Укус.

      Питер всегда получает то, что хочет. Питеру нельзя было отказывать, потому что согласиться в ваших же интересах. А этот мальчишка...Ему Питер первому предложил укус. Глупый, наивный мальчик. Питер же всё равно возьмёт своё, когда захочет.       И Питер захотел, захотел новую бету в свою стаю, а Стилински-младший был отличной кандидатурой на это место, мужчина до сих пор не мог понять, почему его племянник будучи альфой, не обратил мальчишку. Но Питер не Дерек, и если Стайлза не обратили раньше, то это не значит, что его не обратят сейчас, не так ли? Хейл-старший никогда не откажется от своих принципов, он всегда шёл на пролом, не по головам, а по трупам, и сейчас он тем более не остановится. Ему мало Лоры, которую он убил ради силы,ему мало Лидии, которую он наградил даром банши, ему мало Скотта, которого он наградил укусом, ему мало всего этого. А Стайлз, он другой, он как запретный плод для оборотня, вот только сегодня и он станет трофеем Питера, потому что Питер всегда получает то, что хочет.       Оборотень знал, что сегодня шериф в ночную смену, а Стайлз дома. Стайлзу всё осточертело: луна, оборотни, банши, друиды, всё сверхъестественное, что есть в Бейкон-Хиллс. И сегодня мальчишка впервые решил отдохнуть от всего этого, просто забыть хоть на один вечер, о том, что существуют оборотни, о том, что его друг оборотень, да обо всём, проще говоря. Сегодня он смотрел какой-то глупый фильм, натянув футболку супермена, сегодня от него особенно пахло, карамелью и молоком, что не мог не заметить Питер, поправляющий рубашку прямо у окна в комнате Стилински. Вся одежда в комнате мальчишки пропахла оборотнями, стаей Скотта, если быть точнее. И Питеру это не нравится, его это злит, а рык сам собой рвётся из-за плотно сжатых зубов. Под ногами у Питера шуршат бумажки, которые Стайлз разбросал везде, так же как и фото. Это всё было оборвано со стены, на которой раньше висели предполагаемые наёмники и жертвы списка смертников, сейчас же это всё было на полу комнаты в скомканном виде. Стайлз не сразу замечает мужчину, стоящего за его спиной со скрещенными на груди руками и хмурым взглядом, а когда замечает, коротко вскрикивает и морщится. Узнаёт, но не понимает, зачем Питер здесь. -Тебя Дерек прислал?-Питер ещё больше хмурится от одного только упоминания имени своего племянника. -Ста-а-айлз,-растягивает имя мальчишки оборотень, словно смакуя на вкус каждую букву. Мальчишка заметно напрягается, но как всегда пытается защититься саркастичной улыбкой и колкими фразочками. Но Питера не обманешь, он слышит частое биение сердце, слышит, как участилось дыхание мальчишки, как тот незаметно считает пальцы на руках, как делает всегда, когда у него начинается паника. Когда он думает, что спит. Но Стилински не спит, и Питер стоит перед ним наяву, сверкая своим волчьим оскалом. Питер знает его вдоль и поперёк, он может сказать каждое действие, которое мальчишка совершит следующим и Питера не обманешь, как сейчас это пытается сделать Стайлз,-Опять ты ел печенье и оставил за собой крошки?-смеясь спрашивает мужчина и делает шаг в сторону Стилински, который пытается отодвинуться подальше от оборотня. -Что тебе надо, Питер?-уверенно, словно не он сейчас весь дрожит как осиновый лист. Стайлз может быть спокойным и уверенным в себе, когда надо, он может быть таким, когда в некоторых ситуация даже у Дерека началась бы паника, он может вести за собой толпу, он может быть лидером...Но он всего лишь Стайлз, который всегда сидит на скамейке запасных, а не играет на поле. -Дай-ка подумаю,-Питер делает сосредоточенное лицо, словно и вправду думает, но в следующий же момент плотоядно улыбается и в один миг оказывается рядом со Стайлзом, поднимая того над полом за шкирку, словно провинившегося котёнка,-Мне нужна стая, Стайлз,и ты знаешь об этом. Помнишь, когда-то я предлагал тебе укус? Забудь об этом, теперь я не предлагаю, а ставлю тебя перед фактом, мальчик мой. Стайлзу страшно, действительно страшно, и кисло-сладкий запах страха заставляет Питера блаженно втянуть носом воздух, мазнув языком по шее мальчишке, на которой вскоре будет багроветь след от зубов альфы. Стайлза без всяких стеснений кидают на кровать, спиной к которой он ещё недавно прислонялся, а сам Питер нависает над мальчишкой, смотря на него алыми глазами. -Будет не больно,-с садистским удовольствием тянет каждый звук оборотень и впивается когтями в бок мальчишки, заставляя того болезненно застонать, что ещё больше заводит волка Питера, который так и просится на свободу.Но Стайлз пытается вырваться, Стайлз зовёт на помощь, хоть и знает, что его никто не услышит, и на Хейла-старшего это действует как красная тряпка на быка. Он злится, нет, он свирепеет. Снова длинные когти проходятся по боку Стилински, только уже по другому, впиваясь и раздирая до мяса, заставляя футболку впитывать в себя кровь. Губы мгновенно впиваются в чужие, покусывая их, раздирая, чувствуя на языке металлический привкус крови. Стайлз пытается оттолкнуть оборотня, но Питер даже не думает отставать, только ещё больше прикусывает губу мальчишки и исследует его рот языком, проходясь кончиком по кромке зубов подростка, лаская нёбо, заставляя стонать не только от боли. Питеру нравится контраст, ему нравится смешивать боль с удовольствием, ему нравится поощрять Стилински, когда тот уже не так сильно сопротивляется. Питер садист, Питер сумасшедший, Питер больной этим мальчишкой, который постоянно крутится вокруг Дерека. И Питер покажет ему, как порой бывает больно, вот только если Питер чувствовал душевную боль, то Стайлз будет чувствовать физическую. Зубы вгрызаются туда, где ещё недавно был когти, а мальчишка лишь может мотать головой и кусать и без того кровоточащие губы, от боли. Рука мужчины ложится в область паха мальчишки, он легко рвёт ткань пижамных штанов и обхватывает пальцами член подростка, в то время как зубы перемещаются на бедро, покусывая уже легко, давая Стайлзу успокоится. Мальчишка снова стонет, но уже от беспорядочных движений руки Питера, подаётся бёдрами навстречу, но так же молит прекратить это, уйти. И Питера это злит ещё больше, поэтому он с силой кусает Стилински за бедро, заставляя снова кричать от агонии, распространяющейся по всему телу. Терпкий яд оборотня, тягучий словно смола, да и по цвету ни чем не отличающийся от сравнения, заставляет Стилински прогнуться в спине и кричать до сорванного голоса, впиваться ногтями в одеяло и рвать белую ткань, прикусывать язык с такой силой, что кровью наполняется весь рот. Но Питеру мало, он снова и снова вгрызается в молочную кожу мальчишки,проводя языком по следам от собственных зубов, ведя влажный путь поцелуев от бедра, до ткани боксёров мальчишки. Он заставляет его чувствовать нотки удовольствия, но боли больше и Питеру приходится забирать её, чтобы продлить свою пытку. Боль, как дёготь, струится по венам мужчины, а Стайлз словно безвольная кукла опускается на кровать, комкая пододеяльник и жмурясь. Питер стягивает с мальчишки нижнее бельё и проходится языком по всей длине члена, заглатывая его и снова возвращаясь к ранам мальчишки. Стайлз неудовлетворённо стонет, когда горячий рот мужчины оказывается на животе мальчишки, когда он снова оставляет свою отметину, когда Питер слизывает кровь с ран и улыбается, словно дворовый кот, объевшийся сметаны. Стилински хрипит, пытаясь вдохнуть как можно больше воздуха и не закричать, пытаясь быть сильным, но это слишком сложно. Питер снова добирается до шеи мальчишки, проводит кончиком языка по трахее и вмиг смыкает зубы именно на ней, заставляя мальчишку широко распахнуть глаза и в последний раз громко вскрикнуть, хватая ртом драгоценный кислород. Глаза оборотня на миг стали привычного серо-голубого, даже какого-то туманного, что ли, цвета, а после снова вернулись к алому. Стайлз замер, бездумно смотря в потолок, а Питер отстранился от него и с отвращением посмотрел на заляпанную в крови рубашку. Брезгливо поморщившись, он стряхнул с плеча невидимые пылинки и не спеша достиг окна. Взобравшись на подоконник, мужчина последний раз бросил взгляд на мальчишку и скрылся из виду, словно его никогда здесь и не было.        И только в лофте можно было услышать тихий разговор оборотня и банши. Но банши не могут сказать, кто умрёт, они чаще говорят, кто уже умер, не правда ли?