Снежки

Эта зима была холодная и снежная. Деревья уже надели белые шапки, а реки спят под покровом льда. И это несмотря на то, что декабрь только начинал свою службу. «Бедные рыбы», — думалось Захарре. Где-то она читала, что зимой, когда реки и водоёмы покрыты льдом, рыбы могут задохнуться под водой. Она чем-то похожа на этих рыб — тоже может задохнуться в собственном жилище. Ну, не то чтобы в собственном — Черновод всё-таки принадлежит Нортону Огневу. Они с Фэшем просто в гостях. Очень и очень надолго. Да и задохнуться она не могла. Это так, образно. Никто не стеснял её движений — Захарра могла спокойно выйти и подышать свежим воздухом или полетать вокруг башен замка. Девочка сама себя отдёрнула — ну уж нет! Снег продолжал валить большими хлопьями и устилать землю белым пушистым ковром. Сколько его, интересно? Не меньше чем по колено, в этом Захарра была уверена. Она сидела в глубоком кресле у окна закутавшись в тёплый плед и прихлёбывая горячий шоколад. Вспомнились такие дни в Змиулане — Захарра сидела точно так же, неподвижно, а рядом стояло большое блюдо, наполненное пирожными, которые для неё с большой любовью приготовил Жан-Жак. Девочка вздохнула. Звякнуло блюдо — заказ пришел. Захарра заглянула под крышку — эклеры. Не заварные пирожные Жан-Жака конечно, но тоже хорошо. Зимние вечера всегда вгоняли обычно активную и болтливую Захарру в прострацию. Хотелось замереть в одной позе, желательно под тёплым одеялом, и не шевелиться, экономя тепло и энергию. Интересно, что поделывает братец? В последнее время он возвращается в свою комнату только на ночь… Наверное, они с Огневой отсиживаются где-то в тёплом личном уголке и воркуют, голубки. Захарра фыркнула — когда братец успел так расслабиться? Нужно как-нибудь обломить ему свидание с Василисой, чтоб жизнь мёдом не казалась… Но не сейчас. Не сегодня. Девочка не хотела, чтобы с неё спадало это сказочное зимнее оцепенение. Конечно, Захарра тоже могла погреться в солнечных лучах — у неё была замечательная заставка с морем, горячим песком и солнцем. Но для этого нужно было воспоминание, которое будет перемещать её туда и обратно, а девочка не хотела возвращаться мыслями к поцелую на ёлке. Её поцелую с Ником. Давно пора поменять воспоминание-пароль! Но не было ничего, что запомнилось бы ей более тех коротких мгновений — она летит к вершине, но нога запутывается в противной мишуре. Захарра пытается выдернуть ногу, но только сильнее затягивает узел на щиколотке. Ник, который оказывается рядом, помогает высвободить ногу, отпуская при этом какие-то ехидные комментарии, и девочка, не удержав равновесия, падает точно в руки Лазареву. Растерянные взгляды. Всего секунда и она ощущает на своих губах лёгкий поцелуй и не контролируя себя, тянется к губам Ника. Это сейчас Захарра мысленно чертыхается — это же надо так! — и проклинает себя за минутную слабость. Но щёки всё равно вспыхивают алым. Дверь громко хлопает и юная Драгоций вздрагивает. Кто посмел нарушить её покой? Оборачивается и её брови медленно ползут вверх. Младший Лазарев спокойно, будто каждый день бесцеремонно врывается в чужие покои, снимает шапку и куртку и так же спокойно кладёт их на кровать. Ник видит закутанную в плед, будто в кокон, Захарру, и, поправляя пятернёй взлохмаченные волосы, спрашивает: — Скучаешь? Девочка осматривает розовощёкого после мороза Ника, видит его весёлую улыбку, блеск в карих глазах, и цокает языком: — Не настолько… И снова отворачивается к окну. Лазарев пожимает плечами усаживается возле камина, потирая друг о друга замёрзшие ладони. Согревшись, убирает шапку и куртку с кровати, перевешивая вещи на вешалку. После этого усаживается в кресло напротив Захарры, шепчет что-то блюду, и то через секунду звякает. Лазарев поднимает крышку и обнаруживает там чашку крепкого чая и горячий бутерброд. Радостно потирает руки. Тут Драгоций, всё время втихую наблюдавшая за Ником, не выдерживает: — Ты чего это тут хозяйничаешь? Место жительства поменял, у меня решил домашним мальчиком поработать? Ник усмехается, но не отвечает. — Хозя-яюшка! — протягивает Захарра, и когда Лазарев продолжает её игнорировать выпутывается из кокона чтобы всплеснуть руками. — Да что же это такое? Сейчас же объясни мне, что происходит, иначе я за себя не ручаюсь! — Ничего, — красноречиво отвечает Ник. — Не знаешь где Фэш? — Что, прости? — Спокойно переспрашивает девочка. — У тебя ещё хватает наглости?.. Чёртов Лазарев… Как он смеет? Захарра задыхается от возмущения. Казалось, что Ник не сделал ничего такого страшного, но Драгоций уже готова испепелить его взглядом. — Что-то ты нервная какая-то, — замечает мальчик, прихлёбывая чай. Захарра закипает. — Может пойдём поиграем в снежки? — вдруг предлагает Ник. И Драгоций уже открывает рот, чтобы послать его ко всем чертям вместе со снежками, но так и замирает: вот сейчас ка-ак закидает его снежками, что месяц потом не сможет по чужим спальням шастать и с чужих блюд чаи с бутербродами заказывать! И с гаденькой усмешкой отвечает: — А пойдём. Кто же знал, что гад Ник заранее всё продумал и заготовил едва ли не сотню снежных комков, чтобы отплатить юной Драгоций за всё хорошее и не очень в его жизни? И вот Захарра, с белыми, припорошенными снегом волосами (шапка давно лежит где-то в снежных кучах) и с красным, перекошенным от злости лицом — белое и красное, удивительный контраст! — направляется к Нику, на ходу развязывая длинный шарф — будет душить. Лазарев, заходясь от смеха лежит на земле. Его сил хватает лишь на то, чтобы дёрнуть за ногу приближающуюся Драгоций, тем самым повалив её на снег. Захарра чертыхается, проклиная всех и вся — Лазарева, зиму, снег, и — непонятно почему — Фэша с Василисой. Девочка пытается подняться, но Ник, проворно извернувшись, оказывается сверху, и прижимает Драгоций к земле. Та ругается так, что любой заправский сапожник позавидует, машет руками и ногами, пытаясь скинуть с себя Лазарева. Но вдруг замирает, глядя в весёлые глаза друга и начинает хохотать. Вскоре они оба лежат рядом на снегу и смеются до колик. А потом, в какой-то момент — они и сами не понимают когда, — Ник целует её. И они ещё долго лежат так на снегу — смеясь и целуясь. А потом ещё долго (неделю) лежат в кроватях, болея простудой, но продолжая, уже хрипло и с кашлем, смеяться, время от времени перемещаясь в заставку Захарры и подолгу лежат нежась на солнце и глядя на синее море. Кстати, Захарра поменяла пароль-воспоминание.