Пластилин.

Мы, наверное, всегда будем в одиночестве. Потому что наше эго не способно делить себя с кем-то ещё, тем самым делая нас несчастными людьми. Людьми ли? А, кому это важно сейчас? Осталось пересадить механическое сердце и такие же лёгкие. Я пекусь о здоровье? Вздор! Я пекусь лишь о том, что бы одиночество проникло в каждую мою мысль. В моё мире нет смеха, хотя безумно его люблю. Любовь? О чём вы? Мне знакомо это чувство? Сомневаюсь. Холодный вечер, ветер в лицо. Мне так жаль, что уже ноябрь, что осень уже ушла, отдавая свою власть зиме. Ненавижу зиму. Зимой всегда приходила ты и… И я не могу открыть свою душу во второй раз, это сильнее меня. Я боюсь боли? Да, боюсь. Я слишком эгоистичная тварь что бы позволить себе страдать. Ветер в лицо. Мужчина в плаще цвета мокрого асфальта стоял на окраине города, посреди дороги, которая уже лет двадцать никуда не вела, раньше там было что-то вроде завода, теперь же руины. Его чёрные длинные волосы, перетянутые в тугой хвост на затылке, развивались на холодном и колючем, осеннем ветру, на лице застыла маска равнодушия с тенью отчаянья и безысходности. Весь окружающий пейзаж был пропитан неизбежностью и унынием и он прекрасно вписывался в эту гамму серых красок. Тёмные ели, по краю дороги, бросали мрачные тени на его лицо, под ногами чахли травинки, пробившиеся сквозь асфальт. Бесснежный пейзаж был мрачен, голые ветки лиственных деревьев, большинство из которых были уже давно сухи, многоэтажный дом с пустыми окнами-глазами и чуть поодаль большое здание завода, обнесённое колючей проволокой по периметру. В глазах уже нет того призрения к миру в целом, а скорее к людям. - Ты такой же. – Хриплый смех и тень человека отделилась от дерева, вышла на дорогу. Мужчина не ответил, не вздрогнул и даже не повернул головы на звук голоса. Да и зачем, если он всегда рядом, где бы он ни был, он найдёт и придёт. Это даже было ожидаемо. Тихий вздох и шум падающего тела на асфальт. Тяжёлое дыхание, как будто после истерики, немой истерики. - Эрик, может хватит уже ломать комедию? Ты заебал своей вечной меланхолией. - Заебал, значит вали отсюда. Я тебя не звал. – Человек в плаще, Эрик, ещё раз шумно выдохнул, поднялся на ноги и повернулся. Его глаза встретились с глазами собеседника, который кривил губы в усмешке, а в глазах были по истине маньячные огоньки азарта, жажды боли и крови. Вся эта ситуация его забавляла, он не переживал за Цербера, ему было всё равно, что случится с верным псом, да и как он умрёт ему было всё равно. Будет ли он его мучить или же просто убьёт. - Эрик, а, Эрик. Как ты хочешь умереть? – Безумный оскал, белёсые глаза, растрёпанные седые волосы… - Мне всё равно, Габриэл. - Ты врёшь, Эрик, всё врёшь. Ты безумец, Эрик. Таких как ты не любит никто. Мы с тобой очень похожи, Эрик. - Твоё настоящее имя, Эрик? Как оно звучит? - Я его не помню, Габи… Я его не помню. – Мужчина улыбнулся и повернулся к собеседнику. - Ты опять врёшь, Эрик. Ты всегда мне врал. Верный пёс продажной девки. Что, Эрик, «драгоценность» украли? – Габриэл почти смеялся, а Эрик не изменился в лице, всё так же молчал, смотрел и улыбался. -Эрик. Я хочу твоей смерти, Эрик. - Убивай. – И мужчина сделал шаг вперёд. Секунда и в него вонзились острые стальные когти. Излюбленное оружие Габриэла. Он стоял и улыбался, на асфальт стекала кровь, а ему было всё равно. Габриэл вынул когти, протирая их белоснежным платком. - Ты глупец, как и все тебе подобные. Люди. – Эрик ничего не ответил, он поднял голову к небу, боль немного отступила, но тело его слабело с каждой секундой. Габи развязал его волосы, а ветер отчаянно трепал их, забирая тепло. Идеальность этой картины никто не мог нарушить. И можно было сказать, что он любил весь мир, и можно было сказать, что он его ненавидел. И ничего более… он не испытывает ни боли, ни отчаянья, ни преданности, ни страха… Ему по сути всё равно, что будет с ней. С ним. - Лучший из людей… - тихо шепчет Габи и опускается на колени... На колени перед человеком. Он делает последние вздохи и, казалось, всё кончено. Всё осталось в прошлом и больше не будет никаких шансов на победу. Ты проиграл Габриэл. Ты сдался перед человеком. Этого не прощают, Габриэл. Город, как и сотни других, стёрт с лица земли. Деревьев не осталось… а снег всё падает и падает, покрывая землю ковром, закрывая от новых ран… не надолго, на время... нельзя привыкать.