Незнакомка с лицом возлюбленной

"Я многим обязан ее глазам, - они никогда не смотрели на меня свысока. А самое главное в их глубине не было видно ни капли жалости ко мне. Лишь с ней наедине я мог ощутить себя полноценным здоровым человеком, который отличается от других людей лишь своей индивидуальностью. Она прекрасна, как самый теплый закат, свежа, как утренний речной ветер, а ее движения до того легкие и плавные, что порой забываешься и принимаешь ее за лесную нимфу. А может она и есть нимфа? Уж слишком невероятной была эта девушка, через чур необычной. Или же я мало повидал. И пусть я не знаю ее имени, это не помешало мне любить ее все это время.." Наша библиотека никогда не отличалась особой популярностью среди горожан, ведь ее размеры были достаточно малы, а среди книг едва ли можно было найти те, что написали известные писатели, чьи имена всегда на слуху. Но мне и моему "начальству" было достаточно и тех редких гостей, которых заинтересовали никому неизвестные романы безыменного автора. Вскоре некоторые из них становились постоянными посетителями и все чаще интересовались именем писателя, который покорил их, но мне приходилось говорить уже привычное: "Он скрывает свою личность."; после чего интерес ненадолго угасал, чтобы вскоре вновь загореться с еще большей силой. "Его" произведения наполнены драматизмом и тоской по чему-то неизвестному и непонятному другим, но именно тем и привлекали эти работы. Хоть в его книгах и были описаны определенные проблемы, читатели ощущали, словно это их переживания воплощены на тонких немного шершавых страницах. Написанные истории не были сплошным воплощением негатива, не смотря на несколько драматическое содержание после них людям становилось легче, будто бы они после прочтения наполнялись силами, с помощью которых возможно решение абсолютно любой проблемы. Мне всегда нравилось наблюдать за лицами, сияющими облегченной улыбкой. Но среди всех было одно исключение. Поражающее душу и сердце исключение, благодаря существованию которого в облегченной улыбке растягивались уже мои губы. Наша встреча произошла близко года назад и с тех пор я был не в силах смотреть на что-либо другое, в ЕЕ присутствии. Дождь всегда привлекал меня куда больше, чем палящее летнее солнце. Но в отличии от других людей, которые любят погрустить в такую погоду, поплакать и повспоминать то, чего больше не вернуть, меня дождь привлекал своей неожиданностью и свежестью. Бывало, я позволял себе такую смелость: выезжал на улицу и с удовольствием подставлял лицо холодным небесным каплям, которые тут же заставляли взбодриться и "ожить". Пальцы обхватывали мягкие подлокотники, тело словно прошибало электрическим током, из-за чего по коже головы пробегали стаи мурашек, заставляя волосы вставать дыбом. Может я странный (в прочем, насчет этого у меня уже не оставалось никаких сомнений на тот момент), но эти ощущения мне не хотелось отпускать, посему я находился под дождем либо пока тот не прекращался, либо же до наступления темноты. В тот день, который запомнился мне на удивление светлым несмотря на затянутые тучами небеса, мы и встретились. Сначала все было как обычно. Привычные мурашки по коже, дрожь в теле и удобное инвалидное кресло, в котором я чувствовал себя вполне естественно вот уже который год. На лицо попадало все меньше дождевых капель, но вскоре и это прекратилось. Щеки теперь ласкала не небесная вода, а чьи-то мокрые волосы, приносящие щекотливые и не очень приятные ощущения. Прежде чем зазвучал чужой голос, я открыл глаза и встретился с теплым темно-карим взглядом: - Вы ловите такой же кайф как и сейчас, когда валяетесь в кровати с температурой? Я готов был поспорить на что угодно, на все, что у меня есть, что такого голоса как этот я еще не слышал никогда. Не мелодичный, но и не режущий слух. Не спокойный, но и совершенно не энергичный. Было сложно определить, нравится ли он мне, или же наоборот - противен, я был растерян, не понимал как мне его описать. Неуверенно ответив что-то вроде: "Я не заболею."; мне пришлось развернуть свои колеса и начать передвижение ко входу в библиотеку. Ясное дело, до меня совершенно не сразу дошло, что эта девушка не просто проходящая мимо незнакомка, а одна из немногочисленных новых клиентов. Осознание этого посетило мою голову лишь когда доброжелательница ухватилась за ручки на спинке кресла, после чего помогла мне заехать в библиотеку без лишних проблем, ведь колеса, ровно как и руки, были мокрыми, а потому и скользкими. Не сказал бы, что этот жест внимания был мне неприятен, но я и не был в восторге от чужой помощи. Ведь даже будучи зависимым от других, привыкнуть к такому и принимать как должное мне было достаточно трудно. С каждым днем мне все больше и больше хотелось жить полноценной жизнью, с каждым проведенным в одиночестве часом я все сильнее углублялся в мечты о тех чудесных днях, когда я мог использовать для свободного передвижения обе свои ноги. Мы не пытались сблизиться друг с другом. Мне приходилось так поступать, ведь кто я такой, чтобы претендовать на ее внимание? Даже имени ее не удосужился спросить, и тут дело отнюдь не в робости или неуверенности. Почему-то мне было достаточно наблюдать за ней, сидя за столом, порой советовать какую-либо книгу или в первое время направлять по стеллажам, которых было не очень-то много. А она.. Ее тоже можно было понять. Эта девушка приходила сюда для того, чтобы почитать, а не ради пустого общения с работником библиотеки. Библиотека чаще всего пустовала, когда она приходила. Тишина, спокойствие. Наверное моей доброжелательнице нравилось все это, как и мне, в прочем. Вот только было одно отличие в наших "нравится". Она просто любила находиться в тишине, я же любил тишину за то, что в ней находилась одна милая взгляду особа. Не знаю ее, но вижу и этого достаточно. Слышу ее тихий голос, когда она, забывая о том где находится, начинает вслух читать знакомые мне строки. Я наслаждался этим, ровно так же как и ресторанный критик изумительным вином, пьянел от необычного звучания, которое мне не удавалось сравнить хоть с чем-то, не смотря на наши достаточно частые встречи. Я знал о ней слишком мало, но для меня даже эти мелочи были дорогим сердцу сокровищем. В моей любимой библиотеке я чувствовал себя единственным человеком, который имеет честь слышать и видеть сию барышню. Кажется, я немного собственник. Ведь меня начали раздражать мысли о том, что кто-то может общаться с ней на равных и встречаться с ней взглядом гораздо чаще, чем я. Я знаю, как она звучит. Знаю ее дыхание, спокойное, умиротворенное, как и атмосфера окружающая нас с каждым ее приходом. С каждым разом мне удавалось рассмотреть в ее глазах новые чувства, когда она, постоянно убирая светлые волосы за ухо, бегала взглядом по напечатанным строкам. И эти чувства словно пронизывали всего меня, заставляя понять ту, что стала мне так дорога. Я бы не назвал это любовью, не назвал бы привязанностью или же обычной симпатией. Мне это казалось чем-то еще более возвышенным и чуждым обычным людям. Как давно я стал считать себя "необычным"? Хотя за мою инвалидность, таковым меня считать можно было. "Необычность" звучит более гордо, чем та же "неработоспособность". Такая теплая. Вызывающая желание прикоснуться, или хотя бы обратиться к ней, чтобы услышать ее голос вновь, но уже обращенный ко мне, а не к пустоте вокруг. Не хватает смелости, потому я удовлетворяюсь обычным наблюдением. Бывало я прятал свой взгляд, в чем мне помогали очки и всегда заранее подготовленная тетрадь с ручкой, для того, чтобы создать видимость работы. А все потому, что некая светловолосая особа, иногда отрываясь от чтения смотрела на меня. Не украдкой, как я на нее, чувствуя себя преступником, а смело, без какого-либо страха или осторожности. Эта девушка смотрела именно на меня, а не сквозь. Я существую, я знаю. Но чувствуя на себе именно ее взгляд я осознавал всю красоту жизни, чувствовал себя живым-здоровым и навязчивые мечты ненадолго покидали меня. Украденная десять лет назад несправедливым случаем нога, теперь нисколько не волновала меня. Инвалид? Плевать. Не могу ходить, бегать? Да зачем мне это? Пока я имею возможность исподтишка наблюдать за ней и слышать, как ее голос плавными переливами оживляет порой мрачные страницы книг, мне ничего не нужно. Я ни в чем не нуждаюсь. Интересно, сколько времени еще пройдет, прежде чем моя тяга к ее прикосновениям станет болезненной.. Сновидения приобрели завидную яркость, которая уже давно не имела возможности меня порадовать. Ведь уже как десять лет мне не снились цветные, живые сны. Нет, по ночам меня не посещали кошмары, их не было ни разу после аварии в которой мне выпала роль жертвы, чаще всего я видел лишь множество оттенков серого и черного во сне. Они собирались в пятна самых причудливых форм и размеров, развлекали меня своей пляской под мрачные мотивы. Я говорил, что я странный? Если нет, то вот, привожу к сведению этот факт. Теперь ночью перед глазами у меня беспрерывно мерцал до боли знакомый женский силуэт, облаченный в короткий лазурный сарафан. Девушка стояла ко мне спиной, капли дождя падали на ее немного угловатые оголенные плечи, а мокрые волосы липли к спине, не поддаваясь легкому ветерку. Я смотрел на нее не снизу вверх, как было уже привычно, а будто находясь на своих двоих, потому скорее всего, если бы светловолосая нимфа повернулась бы ко мне лицом, наши глаза находились бы на одном уровне. Желание дотянуться к ней, повернуть лицом к себе, встретиться с ее теплым шоколадного цвета взглядом, могло быть воплощено "в жизнь" лишь в этом повторяющемся сне. После этого действия моя доброжелательница ласково улыбалась, ее чуть пухлые, налитые алым губы шевелились в беззвучной похвале, ведь я смог преодолеть свою робость и заставить ее смотреть на меня. Она радовалась и на ее щеках, которые казались очень мягкими на вид, виднелись две неглубокие ямочки, посему девушка напоминала ребенка. Мне приходилось видеть ее улыбку в живую и, к сожалению, там она была гораздо ярче, чем здесь. Все же мое воображение не настолько прекрасно как поразительная, хоть и болезненная реальность. Но это хоть что-то и пока что этого мне было достаточно. Впервые я был так рад иллюзии и впервые меня что-то вдохновляло настолько сильно. Через неделю в нашей библиотеке, на одном из стеллажей появилась новая книга. Ее голубой корешок выделялся среди других, чьи оттенки не слишком то и отличалась друг от друга. От светло-серого к черному. Тогда, в понедельник, я весь день провел на иголках. Посетителей было мало, к тому же я пытался их всячески отвлечь от новенькой книги, которая была только из печати. Ее еще никто не открывал и никто этого сделать не посмеет, пока новую историю не прочтет одна особенная особа. Я так решил, потому так и случится. Наверное, это был первый случай, когда я был настолько переполнен уверенностью и.. Страхом. Моя обожаемая незнакомка любит читать книги наполненные особым драматизмом и долей некой жестокости, но быть может ей придется по нраву весьма сентиментальная история одного неполноценного мужчины? Обычно в управлении библиотекой мне помогала моя старшая сестра, которая являлась ее владельцем, но в самый важный для меня день мне пришлось остаться здесь одному, так как она ушла за покупками. И как подсказывали мне воспоминания из прошлого, это занятие отнимет у нее достаточно много времени. Я находился как раз у того самого стеллажа, один лишь вид которого теперь заставлял меня нервно вздрагивать. Казалось, что скоро очки на моем носу взорвутся от напряжения, - настолько сильно дрожало мое тело, а в частности руки, пока я закусывая губы переставлял серые, непримечательные книги с места на место, пытаясь сделать так, дабы голубой корешок с названием новой истории был наиболее заметен. Но какое бы размещение я не выбирал, оно все равно не удовлетворяло настолько, насколько мне бы хотелось. В конце концов я замер с новой книгой в руках, как раз когда дверь в библиотеку открылась. Посетителей вокруг уже совершенно не было, ни одного человека, как обычно перед приходом той самой девушки. Затишье, как перед бурей. Но это, разумеется, слишком громкие слова. Биение моего сердца было слышно уже в ушах, создавалось ощущение, будто оно назойливо бьется о барабанные перепонки, желая, чтобы его услышала та, кому его слышать пока что не позволительно. Пришел тот миг.. Наверное. А вместе с ним и старая, да не очень добрая неуверенность. Светловолосая особа сняла с плеч тонкую с виду кофту и повесила ее на стул у стола, за которым она обычно сидит. Вот девушка бросила взгляд на привычное место, за которым всегда сижу я, прячась за небольшим ящичком, в котором в абсолютном порядке сложены карточки для некоторых посетителей. Они иногда берут книги домой, ведь ежедневную занятость еще никто не отменял, а режим работы у нашей библиотеки не резиновый. Но не заметив там меня, она удивленно распахнула глаза и вскоре немного испуганно осмотрелась, словно в панике пытаясь найти взглядом странного парня в инвалидной коляске. Неужели я так трудно замечаем? Улыбнувшись самому себе, самодовольно, ведь почему-то ощутил потребность белокурой девицы в своем присутствии, я неосознанно сжал крепче книгу в руках. Словно сама судьба дала мне шанс. - Кого-то ищете? - Как же много смелости мне понадобилось тогда лишь для того, чтобы обратиться к ней. И как сильно я сразу же обрадовался тому, что мой голос ничуть не дрогнул и даже, казалось, громом раскатился по помещению. На мгновенье я даже отругал себя за то, что получилось слишком громко, но кажется девушка не испугалась этого, наоборот даже, обрадовалась. Ее улыбка и правда очень дорога мне.. Знакомые ямочки на румяных щеках, растянутые в желанной улыбке красноватые губы, ее теплый взгляд - все это было подарено мне ею. Начали раздаваться тихие девичьи шаги: она подходила ко мне, а я ожидал, пока она окажется прямо передо мной. - Я уж было подумала, что ты прячешься от меня. - Да как я мог! Никак.. Даже если бы хотел, спрятаться от своей любви и правды я был бы не в силах. Жаль, конечно, что я не смог сказать это вслух и лишь покачал головой. Всю смелость как ветром сдуло и я уже был не в силах произнести и слова, руки все так же судорожно сжимали драгоценную книгу в руках, на которую я вновь обратил внимание лишь после того, как девушка опять обратилась ко мне с той же улыбкой: - Поступило что-то новенькое? - Аккуратная рука легла поверх моих, кончиками пальцем касаясь голубой обложки. Это прикосновение было нежным и ненавязчивым, оно имело успокаивающий эффект, но несмотря на это я уже ощущал, как щеки начинают предательски гореть. Вопреки всем моим стараниям, взгляд сам по себе опустился на наши руки, я не в силах был смотреть в такие родные сердцу глаза. Чертово смущение. Мои ладони нехотя соскользнули с книги и забрались под нее, приподнимая ее и словно поднося светловолосой, как дар. Послышался тихий смешок, девушка не торопясь приняла книгу и осмотрела ее. Через некоторое время я уже был готов сгореть со стыда, ведь она прочла вслух название. - "Незнакомка с лицом возлюбленной". Странное название. - Словно заметив мою реакцию на ее комментарий и то, как я резко, словно отчаявшись, опустил голову, она встрепенулась и положила одну руку мне на плечо. Пальчики слабо сжали ткань рубашки, после пригладили ее, что заставило меня непонимающе посмотреть на ее ладонь. - Но довольно-таки приятное, хочется прочесть книгу как можно скорее. - Так прочти ее. Она беззвучно опустилась за "свой" стол и раскрыла перед собой книгу, которую я так хотел, чтобы она прочла. Мне же пришлось вернуться на свое рабочее место, откуда я по старой привычке исподтишка наблюдал за ее занятием. В голове с небольшими перерывами воспроизводился наш с ней короткий разговор, а на внешних сторонах ладоней периодически ощущались теплые прикосновения чужих пальцев. Одновременно с этим я никак не мог успокоить свое бешено колотящееся сердце, а все потому, что выражение лица моей незнакомки становилось все больше похожим на холодный, бесчувственный камень, по мере дальнейшего прочтения новой истории. Мне было не по себе и я даже вспотел, каждая перевернутая страница сопровождалась нервным содроганием моих рук. Раньше я ее такой не видел.. Раньше, читая мрачные небольшие по размерам романы, светловолосая посетительница постоянно менялась в лице, то улыбалась, то казалась умиротворенной, а иногда, всего лишь на пару минут становилась грустной, после чего все опять начинало чередоваться. Но такая реакция, вернее ее отсутствие было чем-то новым и страшным, вводящим в панику. Дело близилось к ночи, а я все удивлялся терпению читательницы. Она была неимоверно целеустремленным человеком, раз решила прочесть двадцать пять страниц за один вечер. И вот последняя строка была дочитана, книга с тихим хлопком закрыта, а мое сердце едва ли не остановилось от того, как резко поднялась с места девушка, упираясь руками о гладкую поверхность стола. Карий взгляд был направлен куда-то вперед, а брови то и дело хмурились, словно она хотела, но никак не могла принять какое-то решение. Ей не понравилось? Скорее всего так. Не стоило ему этого делать, не стоило давать ей прочесть эту книгу. А может не стоило даже писать ее? Я уже успел тысячу раз пожалеть о своем решении открыться ей. - И как это понимать? - Почему ее голос вдруг стал столь грозным? Аж в дрожь бросает. Я хотел поторопиться с ответом, но несмотря на всю мою красноречивость в письме, произнести что-то путное в живую мне было трудно. Похоже ее это вывело из себя и она резким движением открыла книгу на определенной странице и словно разъяренная тигрица, за долю секунды оказалась передо мной, показывая пальцем на одну из многочисленных строк, которая, судя по всему и вывела из себя эту особу. Едва не дрожа от страха я пробежался взглядом по написанному, тем временем как она вслух процитировала: - " И пусть я не знаю ее имени, это не помешало мне любить ее все это время..". - А что не так? - Наивность является грехом? Скорее всего это так, ведь из-за того, что я не понимал причину ее злости из-за этих строк, блондинка нахмурилась еще сильнее. - Сложно было спросить мое имя, дурак? - Ее на удивление мягкий голос никак не вязался с угрожающим выражением лица, что и оказалось одной из причин моего смущения. Очки неуместно сползли с носа и я хотел их уже поправить, но девушка сорвала мои планы, сняв те с меня. Красивое лицо приблизилось к моему, в то время как я неуверенно покачал головой в ответ на ее вопрос, что ненадолго стало преградой нашему невинному поцелую. Мне удалось ощутить мягкость ее губ, потому все сожаления были мысленно выброшены в мусорный бак. Теперь причина ее злости была мне кристально ясна, ведь я и правда дурак. Столько времени прошло, целый год, а я вел себя как последний смущающийся из-за мелочей ребенок, не предпринимая никаких попыток узнать свою возлюбленную получше. Но с того дня все изменилось. Она выбрала книги, чтобы понять меня и ей это удалось. Как же разительно мы отличаемся друг от друга. Благодаря моей любви, чье имя я наконец-то мог произносить со всей нежностью и лаской, обращаясь к ней, я смог преодолеть себя. Все книги в библиотеке, в которых не было никакой информации о их авторе теперь были подписаны моим творческим псевдонимом, который я придумал вместе с ней. Посетители нисколько не удивлялись тому, что я оказался тем самым неизвестным писателем, но их восхищение и удовлетворенный интерес многого стоили. Многого.. Но я уверен, что до скончания моей жизни, самой дорогой для меня останется улыбка Надежды.