Сучка с клавиатурой

- Эй... - тихий смех где-то около правого уха. Резкий поворот головы и шея начинает неприятно хрустеть. Кажется, надо больше заниматься. Там, где слышался голос, оказалось пусто. - Эй, Святой... - теперь голос доносится слева. Снова поворот и снова пусто. Шея продолжает так же печально хрустеть, словно она вот-вот сломается и голова покатится прямо к ногам этого мальчишки. Да где же ты, черт бы тебя побрал, Мэтт Миллер. - Ну что же ты, Святой. Решил перечить Кибербогу, который тебя от смерти спас, да еще и привел в божеский вид? - беглый взгляд по телу. А мальчишка прав, вид вернулся привычный: рубашка в стиле стимпанк с одним коротким рукавом, откуда выглядывает яркая цветочная татуировка. Не стоит больше спорить с Шаунди - ее желания убийственны. Если не убьют - не буду спорить. Хорошо, хоть, не резиновая кукла и не унитаз, уже радость. - Я с тобой разговариваю, не смей сидеть в своих мыслях! - звонкий удар разбивающегося стекла. Какое, нахер, стекло в кибер-мире? Беглый взгляд по обстановке удивляет. Вот он уже не черное нечто, с пушкой вместо руки, в мире состоящем из одних клеточек, а в обычной вселенной в обычной комнате. Серьезно? Это как так-то? - Святой, мое терпение не вечное. Перестань молчать иначе я пущу тебе пулю в голову. - тихий щелчок предохранителя мигом привел в чувство. После стольких убитых и еще не убитых пугаться дырки в голове? Вот уж глупость. Надо просто выбить ее и все, никаких проблем. Но связанные руки испугали всяко больше, чем Беретта у виска. Уже по-настоящему испуганный взгляд был направлен на того, кто держал в руках это оружие. Мэтт Миллер. Этот мальчишка ухмылялся. Сука. Растягивал свои тонкие губы, окрашенные в черный цвет, делая их еще тоньше. - Ах, ну что же? Тяжело осознавать то, что босс Святых сидит сейчас беззащитный, без возможности сбежать и без возможности позвать помощь, у... М, как же ты меня назвал? А, у педика-в-голубом? - бархатистый смех разлился по комнате, а дуло пистолета сильнее вдавилось в висок. А у этого сукиного сына был красивый голос. Не подпорченный идиотским микрофоном и кибер-штучками. - Святой, ведь ты же понимаешь, что я могу убить тебя в любой момент, но то, что твои руки связанны, пугают тебя больше чем пушка у виска. Почему же так? - Потому что знать, что эту пушку я могу выбить у тебя в любой момент, безопаснее, чем понимать то, что ты можешь себя поранить этой игрушечкой, малыш. - Я не шлюха, чтобы малышом меня называть! - Точный удар пушкой по челюсти и вот уже ты чувствуешь свою кровь на языке. Перекатываешь вместе со слюной и сглатываешь, останавливая рвотные позывы от гадкого металлического привкуса. А ведь хорошо бьет, сучка. - Я не хочу тебя убивать, я не хочу тебя бить. Я просто хочу поговорить. А ты вынуждаешь применять другие меры. - дуло мягко сползает с виска к скуле, аккуратно обводя, затем и к щеке, -не будь таким, Святой. Никто тебя сейчас не найдет и не спасет. Ни твоя супер-хакерша-Кинзи, ни твой дружок Олег. Никто. И со стула тебя никто не снимет, потому что тебя там нет. Мои возможности зашли так далеко, что сейчас предо мной сидит не твой аватар, а именно ты. Настоящее тело, с которым я могу натворить все, что мне заблагорассудится, - пушка чуть касается уголка губ, но потом резко возвращается к виску, снова упираясь уже нагревшимся дулом как можно глубже. - Святой, почему бы вам не уйти из этого города, оставив все на попечение Киллбейна? Лучадоры ничем не лучше Святых. Только лишь цветом отличаются. И лидером. А я со своими ребятами тоже уйду, чтобы этот придурошнный не додумался еще и Декеров убрать, - губы сжались в презрении. Непонятно только к кому. К Киллбейну или ко всем Святым. - Хер вам, а не Стилпорт. Это наш, блять, город! Наш! - голос срывается на рык. Еще одно предложение о том, чтобы святые покинули обжитое место принялось в штыки. Хотелось уже выругаться, но начало тирады резко прервали, приставив дуло к губам, крепко прижимая. Ах, так? Тогда я буду действовать по другому. Хорошо, что знаю, как можно отвлечь. Аккуратно обхватывая губами дуло, провожу языком по отверстию, мешая вкус крови с порохом. Это было так... так похоже на Святых? О, да, именно так. Блядский отвлекающий маневр, который знает каждая шлюха в борделе Займоса. Мальчишка впивается взглядом, сглатывая, и тут же отдергивает пушку, хмурясь. Кажется, его мысли немного сбились. Подаваясь чуть вперед, тихо говорю, облизывая губы от пороха: - Эй, Мэттью, а почему бы тебе не перейти к нам, к Святым? Чем больше союзников у нас, тем лучше для вас и хуже для Киллбейна. Подумай об этом, прежде чем меня убить. Мальчонка, кажется, не выдерживает. Постоянно приглаженная прическа сбилась, мысли превратились в хаос, вместо выстроенного алгоритма, а в комнате стало жарко. Снова хорошенько приложив пушкой по лицу, Мэтт резко подскакивает, испаряясь из комнаты и оставляя Святого одного. Оно и к лучшему. Теперь можно и высвободить руки. Не уж-то он думал, что босс Святых будет так просто сидеть, скованный наручниками, и ждать свою печальную участь? О, нет. Никак нет. Путы, сковывающие руки, спали буквально через пару минут боли и мата. Кажется, он выбил большие пальцы. Первый палец он дернул обратно, неожиданно вскрикнув. Кажется, он все таки что-то да сломал. Печально, печально. На крик прибежал перепуганный Мэтт. Увидев, что Святой сидел без наручников, мальчишка опешил, тут же начиная искать пушку. Но, по всей видимости, он забыл ее в другой комнате. Распахнув свои большие глаза, Миллер попятился назад, но сразу же натолкнулся на стену. - Ошибся на пару метров. Дверь левее, - усмехнулся Святой, протягивая парню руку со сломанным пальцем. От страха Мэтт сполз по стенке, что-то неразборчиво лепетал, отмахиваясь от протянутой руки. - У меня сломан палец. Наложи шину и может быть тогда я не вырву тебе кадык. Хорошо? - Мэтью, кажется, так и не понял, что говорит Святой, продолжая отмахиваться и готовиться к смерти. Парень не выдержал, рыкнув: - Принес, мать твою, аптечку сию ебанную секунду, иначе твои яйца будут украшением в моем доме! - и только тогда до мальчишки дошло. Он ушел в соседнюю комнату, практически тут же возвращаясь. И нет, не с пушкой, как подумал Святой, а с аптечкой. Кажется, страх возымел свои плоды, не давая думать ни о чем, кроме того, что говорит этот парень. Протягивая коробочку дрожащими руками, Мэттью тихо спросил: - М-можно я посмотрю, да? Н-не надо меня убивать, я просто посмотрю, - святой тихо кивнул, снова протягивая руку Миллеру. Нет, ну точно сучка с клавиатурой. В своем кибер-мире он бог, а тут, в реальной жизни, словно зашуганная мышка. Видимо, сотрудничество с Киллбейном ничего хорошего не принесло. Да и вряд ли принесет, если он будет продолжать запугивать мальчишку до того состояния, когда он начинает бояться одних лишь словесных угроз. Мэттью продолжал вздрагивать от каждого резкого движения Босса Святых. То вздрогнет, то отшатнется. Но все равно продолжит упрямо накладывать шину на сломанный палец. Святому это слишком быстро надоело, да и зашуганный мальчишка казался ему менее привлекательным, по сравнению с тем, когда в руках его была пушка. Решив немного раззадорить скучную тишину, парень потянулся и прошептал на ухо Миллеру: - Эй, малыш, знаешь, а ты ведь мог схватить пушку вместо аптечки и пристрелить меня. Тогда бы ты не дрожал сейчас, как мышь перед котом, а гордо стоял перед мои трупом. И, возможно, восхищался бы тому, насколько я красив с дыркой во лбу. - В глазах Мэтта мелькнула такая безысходность, будто бы он совершил самую большую ошибку в своей жизни. Может, оно так и было. Только секунд через тридцать, он нашел, что ответить: - К-Киллбейн приказал не убивать тебя, он хочет это сделать сам. - Но ты ведь тоже хочешь меня убить? -Да! - резкий возглас, тут же заглушенный прикушенной губой. - Нет... - пауза, опущенные веки и взгляд в пол. - Не знаю! - снова возглас, полный разрывающих чувств, - на данный момент я хочу, чтобы ты не убил меня! - Святой смеется. Какой же глупый мальчишка. Сейчас босс затеял игру, и ему она более интересна, чем труп Мэтта Миллера на этой кровати. Ах, да, как же можно было пропустить такую деталь, как кровать? Кажется, игра приобретала немного другие оттенки. Оттенки, которые так любил Зимос, лаская своих шлюх на широкой кровати. Святой понизил голос, смотря своими ярко-серыми глазами прямо в душу Мэтта, заставляя юношу ежиться от такого взгляда. - А я не хочу тебя убивать. Я хочу, чтобы ты снова сходил за своей пушкой и снова начал вести себя как король мира. Это чертовски заводит, малыш. А пулю в голову я все равно рано или поздно получу, но только после того, как надеру тебе задницу так, что ты не сможешь сидеть ближайшую неделю. И порка - это точно меньшее, что я могу тебе предложить. Так ты идешь? - и снова распахнутые глаза. От такого шока даже частично отвисла челюсть, приоткрывающая юноше рот. И, не сдержав порыва, Святой легко коснулся нижней губы Мэтта, тут же кусая ее до крови. Миллер отшатнулся, зависнув. - Выбирай, Мэттью, либо пуля в лоб, либо божественный секс со святым и снова пуля в лоб. -Мальчишка, кажется, решил, что эта участь ждет его, снова испуганно глянув. Но за пушкой ушел. Настолько зависшим Святой не видел его никогда. Он поклялся самому себе, что Киллбейна он будет убивать долго и мучительно, ведь не мог же всегда быть Мэттью таким и при этом возглавить Декеров? Не все же там такие кибернутые! Вернулся мальчишка уже более осмелевшим, крепко держа Беретту в руках. И снова ствол был направлен на святого. Чуть усмехнувшись, парень вытащил из волос очки, откинув ненужный предмет и, хорошенько встряхнув шевелюру, испортил привычную всем Голливудскую прическу. - Ну так что? Ты решил? - Мэттью переминался с ноги на ногу пару очень долгих секунд, а затем отбросил пистолет рядом с кроватью, злобно прошипев: - В жопу все, не хочу умирать девственником. - и накинулся на Святого. Грубо, но очень неумело целуя и стараясь при этом умудриться стянуть с себя дурацкую куртку вместе с майкой. Немного удивившись выбору Мэтта, Святой кое-как оторвался от жадных губ, лишь успев прошептать: - Меня зовут Эрик, а не "Святоша". Даже не думай назвать меня сейчас святым, точно убью, - и снова поцелуй. Головокружительный, глубокий, и ужасно грубый. В постели Мэтт оказался не таким уж и тихоней. Святой драл его так, что казалось, будто бы Миллер больше не сможет сидеть вообще, а Миллер же в ответ так драл парню спину и плечи, что еще чуть-чуть и будет видно мясо. Стоны. Громкие, переходящие в крики. Святой было уже подумал, что Мэтт старается изобразить из себя подобие шлюхи, но нет, этот мальчишка был столь увлечен процессом, что периодически забывал о том, как дышать, но все равно продолжал стонать. Кажется, его первый раз был слишком поразительным для него, если не сказать шокирующим. Но так стонать, как стонал Миллер не умела ни одна шлюха. Столько удовольствия всего лишь в потоке звука, срывающегося с губ, никто и никогда не умудрялся передать, лежа под Главой Святых. Царапины, синяки, укусы, засосы - все это украшало безумно красивым букетом оба тела. Но если у Святого это были лишь шея, плечи и спина, то Мэтт был разукрашен целиком и полностью. Мэтт молчит, шумно и рвано дыша, восстанавливая дыхание, после первого забега, распластавшись на кровати. Царапины саднит, член побаливает, но возбуждение никуда не пропадает. Отдышавшись, святой нависает над мальчишкой, аккуратно прикасаясь губами к израненной коже на шее, обводит языком каждый укус, постепенно поднимаясь к уху. Мэтт возится, тихо всхлипывая. Святой же тихо предлагает второй забег, удлиняя свою же жизнь. Еще раз шумно выдохнув, Мэтт тихо спрашивает: - Можно... Можно я отсосу тебе? Мне просто интересно, как это делается. И второй забег начинается с неумелых, но до невозможности сексуальных губ Миллера. Святой не думал, что его когда-то будет столь сильно возбуждать чей-то неумелый минет. Но губы, столь тонкие в жизни, и столь распухшие сейчас, были во много лучше всех тех губ, что побывали на его члене раньше. А столь аккуратный язык вообще приводил его в экстаз. Слишком долго Святой не выдерживает, оттягивая от своего члена Миллера, усаживая его к себе на колени. И целуя, сначала глубоко, грубо, кусая, но Мэтт всхлипывает, отстраняясь, и неуверенно шепчет о том, что он немного растер губы и ему больно. И снова возвращает поцелуй. Но уже теперь медленный, размеренный, но от этого не менее горячий. Кончается все это ровно через три захода, когда у Мэтта просто не остается сил даже на то, чтобы стонать. Он просто хрипит, облизывая поврежденные губы, стараясь при этом не вырубиться от усталости. Святой тихо шепчет ему о том, чтобы он уснул и отдохнул, но Миллер лишь хрипит о том, что не хочет умирать во сне. Святой смеется, убаюкивающе шепча тому на ухо, что умереть должен был не Мэтт, а он сам. Стрелять должен был Миллер. И парень вырубается, так и не успев не сказать ни слова. Святой натянул одеяло на парня, укрывая. Сам же начал одеваться, болезненно шипя в те моменты, когда ткань слишком грубо касалась израненных участков. Как оказалось, сбежать из дома Мэтта оказалось более чем просто. Даже не пришлось налаживать связь, чтобы связаться с Кинзи и что-то взломать. Он просто вышел на улицу и оказался на конце Стилпорта, прямо около воды. Ну, хотя бы теперь он знает, где живет этот маленький черт. И, вызвав такси, Святой отправился домой, чтобы хорошенько отдохнуть и помолиться всем гребанным богам, выпрашивая у них еще одну такую встречу с этим мальчишкой.