***
Ночной Пекин кружил голову огромным количеством ночных огней и неоновых вывесок на один квадратный метр. Столица утопала в ночных развлечениях, ведь близился поздний вечер. Хань наблюдал за всем этим, глубоко уйдя в свои мысли. Лу чувствовал себя, словно на иголках, от постоянного ожидания звонка от Ифаня. Он скучал. Безумно и всепоглощающее. Но должен был со всем этим разобраться самостоятельно. Но… нет, он не будет думать об этом сейчас, а лучше расскажет все свои мысли Ифаню. А там будь, что будет. И все-таки уверенность насчет возлюбленного не покидала его. Как Хань смог принять и понять выбор и поступки Ву, так и сам Ифань, Лу уверен, сможет сделать это. Уже выходя из машины у собственного дома, Хань почувствовал, как завибрировал телефон в потайном кармане пальто. Ответил он тут же, мельком взглянув на дисплей и определив, чей номер его беспокоит. - Я думал, что ты мне так и не позвонишь, - тихо говорит он, заходя в лифт и прислушиваясь к напряженному сопению на том конце. - Разве я мог? Хань смеется, понимая, что, конечно же, не мог, это же Ифань. Ифань, который все это время искал встречи с ним, но не находил. Просто Лу Хань не был готов. Но сегодня, когда увидел его воочию, понял, что уже не сможет не видеть и не слышать его. Не ощущать любимые объятия. Он не знал, что нуждается в младшем так сильно. - Я хочу увидеть тебя. Хань чувствует себя неловко, но не сказать этого Ву он уже не в силах. Ифань чувствует, как с этим признанием теплеет на сердце. - Я тоже, Хань. Я тоже…***
Сообщение о месте, где они с Ханем должны были встретиться, пришло Крису практически сразу же. Место Ву немало удивило - это был довольно известный отель. Безопасность и конфиденциальность в нем, конечно же, была на высоком уровне. Собственно, не это так его удивило. Цифры номера говорили, что апартаменты, в которых они сегодня встретятся, должны находиться на достаточно высоком этаже. Этот факт смущал Ифаня, ведь он прекрасно помнил об акрофобии Лу Ханя. Это заставляло его волноваться. Получив ключ от номера на ресепшене отеля, Ву поспешил подняться в номер. Было уже за полночь, и Ифань немного задержался из-за работы, поэтому Хань должен был ждать его уже внутри. Он очень надеялся, что Лу все еще его ждет. Наконец, лифт остановился на нужном этаже. Ву шумно выдыхает накопившийся в легких воздух. Он напряжен и слишком взволнован, чтобы попасть карточкой в слот с первого раза, поэтому дрожащие пальцы рук его так не вовремя подводят. Справившись, наконец, с замком, он заходит в номер. Перед глазами темно, словно бы он здесь один. Но Ифань «слышит» напряженное молчание в глубине гостиной и чувствует присутствие другого человека. Он находит Лу Ханя у окна, тот дрожит от страха и волнения, но все равно продолжает вглядываться в горящее разнообразными красками окно ночного Пекина внизу. Панорамное окно приковывает к себе внимание, Крис понимает, почему Лу так заворожен, но он волнуется за него. - Хань, - тихо проговаривает он, обнимая со спины. Лу лишь устало прикрывает глаза, упрямо продолжая мучить себя же. - Знаешь, немного, но стало легче переносить это, - вместо того, чтобы повернутся к младшему, говорит он. – Наверно, все дело в отдыхе. Мои мысли и чувства, кажется, пришли в порядок. Своеобразный покой. «Наверно», - тихо шепчет Ву ему в макушку, сильнее сжимая любимого в своих объятиях. - Я очень волновался. Не находил себе места, когда ты пропал. - Прости, я должен был собрать себя воедино. Хань, виновато улыбаясь, оборачивается к нему лицом, снова оказываясь в крепких объятиях. - Я понимаю, но от этого не становится легче. Хань сам уже сжимает свои объятия вокруг торса младшего. - Воспоминания…. Их в один миг стало так много, словно тысячи кинопленок запустили перед моими глазами. Тогда мне казалось, что я не справлюсь с ними, что сойду с ума. Наверно, я тогда был на грани нервного срыва – родители ужаснулись, увидев меня в таком состоянии. Тут же забрали домой, закатив скандал руководству. К тому времени ребята уже были в курсе моего решения уйти. Мы решили, что Пекинский концерт станет последним. - Они поняли меня, Ифань, представляешь? Действительно поняли. Ву крепко обнимает Лу, отдавая ему свою поддержку, давая понять, что он все понимает. Хань чувствует, как подгибаются ноги и если бы его не держал Ифань, он бы тотчас упал. - Прости меня, Фанни, прости… пожалуйста.. но я действительно не мог иначе. Ву чувствует, что Хань дрожит и обнимает его крепче, целуя любимое лицо. - Все хорошо, Лу-Лу, я понимаю, правда. - Я люблю тебя, Ифань. Хань утыкается носом в изгиб шеи младшего, вдыхая любимый запах цветочного шампуня и облегченно улыбается, выдыхая. - И я люблю тебя, Хань. Всегда любил и буду любить. – Ифань уверенно смотрит любимому в глаза. У них двоих за плечами слишком много всего пережитого, но он уверен, что они справятся, оставаясь вместе. И Лу улыбается ему так тепло и открыто, а Фань все еще не может поверить в реальность происходящего. Не может поверить, что он здесь, с ним, в его объятиях. Отвечает на поцелуи и крепко обнимает, утыкаясь носом в изгиб шеи, и тяжело вздыхает. Ву чувствует смелость в собственном сердце, поэтому, наконец, не переставая волноваться за старшего, постепенно уводит его от окна ближе к кровати. А Хань и совсем не против, ему больше нравиться в объятиях любимого, чем в руках собственного страха. Хань, поддавшись собственным желаниям, оказывается на коленях у Ифаня, продолжая целовать его. И каждый из их поцелуев кружит голову и подогревает и так уже бурлящую кровь. Одежда обоих становится слишком раздражающей, некий мешающий фактор, от которого они скорее спешат избавиться, успешно скидывая ее куда-то в сторону. Молодым людям совсем не до привычной аккуратности, поэтому вещи их оказываются в самых мыслимых и не мыслимых местах. Ву, чуть отстранившись из объятий старшего, покрывает его шею и ключицы поцелуями, ловя стоны не в меру чувствительного сегодня Лу Ханя. Хотя со старшим всегда было так: от прикосновений Ифаня он сходил с ума. Вот и сейчас их близость, спустя столько времени, и их объятия лишали почвы из под ног у обоих. Хань, словно мягкий, молочный, если сравнивать с цветом его кожи, шоколад будто плавился от рук Ву. Задыхался, давясь собственными стонами, когда ловкие руки младшего проникали внутрь него. Когда Ифань, чуть согнув свои длинные тонкие пальцы, ласкал сжавшееся колечко мышц, когда проникал внутрь, минуя мышцы сфингера, он задыхался. И единственное, что он мог – это крепко вцепится в плечи любовника и приникнуть всем своим напряженным телом к нему. Поцелуи расцветали на теле красными отметинами принадлежности, они мало заботились о том, что утром несчастным гримерам придется виртуозно скрывать их от посторонних глаз под многими слоями косметики и грима. Мало заботились о том, что Ханю придется очень сложно завтра, чтобы выдержать обычно насыщенный передвижениями день. Они просто любили друг друга, забыв обо всем вокруг. Забыв о месяцах расставания, обо всех печальных событиях, что случились за этот год. И когда Ифань наконец-то прекратил его мучить и плавно, осторожно вошел, останавливаясь, чтобы Лу привык к ощущениям острой наполненности внутри него, Хань забыл и о самом себе. Они были вместе, они любили друг друга и все остальное больше не имело значение. Стоны удовольствия срывались с их губ, когда первые толчки Ифаня достигли простаты Лу. Хань, сбиваясь, шептал, что «любит», а Ифань ловил мимолетные тихие признания любовника горячими губами, возвращая такие же в ответ. И Лу мог поклясться, что тот словно пытался с пылкими губами и резкими толчками выбить из него последние остатки души, но он отдал бы ему ее добровольно, лишь бы это сумасшествие, лишь бы их любовь никогда не закончилась. Он готов был отдаваться Ифаню вечность. Ведь именно в его объятиях он ощущал себя живым. Огни ночного Пекина освещали комнату, когда Ифань поклялся Лу Ханю, что теперь они всегда будут вместе. И, совершив еще несколько резких грубых толчков, излился глубоко внутри старшего, утягивая и его сознание на край любовного экстаза. Хань бился в его руках от оргазма дольше, пока Ву сцеловывал его редкие слезы счастья с оленьих глаз. Они оба были прекрасны в любви и оба заслужили быть счастливыми. Особенно вместе. Всегда. И впредь.***
Август в Пекине в этом году удивлял духотой на городских улицах и невыносимой жарой в тени. Ифань, радуясь, что в их совместный отдых удалось вырваться из адской столицы, с наслаждением наблюдал, как прохладный легкий ветер Макао раздувается светлые волосы Ханя проникая в открытое окно с наружи. Тот же этого явно не замечал, находясь сосредоточенным над приготовлением их завтрака. В последнее время Хань в этом действительно преуспел и Ву с наслаждением уплетал кулинарные шедевры любимого. Кухня в их небольшом, снятом на время отпуска, домике была светлой и чистой. Ифаню нравились эти легкие сочетания светлых оттенков. В данный момент он чувствовал радость от их совместного отдыха. Хань, напевая прилипчивую, но довольно хорошую песню не безызвестной айдол-группы в пол глаза поглядывал на музыкально видео и накрывал на стол. - Ты в своем стремлении уже, наверно, тысячу просмотров точно накрутил. Не надоела песня-то? – Весело усмехнулся он, видя, как радостное лицо любимого становиться возмущенным. - Да как можно. И вообще, откуда ты можешь знать, может быть, эти строчки могли быть моими! – Голос вышел у старшего слегка обиженным и немного более громким, чем тот на самом деле хотел его сделать. - Серьезно? – Усмехнулся Ву, пряча лукавую улыбку. Злившейся Хань был очень милым, хоть тот, услышь подобное в свой адрес, всегда старался доказать, что он мужественный парень, накидываясь на Ифаня с щекоткой и заставляя того позорно капитулировать. А потом они страстно целовались и мирились уже в их спальне, поэтому Ву всегда был не против немножко позлить Лу Ханя. - Сказал тот, кто каждый камбек скупает альбомы и песни в цифровых чартах, - легко парировал Лу и Ифаню пришлось признать поражение. - Ладно, ладно, ты прав, доволен? – Спросил он у старшего, видя насмешливую улыбку. - Нет, я буду доволен, когда ты… Крис в одно мгновение утратил свое игривое настроение. В последнее время Хань активно поднимал тему их общего примирения. Ему самому, конечно же, удалось сохранить дружеские отношения со всеми мемберами. Крис был вовсе не против этого. Хань всегда казался ему солнцем, которое своим внимание стремилось одарить каждого. Вот и Хань, словно волшебник, с легкостью заводил кучу знакомств и поддерживал со всеми теплые отношения. По-другому с ребятами у него и не могло выйти. Ифань в себе столько сил и возможностей не ощущал, хотя глубоко в душе и был сильно опечален, что с настолько близкими людьми, коими мемберы остались для него в любом случае, подобных отношений не имел. - Не начинай, пожалуйста, я не хочу сегодня с тобой ссорится, - серьезно сказал Ву. Но Хань пошел дальше в стремлении вечно феи дружбы примирить всех вокруг себя. Цзытао для Ифаня был темой болезненной. И не столько Ифаня огорчали их разногласия или недопонимания, которых, по сути, как таковых и не было, сколько жестокие слова младшего. Фань заботился о нем с первых дней стажерства в компании, и не ожидал, что тот мог наговорить о нем и об его уходе из группы столько гадких слов. И хоть тот совсем недавно принес ему публичные извинения, ссылаясь на собственную молодость и глупость, сказав, что понял его чувства, Ифаню простить его было сложно. Хоть он очень этого и хотел. Недовольно сложив руки на груди и смотря пристально в упрямые глаза старшего из под собственных опущенных ресниц, Ву потянулся к кофе, чтобы хоть как-то разбавить напряженную атмосферу между ними. Видео на ноутбуке внезапно остановилось, музыка перестала играть, сменяясь видеозвонком. - О, - только и успел вымолвить удивленный Хань, спеша ответить на видеозвонок. Тут же комната утонула во множестве звуках, сливаясь в какофонию, галдеж и непривычное наречие. - Хееен!, - завопили в экране и Крис недовольно зыркнул в камеру одним глазом, не отрываясь от завтрака. - Привет, ребята! – Радостно помахал им Хань и, оказавшись рядом с Ифанем, больно ткнул его под ребро локтем, призывая тоже поздороваться. - Да ладно, Лу, оставь башню-хена в покое, - засмеялся Чонде. - Да, да, мы помнил, что приветствия, как он сказал в прошлый наш звонок, не его стиль – Чанель смеялся аки конь, сгребая в своих руках Бекхена, а тот счастливо улыбался, заливаясь не менее счастливым смехом. И Хань очень рад, что у них все хорошо, несмотря на медиа игры компании. - Окей. Как вы, ребята? - Жутко соскучились. Не хотите махнуть осенью в следующий отпуск в Корею? Ифань на этих словах подавился кофе и закашлялся, ловя обеспокоенный взгляд Лу Ханя. Тот с энтузиазмом принялся стучать по его многострадальной спине, которая в настоящий момент была вся в царапинах после их жаркой ночи вчера на личном пляже у домика и немного болела. - А это хорошая мысль, правда, не стоила так шокировать ею бедного Криса, ему еще сегодня придется пережить немало впечатлений. И ловя вопросительные взгляды любимого и друзей, Хань поясняет, что к ним сегодня нагрянут гости. Чонин понимающе улыбается, явно находясь в курсе, кто именно к ним придет. Сехун, уезжая вчера в аэропорт для перелета в Японию на собственную фотосессию по личному графику, проговорился ему, что его парень поведет мириться к Крису их макне. Встреча старых друзей обещает быть веселой, поэтому Чонин обязательно должен пересказать всю ситуацию ему в мельчайших деталях. И, словно специально, в этот момент раздается звук звонка, поставленного на их двери. Хань, воодушевленный собственными делами, спешит открыть дверь. Крис, посылая, как он думает, убийственные взгляды в камеру ноутбука, спрашивает у ребят: - Колитесь, засранцы, что придумал ваш любимый хен? Чунмен на заднем плане заливисто смеется, поддерживаемый остальными членами группы. Они, на удивление, собрались вместе все, кроме Сехуна и Исина, который в этот момент входит в комнату, приветствуя Ифаня. - Давно не виделись, геге, - лукаво улыбается он и пропускает на кухню другого человека. - Геге, - парень тянет, начиная плакать, и Ву действительно видит скапливающие слезы в уголках его глаз, начинает истерично смеяться. Это то оружие их младшего, перед которым он, будучи лидером, устоять не мог никогда. Тао было хорошо об этом известно. - Геге, прости меня. Крис, почему-то, упускает тот момент, когда Тао оказывается плачущим на его шее, но попутно умудряется послать воздушный поцелуй любимому Кенсу-хену в камеру, обещая скоро приехать и говоря, что очень любит и скучает. Красный как рак суровый Кенсу-хен теряется, а на словах Тао о том, чтобы тот готовился, пунцовеет еще сильнее и обещает устроить «наглому китайцу» «радушный прием». Исин набирает заученный наизусть номер и, слыша родной любимый голос, рассказывает Сехуну об успешно выполненной операции по примирению лидера и панды. Подробностей он, ожидаемо, не рассказывает, зато выпытывает у младшего как прошла его съемка, поел ли тот и когда собирается отдохнуть. Заодно обговаривает, когда ему стоит позвонить тому по скайпу для приватного общения. Хань, смотря на балаган, который сам же поощрил и устроил, улыбается, понимая, что счастлив. Они сейчас, конечно, не совсем EXO и не совсем вместе, но также единое целое, поэтому все равно счастливы. Дорогие сердцу люди с ним, жизнь идет своим чередом, а большего ему и не нужно.Конец.