«Приветствую тебя, мой неверный друг. Или же лучше будет сказать мой враг? В любом случае, ты останешься неверным, кем бы ты мне ни был... Однако, вернемся к основному. Начну с предисловия, в котором я бы хотел рассказать о том, почему я, собственно, вообще тебе решил написать это письмо, а не позвонить или встретиться лично. Нет, не думай, что я вдруг настолько обезумел, что решил послать тебе любовное письмо, если бы была причина в «этом» чувстве, то тогда я бы не слал письма, как «стеснительная школьница». Могу сказать лишь то, что я серьёзен. И не думай, что это всё очередная шутка или подколка.
Я уже ознакомлен с тем, что ты был освобожден из Вендиче, и даже в том, где ты находишься сейчас. Даже если ты куда-нибудь переместишься, это письмо все равно придет к тебе.
Ты, наверное, сейчас отдыхаешь и реабилитируешься от всего того, что было «там»… И не гордись потом тем, что пережил это, пафос тебе не идет, знаешь ли. Буду надеяться, что с тобой всё будет в порядке, и ты не наделаешь каких-либо глупостей. Да, я волнуюсь за тебя и «да», я способен на такое чувство, которое ты все время презираешь, хотя сам же волнуешься постоянно. Ты эгоист. Эгоист не только для других, но и для самого себя. Заболел бы у тебя зуб, ты бы махнул на это рукой и продолжал бы игнорировать боль. Возможно, когда-нибудь кто-то скажет о тебе: «Загнал себя же в могилу», и я бы не удивился этому. И именно поэтому за такого человека, как ты, не грех волноваться даже такому, как я.
Мы оба грешны. Для многих мы похожи. Но это ведь всё не так, ты тоже так думаешь? Когда я первый раз тебя увидел, то подумал: «Что у этого парня со вкусом? Ну и какой нормальный человек сделал бы себе такую прическу?!». Да, я долгое время хотел тебе втихаря отрезать этот «ананас», но всё никак не получалось сделать это. Даже смешно, правда? Мои старания каждый раз заканчивались крахом, когда я хотел что-то изменить в тебе. Сейчас ты задаешься вопросом «зачем ты пытался меня изменить», так? Я отвечу. Ты был пафосной иллюзией с кучей масок, притворным смехом и отменной задницей. В первом случае, что я ненавидел больше всего, ты никогда не был искренним. Меня жутко раздражало то, что ты вечно играл какую-то роль, которая никому не нужна. Понимаю, все вокруг лгут друг другу, и поэтому ты думаешь, что в этом мире не выжить без этого, став искусником в этом деле. Став повелителем иллюзий, да? Но ты забыл об одной детали, о которой, скорее всего, и не думал. Ты не мог предположить, что она тебе понадобится, - вот и всё. К чему я это всё веду? К тому, что ты не учел то, что у тебя смогут появиться близкие люди, перед которыми тебе пришлось бы снимать свою маску. Людям, которые к тебе относились с добротой и теплом, которые для тебя сделали много всего, в глубине души, ты все равно относился к ним с презрением и не до конца доверял им. Боже, да ты сама противоречивость! Потому что ты стесняешься принять то, что ты желаешь защитить этих людей. Стесняешься того, что принимаешь то теплое время, проведенное с ними. Могу поспорить на пачку сладостей, что ты много думал об этом. Сомневался во всем, да? Душевные страдания без особых на то причин, а точнее будет сказать в твоем случае, с придуманными тобой самим на то причинами для страданий. Когда думаю и пишу об этом, ловлю себя на мысли, что ты мазохист. Хотя оно так и есть. Мазохист, который ведет себя как садист. Ты иллюзия из масок, закрытая книга для окружающих, которую никто не осмелится прочесть, потому что многим она кажется трудной для понимания и странной. Однако для меня ты был открытой книгой. Не всегда так было, но я очень старался прочесть тебя и понять. Когда ты раздражал меня своей наигранностью и невозмутимой скрытностью, я не сдерживался и играл с тобой в ответ, попутно пытаясь что-нибудь да выудить из тебя. Но знаешь, когда я впервые избил тебя, то увидел эту искренность. Счастье или сумасшествие, или и то, и другое, но что-то из этого точно заполонило мое сознание, отчего я уже не мог остановиться. Азарт? Возможно. Каждый день не мог избавиться от мысли, что могу снова увидеть «это». В итоге все дошло до того, что ты стал игрушкой от стресса. Та искренность уже не приносила такого удовольствия, как тогда. Стало скучно. Ты молил меня о том, чтобы я убил тебя. И я серьезно подумывал над этой просьбой, но… Не мог. Каждый раз, когда я доходил до предела, когда твоя жизнь весела на волоске, мои руки предательски каменели. Тогда я долго к тебе не приходил. Не мог больше видеть тебя или, точнее будет сказать, не хотел этого желания. Не мог терпеть то чувство, которое огнем расходилось по моей груди. Хоть у меня и были завалы с работой по горло, я не мог сосредоточиться на ней. Это приводило меня в замешательство - то, что странное влечение и интерес к тебе, а потом и дальнейшие издевательства, могли закончиться таким эффектом. Да, ты уже понял, о чем я, ведь многое прошло с тех пор. Мне просто хотелось бы, чтобы ты запомнил это.
«Где Предисловие?» забудь, я отошел от основного сюжета. Запомни и то, что я такой спонтанный и противный. Прошу, запомни, лишь хорошее.
Совсем скоро я должен буду сделать кое-что, что, скорее всего, изменит мир. Итог зависит не только от меня, но и от «них». Я буду безумен, буду поглощен своей наивной мечтой. Слишком долго я ждал этого момента, когда закончится все «это» и начнется «нечто» новое. Ты бы согласился со мной в моем плане, но ты слишком гордый, чтобы стать соавтором в подобном случае.
Я не знаю, что будет дальше. Возможно, мне даже страшно. Прости за всё. Надеюсь, я смогу ещё прочесть твой ответ на мое письмо. Хотя подразумевалось, что оно конечное, без обязательного ответа. И все же я...»
***
Яркое пламя охватило его тело целиком. Босс Вонголы не останавливал этот поток жгущей энергии из своих перчаток, а только усиливал его. Буквально пару минут назад этот парень выглядел так, будто пришел на праздник. Его одеяние было белоснежным, а настроение на подъеме. Он шутил, улыбался, а сейчас, его когда-то белоснежная одежда, падала на землю обугленными кусками. Его улыбка, свет в глазах - все это исчезло. Появился лишь страх.
Парня, стоявшего внизу и наблюдавшего за этой картиной, охватил такой же страх. Он не мог двигаться, ноги были будто вкопаны в землю. Даже слова сказать не мог. Простой просьбы, которая кричала в его голове: «Остановись!», и без разницы, какому боссу была бы посвящена эта просьба, он просто хотел, чтобы этот человек остался жив. Всё происходящее будто воткнуло кинжал ему в сердце. Он не мог кричать, ведь даже в такой момент гордость ещё крепка, а вокруг столько народа. Оставалось только терпеть и наблюдать. Пока…
«Зачем ты пришел… Зачем ты помогаешь им… Зачем ты стал против меня… Зачем ты смотришь на все это… Зачем ты страдаешь… Мукуро…»
На его глазах появились слезы. Это была последняя искренность, которую он мог подарить ему. И последнее, что он мог сделать, это - в последний раз взглянуть в его глаза. Со значительным трудом он чуть повернул голову, но то, что он увидел, было на много больнее смерти: этот парень внизу, его глаза, в них был шок и страх, он не мог поверить в происходящее или же отказывался верить. Его лицо было таким искренним, как никогда. Даже казалось, будто сейчас слеза скатится по его нежной щеке. Ему захотелось обнять его и укрыть от всего. Сказать ему, что всё это не правда. Укрыть его, как некое сокровище и никогда не отпускать. Но уже поздно. Он слишком поздно это понял. Ошибка, неверный ход уже совершен. Пути назад нет.
Его губы еле двигались, но он смог сказать то, что чувствовал все это время. Этого не было слышно, но парень внизу должен был понять. Его последние слова перед смертью.
«…»
***
Настоящее время. Память из будущего уже заполонила головы всех тех, кто пережил это. Одна проблема решена, появилась новая, в которую босс Вонголы вовлек всех снова.
Они оба были одновременно удивлены. Ведь воспоминания и чувства - все это вернулось к ним, будто они сами пережили это. И, конечно же, остатки той самой боли. Однако мимолетные чувства счастья и надежды заставили сердце биться чаще. В этом времени они были молоды. Много еще было не столь понятно и настолько известно, чем тогда. Сейчас разыгрался интерес друг к другу: «Кто, почему и за что я его так?» - думали они. Теперь в их руках будущее. Теперь начинается другая история.
Парень парил в воздухе и все не мог оторвать от него глаз. Когда он смотрел на него, внутри становилось вдруг так спокойно и тепло. Этот человек казался родным. Но почему-то очень хотелось сказать ему что-то, что просто само по себе вырывалось с языка. Что-то очень важное, будто не сказанное когда-то ранее. Он спустился к нему и просто машинально обнял его, крепко прижимая к себе. Парень даже не сопротивлялся, а так же окаменело стоял, как тогда. Слеза все же скатилась по его щеке, а сердце продолжало гореть знакомым огнем.
- Люблю тебя, Мукуро… - прошептал он, будто на последнем дыхании. - Больше никаких ошибок я не допущу.
Слова, не сказанные тогда, были сказаны сейчас.
«Я настолько глуп,
что люблю тебя»
