В последний бой.

       Я взбираюсь на вершину огромного холма и оглядываю поле боя: оно огромно. Зеленая трава, маленькие белые цветы... Поляна прекрасна в свете закатного солнца и в окружении живых деревьев. Пока еще живых. Скоро тут будет бушевать пламя, а земля покроется кровью светлых и темных... Оборачиваюсь. Внизу все двенадцать валькирий: Ильга, Малара, Хола, Таамаг, Ламина, Хаара, Филомена, Сэнра, Радулга, Бэтла, Гелата и Ирка. На лицах каждой из них написана решимость. И готовность умереть. Я горжусь ими, каждой из них. Не любая девушка смогла бы так: отказаться от любви, от всего, чего просит женская душа. А они смогли. Хотя... На то ведь мы и валькирии, верно? И все равно страшно за них... Сколько валькирий уже погибло, сколько рук уже держало каждое из этих копий. И что теперь?! Мир даже не знает имен этих отважных девушек. И нынешних валькирий забудут... Мой взор затуманивается, и я на время отдаюсь воспоминаниям. Так много валькирий сражались бок о бок со мной. И все они пали. Каждая из них. А ведь многие были такими же юными, как Ирка. Я смотрю ей прямо в глаза: они не вяжутся с образом девушки-подростка. Слишком много видела Ирка для своих лет, слишком много пережила. Отказалась от Матвея, выбрала нас, выбрала спасение мира. И теперь во взгляде ее сквозит боль и вековая мудрость. Это неправильно. У таких мечтателей, как она, должен быть мягкий и чуть рассеянный взгляд... Такие юные души не должны хоронить себя. Но почему-то хоронят. До последнего верят, что у этого мира есть еще шанс спастись, исправиться... Юные войны гибнут, чтобы дать смертным покой, чтобы позволить им побеждать лень, серость и мрак. Но смертные проигрывают. Они все так же валяются на диванах, матерятся на всех и каждого и проклинают мир за то, что "в нем плохо жить". Ради этих заплывших сморчков сильные, надежные, по истине светлые люди отдают жизни. От этой чудовищной несправедливости у меня всегда слезы накатываются на глаза. И спустя миллионы лет ничего не изменилось: я снова смахнула слезу. Легкий ветер треплет волосы моих валькирий, которые выбились из-под шлема. Закатное солнце бликует на их доспехах и отражается в глазах. Я знаю, о чем они думают: для некоторых из них это последний закат. А я закатов насмотрелась. Меня другое тревожит: увижу ли я их снова, всех вместе? Я перевожу взгляд на небо. Нет, не увижу. Хотя бы потому, что это мой последний бой. Это мой конец. Я задержалась на земле, пора бы и мне передать золотое копье. Я точно знаю: оно попадет в достойные руки. Я рассказала воительницам, кому хочу его передать, и я уверенна: они доставят Лизе копье. Вдалеке появилась гвардия света: стражи и маги. Среди них я замечаю светлые хвосты Дафны, мощную фигуру Мефодия, огненную голову Таньки, и многих, многих других. И Троил здесь: в доспехах из небесной бронзы. А это чья фигура? Я удивленно вскидываю брови. К нам на помощь пришел Матвей. Пожалуй, он благороднее и светлее, чем я думала. Что ж, я рада за него. А вот и темные. Абсолютно все: Праша, Ромасюсик, и сам дядя Лигул во главе. Интересно, каким чудом он натянул доспехи на свой горб? Чуть в стороне от них шагает Аида Плаховна, как бы показывая: я не за них, я не играю на стороне мрака. Она хмурится: вероятно, недовольна тем, что у нее сегодня столько работы. Старший менагер некроотдела поднимает на меня взгляд. И внезапно улыбается мне. Тепло, по-доброму. Так, как не должна улыбаться смерть. Так, как улыбалась мне когда-то бабушка... Я улыбаюсь ей в ответ. Мы с ней друг друга поняли. В этот раз ей меня уносить, и, кажется, она немного жалеет об этом. *** Две стороны выстроились друг напротив друга, как две противоположности на чашах весов. Впрочем, примерно так и есть. Лигул смотрит на Троила, тот ловит взгляд врага. Несколько секунд мы стоим молча. Затем Троил вскидывает свою флейту: - ВО ИМЯ СВЕТА!!! Подхватив его клич, мы кидаемся в бой. Валькирии берут врага в кольцо (насколько это возможно), светлые мечники (а в этом бою их около ста) прорываются в середину вместе с магами, ну а стражи с флейтами атакуют сверху. Все смешалось - началось крошево. Светлые раскидывают темных, темные - светлых. Звон клинков, звуки флейт, крики раненных - все слилось воедино... Я подбегаю к одному из бойцов мрака. Джаф. Лживый идиот. Я совершаю ложный выпад в левый бок, умудряясь при этом древком копья ударить его по лицу и сбить шлем. Правда, при этом он поцарапал мне шею с правой стороны. Но это обычная ранка, нанесенная обычным клинком. Айяйяй, Джаф... Я разочарована. Резко развернув копье, я упираюсь его острием ему в кадык. Никаких победных взглядов, никаких красивых слов - я просто проткнула ему горло. А еще говорили, что ты отличный боец. На деле же просто клоун. Сражаясь с другими бойцами, я умудряюсь следить за своим девочками. Таамаг вращается волчком, раскидывая врагов, точно мельница (учитывая размеры Таамаг, можете представить, сколько полегло). Филомена отражает атаки сразу троих. Ирка сражается с двумя. Я невольно продумываю:" выпад влево, атака подмышки или бока, и не забудь прикрыть себя справа". Она все выполняет идеально. Я могу быть спокойна за своих валькирий: они справятся без меня. Бой идет довольно долго. Тут и там я вижу туши стражей мрака вперемешку с телами светлых. Много и мертвых магов. Мой взгляд выхватил чью-то светлую голову и васильковые глаза. Иван Валялкин. Жаль, отличный был парень. Надеюсь, Таня сможет это пережить... Я только разделалась с очередным стражем мрака, как под ноги мне кто-то свалился, и я едва не споткнулась. Я опускаю взгляд, и из моего горла рвется вопль гнева и ужаса: Филомена. Широко раскрытыми глазами она смотрит на небо, едва озаряемое багрянцем заката. В ее глазах отражаются уже появившиеся звезды... К ней ковыляет Лигул. Это он ее убил. И теперь тянет свою потненькую ручку к испепеляющему копью. Ну уж нет! Ты не получишь его!!! Я сделала резкий выпад копьем. Попала в прорезь для глаз. Этот червяк схватился за рану и заскулил. Прежде чем он понял, что к чему, я пронзила глотку и ему. Из раны хлынула кровь, и, издавая булькающие звуки, Лигул осел на землю, чтобы никогда больше не подняться... Внезапно чей-то грудной голос издал крик, полный отчаяния. Я огляделась. Это кричала Таамаг. У нее вышибли копье и перерубили его пополам, и теперь она сражалась врукопашную. Точно разгневанная медведица, она швыряла врагов в разные стороны, оглушала их, разбивала им лица. На ее глаза навернулись слезы. Слезы ярости. Но отсутствие оружия сделало свое дело. Подкравшийся сзади страж тьмы рубанул ее по ключице. Истекая кровью, Таамаг тяжело упала на землю, успев-таки ухватить за ноги подлеца и резко дернуть вниз. Оглушенный ударом, страж дернулся и затих рядом с бездыханной Таамаг. Меня как будто обухом по голове ударили. Вся моя ярость выплеснулась наружу. Раз уж это последний бой, я позабочусь о том, чтобы меня запомнили надолго... Я завертелась волчком, так же, как Таамаг, острием копья протыкая темных, а древком попадая им в живот или в солнечное сплетение. Я с удовольствием отметила, что темных осталось совсем мало: меньше, чем светлых. Я еще сильнее налегла на врагов, расшвыривая их, разбивая их дархи и снося им головы. Внезапно мое левое плечо взорвалось болью. Резко развернулась и зарядила локтем кому-то в лицо. О, Малюта Скуратофф, знакомое лицо! И, главное, шлемом не защищено... Размахнувшись, я протыкаю его лоб навылет. У меня нет времени смотреть, что с ним стало, и так ясно: он мертв. Я снова кидаюсь в бой, вот только долго мне не про держаться. Клинок был отравлен, и рана смертельна. Что ж, так значит так. Валькирии погибают с честью. Из последних сил я продолжаю свои атаки. Но и остальные светлые не бездействуют. В какой-то момент темных остается полсотни против тысячей наших. И что-то мне подсказывает, подкрепление не придет. Мы перебили почти всех... Боль в ране становится невыносимой. Веки тяжелеют. Я падаю на землю, не выпуская из рук копье. Какой-то страж кидается ко мне, чтобы отнять золотое орудие, но летящее откуда-то сбоку копье пригвоздило его к дереву. Я знаю, чей это снаряд. Я знаю, кто меня спас: Ирка. Пошел дождь. Я чувствую. Прохладные капли смывают кровь и как будто облегчают боль в ране. Рядом послышались чьи-то тихие, легкие шаги. Много шагов. Подошедшие ко мне люди опускаются вокруг меня на колени. Я узнала их, это мои девочки: Ильга, Малара, Хола, Ламина, Хаара, Радулга, Бэтла, Гелата и Ирка. Сэнры нет. Должно быть, она тоже пала в бою. На их лицах и руках ссадины, волосы совсем выбились из-под шлема, а многие и вовсе без шлемов остались. У Радулги все плечо в крови, но, видимо, рана не очень серьезна. Ирка протягивает дрожащую руку и стирает кровь с моего лица. - Мы победили, - тихо произносит она. Из ее глаз катятся слезы. Остальные валькирии тоже плачут, и даже не пытаются это скрыть, позволяя слезам смешаться с дождем. - Я знаю, - шепотом отвечаю я. Все, кто еще не потеряли свои шлемы, поснимали их и приложили к груди. - Для нас было честью сражаться рядом с тобой, Фулона, Валькирия Золотого Копья. - почти твердым голосом говорит Ильга. - мы клянемся, что будем достойными валькириями. - затем твердость ушла, и она приглушенно выдавила: - Ты будешь гордиться нами. Я улыбаюсь, насколько могу. - Я уже горжусь вами. Да благословит вас Свет... Мои веки закрываются, но я не перестаю видеть звезды. Напротив, они стали ярче. Боль покинула меня, и тело больше не властно надо мной. Я взмываю вверх, и уже оттуда наблюдаю за своими валькириями: Малара поглаживает мои волосы, Ирка сжимает мою руку. Ламина просто стоит на коленях и глотает слезы. Хола ревет в голос, а Хаара обнимает ее и пытается утешить, сама при этом захлебываясь в слезах. Радулга закрыла лицо руками. Бэтла лежит лицом в землю рядом со мной и бьется к истерике, а Гелата сжимает ее плечо и тихо плачет... Мне тяжело видеть их такими, но я понимаю: боль пройдет. Они успокоятся, и снова будут жить, как раньше. Я улыбаюсь и лечу навстречу небу. Меня там ждет самый главный небесный владыка. Нет, не Троил... Я лечу навстречу Небесному Отцу. Я лечу просить его о благословении для валькирий. Для МОИХ валькирий. Для тех, кто не раздумывая принесет себя в жертву ради спасения невинных, как это сделали Таамаг, Филомена, Сэнра и я.