Мой выбор

Каждый раз – легкое прикосновение прохлады. Она как северный ветер – неуловимая, призрачная, а порой совершенно бесстрашная и самоуверенная. Ради меня. Возникает такое ощущение, будто я держу ее на поводу, у себя за спиной, лишь для надобности. А она этому рада. Раздавленный цветок сакуры летит вниз, к пруду Каппы. Черт, она же каждый раз себя калечит… И каждый раз я не могу этого видеть – как дурак бросаюсь на всех и вся, лишь бы она не пострадала. Стараюсь ее оттолкнуть, не подпускать… но это, как показал опыт, совершенно невозможно. У меня руки трясутся от одной только мысли, что в следующем сражении ее может и не стать. — Господин, вот вы где! Вам не надоело постоянно сидеть на этой сакуре в компании с саке? Я вздрагиваю, услышав знакомый голос. Вот и сама ходячая проблема. Длинные волосы трепещут на ветру, руки спрятаны в широких рукавах, а шея повязана шарфом. Такой я ее помню. Помню каждое мгновение моей жизни, каждую секунду каждого дня. Она всегда была рядом со мной, защищала, оберегала, веселила, ухаживала… хрупкая, снежная фея. Кажется, только тронь ее тонкую фигуру – она тут же рассыплется осколками льда. Я боюсь, безумно боюсь… Перед глазами тут же встает картина из Киото: как Цучигумо одним взмахом руки отбрасывает ее прочь. Как она, такая легкая, врезается в меня, оборачивается. Как по ее лицу текут тонкие струйки крови, а она счастливо улыбается, говорит мне о том, что снова может защищать, а потом… падает, сжимая мою руку. Я до сих пор помню то прикосновение, ее радостный голос. И слова, которые я не желаю больше слышать от нее. — Хочешь присоединиться, Цурара? Она едва заметно краснеет и опускает взгляд. Хоть она и старше меня раза в два, но все равно еще такая наивная. С детской душой и каменной верностью. — Почту за честь, господин. Но… только если вы не против. Я смотрю на нее, и в моей голове стучит только одна мысль: «Защитить. Защитить. Защитить». В унисон с ритмом сердца, которое бьется так ровно рядом с ней… и в то же время слишком быстро и лихорадочно из-за нее. «Теперь все будет наоборот, маленькая Юки Онна. С этого момента я буду защищать тебя» Я срываю веточку с нежными, розовыми цветками и приземляюсь перед ней. Цурара невольно отшатывается и, кажется, краснеет еще больше. — Господин, зачем же так пугать?.. Я не отвечаю и осторожно закладываю веточку ей за ухо. — Господин, зачем это?.. – спрашивает она и тянется ладонью к цветкам. — Не трогай. – Пожалуй, вышло слишком резко, потому что она вскидывает на меня испуганные глаза и опускает руку обратно. – Тебе идет. Она тут же краснеет и начинает смущенно комкать пальцами свои рукава. У меня что-то внутри обрывается. Наверное, это смущение пополам с нежеланием показаться смешным. Я мягко улыбаюсь, приобнимаю ее рукой за плечи и разворачиваю. — Может, не стоит больше сидеть на дереве? Ночь так прекрасна… не прогуляться ли нам? Что скажешь, Цурара? — С… с радостью, — она не смотрит на меня, но тихонько хватается за краешек кимоно. Вопреки ее природе екая, мне сейчас тепло. И я знаю, что старик сидит где-то за дверью, наблюдает за нами и посмеивается, вспоминая свою молодость. Пусть и он, и отец женились на человеческих женщинах. Мое сердце вправе сделать свой выбор.