Crossed the Ocean for a Heart of Gold

— Нет, подожди, нужно добавить... Слишком поздно, хотя бы потому что Луи уже вылил горячую воду в огромную серебряную миску, смешивая все ингредиенты, сидя на столе. Гарри любит его, он правда, правда любит его, но его муж владеет удивительным талантом все портить, когда Гарри позволяет ему попытаться помочь на кухне. Он думает... Или, по крайней мере, надеется, вероятно, напрасно... Что Луи, в конце концов, научится готовить, слушая его советы, потому что Гарри никогда не срывал их занавески, загоревшиеся при попытке использовать вафельницу, не говоря уже о том, что Луи сделал это дважды. — Холодную воду, — бессмысленно заканчивает Гарри, вытираю щеку от смеси воды и муки, случайно брызнувшей на него. — Ты должен был добавить холодную воду в тесто для пирога. — Ох, — говорит Луи, ухмыляясь, — упс. — Упс, — радостно повторяет за ним Рози, ее улыбка кажется озорной, даже несмотря на отсутствие двух передних зубов, она подмигивает Гарри, с точностью копируя Луи, который только качает головой, несколько раз оглядываясь назад, будто пытаясь понять кто из них кто. Это почти жутко, то, как сильно она похожа на Луи, с ее настойчивостью, громким смехом, почти бесконечной энергией и бесконечным любопытством. Луи постоянно говорит, что как раз наоборот, она миниатюрная версия Гарри, и да, она возможно унаследовала неумение Гарри рассказывать шутки и привычку постоянно поправлять свои волосы, но... Но каждый раз, когда он смотрит на нее, Гарри видит Луи. Чаще всего это заставляет его сердце биться так сильно, что ему кажется, что однажды оно может вырваться из его груди. Но иногда Гарри думает, что они объединяются против него. Это не первый пирог, который Луи уничтожил, это даже не первый пирог, который Луи уничтожил только в этом месяце, так что он уверен, что Луи знает, что он должен был добавить холодную воду. Он уверен, что это не была случайная ошибка. — Ты вредитель, — говорит он Луи, а затем указывает на Рози, притворяясь злым. — Вы оба. Мне не следует даже позволять вам заходить на мою кухню. — Готовить все равно скучно, — счастливо говорит Рози, что абсурдно, потому что это она попросила их испечь персиковый пирог. Гарри подозревает, что они сговорились, решив получить пирог и поиздеваться над ним одновременно. — Тебе пять, — говорит Гарри. — Ты живешь недостаточно долго, чтобы скучать от готовки. — Но мне скучно, — говорит она, отталкиваясь ногами от столешницы и скользит по полу на одном из высоки стульев с колесиками, останавливаясь возле него. — Я хочу на улицу. — Отлично, — вздыхает Гарри, пытаясь звучать обиженным. — Давай, иди, веселись, а я останусь здесь и буду работать возле горячей плиты... — Пироги не пекут на плите, Врунишка, — говорит Луи, прижимаясь к нему со спины, чтобы опереться подбородком на его плечо и касается губами шеи Гарри. Рози морщит нос. — Но я должен готовить персиковый пирог в одиночестве, — дуется он, и Луи в ответ целует его за ухом. Гарри пытается не улыбаться, но у него никогда не получается противостоять Луи. — Я хочу найти лягушку, — объявляет Рози. — А где ты ее найдешь? — спрашивает Луи, отлепляя себя от Гарри, чтобы обратить все свое внимание к малышке. — Мы посмотрим только на одну, хорошо? Она терпеливо смотрит на него, как будто это самый глупый вопрос, который она когда-либо слышала. — Ручей, — нетерпеливо отвечает она. Это походит на очень писклявый крик, и Гарри закусывает язык, чтобы не рассмеяться, потому что ее детский акцент такой восхитительно милый, смесь его привычки растягивать слова и южного акцента Луи. Это, возможно, одна из его любимейших вещей в мире. — Да ладно, папа, мы только посмотрим на одну лягушку, — настойчиво просит она Луи. — Спроси папочку, не против ли он, — учит ее Луи. — Ты отказалась помогать ему с пирогом. Рози поворачивается к Гарри, и смотрит на него своими огромными карими глазами, и даже не надо ничего говорить, потому что Гарри уже растаял. Это, наверное, будет проблемой, когда она станет старше, думает он, то, что он совсем не может ей отказать. — Все в порядке, — говорит он. — Я могу закончить его в одиночку. — Лягушки! — кричит она, спрыгивая со стула и почти сбивая Гарри с ног. — Сначала надень тапочки, — говорит Луи, но она уже выбегает через открытую дверь, которая ведет из кухни прямо на задний двор. — Ох, Жучок, я надеюсь, ты не собираешься снова пойти босиком, — кричит он ей. — Если еще одна пиявка прицепится к тебе, я не буду ее вытягивать на этот раз! - добавляет он. Но она уже убежала, и она определенно не собирается возвращаться, чтобы надеть хоть какую-нибудь обувь. — Ты не вытягивал ее в прошлый раз, — напоминает ему Гарри, когда Луи пихает свои босые ноги в пару потрепанных, грязных кроссовок, которые были оставлены под столом во время завтрака. Гарри даже не помнит, кому из них они изначально принадлежали, но они так часто носят вещи друг друга, что это уже не имеет значения. — Ты спрятался на веранде, пока я делал это за тебя. — Ничего подобного, — протестует Луи. — У меня было кое-что более интересное на веранде, чем удаление пиявки. Вот и все. — Ага, да, — говорит Гарри, выкидывая испорченное тесто из миски в мусорное ведро, чтобы он мог начать сначала. — Кое-что. — Да, — соглашается Луи, засовывая свой телефон в карман обрезанных шортов, когда-то бывших джинсами, и поправляет белую футболку. — Кое-что очень важное. Никак не мог отвлечься. Гарри улыбается и качает головой. — Как скажешь. Найди нашу дочь, прежде чем она упадет в ручей, ладно? — Этому пирогу лучше быть готовым, когда мы вернемся,— говорит ему Луи, направляясь к двери. — Конечно, — соглашается Гарри. — Удачи, — он на мгновение делает паузу, — но не позволяй ей принести слишком много лягушек в этот раз, ладно? Луи? Не больше двух, — говорит Гарри, но Луи уже нет, а стеклянная дверь закрылась за ним. Гарри подозревает, что они вернутся как минимум с пятью лягушками в огромной пластмассовой ловушке-для-зверюшек, которую они купили Рози на ее последний день рождения. Он тщательно насыпает нужное количество муки, думая о том, как сложно будет говорить Рози, что они не могут оставить их всех в качестве домашних животных в ее гигантской ванной, и как она будет дуть на него губы, пока он не сдастся, а затем ему придется пробраться в ее комнату, когда она заснет, и выпустить лягушек на свободу под покровом ночи. Снова. Он добавляет холодную воду во второе тесто, и старается не чувствовать себя до отвратительного довольным своей жизнью. — В основном, поехать в Штаты и в Джорджию, в частности, было прихотью. Больше всего на свете они просто хотели поехать в отпуск куда-нибудь, где тепло, спокойно и уютно, куда-нибудь, где Луи не будет выглядеть таким уставшим все время. Гарри арендует первое попавшееся место, старый коттедж с избитыми ветром ставнями, громадными окнами и раскинувшейся посреди сада плакучей ивой, в миле от ближайшего города. Там было тихо и спокойно, и совершенно идеально. Они собирались отдохнуть там всего одну неделю в мае, а закончилось все тем, что они остались там на все лето. Просто... Там впервые за долгое время синяки от усталости под глазами Луи стали исчезать, а он перестал проверять свой телефон каждые десять минут и нервно грызть ногти. Он спал восемь непрерывных часов подряд в первую ночь как они приехали, впервые за много веков, вспоминает Гарри. Если Гарри и начал искать сайты недвижимости во вторую неделю их прибывания там, никто не смеет его винить, потому что он видел насколько, казалось, легче дышалось Луи. Он ожидал, что Луи будет против переезда, потому что Джорджия красивая и тихая, но так же она в шести тысячах километров от Англии, но на самом деле все получилось на удивление легко. Он нашел письмо в папке «входящие» в конце августа, как раз за пару дней до того, как они должны были лететь в Лондон, и он посадил Луи в машину в субботу, отказавшись говорить, куда они едут, пока они не добрались до нужного места. Луи несколько мгновений с любопытством смотрел на Гарри, пока он объяснял, и оставался нехарактерно тихим, пока Гарри и риэлтор водили его по дому. Гарри мгновенно влюбился в дом, когда впервые увидел крошечные фотографии в каталоге, но в тот момент, когда они вошли внутрь... он понял, это без сомнений их дом. Огромная веранда, теплая кухня в задней части дома, лестница, которая скрипит под ногами, двор, с ручьем и прудом, и раскидистыми деревьями над ними, все они как будто только и ждали пока они... вернутся домой. К концу тура он почти сошел с ума, думая о том, что он сделает, если Луи не захочет купить этот дом. Возможно, прикует себя к воротам и откажется уходить, пока Луи не согласится переехать. Но в конечном итоге, Луи только сложил на груди руки и, обведя взглядом зеленую лужайку, залитую солнечным светом и дорожки, покрытые тенями от огромных деревьев сказал: — Ну, я думаю, нам придется купить его, да? Он, наверное, был слишком большой только для них двоих, но он никогда не чувствовал ничего подобного, как будто это... именно их дом, особенно после того, как мама Луи с девочками или остальные парни стали гостить у них неделями. А потом появилась Рози, и не то чтобы дом казался пустым до нее, но с самого первого дня как она появилась, воздух изменился, словно дом принял ее. Так что их дом большой и просторный и наполненный всем, что заставляет Гарри считать его Домом и чувствовать себя счастливым, особенно когда Луи нежно смотрит на него, из-за чего желудок Гарри все еще совершает кульбит раз за разом, несмотря на прошедшие года. Но он так же полон игрушек, которые оказываются именно в тех местах, в которых Гарри пытается ходить в семь часов утра, все еще до конца не проснувшись. Сегодня это миниатюрные ролики, оказавшиеся посреди коридора между их спальней и комнатой Рози. — Ой, — бормочет он, потирая локоть, которым ударился, когда пытался остаться в вертикальном положении, спотыкнувшись о ролики. Он качает головой, пытаясь сосредоточиться на текущей задаче — все таки дойти до комнаты Рози и проверить, проснулась ли она. Луи и малышка всегда просыпаются перед ним, делая вещи, которые ему лучше не знать, потому что они вдвоем без присмотра могут быть немного опасными. — Жучок, убери свои игрушки, — говорит он, приоткрывая дверь. — В конце концов, я однажды что-нибудь сломаю себе. - Когда он просовывает голову в дверь ее спальни — Рози там нет. Ее кровать мятая, а тонкая белая простынь запуталась с одеялом, когда она спала (белое, с пушистыми желтыми утками на нем, то самое одеяло, в которое она была завернута в первый день как она оказалась дома, и Гарри заставляет себя не думать об этом, потому что он не хочет быть таким сентиментальным в начале дня). На ее обоях есть несколько диаграмм, приклеенных ярким скотчем с цветочками, и списки обитания змей, разных видов бабочек и жуков. Гарри понятия не имеет, откуда у не взялось это увлечение рептилиями и членистоногими. Точно не от него, потому что именно она научила его слову «членистоногие», честно говоря. Он предлагал ей купить красивую пушистую кошку с дюжину раз, но она отвергала кошек, говоря «скучные» каждый раз, когда он пробовал уговорить ее. Но он все еще надеется, что когда-нибудь они заведут правильное домашнее животное, с мехом, а не чешуйками по всему телу. Животное, с которым он сможет обниматься. Рядом с кроватью стоит переполненный книжный шкаф, а возле него французские двери, ведущие к ее личному балкону. Сейчас они были приоткрытыми, позволяя приятному утреннему ветру охладить его немного влажное после сна тело. — Жучо-о-о-ок, — тянет он, слыша шорох с балкона. — Мы здесь, — доносится голос Луи из-за дверей. Когда Гарри просовывает голову в дверь, то видит Луи, сидящего на небольшом кофейном столике, упираясь ногами в один из миниатюрных детских стульчиков. Рози сидит на его ногах, повернувшись к нему спиной, в то время как он неаккуратно заплетает ее волосы, а ее ноги свободно болтаются с обеих сторон его сжатых колен. Это выглядит неудобным, но Луи не кажется недовольным. — Привет папочка, — говорит она, не отрываясь от чего-то в своих руках. Гарри с любопытством всматривается, медленно подходя к ней, это оказывается миниатюрный кубик Рубика. Он качает головой, потому что, серьезно? У него только по четыре квадратика с каждой стороны, вместо девяти, и она только бесцельно поворачивает его из стороны в сторону, даже не пытаясь решить, но. Мысль о том, что его дочь достаточно взрослая, чтобы играться кубиком Рубика, заставляет его грудь сжиматься. — Доброе утро, милая, — говорит он, прерывая занятие Луи, чтобы коснуться губами ее макушки. — Почему ты позволяешь папе заплетать твои волосы? Он ужасен в этом. Рози коротко смотрит на него и пожимает плечами, прежде чем вернуть все свое внимание на кубик. Гарри знает, даже если она не говорит этого, она разрешает ему заплетать свои волосы, потому что это делает Луи счастливым, (она всегда расплетает косички после того, как Луи заканчивает, но все равно продолжает терпеть его, когда он делает это раз за разом). — И тебе доброе утро, Хаз, спасибо за твои добрые слова, — говорит Луи. Его голос все еще немного хриплый после сна, значит, они с Рози проснулись не слишком давно, хотя на столе стоит кружка чая Луи, так что он уже успел поставить чайник. — Ты всегда смеешься над моим талантом заплетать косички, — жалуется он, поднимая голову вверх к Гарри, все еще стоящему над ним, пока Гарри не наклоняется, снисходительно целуя уголок его рта. — Это правда, — говорит Гарри и плюхается на стул рядом с Луи. — Я возьму твой чай? — Сделай свой собственный. Гарри стонет. — Но для этого нужно идти вниз, — ноет он, позволяя своей голове откинуться назад, демонстрируя всю степень своего несчастья, потому что ему придется пройти через комнату Рози в коридор, наполненный роликами и другими ловушками по всей лестнице, и только потом он дойдет до кухни в задней части дома, а затем он должен будет пройти все это на обратном пути. Об этом не может быть и речи, решает он. — Жизнь трудна, — напевает Луи, внимательно вплетая в косу вылезшие прядки. — Очень, очень трудная для Гарри Стайлса. — Так и есть, — дуется Гарри, наклоняясь к чаю Луи. Луи закатывает глаза, но не пытается остановить его, и они оказываются в уютной тишине, единственный звук, который нарушает ее, это насекомые, которые начинают гудеть, когда солнце нагревает воздух. — Будет дождь, — информирует их Рози, некоторое время спустя. Гарри вытягивает шею, чтобы посмотреть на небо, которое в настоящее время совершенно ясное, с парочкой пушистых облаков, лениво плывущих по нему. — С чего ты взяла? — спрашивает Луи. — На небе ни тучки. — Не знаю, — говорит Рози. — Это как, хм, — она делает паузу, отвлекаясь на нерешенный кубик Рубика, в последний раз яростно поворачивая его, высунув язык, а затем решительно ставит его на стол, явно не собираясь больше с ним играть. — С чего ты взяла, что будет дождь? — напоминает ей Гарри. — Пахнет как... — невнятно бормочет она, — ты знаешь. Гарри не знает, он слышит запах чая Луи, запах свежескошенной травы на переднем дворе и лавандового шампуня Рози. Так или иначе, он доверяет ее прогнозу, она, как правило, оказывается права в такого рода вещах. Он делает мысленную заметку закрыть окна на первом этаже, потому что обычно ветер заносит крупные капли дождя в дом, а Луи хватит удар, если хоть капля воды попадет на немного искривленные деревянные половицы, которые он требует заменить уже кучу времени. Гарри решительно против, потому что ему нравится то, что они немного кривые и чуть-чуть выцветшие, словно они здесь уже сотни лет. Луи каждый раз закатывает глаза, когда Гарри говорит ему это, но тем не менее соглашается придержать план по замене полов на какое-то время. — Мы успеем покататься на велосипеде до того как он начнется, как ты думаешь? — спрашивает Луи, выпуская ее волосы из рук. - Да, - говорит она. — Хотя ты все еще не сделал завтрак, — с укоризной говорит она Гарри. — Папа не покормил тебя? — спрашивает он в притворном ужасе, и Луи насмешливо фыркает рядом с ним. — Он сказал, что может приготовить мне кашу, но если я подожду тебя, то ты приготовишь блинчики. — Я думаю, что он так сказал, потому что он сам хочет блинчики, — говорит Рози, аккуратно поворачиваясь на ногах Луи, внимательно смотря на них обоих, чтобы удостовериться, что ее догадка оценена по достоинству. — Я думаю, что ты совершенно права, Жучок, — говорит Гарри, вставая, и протягивает уже на половину пустую кружку Луи. — Но обычно папа получает то, что он хочет? — Луи согласно угукает. — Давай, ты можешь быть моим су-шефом*. — Он берет ее на руки с колен Луи, и ее маленькие ладошки сразу же оборачиваются вокруг его шеи, а ноги крепко обхватывают его бока. — Ты идешь? — спрашивает он у Луи, направляясь к двери в дом. Луи нежно улыбается им, смотря на них с тем самым выражением лица, которое так любит Гарри. — Вы двое идите, я догоню вас через пару секунд. Гарри позволяет себе смотреть на Луи всего мгновение, просто смотреть на мягкие волосы, торчащие в разные стороны, на полоску кожи, выглядывающую из-под задравшейся рубашки и немного сползшие с переносицы очки. — Я поставлю чайник, — говорит он ему, крепче обнимая Рози. — Что такое сью-повар? — спрашивает она его, когда они идут в кухню и он пытается объяснить, а тихий смех Луи следует за ними в дом. — Они как раз ставят свои велосипеды в гараж, когда, как Рози и говорила, начинается дождь. Может быть, она станет телеведущей прогноза погоды, когда вырастет, мимоходом думает Гарри, переворачивая свой велосипед колесами вверх. — Папочка, давай, — кричит Рози снаружи. Она и Луи уже на полпути к дому, и Луи безуспешно пытается спасти свои волосы от дождя закрывая их руками. — Он мокрый, — визжит она, словно дождь не должен быть таким, и тот факт, что она намокла лично оскорбляет ее. Гарри закрывает дверь гаража и догоняет их, подхватывая Рози на руки и перекидывает ее через плечо, как мешок с картошкой. Она снова визжит, неожиданно пиная его в грудь и извивается в его руках, пытаясь освободиться. — Я намоооокну, — скулит она ему в спину. — Ты гряяязный, — снова скулит она, обхватывая рукой его талию. Она попыталась спрыгнуть с велосипеда возле полупустой дренажной канавы, в которой она видела змею неделю назад, уже спустя пятнадцать минут их поездки, и ко времени, когда Луи схватил ее и посадил обратно на свой велосипед, она уже была почти наполовину вымазанная в грязи и тине. И Гарри не может понять, почему сейчас ее беспокоит такой маленький дождик. — Папа, — беспомощно хнычет Рози, смотря на Луи, — спаси. — Ни за что, Жучок, — говорит он, качая головой и все еще пытаясь спасти волосы от дождя. — Мне пришлось лезть за тобой в грязь, больше я тебе не помогаю. — Да ладно, ты уже грязная, — говорит Гарри Рози, перекладывая ее с плеча на руки. — Как и ты, — Луи многозначительно указывает на участки грязи, которые Рози оставила по всему его телу, когда пыталась выбраться. — Таким образом, мы все грязные, — говорит Гарри. Луи улыбается, свободной рукой хватая мокрую и грязную ладонь Гарри, и они идут в дом вместе. — Полчаса спустя, Рози дует губы сидя в своей ванной и уверяет Гарри, что она не была грязной и купаться не обязательно, но Гарри слышал эту песню как минимум тысячу раз, так что на него это уже не действует. Она перестает ныть только тогда, когда Луи появляется в ванной со стопкой бумаг в руках, в то время как Гарри смывает пену с ее волос. Он с тревогой понимает, что Луи распечатал для нее все виды рептилий, которые человек может держать в качестве домашнего питомца. — Ни за что, нет, — сказал Гарри, когда они впервые показали ему. — Это только для научного исследования, Хаз, успокойся, — сказал Луи, ухмыляясь. Гарри не глупый, и он точно знает, какие вещи случаются с ним, когда Луи и Рози начинают «исследования». Ему оставалось только надеяться, что в конечном итоге они просто потеряют интерес ко всему этому, и найдут что-нибудь новенькое, чтобы издеваться над Гарри. В этот раз, его надежды не оправдываются, понимает он со стоном, потому что Луи (уже в чистых спортивных штанах и безразмерной футболке) плюхается на закрытый крышкой унитаз. — Гекконы* или сцинки*? — спрашивает он Рози, которая радостно прыгает в воде, от предвкушения заполучить одну из ящериц, и случайно брызгает шампунем прямо Гарри в глаза. — Сиди спокойно, — говорит он. — И ты не получишь ни одну из них, так что успокойся. — Конечно, — говорит Луи за его спиной таким голосом, как будто это означает совершенно противоположное. Гарри надеется не умереть, задохнувшись от мыльных пузырьков, потому что Рози все еще размахивает руками, как сумасшедшая, вымазывая в пену полстены и рубашку Гарри. — Почему ты ее поощряешь? — обижено спрашивает он, оборачиваясь через плечо. Действительно, они с Луи должны быть командой, он не должен один, пытаясь выселить лягушек и ядовитых-людоедов из их дома. Хуже всего то, что он знает, что Луи даже не любит ящериц, пауков и остальную преотвратную живность, но, видимо, ему нравится потакать Рози больше, чем держать в доме странных многолапых существ. Гарри мог бы обвинить его за это, но не может, потому что знает, как это тяжело — не хотеть дать ей все, что она хочет. Луи только ухмыляется и не отвечает, а Рози наконец оправляется от ее приступа радости настолько, что выплевывает мыльную пену и очень решительно кричит «скинки!» следующие пару минут. — Луи доходит только до половины его фактов о скинках, когда Гарри заканчивает ее купать. Так что он вытирает ее, заворачивает в ярко-розовый халат, и все они, включая Луи, втискиваются в ее крошечную кроватку. Она все еще внимательно слушает и даже не собирается спать, когда звучит первый раскат грома, длинный и низкий. Рози между ними мгновенно напрягается. — Скинки с синими языками могут спать около двенадцати часов в сутки, — продолжает Луи громко читать, посматривая на Гарри над головой Рози, но очевидно, что она больше не слушает. Они пытались объяснить ей, что гром не страшный, что хоть он и очень громкий, он не может причинить ей вреда, но она все еще боится. Особенно летом, когда дожди довольно частые, и Гарри терпеть не может видеть ее такой испуганной чего-то столь обыденного, но такого большого и страшного для нее, поэтому каждый раз поднимает для нее одеяло, когда она залезает в их постель посреди ночи. — Они дневные, — говорит Луи, на этот раз гораздо мягче. — Знаешь, что это значит, Жучок? Она качает головой, а затем дергает над ними свое детское одеяло. — Эй, Жучок, все хорошо,— говорит Гарри, пытаясь стянуть одеяло вниз. — Это означает, что они спят ночью и бодрствуют днем, — объясняет Луи, как только Гарри высвобождает их головы из-под одеяла. — Противоположно ночному образу жизни. — Как у летучих мышей, — добавляет Гарри. — Летучие мыши ведут ночной образ жизни. — Она любит летучих мышей, и он не гнушается любых разговоров и способов, включая разговоры о подробностях жизни всех этих мерзких существ, чтобы отвлечь ее от грома. — Совы, — бормочет она, утыкаясь лицом в руку Луи. — Правильно, маленький Жучок, совы тоже, — говорит он. — Сцинкам нравится гулять весь день, а потом ложиться спать ночью, как и тебе. Хочешь услышать больше? Но она не отвечает. — Все хорошо, милая, — говорит Луи, когда пауза затягивается, еще крепче обнимая ее. Гарри подвигается ближе, потянув Рози вверх на колени, а сам заползает под руку Луи, в то время как она прижимается лицом к его плечу. — Это просто громкие звуки далеко-далеко от нас, — говорит Гарри. — Он не навредит тебе, как и молния, если ты будешь внутри здания, так что мы в безопасности. Она бормочет что-то в руку Луи и Гарри не может расслышать, поэтому нахмуривается, смотря на Луи. — Мне страшно, — шепчет Луи. — О, — говорит Гарри, - ну, это нормально бояться иногда, Жучок, да? Просто помни, что мы в безопасности и всегда здесь, с тобой. — Помнишь, когда ты боялась идти в школу? — спрашивает ее Луи, немного подталкивая плечом. Она оглядывается и кивает. — Но ты же любишь ее сейчас, — напоминает Гарри. — Сначала, она тебя пугала, но оказалось, что она не такая уж и плохая, и теперь ты ее любишь. Она действительно любит школу, и иногда Гарри думает, что она бы осталась там жить, если бы могла. Она отказалась ходить в детский сад, но после первой недели в школе она оказалась в своей стихии, и уже хвасталась, сколько буков алфавита она знает, и как она не испугалась червяков на детской площадке, когда они пошли гулять после дождя. Несколько дней назад они ходили на родительское-собрание-в-честь-окончания-учебного-года, и ее учитель был таким восторженным, рассказывая о том какая она бесстрашная, добрая, умная и забавная, все те качества, уверен Гарри, которым она научилась у Луи. — Ага, — бормочет она. — Ты знаешь, что папочка боится высоты? — спрашивает Луи. — Хей, — протестует Гарри. На самом деле он не боится. Просто высота это не самая его любимая вещь. — А помнишь, когда ему пришлось подняться по лестнице на крышу, чтобы достать твой мяч? — продолжает Луи. — Я не хотела закидывать его так высоко, — защищаясь, говорит Рози, обижено смотря на Луи. — Правильно, — говорит Луи. — А потом папа достал его для тебя, даже если он не любит высоту, потому что это нормально бояться некоторых вещей, пока ты не позволяешь им управлять твоей жизнью. — Кроме того, технически это был мой мяч, — добавляет Гарри. — А что насчет тебя? — спрашивает она Луи, кажется, немного отвлекшись от своего страха. Гром гремит снова, и она немного подпрыгивает, но продолжает глядеть на Луи, ожидая ответа. — Что, что насчет меня? — спрашивает Луи. — Чего боишься ты? — требует она. Луи делает вид, будто думает об этом, прижимая пальцы к своим губам. — Пони, — наконец говорит он, — и радуги. Мороженого, особенно, если оно шоколадное. Она тихо смеется, щипая его прямо за бицепс. — Врунишка, — говорит она. — Особенно я не люблю бородатых драконов*, но я почитаю тебе о них, если ты захочешь, — предлагает он. Гром снова гремит, но на этот раз звук гораздо ближе. Она напрягается совсем немного, но Гарри может видеть, как она пытается избавиться от этого, не желая, чтобы они думали, что она все еще чуть-чуть боится. — Ладно, — соглашается она. — Они родом из Австралии, — зачитывает Луи из своей кипы бумажек. Рози поворачивается, а Гарри обнимает ее крепче, и в конце концов они оба засыпают под звуки голоса Луи, описывающего, как бородатый дракон регулирует свою температуру. — Он просыпается немного позже. Луи уже выбрался из кровати и теперь тянет Гарри за руку. Рози сладко сопит, лежа головой на подушке, немного приоткрыв рот. — Давай, соня, — говорит Луи, потянув его руку снова. Гарри трет глаза, но выползает из кровати. Должно быть, сейчас только начало дня, но дождь все еще идет, а облака нависают плотными шторами над их домом, заставляя его еще больше хотеть спать. Он позволяет Луи вести его по коридору и обхватить его спину, оставляя ладони на животе, когда они проходят мимо роликов. — Потерять тебя, — тихо говорит Луи ему на ухо. — Хмм? — спрашивает Гарри, слегка повернув голову. — То, что пугает меня, — говорит Луи, его голос внезапно становится мягким, ранимым и нежным. — Потерять ее или тебя. Или, что с вами случится что-то плохое. — Не случится, — сонно бормочет Гарри. Он знает, что не может гарантировать это, но он понимает Луи. Это страшно, любить кого-то так же сильно, как он любит Луи и Рози. Он не может представить себя без них. — Я знаю, — говорит Луи. — Просто сказал. Гарри тянет одну из рук Луи, лежащих на его животе, к губам и целует его ладонь, а потом нежно прикусывает. Он хочет сказать я здесь, я рядом. Он думает, что Луи понимает. Луи осторожно закрывает за ними дверь их спальни и подталкивает Гарри к кровати из старого антикварного металла, которая была в доме, когда они его купили, и от которой Гарри отказывается избавиться. — Хочешь отдохнуть? — спрашивает Луи, мягко толкая Гарри вниз. — Только если ты будешь со мной, — говорит он. Луи нависает над ним, смотря на него с нежностью сквозь слабый дневной свет, который падает из высоких окон. Гарри тянет к нему руки, приглашая к себе. Луи закатывает глаза и протягивает руку, словно важная леди, ожидая поцелуя, но Гарри просто дергает его на кровать, улыбаясь визгу Луи, когда он падет на него сверху. — Почему я чувствую, что не один из нас не собирается отдыхать? — спрашивает он Гарри, поворачиваясь так, чтобы обхватывать ногами его туловище. Гарри откидывается назад, кладя одну руку за голову, и лениво улыбается Луи снизу вверх. Другой рукой он касается колена Луи, мягко поглаживая большим пальцем тонкую ткань его спортивных штанов. — Наверное, у тебя есть какие-то скрытые экстрасенсорные способности, — отвечает он, его рука медленно скользит выше. — Так что? — спрашивает Луи, наклоняясь, чтобы расстегнуть рубашку Гарри на груди и оставить нежный поцелуй-укус на его ключице. Его рот горячий и сладкий, и одно из огромных окон открыто, позволяя прохладному ветру пробегаться по разгоряченной коже Гарри, когда Луи отстраняется, заставляя его дрожать. Умные маленькие руки Луи заползают под рубашку Гарри и медленно дергают ее над его головой. Гарри может чувствовать очертание члена Луи, который начинает твердеть, когда он немного сжимает бедра и на пробу толкается ими вверх. Луи выдыхает в ответ, достаточно громко, чтобы Гарри мог это услышать. — Определенно, — соглашается Гарри. Свободной рукой, той, которая была за головой, он начинает тянуть свитер Луи вверх, обнажая полоску золотистой кожи, и прижимается к ней большим пальцем. — Или, может быть, я знаю твои мысли, потому что живу с извращенцем, — говорит Луи немного задыхаясь, когда отбрасывает рубашку Гарри куда-то далеко. — Извращенцем, которого ты любишь, - исправляет Гарри. — Извращенцем, на котором ты женился по своему собственному желанию... т-так что, — делает он паузу, немного задыхаясь, когда Луи начинает стаскивать его штаны. — Так что ты извращенец даже больше чем я, да? — Мм, — соглашается Луи, немного привставая, чтобы он мог снять с него штаны полностью, оставляя Гарри голым. — Продолжай так думать. — Он бросает штаны через комнату и Гарри кажется слышит, как они обо что-то ударяются, но какая разница. Ему хорошо, тепло и совсем немного неприятно, потому что он отчаянно нуждается в прикосновении Луи, и он думает, что может остаться так навсегда, просто смотря на Луи, находясь спрятанными в их доме, их доме, в то время как на улице льет дождь. — Люблю тебя, — бормочет он вниз Луи, который сжимает большими пальцами его бедра, наклоняясь к члену, но все еще не касаясь его. — И я люблю тебя, — говорит Луи, а потом его рука оказывается вокруг его члена, и только после этого, мягкая теплота рта, и Гарри не может не толкнуться бедрами вверх. Луи уверенно сосет его, ловко двигая языком, прежде чем на мгновение вытаскивает его член со рта и говорит: — Теперь потянешь меня за волосы, да? Гарри улыбается, скользя рукой в мягкие волосы Луи, нежно сжимая их, именно так, как нравится его мужу, когда он снова наклоняется над ним, потому что кто он такой, чтобы отказывать Луи? — Дождь заканчивается незадолго до ужина, и к тому времени они втроем толпятся вокруг кухонного стола (у них есть столовая, но они почти никогда не едят там, предпочитая кухню или веранду). Рози размазывает по тарелке остатки еды последние двадцать минут, решительно отказываясь доедать. — Розалинда, ради Бога, — говорит Луи, закатывая глаза. — Ты сказала, что тебе понравилось. — Я больше не хочу. — Папа приготовил нам вкусные гамбургеры с индейкой, а ты даже не хочешь доесть, — говорит он ей. Она только тяжело вздыхает, глядя на него, на мгновение кажется, будто ей пятнадцать, а не пять, и продолжает размазывать по тарелке еду. — В холодильнике есть мороженое, — небрежно говорит Гарри, забирая свою и Луи тарелки, и ставит их рядом с большой раковиной, Луи помоет их позже. — Но оно, конечно, только для тех, кто доел свой ужин. Она смотри на него со скрытым интересом. — Какое? — Гарри пытается не рассмеяться и поворачивается к ней спиной, потому что ее акцент становиться гораздо сильнее похожим на британский чем обычно, и он понятия не имеет, осознанно ли она это делает, но ее акцент всегда становиться таким похожим на акцент Луи, когда она пытается что-то выпросить. Луи, должно быть, тоже это замечает, потому что он смеется, когда отвечает, — Клубничное для тебя, — говорит он, имитируя ее привычку растягивать слова. — Мятное для меня. Она старательно сохраняет нейтральное выражение лица, но как только Луи смотрит в сторону, она запихивает весь оставшийся гамбургер в рот, и Луи приходится минуту постукивать ее по спине, когда она неминуемо начинает кашлять. Способ воспитания детей с помощью подкупа, думает Гарри, действительно недооценен. Когда она, наконец, закачивает, Гарри приносит им всем мороженое, и Луи заявляет, что собирается съесть его на веранде, так что Гарри и Рози идут за ним. — Держи свою баночку, Жучок, я уверен, что ты сможешь поймать несколько светлячков, — говорит он ей, пока они идут на веранду. Она почти роняет банку и мороженое вместе взятых, пытаясь удержать их в руках, но у нее все таки получается донести их до веранды не уронив, и Гарри видит, что он прав. Солнце только село за линию деревьев, которые отбрасывают большие темные тени, а светлячки начинают освещать двор словно гирлянда. — Подержи, — инструктирует она его, вручая ему полупустую миску с мороженым, а затем спрыгивает вниз по ступенькам в облако светящихся желтых жучков. — Не ешь мое мороженое! — кричит она, не оборачиваясь. — Она боится грома, но если мы посадим ее в бассейн, полный жуков и ядовитых змей, она и глазом не моргнет, — говорит Луи, качая головой, с нежностью посматривая на малышку. Гарри садится на качели рядом с ним, и они смотрят, как она с громким смехом бегает от дерева к дереву, ловя светлячков. Ей удается закрыть в банке несколько штук, но они неизбежно улетают, когда она пытается поймать остальных. Когда это происходит в третий раз, она выпускает такой разочарованный крик, что Луи подпрыгивает, а Гарри хохочет как минимум минуту. В конце концов, она поднимается обратно на крыльцо и усаживается на качели между ними двумя, протягивая Луи баночку, в которой три светлячка лениво врезаются друг в друга. Она тянет к Гарри руку, и тот возвращает ей ее уже полностью растаявшее мороженое. — Оно растаяло, — говорит она, хмуро глядя на него. — Мы живем в Джорджии, — говорит он ей. — Сейчас лето. А мои руки теплые. Она пожимает плечами и обращает все свое внимание к жукам в руках Луи. — Папа сказал, что мы можем пойти завтра в зоомагазин, — говорит она светлячкам в банке. — За ящерицей. — Во-первых, я этого не говорил, — протестует Луи. — Во-вторых, ящерицы питаются насекомыми, я не уверен, что мы сможем ее прокормить. — Ты все равно идешь завтра в школу, Жучок, — напоминает ей Гарри. — Ох, — говорит она. — Точно. Упс, — она отбирает у Луи банку, который пожимает плечами, не уверенный зачем она вообще ему ее отдала. — Хотя это последняя неделя школы, — продолжает Гарри. — А потом летние каникулы. Чем ты хочешь заняться? — Ящерицами, — рассеяно говорит она. Она бывает удивительно настойчивой. — Мы не будем заниматься ящерицами, — говорит Луи. — Мы поедем к твоим бабушкам, — говорит Гарри. Она любит возвращаться в Англию, и он надеется, что перспектива увидеть их с Луи мам развеселит ее, когда она поймет, что не сможет ходит в школу целых три месяца. — И твои дяди собираются скоро приехать. — Когда? — оживляется она. — Через пару недель, — говорит он, опираясь подбородком на ее плечо, чтобы поближе рассмотреть светлячков. Они вяло светятся внутри стеклянной банки. Ему придется уговорит ее отпустить их, прежде чем им перестанет хватать воздуха. — Зейн и Лиам прилетят первыми, а после них Найл. Она резко поворачивается к нему. — Найл? — повторяет она недоверчиво. — Как ты думаешь, что я имел в виду, когда сказал «твои дяди»? — дразнит ее Луи. — Не разрешай Найлу приезжать, — настаивает она, ее щеки становятся красными в одно мгновение. Ее волосы заглушают смех Гарри. Он понятия не имеет, почему она влюбилась в Найла, но это очаровательно, и она всегда делает вид, что совершенно ненавидит его. Это действительно очаровательно, особенно когда наблюдаешь за всем этим со стороны. В прошлый раз, когда Найл был здесь, он провел кучу времени, гоняясь за ней по дому, чтобы поцеловать в щеку, и в конечном итоге она спряталась под свою кровать, красная как помидор. Он много раз спрашивал ее, почему ей нравится Найл, но она всегда стойко отрицала это, придумывая лучшие отговорки, которые только может придумать пятилетка. И конечно, когда он спрашивает ее в этот раз, она снова отрицает это. — Он мне не нравится, — настаивает она. — Он глупый, и его волосы глупые, и его лицо глупое. — А что насчет Зейна и Лиама? — спрашивает Луи. — Ты не думаешь, что они ревнуют, потому что Найл нравится тебе больше? — Нет, — говорит она, а затем, — и Зейн скучный. — Она пожимает плечами и на мгновение задумывается. — А Лиам просто... Лиам. Не разрешайте Найлу приезжать в наш дом, — повторяет она. — Не думаю, что мы сможем остановить его, даже если мы попробуем, Жучок, — говорит Луи, наклоняясь, чтобы громко поцеловать ее в щеку, пока она не извивается и не убегает прочь. — Перестань, папа, — кричит она. Она возвращается за банкой и уходит обратно во двор, явно не заинтересованная в продолжении разговора. Гарри идет за ней, потянув Луи за руку, и они по очереди пытаются загнать светящиеся облака жучков в ее банку. Они добиваются неплохого успеха, и к тому времени как на улице темнеет, она выпускает в воздух (после недолгих уговоров Гарри) целых десять жучков. Она начинает уставать, пустая банка болтается в ее руке, а она сама вяло рассматривает оставшихся летать над ними жучков. — Уже ночь, Жучок, правильно? — говорит ей Луи, поднимая малышку на руки. — Пора немного отдохнуть. Она устало смеется и лениво болтает ногами в воздухе. — Жуки, — говорит она. — Жуки и жучок, — она указывает на себя. — Совершенно верно, — говорит Гарри. — Знаешь, почему мы тебя так называем? Она пожимает плечами в руках Луи. — Мне нравятся жуки? — отвечает она сонно. — Нет, — поддразнивает ее Гарри, щекоча ее ребра. — Потому что ты наш маленький светлячок, и ты освещаешь нашу жииииизнь,— тянет он последнее слово, и Луи стонет рядом с ним. На самом деле это не правда, в один прекрасный день Луи просто начал ее так называть, и как оказалось, это прозвище отлично ей подходило, но Гарри все равно искренне любит свою версию, даже если она технически не точная. — Это глупо, — говорит она ему с рук Луи, преувеличено громко зевая. — И смущает. — Отлично, — говорит Гарри, — именно этого я и добивался. Она что-то говорит в ответ, но это не звучит как конкретные слова, потому что к тому времени, когда они подходят к подножию лестницы, она крепко спит, положив голову Луи на плечо. — Ты действительно ужасно смущающий, — говорит ему Луи, когда они вместе поднимаются по лестнице, направляясь в комнату Рози. — Да, — соглашается он, — наверно буду еще хуже, когда она станет старше. — Я с содроганием представляю, — говорит Луи с улыбкой, аккуратно кладя Рози на ее постель. Она несколько раз ворочается, но не просыпается, и они тихо выскальзывают из комнаты, теплая рука Луи лежит на пояснице Гарри, когда они идут в свою спальню.