Моя муза вышла из запоя

До сдачи романа оставалось две недели, а работы там было на месяц. Я была в отчаянии. Как застряла на середине пятой главы, так и ни с места. А эта поганка муза, моя муза, улетела и обещала вернуться через час, но уже который день и носа не кажет. Нет, я пыталась писать сама, без неё. В конце концов, я независимая современная женщина, успешный автор. Пора сбросить оковы музического рабства, даёшь свободу от Муз! Двадцать первый век как никак. Но получалась шняга, которую отказывались читать даже мои друзья, эти безропотные жертвы моего вдохновения. То есть, я хотела сказать, преданные поклонники моего таланта. И, не выдержав, я даже стала сочинять объявление о пропаже. Оно получилось следующим: «Пропала муза. Рост сорок — сорок пять сантиметров, натуральная блондинка, с цветами в волосах; розовые с голубыми разводами крылья. Одета в синий мини-балахон без рукавов. На ногах синие тонкие браслеты с маленькими лазурными перышками. В руках что-то среднее между гуслями и арфой (лирой?). Особая примета: гладкий в цвет платья хвост с кисточкой на конце. Вознаграждение гарантируется». Но в какую газету я могла поместить это объявление без риска угодить в сумасшедшие? И вот когда моя злость успела превратиться в беспокойство (всё-таки не чужая), а до сдачи романа, напомню, было только две недели, она-таки объявилась. Пьяная, растрёпанная и с татуировками на руках. Хорошо, хоть в виде розочек. И вот это меня должно вдохновлять?! Убейте меня лучше об стену! - Привет… гик, — сказала поганка, виновато улыбаясь, и отключилась. Я опущу, сколько трудов мне потребовалось, чтобы привести её в рабочее состояние. Скажу лишь, что мы снова поссорились. Сколько, в конце концов, можно терпеть эти пьянки! И эта зараза снова исчезла. А время, я напоминаю, шло. Наконец, она появилась в более или менее нормальном состоянии. Когда я напряжённым голосом спросила, где она всё время шляется, моя муза из Евросоюза (прости, Господи) заявила: - У меня, в отличие от некоторых, бурная личная жизнь! Это невероятно! Какая может быть личная, а тем более бурная, жизнь, когда работа стоит! Потеряв терпение, я заявила, что с меня хватит, я подаю ходатайство в высшие инстанции, чтобы мне прислали другую музу, непьющую и трудолюбивую. Как, например, у Дарьи Донцовой, вот кто трудится день и ночь, день и ночь. Буквально спасу нет от неё…. Ой, о чём это я? Так вот, наша трепетная нимфа, естественно, обиделась и снова исчезла. Ух, как она меня достала! Вечно заявится в самый неудобный момент, а когда надо, её не дозовёшься. Но я уже знала, как её приманить. Я взяла бокал и щедро плеснула туда коньяку. Нет, что вы, я не пью, так, попиваю…. Говорю, не пью я, а коньяк держу для друзей и медицинских целей. Но тогда я употребляю совсем чуть-чуть, обычно припахивает самую малость. Говорите, сильно припахивает? Ну, понимаете, я так волновалась, так волновалась, что высадила целую бутылку…, то есть, я хотела сказать, целый стакан. Но вернёмся к нашим баранам, то есть музам, то есть моей музе. Как только она учуяла запах коньяка, эта пьянчужка, эта алкоголичка, гик, прошу пардону…. Так вот, она сразу же заявилась и собиралась высадить весь бокал, видно, ей не привыкать. Но я катифизи…, катифеси,… то есть ресите… рашите…, прямо заявила, что коньяк она получит только после десяти стро…, то есть страниц вменяемого текста. О, это очень важное условие. Иногда она мне такое диктовала, даже самый отъявленный графоман не смог бы придумать такого бреда. Ну, да ладно. Начали мы писать. Естественно, бедняжка не выдержала. Она так просила, так просила, что я не выдержала, в конце концов, я ж не зверь какой, и плеснула ей в напёрсток. Ну, и сама пригубила чуть-чуть. Моя муза не любит пить в одиночестве, говорит, это попахивает уже алкоголизмом. Как я её понимаю! Работа в тот день так и не заладилась (зато я докончила проклятую пятую главу и прикончила, то есть, мы прикончили, бутылку коньяку), но как мы душевно поговорили! Муза даже мне рассказала, почему у неё вырос хвост. - Я пошла по кривой дорожке, все эти парни, клубы…. Выпивка эта проклятая, — она сдула прядь волос, упавшую ей на лицо, и грустно улыбнулась. - Ты должна, ты обязана завязать с весёлой жизнью, — мудро сказала ей я. Она вздохнула и сказала: — Только после тебя. Ну, не нахалка, а? Обвинять меня в алкоголизме, и это после всего, что я для неё сделала! Ну, да ладно. На следующий день мы встали рано, в полдень, выпили аспирину; алкозельцер такая шумная таблетка, знаете ли…. Запили рассолом и принялись творить. Ну, опохмелились чуток. А коньяк так чудесно вдохновляет, особенно на пустой желудок…. Ну, вот, моя муза бойко бренчала на своих лирогуслях, я бодро стучала по клавишам, приключения Терминана летели к концу…. - ?!! - Ну, да, Терминана. Хотела его назвать Конатор, но это было слишком даже для меня…. Да вы почитайте, вы всё поймёте. Так вот, на чём я остановилась? Ах, да, приключения Терминана летели к концу, но тут зазвонил телефон и безжалостно выдернул меня с этого, как его там, Парнаса. Это были вы. Я не могла противиться вашему зову, и вот я тут. Я торопилась, распечатала не всё. Теперь вы понимаете, почему у меня готово только пять с половиной глав из двадцати. И ещё у меня маленькая просьба, дорогой редактор, может, вы добавите ещё месячишко к сроку, а? Обещаю, это в первый и… Что значит не в первый? Я думала, что в первый…. Ну, уж точно в последний раз. Точно-точно, честно-честно. А может, тогда сделаем не роман, а небольшую повествушку, а? Так сказать, приквел. А там, глядишь, и романчик у кого передеру…, то есть напишу. Ну, пллииииз. И муза моя завяжет, вот пару раз напьюсь, то есть напьётся, от души, и завяжу…, завяжет. Честное пионерское.