На льду

В висках Рофшора стучит кровь. Дыхание сбивчивое, загнанное, сердечный ритм вогнал бы в панику иного врача. Затуманенный взор скачет по сторонам, увлекая за собой конечности и порождая резкие порывистые движения. – Смелее, господин граф... – голос над ухом кажется на удивление знакомым, а насмешка, звучащая в нем, заставляет только крепче сжать зубы. «Еще немного – и искрошу челюсть в порошок. То-то д'Артаньян обрадуется!» Сердце дико колотится в груди, на лбу выступают крохотные капельки пота. – Еще… Вот так, да... Только ровнее, прошу вас... Мягче... Да, еще мягче!.. – Та-ах-ак? – Да, господин граф, да... Еще пара падений – и вы научитесь кататься на коньках! Рошфор от неожиданного толчка наклоняется вперед и летит на металлических лезвиях головой в близлежащий сугроб. И какого черта он делает в Швеции?.. – Господин граф, разве ж так можно? – голос доносится будто из-за слоя ваты, а разгоряченная голова внезапно тяжелеет и мерзнет от легкого ветерка. – Я ж даже не знал, что Вы вообще на них не держитесь… Господин д'Артаньян меня убьет, если я убью вас! – За-за-за что? За-за отнятую жертву? – Ну да, за что ж еще-то! Рошфор наконец-то очищает глаза от снега и пытается разглядеть собеседника. – Планше??? Какого черта??? А-ха! И д'Артаньян рядом! Ну и где он? Откуда любуется моими «пируэтами»? – Да ниоткуда. Уехал вчера еще. – А ты зачем остался? – А зачем мне ехать-то? Тут хорошо, морозно… – Очень морозно, – подтвердил Рошфор и едва не сел на шпагат, пытаясь отъехать к краю ледяного катка. – Да чтоб она провалилась, это чертова ледяная страна с ее снегами и морозами! Дьявол ее побери со всеми потрохами! – Коньки проехали куда-то в сторону, а Рошфор растянулся у самого края льда. – Я… взорву… к чертям собачьим… этот лед… – … и он превратится в гигантскую лужу… – … и он никогда больше не… – Рошфор чихнул и ткнулся носом в очередной сугроб. – Да вы, никак, вовсе замерзли! Пойдемте-пойдемте, а то еще простынете… Тогда господин д'Артаньян меня точно убьет. – Так зачем ты здесь остался, Планше? У тебя же во Франции служба, жилье… А ты нашел место – Швеция! – Рошфора передернуло, а выпивка из стакана пролилась на стол. – Ну, это как сказать, как сказать… Кое-что здесь вполне неплохо, ничуть не хуже, чем во Франции. Например, вот этот кабачок, который при хорошем раскладе приносит тысяч семь годового дохода. – Семь? Ну ты бы сказал еще – пятнадцать, я бы поверил, но семь… – Можете не верить, но хозяйка сказала, что достанутся они только ее второму мужу, – Планше недвусмысленно кивнул на миловидную хозяйку, суетившуюся за стойкой, и подозрительно поглядывающую на простуженного дворянина, спаиваемого (исключительно в лечебных целях!) бывшим слугой мушкетера. Рошфор расхохотался. – Д'Артаньян-то почему тебя не убил за такую коварную измену отечеству? – Да он посчитал, что я замерз вусмерть, всплакнул и уехал, а тут меня так хорошо согрели… Вы пейте-пейте, как раз этим напитком меня и спасли. – А я уж подумал, – хмыкнул Рошфор и глотнул горячей жидкости невразумительного, но целебного состава. – А Вы почему задержались? – Я?.. Э-э-э… – Рошфор пару раз кашлянул, придумывая отговорку, – На корабль не успел. – Что Вы говорите… – Планше понимающе покачал головой, подливая во второй графский стакан крепкого вина. – Я передам привет твоему хозяину. – Рошфор решительно отодвинул стакан. – И коньки. Ты же не выбросил мои коньки? – А Вы хотите еще раз попробовать?.. Лед искрился в темноте, снег похрустывал под ногами. Глаза привыкали к скудному лунному свету. Где-то в стороне слышался смех: ночных «конькобежцев» в канун Рождества хватало. Рошфор, укутанный в меха по самую макушку, раскачиваясь, стоял на коньках. Планше суетливо пытался поставить его в нужную позу, но осанка Рошфора, даже в полупьяном виде, не сгибалась ни на градус. – Ну что же Вы, господин иностранец? Неужто несчастного катка испугались? Чья-то рука потянула Рошфора от устойчивой опоры, почти профессионально заставляя нагнуться и лететь по скользкой поверхности. Граф, широко раскрыв глаза, взмахнул рукой, не удержал равновесие и свалился, увлекая очередного горе-учителя. – Дьявол разрази эту треклятую страну! – И Вам не стыдно сквернословить в присутствии дамы? Горе-учитель устроился сверху на упавшем Рошфоре. Слетевшая шапка освободила густую светло-русую шевелюру, а под взглядом ясных серых глаз граф забыл о лютых морозах. – Черт побери! Я остаюсь в Швеции!