Наш общий праздник

22:35. Я снова посмотрел на новенькие часы. Найс назначил встречу на десять, но, по правде говоря, я ни капли не был удивлен тому, что он опаздывает. Имея минимум скорости, он опаздывает всегда: на любые встречи, мероприятия, собрания. Порой мне кажется, что опоздания доставляют ему удовольствие. Опаздывать, наверное, весело, если ты точно знаешь о том, что человек ждёт тебя и будет ждать, сколько потребуется. Как сейчас, например. Ожидать его у станции метро было холодно; я не думал, что температура настолько понизится, и поэтому не прихватил с собой тёплую одежду. Расхаживая туда-сюда, чтобы согреться, я рассматривал пожелтевшие листья деревьев и холодное, безоблачное небо. Сентябрь на удивление выдался тёплым, полным по-летнему жарких деньков. Но природа, видимо, решила посмеяться надо мной, и поэтому этот вечер был холодным, а осенний ветер пронизывал до костей. Решив спуститься в метро и немного отогреться, я услышал мелодию . Звонил Найс. - Арт, планы меняются, - от возмущения у меня перехватило дух, я вновь взглянул на . 22:57. Да он шутит что ли? - Мы ждём тебя у себя. И не думай возражать. Протараторив это, он бросил трубку. Я был зол, первой моей мыслью было отомстить и поехать домой, не предупредив этого шутника, но желание хорошенько съездить ему по лицу было сильнее. Поездка в полупустом вагоне метро убаюкивала - я не стал брать служебный транспорт для того, чтобы встретиться с Найсом. Если бы я знал, что он поступит так по-свински, то обязательно взял бы и просидел этот час в теплом салоне автомобиля, а потом съездил бы к нему домой и хорошенько отчихвостил. Я бы наконец ткнул пальцем на то, что он безответственный раздолбай. Думая о том, как бы я удачно мог завершить этот вечер, я чуть не проехал свою остановку. Я немного подремал в метро, и поэтому после поездки дико хотелось спать. Окна в доме «семейства Хаматора», как называл это Найс, не горели. Я вновь посмотрел на часы. 23:33. Если у него такие шутки, то они весьма неудачные. Но, может, Мурасаки и Хаджиме, которая переехала к ним месяц назад, уже уснули, поэтому свет не горел. Учитывая это, я решил не звонить, а просто постучать в дверь. Её открыли мгновенно. Найс что, под дверью ждал, когда я приду? Не дав мне высказать свою гневную тираду, которую я подготовил ещё в вагоне, он выставил руку вперед. - Прости, это была вынужденная мера, я ничего толком не успевал. А предложил встретиться так рано, потому что боялся, что ты уляжешься спать после тяжелого рабочего дня, а это важно. Проходи. Сказав это, он втолкнул меня в квартиру, закрывая дверь. Даже и рта мне не дал раскрыть. Это было несправедливо. На самом деле, в квартире не было темно: комната, в которую меня провел Найс, светилась разноцветными огоньками. На стенах были развешаны гирлянды, навевающие сказочную атмосферу. - Мурасаки и Хаджиме уже спят? - я снял обувь и продолжил осматривать комнату: она была непривычно чистой и уютной. Кровать, которую занимал Мурасаки, была аккуратно застелена. На ней лежали только подушки и старый плюшевый заяц. Весь хлам, который обычно валялся на столе, диване и той же кровати, был аккуратно разложен по полочкам. Даже любимые наушники Найса занимали свое почётное местно на ветхом прикроватном столике. - Они сегодня уехали, - Найс улыбнулся, почёсывая затылок. Было видно, что он врал. Мое внимание привлёк стол. Бутылка какого-то вина и суши, наверняка заказанные на дом. Так он решил загладить свою вину? - Тебе продали выпивку, - это была констатация факта, Найс не выглядел ребёнком, поэтому я не был этому сильно удивлён, - зачем ты меня позвал? - Я хотел отпраздновать. - Отпраздновать? - Наше перемирие, - неловко уточнил он. - Мы ведь собирались все вместе, и... - Нет. Я хотел, чтобы МЫ с тобой отпраздновали, - он стал серьёзным, сделав акцент на слове "мы". Словно это "мы" было чем-то действительно значимым. Мне тоже вдруг стало чертовски неловко. - Хорошо. Я снял блейзер, вешая его на спинку единственного в этой комнате стула, и присел на край софы. Найс стал серьёзным, и мне это не очень-то нравилось. В комнате повисла тишина, прерываемая лишь нашим дыханием и его вознёй с бутылкой и пластиковыми стаканами. Я пил лишь один раз, но этот один раз мне запомнился надолго. Точнее, рассказ Гаскета о той вечеринке мне запомнится надолго. При воспоминании о старом напарнике в глазах защипало, словно его смерть я видел только вчера. - Арт. - Найс смотрел на меня серьёзно, такое не часто увидишь. Больше ничего не сказав, он протянул мне стаканчик, до краёв наполненный жидкостью багряного цвета. Весь вечер мы провели в тишине, каждый думая о своём. Это не было похоже на празднование, скорее на поминки. Я рассматривал гирлянды и чистую маленькую комнатку. Смотреть на Найса было стыдно и неловко. Он простил меня, когда мы поговорили по душам. Но сейчас мне казалось, что между нами снова выстроилась стена недопонимания и обид. - Арт, знаешь, почему я тебя простил тогда? - порой мне кажется, что он читает мысли, - я бы хотел, чтобы ты послушал и не перебивал. Знаешь, когда ты с самого детства находишься рядом с человеком, с самого детства идешь с ним плечом к плечу, проходя через огонь и воду, между вами устанавливается связь. Это словно невидимая цепь. Сколько бы ты не хотел её разорвать, ничего не выйдет. Но, даже несмотря на то, что было раньше, даже таким лучшим друзьям это не прощают. Я почувствовал, как сердце, остановившись на секунду, начало колотиться, как бешеное. Это поминки, мы поминаем погибшую в муках дружбу. - Такое прощают, - он прерывается, допивая остатки вина из стакана, - только самым родным. Тем, без чьего присутствия ты не представляешь, как жить дальше. Обижаться легко, проще простого, а прощать очень трудно. Знаешь, когда ты прыгнул… Я подумал, что умру. Я представил, что больше никогда не увижусь с тобой, и простил. Тогда мне было плевать на то, что ты натворил, скольких людей убил и скольким искалечил жизни. Я думал лишь о том, чтобы успеть, чтобы не позволить тебе совершить такую глупость. И… Он забрал почти полный стакан из моей руки и поставил на стол. Голова кружилась то ли от выпивки, то ли от того, что сердце так и норовило пробить грудную клетку. Найс взял меня за руку. Его ладонь была горячей и немного липкой. Я пытался понять сказанное им, но комната плыла перед глазами, и сейчас я слышал только бешеный стук собственного сердца. Найс тёплый, как печка; приятное, согревающее тепло. Прерывисто выдыхаю, прикрывая глаза и чувствуя прикосновение горячих губ к виску. - Я простил тебя, потому что люблю. Он шепчет это тихо, прижимая меня к себе, и целует в щёку. Я приоткрываю глаза, огоньки мерцают и кружатся. Всё же, это праздник. Глупый, неловкий, полный горьких воспоминаний праздник. Наш общий, и ничей больше. - И я тоже.