждый раз вздрагивать и едва слышно стенать от любых его действий. Но и его единение с человеческой кровью было последней каплей, чтобы окончательно подчинить себя ему. Как бы Бэкхён не хотел этого раньше, а сейчас его мысли забиты только лишь Чанёлем и желанием поскорее кончить. — Т-ты... — на выдохе шепчет Бэкхён, услышав щелкнувшую позади пряжку и её звон, после чего Чанёль, расстегнув молнию, торопливо сбрасывает с себя брюки куда-то на пол. Бэкхён явно чувствовал, что Ёль и сам не в силах терпеть, отнимая время на лишние, по его мнению, действия, и что он точно был пока не готов. Прямо вот так. Снова прижавшись всем телом к стоящему на коленях демону, Чанёль сжал его член в руке и слегка дёрнул, не давая Бёну хоть что-то сказать. — Раньше — не посмеешь. Чанёль провёл ладонью по собственному члену, распределяя смазку по всей его длине, и дразняще потёрся о ягодицы Бёна. Входить почти на сухую было не самым лучшим вариантом, однако кто станет спрашивать уже изнемогающего демона и просящего разрядки член. Медленно проталкиваясь и растягивая тугие стенки мышц ануса, Пак ощущал, как демон, сопротивляясь, болезненно сжимал его. Разозлившись, он вошёл резко, почти полностью, отчего Бэкхён не выдержал, выкрикнув. — Если ты там что-то..! — У демонов неплохая регенерация, не так ли? Последняя его фраза действительно прозвучала так, словно Бэкхён для него не больше, чем кукла, которой он уже успел стать за последние пару сотню лет. Эта холодность в словах неимоверно бесила демона и в то же время распаляла всё сильнее. Когда Чанёль толкнулся ещё раз, Бёну хотелось ударить его со всей силы, однако вопреки его желаниям по телу прошлась неслабая дрожь. Не веря себе, Бэкхён каждый раз издавал стон при новом движении Ёля. Хотя внутри и жёстко саднило из-за трения большого члена и неподготовленного ануса, эта дрожь сродни электрическому разряду, проходящему сквозь позвоночник, была до одури приятной, с ума сводящей. Бэкхён почти привык к не быстрому темпу Пака и его постоянным хриплым вдохам над ухом, как тот резким движением переворачивает его полубоком и приподнимает одну ногу, положив её себе на плечо. Совершив несколько размашистых движений, Чанёль, на мгновение приостановившись, начинает ускорять темп, уже совсем не заботясь, удобно ли в таком положении Бэкхёну. Демон, действительно не зная, куда деть связанные руки, накинул их на шею Чанёлю и прижал к себе как можно сильнее, не давая отстраниться, сжав пальцами его волосы на затылке. Нога Бэкхёна слетела с плеча Ёля, который, прижавшись к чужому телу вплотную, просто крепко сжал руками его бедра и продолжил втрахивать в кровать демона. Самое последнее, о чём, наверное, успел подумать Бэкхён — «Ты меня трахаешь, я тебя душу» — и посильнее обхватил руками шею парня. Наверное, это можно было считать началом своеобразной идиллией между этими двумя совершенно разными, но такими похожими существами. Но... — Свалил с моей королевской кровати! — Я тебя поимел — имею право! — Ну и ладно! 1:0 в твою пользу, Пак Чанёль, — последнее, что сказал Бэкхён, перед тем как всё же спихнуть наглеца на пол.