Джаз

"Трам-там-тадам", - неуклюже отплясывает на сцене толстый блестящий негр в полосатом костюме. Говорят, покойный любил джаз и вдова, памятуя о пристрастиях своего внезапно почившего супруга, пригласила на похороны какой-то новомодный квартет. Среди большого количества людей, заполнивших похоронный зал, самого виновника мероприятия разглядишь не сразу. Он лежит около окна в огромном словно лимузин гробу из красного дерева. Вид как всегда представительный, но будто немного обиженный. Эту обиду даже понимаешь: никто не ожидал, что Лео, этот самодовольный сукин сын, как называли его недоброжелатели, так внезапно покинет сей бренный мир. И ладно бы бандитская пуля, но... "Инфаркт", - в унисон моим мыслям говорит старая леди. "А кому-то - фарт", - загадочно добавляет она и тянется за очередной тарталеткой. Мы в одиночестве стоим перед столом с закусками, и я пытаюсь вызвать ее на откровенность, но она лишь жестом показывает на пуфик около гроба. Там, на красном бархате, сидит Кларисса. Ее высокая грудь, обтянутая черным гипюром, печально вздрагивает, а маленькие ручки, одетые в кружевные митенки, драматично сцеплены. На лице ни грамма фальши, лишь неподдельная скорбь всех вдов мира. "Ей крупно повезло", - произносит старая дама и просить долить ей шампанского. - "Наш малыш Лео был еще тем сукиным сыном". "Неуместно так говорить о покойнике", - оскорбляюсь я и доливаю ей шампанское. "Он все равно нас не слышит", - хихикает старуха. "Говорят, он сколотил свой капитал с нуля", - начинаю я. "Говорят, он для этого обманул всех, кого сумел", - парирует старая ведьма. "Говорят, он занимался благотворительностью", - напоминаю я. "Говорят, он отмывал деньги", - хохочет старая развалина. "Говорят, он был хорошим другом", - завожусь я. "Говорят, настоящих друзей у него не было", - открывает мне глаза старая перечница. Я обвожу взглядом похоронный зал и вижу десятки людей: дальние родственники, старинные приятели, бывшие любовницы, деловые партнеры. Все как положено: черные наряды и печальные лица. Но все они слишком часто смотрят на часы и слишком редко - на гроб. Лишь толстый негр на сцене в упоении выводит очередную ноту, словно он один испытывает здесь хоть какие-то эмоции. Верно старик Лео и вправду - слишком много успел нагрешить. "Говорят..." - не унимается старуха. - " Лео в аду черти на сковородке жарят". "Эммм?" - растерянно переспрашиваю я. "В гробу сам на себя не похож", - поясняет она хихикая. Я воздерживаюсь от комментариев, но старая перечница внезапно надевает пенсне и начинает пристально меня разглядывать. - "А вы собственно кто?" "Да так..." - я делаю шаг назад и встаю в тень, отбрасываемую сервантом. - "Старинный приятель". "А чего это вид у вас такой странный?" - карга начинает внимательно изучать пластыри на моем лице. "Автомобильная авария", - я прикрываю лицо ладонью, доливаю ей шампанского и спрашиваю: "Но ведь было же в нем хоть что-то хорошее?" "В Лео-то?" - старая грымза нехотя отрывается от бокала. - "А черт его знает..." Со сцены до нас доносятся звуки трубы. "Сукин сын знал толк в музыке", - говорит старуха и пальцами по бокалу начинает отбивать ритм.