Идеальная форма

      

Исследования показали, что счастье проистекает не от любви, здоровья или денег, но от стремления к достижению цели. А что есть диета, если не такое стремление?       Хелен Филдинг

             Билл подал знак бармену, и тот плеснул ему в бокал еще водки. Галстук, как удавка сжимал шею после долгого трудового дня. Музыка в баре играла не громко, но мелодия ему определенно не нравилась.       — Тяжелый день?       — Понедельник, — сухо ответил Билл, и бармен больше ничего не спрашивал. Его отвлекли еще не протертые бокалы.       В водке плавало несколько полурастаявших кусочков льда и ломтик лимона. На языке разлилась горечь, когда он сделал глоток. Билл все еще не мог избавиться от дурных мыслей и гонял их по кругу, как заезженную пластинку — туда-сюда. Перри, свадьба, дом, недавние роды, ребенок, радость родителей, которые свели их и заставили пожениться чуть ли не насильно. Билл также помнил, что обещал Перри до того, как у них появился Джуллиан. Обещал глупо и самонадеянно, не в силах теперь отступить от данного им слова.       И жалел, как последний дурак, напиваясь в баре, потому что просто не мог пойти домой.       Хлопнула дверь. В помещение неловко ввалился Юйэлл и плюхнулся на соседний высокий стул. Выглядел он, как всегда, не лучшим образом, словно только что вывалился из койки, а может, так оно и было. Темные круги под глазами, руки в краске, а волосы не видели щетки как минимум неделю.       — Ты опоздал, — сказал Билл.       — Не бурчи, это ты захотел внезапно меня видеть, хотя тебе следовало бы сидеть дома с Перри.       Билл тяжело вздохнул и бросил взгляд на бармена.       — Давай сядем за столик? Еще две порции, — попросил он.       Юйэлл отменил свой заказ и поменял водку на тоник. Они прошли вглубь затемненного помещения и уселись в полном одиночестве в зоне для курящих. Юйэлл смолил, как паровоз, тут же доставая пачку и засовывая в рот очередную сигарету.       — Что у тебя случилось, Билли-бой? Я бросил свои картины и примчался сюда не ради обычного «привет». Что-то с Перри? С ребенком?       — Нет, с ними все хорошо. — «Это я схожу с ума», — чуть не добавил Билл. Но Юйэлл вряд ли бы понял, его единственной страстью были картины.       — Не томи, — сказал он, когда принесли выпивку. — Ты бы не стал звать меня только ради того, чтобы увидеть. Я слишком хорошо тебя знаю, Билл.       — Да. То есть нет. Я не знаю…       Билл презирал себя. В свои годы он еще никогда не испытывал такой неловкости и злости на самого себя. И Юйэлл был прав, дело в Перри, именно в нем… Но он не знал с чего начать, потому что никогда не говорил с Юйэллом о муже.       Всё началось два года назад, когда он только перешел в компанию своего будущего тестя Эдварда Бишопа, из не менее большой корпорации, где сделал хорошую карьеру. Занимаемая им должность и неловкое знакомство, которое подстроили их отцы, казались ему безобидными попытками сосватать его, наконец. Вполне обоснованно, потому что время пришло, и Билл совершенно не был против. Перри Бишоп казался удачной парой для него, это читалось между строк в широкой улыбке его отца и назойливых рассказах Криса за ужином, отца-омеги Билла.       Их семьи дружили. Их отцы вместе играли в гольф и учились в одном колледже. Младший брат Билла получил стипендию имени Эдварда Бишопа в местном Дирбиджском университете. Поэтому было бы странно, если бы они не породнились. Тем более, что омегу ему предлагали такого, что впору было завидовать самому себе.       Перри был идеален «от и до». Высокий, стройный блондин с очаровательной улыбкой и голубыми, как небо, глазами. Он предпочитал носить костюмы даже летом, а его волосы всегда были в идеальном порядке, даже если на улице дул ветер или стояла адская жара.       Перри работал в одном с ними здании, но занимался бухгалтерией и часто поднимался к ним в отдел — увести Эдварда на ленч. Билла обыкновенно приглашали составить компанию, и они оба быстро раскусили намерения родителей, когда Эдварда «срочно» вызывали в офис, или отвлекали так, что он «обязательно» выходил на балкон поговорить, оставляя их наедине.       Перри не тушевался и не краснел, как это бывало с другими омегами, и сдержанно относился к желанию родителей найти ему мужа. После Рождества и долгих гуляний в компании сначала родителей, а потом и глубоко женатых друзей, которые все как один смотрели на него с затаенной жалостью, Билл решился и пригласил Перри на свидание.       И что ему понравилось больше всего, — с ним Билл не чувствовал неловкости. Они могли говорить на разные темы: кинематограф, искусство, работа, политика. Перри готов был высказать своё мнение, либо же послушать его. Он не был одним из тех омег, что считают главным в жизни работу, но и не пытался торопить события, ведь ему всего-то исполнилось двадцать три.       После трех идеальных свиданий Билл пригласил его к себе, где у них случилась первая близость. И вышло все не слишком хорошо — ужасно неловко, жалко и глупо, но их отношения это не изменило. В следующий раз Билл приложил все усилия, чтобы доставить Перри удовольствие, но узел приносил ему лишь боль, а сам секс заставлял чувствовать себя не в своей тарелке, это было очевидно.       И Билл чувствовал себя гребаным насильником, хоть Перри и не сопротивлялся. Даже слова против не сказал ему. Омега не был девственником и не лежал бревном, но уже после того, как Билл приходил в себя, кончив, он осознавал, что Перри притворяется — подмахивает, стонет, но не кончает. Перри не нравилось упускать контроль, и он нервничал, когда что-то было не так. Не красиво, не идеально. Словно в сексе могло быть что-то, поддающееся логике или педантичному подходу, который руководил его жизнью.       Но родителей было уже не остановить, они подгоняли их к браку, устраивали совместные ужины, ездили друг к другу в гости. Эдвард подарил Перри ключи от собственной квартиры, куда он мог переехать в любой момент из родительского дома и жить там с будущим мужем.       Билл видел это и понимал, что от него ждут решающего шага. Он сделал официальное предложение в канун Дня Независимости и пообещал Перри, что та, другая сторона брака, станет не обязательна, если Перри родит ему сына. И не врал, потому что не был заинтересован в близости с Перри настолько, чтобы приложить к решению проблемы хоть немного усилий.       Перри забеременел почти сразу после свадьбы. Течка у него никогда не была бурной, лишь немного облегчив Биллу задачу. Два дня больничного, несколько вязок, и Перри, казалось, облегченно вздохнул, осознав, что забеременел.       А уже после того, как они узнали о ребенке, Билл к нему больше не прикасался. Перри может и подозревал, что он ходит на сторону, у него уже более пяти лет был любовник-бета еще с прошлой работы. Но муж ни разу не устроил ему истерику и не намекнул. Билл же сделал вывод, что его все устраивает. Их обоих. До последнего времени.       Юйэлл выпустил очередную струю дыма и откинулся на спинку стула.       — Что-то ты темнишь, дружок. Говори уже. Перри узнал о твоем бете?       Билл чуть не захлебнулся глотком, но Юйэлл только закатил глаза.       — А ты думал это тайна?       — Нет, но…       — Перри — идеальный омега, неужели он тебя выгнал? Все прекрасно понимают, что ты не железный и твой омега только что родил. Тем более, вы зарегистрировались не по любви. Так что забудь.       — Нет. Он не знает. И не должен знать. — Билл вдруг ощутил, что ладони намокли от страха. Он только представил, что Перри в лоб услышит о его похождениях на стороне, и тогда уже ничего не вернешь. Не будет даже той малости, что у него есть. Его мужа с малышом на руках, терпкого аромата молока и детской присыпки. И восхитительного запаха его омеги. Тем более, Лиам, тот самый бета, переехал два месяца назад в другой город, получив повышение. И Билл его давно не видел, а на кого-то другого совершенно не тянуло. Билл сходил с ума от одного-единственного — своего мужа.       Юйэлл только пожал плечами.       — Ну, от меня так уж точно не узнает, но слухи — дело такое.       Билл уставился в стол и сжал бокал, совсем не такого разговора он хотел.       — Я хотел спросить у тебя совета, Юйэлл.       — Я весь внимание, — Юйэлл отпил глоток и нервно постучал пальцами по столу.       — Я хочу своего мужа, это нормально?       Билл понимал, как это глупо звучит, но ему нужно было выговориться. А Юйэлл был омегой и его другом с пятилетнего возраста, когда они оба еще бегали в коротких штанишках. Он понимал с полуслова все, что Билл хотел сказать, но не в этот раз.       Юйэлл рассмеялся и его брови поползли вверх.       — Ты серьезно? Хочешь, в смысле, переспать с ним?       Билл не ответил, и тот сразу стал серьезнее.       — Ты серьезен, — подытожил он. — И давно вы… Ну…       — Около года.       Юйэлл присвистнул.       — Ничего себе. У него тоже есть любовник?       Билл помимо воли зарычал, но тут же одернул себя.       — У тебя есть любовник, и ты не трахал мужа несколько месяцев, он вполне мог веселиться на стороне, — сказал друг. — Это же как дважды два, хотя с животом особо не погуляешь, но кто знает…       — Он не любит всего этого. Перри не из таких.       Юйэлл прищурился, словно сомневался, что могут быть «не такие» омеги. Сам он предпочитал свободные отношения и поменьше обязательств, потому что все его время сжирала одна-единственная неискоренимая страсть. Искусство.       — Билли-бой, но как же так вышло, что ты не можешь переспать с собственным омегой? — голос Юйэлла был полон холодной язвительности. И Билл понял, что он немного осуждает его.       — Это сложно объяснить, — начал Билл, решив все пояснить. — Я обещал ему, что оставлю в покое, если он родит. И я так и хотел сделать, а потом он залетел. Ходил с животом, и мне совершенно не хотелось доставлять и себе, и ему лишние хлопоты. Тем более, что он сам этого не требовал, с самого начала. Но после родов он сильно изменился, стал другим. Все стало другим — его запах, фигура, ребенок… Ты бы видел, как он прикладывает к груди сына, расстегивая рубашку. У него соски теперь размером с ладонь Джуллиана, Перри поправился и стал таким красивым. У меня встает, как только я чувствую на нем запах грудного молока и его личный, без сушки. Это вредно для ребенка, поэтому он забросил всю химию, что принимал. Стесняется лишний раз раздеться, но я все равно его хочу и не понимаю, что делать. Тем более, что он уже…       Билл не договорил, но с губ рвалось: «… он уже не идеальный». Перри теперь не был похож на себя прежнего. Раньше эта безукоризненность сводила на нет любое желание Билла, но не теперь, когда он стал таким домашним, доступным, и в то же время запретным.       Юйэлл хмыкнул.       — Он же твой, ты взял его в мужья, поговори с врачом, узнай, можно ли ему, а потом устрой романтичный ужин при свечах или что-то вроде. Все омеги падки на романтику.       Но Билл знал, что с Перри этот номер не прокатит, он всегда был особенным омегой. Практичным, здравомыслящим и умным. И он сам пообещал ему не настаивать на близости. Идиот.       — В тебе проснулись собственнические чувства, Билл.       — Долго же они спали, — с сожалением обронил он.       — Перри выносил твоего сына, родил и теперь выкармливает. Это просто инстинкты, заложенные в тебе природой. Скоро это пройдет. Или ты все-таки подкатишь к нему и перестанешь валять дурака.       — А если он этого не хочет? Если ему не нравится?       Юйэлл посмотрел на него, как на идиота.       — Значит, тебе придется постараться, Билли-бой. Не всем достаточно узла и напора, иногда нужно и приласкать, тем более, что это твой муж, а не какой-то там омега с улицы.       Билл заметил, что его бокал снова пуст и заказал еще. Все равно Перри никогда не ругается с ним, если он опаздывает с работы или от него пахнет спиртным. А его Билл употребил немало за последнее время. Спать в одной постели с мужем стало невыносимо, и он все больше и больше боялся, что сорвется и просто набросится на него.       Они еще немного поговорили о грядущей выставке Юйэлла, и Билл засобирался домой. Вызвал такси и расплатился в баре. Юйэлл вышел с ним на улицу и хлопнул его по плечу.       — Передавай Перри от меня привет, — сказал он напоследок, и Билл укатил.                     Утром на тумбочке Билл заметил стакан воды, а за ним лежала таблетка от головной боли. Перри принес ему, сжалился. Билл закинул в рот таблетку и выпил воду; голова трещала, словно поломанное радио. Билл обернулся и увидел, что постель с той стороны, где спал Перри, не застелена.       У Билла моментально встало так, что яйца зазвенели, то ли от мысли, что Перри всю ночь был рядом, то ли от его запаха. Было глупо вытворять такое, но Билл наплевал на собственную гордость и приспустил трусы. Уткнулся лицом в его подушку и сжал член, провел вдоль до самого узла, погладил яйца и поднялся выше, принявшись быстро дрочить. Тут же стало до одури хорошо, узел разросся еще больше, головка роняла вязкие капли смазки на простыню, изнутри скрутил глухой спазм. Билл представлял себе, что это не его рука ласкает ствол, а узкая ладошка мужа.       Он часто думал об этом, когда видел Перри хлопочущим на кухне или укачивающим Джуллиана, или сидящим за своим портативным компьютером. Как он встает, снимает с себя этот дурацкий мешковатый свитер, который таскал последнее время или ту коричневую рубашку навыпуск, и дает коснуться своей плоской груди с набухшими из-за кормления сосками, мягкого живота, припухлых бочков.       Сам себя Перри считал толстым, но это все потому, что раньше был слишком худым и даже немного угловатым. Теперь же он выглядел донельзя хорошеньким. Мягким, податливым, сексуальным. Его внешняя привлекательность никуда не делась из-за пары лишних фунтов, скорее, стала более домашней и классической.       И Билл его хотел. С тех самых пор, как встретил у палаты после родов и нагнулся заглянуть в пеленку, в которую был укутан малыш. Его запах изменился и ударил по Биллу, словно бейсбольной битой по голове, переворачивая все его инстинкты, эмоции и мысли вверх тормашками. Перри улыбнулся ему и дал подержать ребенка, а Билл все не мог избавиться от желания коснуться собственного мужа.       Дома стало только хуже, одни искушения. Моменты, когда Перри кормит, когда выходит из душа, когда от него пахнет сыном… Билл знал, что это неправильно — дрочить на собственного омегу, тем более, когда он рядом, всего лишь в соседней комнате. В конце концов, просто глупо. Нужно было найти у себя яйца и настоять на своём, как сказал Юйэлл. Подойти к Перри и поцеловать, заласкать его так, что он забудет обо всем на свете.       Тем более, что новый Перри привлекал гораздо больше прежнего. И на этой мысли Билл поплыл, кончив. Перед глазами все поехало кругами, сладкая дрожь прошла по хребту, а изо рта вырвался тихий рык. Он обмяк на постели и еще раз вдохнул аромат своего мужа. Горьковато-терпкий, насыщенный и не скрытый никакими новомодными ухищрениями, запах настоящего омеги, его омеги. Юйэлл был прав, нужно что-то решать. И как можно быстрее.       Из-за следов спермы пришлось сдирать простынь и нести ее в ванную. Утро началось не лучшим образом. Зарядив стиральную машинку, Билл зашел к сыну и поцеловал теплый лобик. Джуллиан зачмокал, но не проснулся, он был еще слишком мал. Чуть больше двух месяцев от роду. От него пахло Перри и молочком, сладким запахом, который был присущ только совсем маленьким детям.       — Доброе утро, — сказал Билл, входя на кухню.       Перри выставил завтрак на стол в огромной тарелке из сервиза, что подарили им в честь регистрации. Бекон, глазунья и аккуратно нарезанные помидоры. Газета уже лежала на столе.       — Ешь, — сказал он, насыпая себе обычную кашу.       В этот раз Билл не стал прятаться за газетой. Он пристально посмотрел на Перри, отчего тот неловко закрутился по кухне, пряча лицо.       — Ты говорил с доктором? С тобой все хорошо?       Билл отставил все и подошел, не дал ему закрыться, как он это делал всегда. Но стоять вблизи и не прикасаться было сложно. Перри не просто привлекал его, у Билла крышу сносило от одного его присутствия. И хотелось чего-то большего, чем просто выполнить супружеский долг, Билл хотел его всего, без остатка.       Перри криво улыбнулся, делая шаг назад и хватаясь за полотенце.       — Да. Он говорит, что раньше, до родов, у меня был низкий выброс феромонов и сильный дисбаланс. Теперь я в норме. А это значит, что я могу и не вернуться в прежнюю форму, — грустно сказал он.       Билл хотел было сказать все, что он думает о «прежней форме», но не стал. Все его воображение заняло то, как он мог бы вдвинуть Перри в кухонную стойку, содрать домашние брюки и вставить ему. Хотелось потрогать, ощутить пальцами его плоть и ее мягкость, сжать задницу, укусить за загривок, плечо, вылизать языком его густо пахнущую кожу.       — А что доктор сказал насчет секса? — очнулся он от собственных фантазий.       Перри удивленно уставился на него, словно уже и забыл, что это такое. И Билл мысленно пнул себя — нужно было говорить деликатнее, намёками, но у него уже не было сил.       — Секса? — переспросил Перри.       — Да, тебе можно уже заниматься сексом? — Билл знал, что этот вопрос следовало бы адресовать непосредственно доктору, но в данной ситуации он дал шанс ответить Перри. Если тот не захочет с ним спать, то может и соврать. Или нет?       Перри не стал обманывать, выложил, как есть.       — Да, мне можно… Но течка не скоро, организм еще восстанавливается после родов.       Перри вопросительно посмотрел на Билла, но никак не напомнил об обещании, которое дал ему муж перед свадьбой. Может быть, Перри рассчитывал на его слово, но у Билла не хватало выдержки для проявления благородства.       Он сделал шаг, ему уже стало наплевать и на работу, и на общее хреновое самочувствие, и даже на то, что утром отдрочил, уткнувшись в подушку, на которой спал его омега. Терпение лопалось, как мыльный пузырь.       — Перри…       Радио-няня принесла тихое хныканье, и Перри убежал к сыну, бросив его. Билл понимал, что ребенок важен, но уже начал выходить из себя, а это было плохо. Он заводился не из-за сына, Билл любил Джуллиана, — его бесило, что он не может поговорить со своим омегой.       Даже не притронувшись к еде, Билл быстро оделся и ушел на работу.                     Вечером Билл первым делом направился домой. В гостиной было пусто, и он зажег свет. На журнальном столике валялись какие-то буклеты. Билл взял один и наскоро пробежался взглядом.       «Хорошее настроение, здоровье и радость! Лучшие биодобавки для тех, кто хочет стать легче на парочку фунтов…»       «Тренировки для молодых отцов, новая форма…»       Билл скомкал буклет и выбросил в мусорное ведро на кухне. На столе стоял полностью сервированный ужин, но Билл не хотел есть. Затолкал еду в холодильник и выпил сока, гипнотизируя взглядом полоску света, которая падала из коридора.       — Перри? — не слишком громко позвал он у комнаты малыша. Но в детской никого не было, только кружилась, проигрывая мелодию, игрушка над колыбелью. Ребенок спал, крепко стиснув кулачки, когда он заглянул в кроватку. Билл понимал, что сын еще мал, но все равно хотел найти сходство на крошечном личике. Но все младенцы одинаково прелестны и милы. Слишком рано, одернул он себя и вышел, притворив дверь.       В спальне горел ночник, а муж лежал на постели и читал какую-то книгу. Перри снова был в рубашке, которая скрадывала его фигуру, и домашних штанах. Билл заметил, что глаза у него красные, словно он плакал, и в груди защемило. Перри сложно было мириться с тем, что он не идеален. Так много всего за короткий срок, столько перемен.       Билл впервые сомневался, доволен ли своей жизнью Перри, он не был против детей и брака. Но это было раньше, а сейчас? Он был идеальным мужем, содержал дом, сам готовил, ухаживал за малышом, но нравилось ли ему это?       — Что за листовки в гостиной? — прямо спросил Билл.       Перри отвел взгляд, словно был виноват в чем-то.       — Крис приходил, принес.       Билл так и знал. Его папа-омега начал изводить Перри, еще когда он носил и набрал немного веса. Но тогда было проще списать все на беременность и гормональный всплеск. Теперь же Крис снова принялся за своё.       — Мне давно следовало… — начал Перри, но Билл перебил, подходя ближе и садясь к нему на постель.       — Что за чушь? Ты кормишь, зачем тебе биодобавки и нагрузки? Я против.       Перри отложил книгу и лег на бок, так ничего и не ответив.       — Ты ничего не скажешь?       — Я отвратителен. Крис все правильно делает, нужно почаще мне об этом напоминать.       Билл не дал ему снова отвернуться и потянул за руки, усаживая на постели.       — С ума сошел? И как это понимать?       Он был готов его встряхнуть, чтобы убрать эту дурь, но в глазах у Перри читалось столько боли, что Биллу физически стало плохо. Понятно было — словам муж не поверит. А вот действия, — как отреагирует, если поцеловать, сжать его в объятиях?       — Перри. Посмотри на меня.       Он повернулся и внимательно уставился в глаза мужа. Билл взял его за подбородок, нашел губы и напористо разомкнул, Перри только глухо охнул.       — Ты самый лучший муж, о каком только можно мечтать. Прекрати переживать из-за глупостей, — приказал он, снова целуя так, что в глазах зарябило. Член уперся в ширинку, и Билл поерзал.       — Это не глупости, — выдохнул Перри, но на поцелуй ответил, жадно и страстно.       Не хватало сил на нежные ласки, Билл терся своим языком о его, скользил кончиком по зубам, деснам, прикусывал нижнюю губу.       — Я хочу тебя. Ты позволишь?       Перри зачарованно посмотрел на Билла, но не оттолкнул и не убежал. И для Билла это было равносильно согласию. Он не дал ему времени, чтобы передумать, завалил в постель, придавил собой и начал ласкать, целуя, касаясь и сжимая его тело, словно впервые.       Единственное, в чем Перри был непоколебим — это присутствие рубашки на нем. И Билл решил не давить, стянул домашние штаны, трусы и носки, сбросил свою одежду и запустил руки под рубашку, оглаживая Перри, щипая чувствительные соски и вылизывая его шею. Он отвечал скованно и неловко, но и этого было более чем достаточно.       Билл погладил его между ног, скользнул пальцем по анусу, сжал в ладони мошонку и несколько раз провел по стволу. Перри цеплялся за него, обнимал за шею, и принимал ласки с охотой.       — Перри… — прошептал Билл, разводя его ноги в стороны и придерживая колени. Билл удивился, когда понял, что Перри уже потек смазкой. Раньше он был сухим, как бета. Теперь же запах и его феромоны кружили голову. Пальцы легко вошли на две фаланги, и Билл погладил его изнутри, быстро найдя простату. Крошечный бугорок привлек его настойчивое внимание, пока Перри не начал низко стонать. Билл занял его губы поцелуем и поймал поплывший взгляд.       — Вот так, ты чувствуешь? Ты чувствуешь мои пальцы? — язык Билла трахал его рот в одном ритме с рукой.       — Да…       Влажный, горячий и открытый, Перри искушал Билла и сводил с ума похлеще, чем в течку. Поймав ладонь мужа, он положил ее себе на член и показал, как ему нравится, чтобы касались. Перри ласково гладил и размазывал смазку по головке, но не опускал взгляда.       У Билла в ушах застучало, а от удовольствия хотелось взвыть.       — Хватит.       Перри убрал руку. Билл перевернул его на живот, подтянул вверх задницу, погладил бедра и вошел до упора. Омега издал гортанный, полузадушенный стон. Руки Билла скользили по груди, под рубашкой. Перри обтянул его, как тугая перчатка и конвульсивно стиснул. Билл не смог сдержать рык и сжал соски, ощущая на пальцах влагу. Молоко.       — Тебе больно? — хрипло спросил Билл, еле контролируя себя. Перри тек, его зад, его соски. Это было уже сверх.       — Не-е-ет, — ответил он.       — Боже, да…       Билл отъехал и подался еще раз, грубее. И еще раз. Мягкая задница Перри легко встречала толчки, и он не мог перестать его касаться, щипать, сжимать, разводить ягодицы, чтобы натянуть дырку.       — А так? Не молчи, Перри… Я… — Билл сам не знал, что говорит, но он хотел слышать своего омегу, знать, что ему хорошо.       Перри только охнул, ничего не ответив. И Билл продолжил, крепко придерживая его бедра, чтобы он не вилял. Перри не оборачивался, но кое-что выдавало его удовольствие: комкающие покрывало ладони, глухие стоны, дрожь и то, как он сжимался на его члене. Билл полностью покрыл его и перехватил под грудью, прижимая к себе и не переставая трахать, сильнее и сильнее. Крепко, с оттяжкой, до упора.       Роды сделали Перри не таким узким, поэтому Билл смог с легкостью пропихивать узел туда и обратно, пока он еще не полностью увеличился. Волосы Перри лезли в лицо, но Билл с радостью потирался носом о его макушку, кусал шею, метил и долбил, ощущая, что полностью повернулся на своем омеге.       И это не на один раз, не благотворительность и не вспышка похоти, что бы Перри там себе не думал.       — Узел? — спросил он, чувствуя, что скоро его накроет. И мог бы принять решение сам, но не захотел.       — Билл… — ответил Перри, и принял его по самое основание, плотно сжимая, что аж в голове зашумело.       Билл навалился на него и не мог дышать, так сильно его прошило. Перед глазами побелело, а потом поплыло и тут же догнало сцепкой. Все мозги утекли в место вязки и бились волнами жара, идущими от крепко сжатого в тисках члена. Перри тяжело дышал под ним и постанывал из раза в раз.       Билл даже не притронулся к члену Перри, но когда все закончилось, поднырнул рукой под его живот и понял, что омега кончил. И не раз. Член висел мягкий и инертный, скользкий от спермы. Когда Билл скатился с него, Перри натянул край рубахи себе на задницу, но он и так уже все увидел. Покрасневшую, растянутую дырку и изукрашенные красными метками его пальцев бедра.       Они еще какое-то время полежали, тяжело дыша и остывая от оргазма, и Билл вспомнил, что сказал ему Перри о буклетах. Улыбка растянула лицо, Билл искренне считал, что уже дал понять мужу, что думает по этому поводу. Поэтому он просто ласково коснулся его бедра.       — Перри, — позвал Билл. — Я скажу папе Крису, чтобы он больше тебя не доставал. Не переживай.                     Утром Перри опять встал раньше и приготовил завтрак. Ребенок, сытый, уже спал у себя. И Билл не знал, как себя вести с мужем: то ли подойти обнять, то ли их близость подобное не включала. Но он точно знал, что будет вечером, и Перри, усиленно отводивший взгляд, видимо, тоже.       — Не готовь ужин, я заеду в ресторан. И буду пораньше.       — Хорошо.       — Перри… — сказал Билл.       Перри смотрел куда угодно, только не на него, и Билл притянул его и крепко поцеловал. Снова размыкая плотно сжатые губы, вылизывая его язык, щеки и ласково задевая своими губами его губы.       — Все в порядке?       — Да.       Билл улыбнулся и захватив свой портфель, пошел к двери.                     Годовщина родителей Билла пришлась как раз на полугодие Джуллиана, и они решили отметить это событие всей семьей. Ожидался скромный праздник во дворе, и Биллу поставили ультиматум — либо он приезжает с Перри к ним, либо они приедут на квартиру. Билл выбрал первое. Так было безопаснее.       Машина свекра стояла у гаража. Бишопы пожаловали пораньше; когда Билл подъехал к дому, то услышал приятную музыку с заднего двора и аромат барбекю. Перри достал малыша из кресла, прикрепленного на заднем сиденье. Джуллиан уставился на Билла, широко раскрыв свои голубые, как у папы-омеги, глаза, и причмокивая губками.       — Он хочет есть, — сказал Перри. Билл взял сумку из багажника и закрыл машину.       — Иди к дому, я отведу тебя в свою старую комнату, покормишь.       Билл старался не смотреть на Перри, потому что от одной картинки того, как его омега дает грудь сыну, Биллу выносило все мозги, и он чувствовал себя законченным извращенцем. Перри не часто подпускал его к груди, и Биллу приходилось только наблюдать, хотя он хотел бы облизать его соски, попробовать на вкус, как это делал их сын.       Тем более, что сегодня Перри нарядился к празднику, надел новый жемчужно-серый свитер и облегающие джинсы, которые ладно обрисовали его аппетитный зад, избавившись от своих мешковатых рубашек. Он все еще не сбросил вес, но Билла это не волновало. Муж был хорош и в весе, а в новых вещах мог бы составить конкуренцию любому тощему омеге из тех, что красуются на обложках журналов.       Билл знал, что когда-нибудь сломает его стереотипы, пусть они и нечасто говорили об этом. Ему казалось, что муж чувствует его настроение и желание, которое сам же и провоцирует. Перри сначала шокировало то, как изменилась их жизнь после первой бурной ночи, но Билл не давал ему прятаться за пустыми отговорками и стеснением.       После родов Перри стал получать от секса столько же удовольствия, как и Билл, если не больше. И хоть он все еще комплексовал, в постели проблем не возникало, даже когда Биллу удавалось снять с Перри все до нитки. Заласкать, покрыть и повязать. И ему безумно нравилось новое тело мужа, нравился его запах и то, как он отдавался ему почти каждую ночь.       Целебная сила узла и регулярного секса сделала его менее дерганным и несчастным. По крайней мере, Билл больше не видел, чтобы Перри плакал. Они оба заперлись в своем мирке, и Биллу было уютно, тепло и радостно приходить после работы в свой дом. Потому что лучше мужа, чем Перри, он бы в жизни не нашел, а уж после того, как они нащупали взаимопонимание в постели, Билл понял, что это не просто секс. Его тянуло к Перри, словно муж накинул на него невидимое лассо. Хотелось заботиться, защищать, любить и не отпускать…       А когда в командировку месяц назад приехал Лиам и предложил встретиться, Билл его отшил. Не хотелось вспоминать то время, когда он просто игнорировал Перри по собственной глупости. Ведь стоило лишь немного постараться, и он смог бы увидеть в нем все ту же преданность и симпатию, сделать их обоих счастливыми намного раньше.       Билл догнал Перри в холле и бросил сумку у подставки для зонтиков. Джуллиан шарил ладошками по груди папы и что-то лопотал, наверное, требовал свою порцию молочка.       — Ты скажи, куда идти, я сам…       — О, нет. Я хочу помочь, — ответил он и повел мужа на второй этаж.       Перри фыркнул и подтянул сына повыше.       — Ты только приставать умеешь.       — Не только, — отшутился Билл и шлепнул Перри по заднице. В ответ ему прилетел уничижительный взгляд.       — Со вторым в декрете останешься ты, с меня хватит. Будешь вытирать мокрые попки и слюнявые рты, ездить ко мне на работу и забирать бутылочки с молоком. Чтобы не подшучивал. — Перри вошел в комнату и сел на постель, уложив на покрывало ребенка.       — Я не против, если ты будешь давать его сцеживать.       — Я тебе не корова, — парировал Перри, стягивая свитер. Билл наблюдал за ним, стоя в дверном проеме. Перри ловко подхватил сына и приложил к себе. На Джуллиане был милый синий комбинезончик и нежно-кремовая рубашечка, и Билл в который раз умилился тому, как быстро вырос его сын. Тонкая рука Перри ласково поддерживала головку с отросшими каштановыми кудряшками, как у альфы. И Билл был по-отцовски горд, что хоть что-то в Джуллиане есть от него.       — Ты уже планируешь второго? — спросил он.       — А ты?       Джуллиан радостно присосался к груди Перри и завозил ручками, щупая его.       — Если бы не наш сын, я бы тебе заделал второго сию же секунду.       — Течка через две недели, — глухо сказал Перри. Он был таким красивым с ребенком на руках, что у Билла ком встал в горле, и он хотел, наконец, сказать, как ценит его, что влюбился. И та тяга, которую Перри принимает за похоть, это всего лишь любовь альфы к своему омеге. Не притворство и не прихоть.       — Перри…       — А вот и вы! — раздалось из-за спины, и Билл обернулся. В коридоре стоял папа Крис, сияя широченной улыбкой. — Эдвард сказал, что слышал, как подъехала машина, а вы тут прячетесь?! — укорил он.       — Перри кормит…       Крис протиснулся мимо Билла и вошел в комнату.       — Билли, ну что ты застыл, ты же видишь, они заняты, а ты тут глазеешь, иди вниз!       Билл неохотно ступил в коридор.       — Папа, — предупредительно проговорил он, но было уже поздно. Перри отнял сына от себя.       — Где тут мой внук?! — потянул руки Крис к Джуллиану, касаясь ребенка. — Перри, прикройся!       И Перри тут же сник и стыдливо начал натягивать свитер, пряча глаза. Билл понял, что этот вечер он будет вспоминать еще долго, очень-очень долго, и почти не прогадал. Несмотря на все просьбы Билла, когда они спустились вниз, Перри начали изводить по очереди оба папы-омеги, Крис и его собственный.       Серый свитер, который показался Биллу очень красивым, наградили такими эпитетами, как «полнит», «плохо сидит», «светлое придает объем». Потом его упрекнули в том, что Джуллиан недостаточно весит, а это значит, что у Перри слишком мало молока. И сколько бы тот не доказывал, что ест малыш хорошо, никто не хотел его слушать. Перри сносил все это без вспышек, но Билл медленно закипал. Тем более, что с папой Крисом он уже не раз говорил на эту тему, запрещая трогать своего омегу. Категорически.       Но когда к разговору подключился Эдвард, Билл уже не мог сдержаться.       — Я так понимаю, что долгосрочный отпуск совсем тебя расслабил, да, сын? — усмехнулся Эдвард, с намёком хлопнув себя по животу, который был раз этак в десять больше аккуратного животика Перри.       В саду было полно еды, но Перри боялся даже тарелку в руки взять. И Билл сделал это за него, всучив ему горку еды. Он уже знал, что ест муж. Перри кормил, поэтому у него было очень много «табу», которые могли бы поспорить с любой диетой.       — Вы тоже заметили, Эдвард, как он похорошел? — спросил Билл.       Эдвард пожал плечами и взял бокал с шампанским. Его супруг как раз носил на руках Джуллиана, и он пошел поиграть с внуком.       — Похорошел? Скорее обленился, — вклинился с улыбкой Крис и окинул Перри взглядом. — Ну признай же, дорогой, что проблемка у тебя есть, и ее пора бы начать решать.       — Папа! — рявкнул Билл на него. — Если ты не прекратишь, мы уйдем.       — Билл, не нужно.       Перри выглядел немного бледным и жутко поникшим, не тем счастливым омегой, которым он был еще утром у них дома. Билл притянул его к себе и поцеловал, облапив его аппетитные бочка и просовывая палец под свитер. Он ощущал тепло его кожи, и хотелось зажать его где-нибудь в углу и дать волю рукам.       — Не слушай, — посоветовал он.       — Билл, это глупо, — сказал Крис, — что плохого в том, что Перри чуточку похудеет?       — А если я не хочу?       — Я хочу, — ответил Перри. — Только не могу.       И Билл не смог его удержать, малыш заплакал, и он пошел его укачивать. Билл окатил отца злым взглядом.       — Зачем ты наседаешь? Что он тебе сделал? Какое твое дело, папа?       — Билл, ты не понимаешь! Это не трагедия, всего-то пару фунтов…       — Нет, я-не-понимаю! Это мой муж, и я люблю его таким, почему же из тебя яд так и сочится?!       Крис фыркнул и отошел. Отец-альфа протянул Биллу бокал и чокнулся с ним.       — Не бери в голову, Билл.       — Сложно не брать это в голову, когда его слова влияют на мой брак. Перри будет снова ходить, как в воду опущенный и зажиматься, и я должен ему «спасибо» сказать?       — Сочувствую, сын, — только и ответил отец, и ушел.                     Перри сидел в его комнате, за окном уже повечерело, а Джуллиан спал в кроватке рядом. Билл вошел и закрыл дверь. Они прибыли с ночевкой, но Билл был готов уехать и не продолжать этот фарс. Родители вывели его, пикник показался какой-то пыткой, хотя раньше он любил такие сходки.       Он уже хотел сказать что-то утешающее и поддержать мужа, как тот возмутился.       Перри поджал губы и тихо, чтобы не разбудить ребенка, сказал:       — Ты можешь с ними не спорить?       — Не спорить о чем? — холодно спросил он.       — Обо мне, о моем весе? Меня это унижает.       — Тебя унижают только мои слова? — удивился Билл.       — Да. Меня унижает, как ты выгораживаешь меня. Как ты делаешь вид, что все хорошо. Я поправился, и действительно должен похудеть, но у меня не выходит. Я же говорил, доктор предупреждал…       — А разве это плохо? Меня не смущает твой вес и твоё тело.       — Хватит, — зашипел Перри и встал, сдергивая с постели покрывало. — Я устал.       Билл скрестил руки на груди.       — И что это значит?       — Сам пойми.       И Билл понял, еще как понял. Прошелся по комнате и поймал Перри за ремень, грубо облапил за задницу и прижал к своему паху. А когда тот затрепыхался, уткнулся носом ему в ухо и зашептал:       — О нет, не так быстро.       — Пусти, Билл! — попросил он с печальной ноткой в голосе, которую хотелось вытрахать раз и навсегда.       — Нет.       Перри напрягся и застыл, словно каменное изваяние. Но Билл уже не велся на его приступы самоуничижения. Он прижал его к себе еще крепче и укусил легонько за шею, тут же зализывая укус.       — Я буду тебя трахать этой ночью, пока ты все простыни не зальешь спермой, чтобы речи не шло о жалости и унижении. Ты меня понял? И мне нет смысла врать тебе. Если ты хорошо подумаешь, то поймешь это. А теперь будь хорошим омегой, не кричи… ребенок спит.       Билл влез ладонями под свитер и прошелся по животу и груди, ощущая ответную дрожь его тела. Носом он уже давно водил по шее Перри. Губы ласково скользили по коже, Билл втягивал его запах, ощущая, как он меняется, когда Перри возбужден.       Грубо Билл потянул с него джинсы и нагнул над кроватью. Два пальца легко скользнули внутрь, он поводил ими, растягивая тугие мышцы и ощупывая гладкие стенки. Смазка быстро затопила узкий проход и потекла по руке.       — Сейчас?       — Сейчас, — выдохнул Перри.       И Билл уже точно не мог вспомнить, как оно было. Тесно, влажно, горячо, без сомнения. Билл обожал ощущать себя частью Перри, глубоко внутри него. Любил его круглую мягкую задницу и аккуратный член, который идеально ложился в ладонь. Перри упал лицом на скрещенные руки и душил стоны, кусая кулак, но все равно у него вырывалось иногда жалобное хныканье — реакция на особенно глубокий толчок, а когда Билл до упора наполнил его узлом, он упал на постель и кончил на дорогое атласное покрывало папы Криса.       И Билл совершенно не собирался заметать за собой следы.                     Билл просто обмяк на Перри после пятого по счету оргазма. Тот был так же измочален, как и он сам, но в глазах все еще горел провокационный огонек еще не полностью прошедшей течки. Они лежали в постели, почти на голом матрасе, не считая сбитой простыни, но куда девались все подушки и одеяло, оставалось загадкой.       Билл пощупал его дырку и растянувший ее узел. Простыня провоняла сексом, но сил не хватало ее заменить. Хорошо, Джуллиан уехал к дедушкам на эти пару дней, потому что они себя накормить не успевали, не то что смотреть за ребенком.       — Тебе не больно? — спросил Билл.       — А ты как думаешь? Уже третий день подряд по десять раз за сутки?       Билл поцеловал потное искусанное плечо и попытался плавно выйти.       — Прости. Я не успеваю вытащить, меня ведет. Хочу тебя, как будто никогда не трахал до этого.       Перри согнул ноги в коленях и приподнялся на локтях.       — У меня еще не было такой течки… — задумчиво сказал он. — Неужели всегда так?       — Смотря с кем. Я твой альфа, значит, только я могу так тебя загонять в течку…       Билл пошел за мазью для задницы и старался не смотреть на плоды своих трудов. Перри тек на простыни не смазкой, а его спермой. Дырка растянулась настолько, что уже не удерживала ее внутри. Но Билла это только заводило, а запах течного омеги поднимал член снова и снова.       — Думаешь, мы сделали это? — с интересом спросил Перри, когда Билл вернулся и начал втирать мазь. Нежно обводил края припухшего ануса и проталкивал пальцы немного внутрь.       — Что именно?       — Шутишь? Ребенка! Думаешь, мы сделали второго ребенка?       Билл улыбнулся и поставил мазь на тумбочку.       — Думаю, да. Ты выкачал меня досуха.       Перри потянул его к себе, и Билл прижался головой к его плечу. Его тело было таким горячим, что даже укрываться не нужно, под ухом быстро билось сердце. Тук-тук, тук-тук.       — Я не шутил насчет декрета, — признался Перри. — Я еще не поставил крест на своей карьере. И я не ленюсь ходить на работу, что бы там не думали твои родные. И стану прежним.       Билл обнял его одной рукой. Стремление Перри вернуться к прошлому огорчало, ведь Билл любил его таким, как он есть. Тем более, в голове все еще вертелись слова Юйэлла о том, что Перри, как и все омеги, может хотеть чего-то другого, чего-то большего.       — Мне наплевать на родителей. Если ты хочешь работать, то я не стану тебе запрещать. Хочешь нянчить наших детей, буду только рад. Но я тебя не отпущу. Ты только мой.       Перри коротко вздохнул.       — Не ревнуй, это глупо. Кроме тебя, кому я нужен?       — Думаешь, все всегда упирается во внешность? — серьезно спросил Билл, поворачивая голову к нему.       — Нет…       — Врешь, ты так думаешь. Но ты ошибаешься. Я не хотел тебя так сильно, когда ты был как те омеги из этих гребаных буклетов, что тащит к нам Крис. Ты сам слышал доктора. У тебя были проблемы, и если теперь это твоё естественное состояние, то я более чем доволен. Я не шутил, когда сказал, что люблю тебя. Это правда, как бы ты не отбрыкивался. Поэтому мы сможем найти компромисс, не сомневайся. И в работе, и во всем остальном...       Перри распрямил ноги и повернулся к Биллу. В его глазах застыло такое знакомое уязвимое выражение, которое он хотел навсегда прогнать из его глаз.       — Это ты сейчас любишь, а будешь ли любить, когда я стану снова большой, как шар? С пузом?       — Хм, в прошлый раз ты ходил с небольшим животиком, неужели что-то изменится?       — Он был огромным.       — Не льсти себе, у твоего папаши живот побольше, а ведь он не омега.       Билл положил руку ему на грудь и ткнулся губами в ухо. Перри хихикнул и переместил его руку с груди в пах, туда же вскоре последовали губы Билла. Перри так сладко стонал, ерзал и пытался пристроить свою бедную задницу, что Билл не смог сдержать улыбки. Сжал губами головку, вылизал крошечную дырочку, впитывая его солоноватый вкус и взял на полную, надеваясь ртом на член до самого основания. Нос щекотал омежий запах и жесткие волоски на лобке.       Перри вцепился в его волосы, хныкнул и насухую кончил, мелко вздрагивая и поджимая пальцы на ногах. Билл ласково потерся щекой о его бедро.       — Утром не смей тревожить свой сладкий зад и готовить нам завтрак, в этот раз еда с меня, — он напоследок поцеловал его мягкий член и сполз с постели в поисках хоть какого-то одеяла. — Спи. И не переживай, тебе не удастся от меня избавиться, как бы ты ни старался.                     Юйэлл снова опоздал, Билл допивал уже шестой стаканчик черного кофе без сахара. В комнате ожидания центральной больницы его раздражало все — от проваленных диванов до занавесок на окнах. Кто-то постоянно ходил мимо, шелестя бахилами, и ему казалось, что это идут к нему, чтобы рассказать новости о Перри.       — Не смотри на меня так, папаша! — пошутил Юйэлл, вскидывая вверх ладони. — Я пришел с миром.       — Он слишком долго. Это невыносимо.       Юйэлл хмыкнул. Никогда он не думал увидеть Билла таким, тем более, раньше Перри был для него как обязательное приложение. Супруг, который просто обязан быть. Но никак не повод для нервов.       — А откуда ты знаешь, сколько нужно?       Билл прошелся туда-сюда и бросил на друга злобный взгляд, словно это именно он задерживает его омегу.       — В прошлый раз он родил за шесть часов. Только мне тогда не было так плохо.       — А доктор….       — Я спрашивал уже восемь раз. Они не говорят. Схватки. Но прошло уже почти десять часов!       Билл упал в кресло и поднял взгляд на Юйэлла.       — Он даже не захотел, чтобы я с ним пошел в родильный зал. Я плохой альфа.       — Чепуха, ты хороший альфа! — Юйэлл уселся рядом и толкнул его в бок. — Я давно тебя не видел, но поскольку Перри снова на родильном столе, тебе удалось, да? Ты все-таки трахнул его?       Билл фыркнул.       — Смешно.       — Ты так страдал. Это было мило. Сколько себя помню, ты ни по кому так не убивался. Да и детей не хотел. А теперь у тебя их будет двое.       Юйэлл не стал говорить, что всегда считал их обоих слишком одиночками, чтобы стать хорошими супругами и родителями. Но Билл, оказывается, так не думал, влюбился в своего мужа-тихоню.       — Это было до Перри, только мне страшно, а вдруг я снова напортачил? — Билл вплел пальцы в волосы и потянул. — Я с ума схожу. Я люблю его и не могу потерять!       Юйэлл похлопал его по плечу.       — Ну что ты говоришь, не потеряешь ты своего омегу. Все будет хорошо.       — Ты просто этого еще не понимаешь, Юйэлл, но может и тебе повезет… Когда-нибудь.       — Ты влип по самые уши, Билли-бой, — тихо сказал Юйэлл.       — А то я не знаю. Но это мой выбор.       Юйэлл смотрел на него и запоминал его образ для новой картины. Полные тревоги глаза, дрожащие руки, капельки пота у висков, и запах. Чужой. Запах уже давно связанного со своим омегой альфы. Юйэлл на мгновение даже позавидовал, но, как сказал Билл, может и ему когда-нибудь повезет.       Может быть.       И именно этот момент выбрал доктор, чтобы появиться и сообщить, что очередной кроха появился на свет. И указал на стекло, за которым находились колыбельки; медбрат как раз внес очередного краснолицего крошечного горлана.       Но Билл не успокоился, пока не узнал, что и его омега в порядке. А потом просто забыл про Юйэлла и побежал к нему. Доктор только головой покачал и бросил острожный взгляд на омегу. Весьма заинтересованный взгляд.              Конец