Cry over the distance

Ловлю насмешливые взгляды сочных крон в объятьях лета: продрогший, бледный, не по погоде в чёрное одетый. Замёрзшие руки доверив карманам, укутавшись мысленно в вязаный плед, средь криво и наспех заштопанных шрамов нащупал я старый пробитый билет. А в поезд тот, помню, я сесть не решился, уверен был: он возвратится не раз… Захлопнулись двери, лишь стоило выйти, вагон мой исчез, превратившись в мираж. Сквозь тёмные стёкла я свет созерцаю, что греет сырую землю в тени. Не глядя вперёд, молча взгляд опускаю, пытаясь расслышать твой шёпот в глуши. Лишь рваные вздохи собственных лёгких, шуршащая поступь мягких шагов, в карманах потёртых замёрзшие руки и блики на тени от солнечных швов. Прогнившие шпалы и ржавые рельсы, по ним не стучали колёса давно. Не помнят уж, старые, последнего рейса, живут в атмосфере немого кино. А мне бы на миг твоей шеи коснуться, в такой же тиши уснуть, обнимая. Биением сердца, тобой захлебнуться, теплом двух сердец холода обжигая. Но поезд ушёл. Ночевал на вокзале, с рассвета до сумерек мусолил билет… Заметил однажды: платформа пустая, и кроме меня никого на ней нет. Я спрыгнул с платформы на мягкие шпалы, их сырость проела до черноты, дожди заливали, и ветер трепал их, теперь доедают тихонько жучки. Прошло, как казалось мне, времени мало… Откуда же столько подгнившей листвы? Иду по путям меж последних кварталов, вдоль рельс, не сойти бы случайно с пути… Догнать не пытаюсь сбежавшее время: уверен, что всюду уже опоздал. Бессмысленно бегство от сожалений о том, что по собственной воле терял. А лето смеётся и сплетни гоняет о том, кто споткнулся и чуть не упал. Нарочно деревья корнями играют меж сотен неровных, чернеющих шпал. Я ветви нагнул бы усилием воли, дав солнцу возможность всю тень поглотить, они растерзали мне кожу до крови, грозясь стать стеной и к тебе не пустить. Сквозь тернии чащи отчаянно рвался, стараясь не сбиться с прямого пути, стараясь не падать, пытаясь не сдаться, терпел осуждающий шёпот листвы. Когда же дорога опять показалась, упал на колени пред нею без сил. Фигура родная ко мне приближалась: вся в ссадинах свежих, что путь окровил. Замёрзшие руки дотронулись шеи, от глаз отодвинули тёмные стёкла, мой поезд не прибыл в заветное время, решил ты: забыл я о рейсе нарочно. Ты спрыгнул с платформы, не грея надежду, уверен был: встречи в сценарии нет... Но вынув ладонь из-под чёрной одежды, нащупал в ней старый пробитый билет.