hey, are you happy

city and colour - day old hate

Всё началось ещё черт знает когда. Чанёль не волшебник и не кардинально внимателен, но сердце - такая вещь, скребется в груди, предупреждает, заставляет искать подвох. Ифань в Китае, и по голосу, искаженному телефоном и расстоянием, не понять, правда ли он в порядке или из разряда "Ёль, не переживай о нас и обо мне". Когда всё началось рушиться? Почему-то Чанёль не может вспомнить этого момента. Ифань в гримерной носом в плечо уткнется и скажет "не переживай, всё как прежде". Ёль ответит улыбкой, ведь подвоха и правда не чувствуется. А Бэкхён учудит чего-нибудь, от чего захочется хохотать до коликов прямо во время своей партии. А пока Чанёль хлопает Ифаня по плечу и верит. Что не стоит переживать. Что всё по-старому. Что уже так скоро на первом сольном колени будут подгибаться от волнения, но это ничего, ведь все будут рядом. Ведь Ифань будет рядом. И они ещё в сентябре будут выставлять свои ладонищи вперед первыми, и двенадцать рук взметнутся вверх, подхватив дружное "we are one". Когда всё разрушилось, Чанёль с отчаянием смотрел на руины и думал, что нет, всё не так. Сейчас Ифань отправит ему (в первую очередь ему) сообщение, в котором будет глупое "это шутка, жди дома утром". Ведь он говорил - не переживай. И ещё - всё в порядке. И совсем уж тайна - я рядом. Где же теперь это рядом? Чунмён там один, под тысячами камер, а Чанёль придавлен камнем, что с самой верхушки, похоже, самый тяжёлый, ведь даже вдохнуть нормально невыносимо. Руки дрожат, в горле першит, но слёзы душатся - они не помогут. Ни сейчас, ни когда-то ещё. Да и всё не так, ведь Ифань обещал. Ведь они ещё спорили, чьих баннеров будет больше в Шанхае и как будет круто потом умирать со смеху в гостиничном номере с Минсоком. Ведь Чанёль держал в своих ладонях почти идентичные, уверенно держал и думал, что ещё долго не отпустит. Это не представлялось возможным. Это сбивает с толку. Это… жестоко, Ифань. Цзытао плохо, Цзытао глаза жутко красные прячет за темными стеклами, Цзытао улыбается так, что сквозь эту улыбку видно развалившуюся крепость внутри. Чанёль понимает, Чанёль поддерживает, Чанёль помогает с партиями, Чанёль бьётся над хореографией до изнеможения, Чанёль отключает телефон с тайным номером, Чанёль переживает за фанатов, Чанёль переживает за лидера, Чанёль ждёт, когда в дверях репетиционного с виноватой улыбкой появится другой лидер. Но он не появляется. За неделю Чанёль устаёт так, как не уставал никогда в жизни, даже когда на спор не спал семь суток подряд ещё в старшей школе. Тогда ему вовсе не приходилось ломать голову над развалинами некогда прекрасного замка и думать - и что же со всем этим делать. Чунмён обнимает крепко, говорит, что - Ёль, послушай, мы всё выдержим, прежде чем подтолкнуть парня в комнату и пойти дальше. Там, где-нибудь в уголке дивана, комочками другие ребята, самые младшие, и им сейчас лидер нужнее, а Тао давно уже обсуждает с Бэкхёном предстоящие трудности и боится, что может не справиться. Справишься, я в тебя верю, мысленно подбадривает Чанёль - потом он скажет это вслух, потом, не сегодня. Сейчас он устал, и заваливается на кровать прямо в одежде, и что, что он падал этими штанами на пол в тренировочной. Всё завтра, точнее, уже сегодня, через пару часов, но, пожалуйста, дайте немного времени. Чанёль ещё долго будет изучать рассеянным взглядом потолок, прислушиваться к каким-то разговорам из коридора, ждать Бёна на соседней кровати и вспоминать. Нос в плечо, улыбка искренняя, ладонь родная над собственной, и слова эти - похоже, они не имели значения. Вспомнит, что видел чего-то в глазах Ифаня, чего не видел настолько явственно раньше: взгляд был обращен в зал, на все эти милые сердцу лица, но он был убитым, с извинением, влажный. И Чанёль даже не знает, как этот же взгляд цеплял среди всех пиджаков с номерными знаками лишь один, что шестерка и единица. Чанёль накрывает глаза рукой и думает, что вот он, один из моментов, когда всё началось. И как только не понял раньше. До начала ещё четыре часа и минут двадцать, количество будущих зрителей заставляет нервно сжимать пальцы, а ещё Чанёль начинает смахивать на параноика - вскидывает голову на каждый шорох у двери. Он верит - не переживай. Он верит - всё в порядке. И совсем уж тайна - я рядом. Но рядом Лухан, которому приспичило лопотать на родном языке и прятаться от Минсока за чанёлевой спиной. Ладно, он позже утихомирится, да и вообще, все выглядят гораздо лучше, чем стоило ожидать. Все рядом. Как и должно было быть. Все те, по кому скучаешь, если долго не видишь. Все те, кто тянут за уши с места, чтобы собрать всех в круг. И ладонища одна, и вверх поднимаются только одиннадцать, и подхватывается дружное "we are one". А Чанёлю хочется прямо сейчас сбежать отсюда, найти лучших сыщиков, предложить им все свои деньги и попросить об одном: хотя бы знать, всё ли в порядке. Хотя бы знать, что не стоит переживать. Чанёль не забывает перед самым взрывом софитов потрепать Чунмёна по голове, заслужить за это шиканье и улыбку задорную. У кого-то день рождения, у кого-то один из самых счастливых дней, у кого-то испытание на прочность. Так долго к этому шли, так долго ждали, и не так уже нужно всё это, когда бросаешь взгляд вправо и натыкаешься на пустоту. Шикарно, почти без помарок, нереально круто - долго шли не зря. Чанёль забывается, Чанёль отрывается, Чанёль улыбается - он обещал. Что бы ни случилось, помнишь? Даже если слова не имели значения. Времени пять, и вокруг всё ещё поразительно шумно, ведь кто-то ещё отмечает, кто-то не может отойти от нервного перевозбуждения, кто-то напевает black pearl, а Чанёль улыбается и незамеченным выскальзывает за дверь. Крыша агентства открыта, но бесполезна. Звезд не видать, небо светлое, и даже нет той прохлады, за которой Чанёль сюда и пришёл. Чанёль включает телефон с тайным номером, второй, на который может позвонить кто угодно, убирает в карман, и задерживает дыхание, пока гаджет приходит в себя. Он верит - там есть хотя бы пара слов. Да хотя бы одно. Он верит даже спустя полчаса, когда во входящих до сих пор пусто, а Чунмён уже обзвонился и начинает строчить смски. Чанёль вспоминает: "ты же будешь счастлив в этот день?", и невольно прыскает в кулак. Ифань тогда спросил это так не вовремя, как, в принципе, всегда и умел, и смотрел прямо в глаза, в темноте по губам читая "конечно". А Чанёль ещё ненадолго отвлекся от уже проигранной партии фруктовой стрелялки и спросил то же самое, но ответа-то не было. И как только не понял раньше. Утро уже абсолютное, и солнце подогревать начинает слишком, хочется снять кофту и вообще спрятаться в холодильник. Небо прозрачно-лазурное, близкое, безмолвное. Чанёль долго вглядывается в бесконечную пустоту над головой, закрывая глаза, когда ветер пробирается на крышу. Чунмён его точно убьет, ведь "ты куда потерялся", "черт, Ёль, ответь" и "жду тебя в репетиционке". Но разве же это пугает. Чанёль всё же поднимается с места, оставляя после себя пару блесток с концертных брюк на сером ровном покрытии, и последний раз бросает взгляд вверх. Небо - оно же одно на всех. Отправишь весточку тихую - до любого долетит. Чанёль улыбается через силу, смаргивает подступившие слезы и со всем теплом, на которое только способен, спрашивает того, кто сейчас далеко: - Ну, ты счастлив?