Всё будет в порядке

Кенни не был злопамятным человеком. Хоть и прощение давалось ему нелегко, оно не было чем-то невозможным или нереальным. Он не был злым или агрессивным. Просто когда кровь ударяла в голову, ему становилось трудно держать себя под контролем. Кенни не был жестоким. Ему, как и всем остальным, не были чужды сострадание и жалость, но выживание было важнее. Он не ненавидел Бена. Но тот будто бы сам старался вызвать в нём антипатию. После признания мальчишка только и делал, что паниковал и извинялся. Он не мог защитить себя, не говоря уже о других, не мог ничем помочь, лишь доставляя большее число проблем. И эта бесполезность выводила Кенни из себя почти так же сильно, как и его признание. Бен был лишним грузом, который тянул их всех ко дну, поэтому от него надо было избавиться. Проблем будет только больше, а шансов выжить меньше. Всё дело в выживании — так аргументировал свою позицию мужчина, убеждая то ли себя, то ли других. Со временем он всё больше убеждался в правдивости своих рассуждений, но в тоже время и сомнений становилось больше. С одной стороны Бен и вправду был практически полностью бесполезен: оружие держать не мог, гениальным умом не блистал, чуть ли не плакал от волнения и вёл себя как запуганный зверёк. Вдобавок, он почти всё время бесил Кенни либо своей извечной паникой и неуверенностью, либо извинениями. Неважно, что на мальчишку сыпались проклятья, угрозы и пожелания смерти, он что-то бубнил в ответ и вновь говорил, что он сожалеет, доводя мужчину до «высшей точки кипения». А потом Бен не выдержал. Сорвался, крича на Кенни в ответ, вываливая все свои мысли и эмоции, говоря о своей семье, и прося о том, чтобы его оставили в покое. В этот момент мужчина увидел то, что не позволяла разглядеть пелена злости. Он увидел усталость и обречённость в красных от недосыпа глазах, ссутулившуюся спину, искривлённое в испуганной гримасе лицо и обхватывающие собственные плечи руки. Смотря на слабость и ломкость, сквозящих в каждом движении, его внезапно озарило. Бен был ребёнком. Неуверенным в себе, беззащитным и взволнованным ребёнком. Пускай он был выше Кенни на добрых пол головы, это не меняло того факта, что он оставался мальчишкой, который явно не был создан для такой жизни. Запутавшийся и испуганный, он не получал от мужчины ничего, кроме упрёков и пожеланий скорейшей смерти, которой, как будет ясно из слов Ли позднее, он сам желал. Кенни ощущал стыд за то, что он — взрослый мужчина, который мог постоять за себя и других, опустил этого мальчишку в грязь и довёл до срыва. Да, Бен был виноват в смерти Кати и Дака. Но он не хотел этого и, судя по всему, испытал терзаний не меньше, чем мужчина. И отношение из злости и почти ненависти перешли в неуклюжую заботу с примесью вины и не прошедшей до конца обиды. ** - Ты окончательно сбрендил или решил заняться благотворительностью и покормить парочку голодных зомби? - прикрикивает Кенни на ошалевшего Бена, стискивая его ладонь и таща прочь с улицы, на которой спустя секунду появляется ходячий. - Я-я... прости я не думал..., - виновато лепетал мальчишка, неуклюже переставляя ноги, ведомый мужчиной и совершенно растерянный. - Я и так знаю, что ты не используешь свой котелок по назначению, - фыркает он в ответ, шагая в направлении к дому. Он, как обычно, прямолинеен и грубоват, только вот эта жестокость совершенно не вяжется с крепкой, но, в своём роде, нежной хваткой пальцев на запястье юноши. Тот всё время оборачивается назад, боясь увидеть ходячих и мужчина, замечая это, уверенно заявляет: - Всё будет в порядке. А Бен перестаёт оглядываться - просто не может усомниться в его словах. *** У Кенни начались проблемы со сном с тех пор, как появились ходячие. Бессонница пришла вместе со смертью Дака и Кати. Поэтому ему не в новинку проводить ночь в гостиной, сидя на диване и глотая завалявшийся в доме алкоголь. Только в этот раз привычную тишину нарушают приближающиеся тихие шаги и сбитое дыхание. Через несколько секунд Кенни видит Бена, кое-как различимого в тусклом лунном свете. Заметив его, мальчишка неуверенно замирает, глядя на него обеспокоенным взглядом, но потом всё-таки садится рядом, приглашённый кивком головы. Мужчина молча предлагает ему бутылку, и юноша, вновь замешкавшись, принимает её и делает пару небольших глотков. Но даже этого ему хватает, чтобы закашлять и убрать бутыль. Дорогой виски намного крепче пива, которое он иногда пил с друзьями. Кенни лишь усмехается, возвращая бутылку себе и треплет Бена по волосам. Немного неуклюже, ведь непривычно ощущать немного жесткие волосы вместо короткого ёжика, но он старается проявить немного ласки. Дак тоже начал видеть кошмары после всего, что началось. - Всё будет в порядке, - хрипло произносит мужчина, сжимая пальцами светлые волосы. Его взгляд направлен куда-то вдаль, но это не мешает ему чувствовать на себе всё тот же неуверенный и сейчас благодарный взгляд. Оставшиеся часы до рассвета Кенни проводит в компании виски, собственных мыслей и уснувшего на его плече Бена. *** В морге холодно и мерзко. Пускай мир и наполнен живыми трупами, это место всё равно не станет выглядеть привлекательней, как не посмотри. Особенно вкупе с истекающим кровью Ли. Укушенным, лишённым руки Ли, чьей кровью покрыт пол, стол и сам Кенни, помогавший с перевязкой. Неимоверно хочется выпить несколько глотков горячительного, но его нигде нет, да и это не шибко бы помогло. И если только что переживший ампутацию мужчина сейчас не привлекает к внимания, ведя себя чертовски тихо, то Бен только и делает, что нарушает повисшую в воздухе тишину. Он ходит взад-вперёд, обхватив себя за плечи, и бормочет что-то невнятное. При этом громкость его голоса постоянно меняется: с шёпота резко переходит на хрип и громкие интонации, при этом тут же начиная беззвучно шевелить губами. Кенни это надоедает точно так же, как и не менее нервным Омиду и Кристе, поэтому он встаёт с одного из столов и подходит к юноше. Грубые ладони хватают его за плечи, соприкасаясь с дрожащими пальцами, и хорошенько встряхивают, стараясь привести в чувство. - Хорош наводить панику, - негромко, но чётко произносит мужчина, глядя Бену прямо в глаза. Тот напуган и напряжён ещё больше чем обычно, поэтому Кенни ещё несколько секунд сжимает его плечи, а затем уверенно заявляет: - Всё будет в порядке, - после чего разжимает пальцы и возвращается к тяжело дышащему Ли. Бен прикусывает нижнюю губу, глядя ему вслед, и сильнее сжимает пальцами ткань толстовки. Но больше от него не слышно ни звука. *** - Я в порядке, - хрипло произносит юноша, глядя на Кенни. - Кажется, всего лишь повредил ногу, - уверенно добавляет он. Только во взгляде нет ничего кроме боли, отчаяния и безысходности, а лицо стремительно бледнеет, становясь похожим на рожи ходячих. Проткнувший живот железный прут — это не в порядке. Даже деревенский дурак, коим Кенни сам себя окрестил, это прекрасно понимает. А толпы живых мертвецов вокруг ничуть не улучшают положения дел. Глядя на надежду, светящуюся в серо-голубых глазах, он чувствует бессильную злость, ведь он не может ничем помочь. Снять с этой арматуры парня не представляется возможным — слишком больно, слишком громко, слишком опасно. Слишком много слишком. Ходячие уже бредут к ним, когда мужчина толкает Ли за ограду. Ему надо спасать Клементину. А Кенни должен спасти Бена. Мальчишка тяжело дышит, сжимая дрожащими пальцами сменившую цвет толстовку. Его губы дрожат, а во взгляде плещется ужас. Он боится. Боится быть заживо растерзанным этими тварями, боится стать одним из них. И только умоляюще смотрит на мужчину, ища у него защиты. Кенни сжимает губы, поднимая руку с револьвером. Хватка пальцев всё также сильна и крепка, тело подобно сжатой пружине. Только внутри всё дрожит, заставляя сердце заходится в бешеном ритме. Глядя на Бена, он замирает, наставив на него дуло пистолета. Сожаление, уже привычная злость и тоска плещутся внутри, заставляя медлить и нервничать. А юноша на удивление спокоен. Пальцы уже не дрожат, дыхание тихое и равномерное. Рана почти не ощущается, а ходячие кажутся чем-то далёким и неважным. Он понимает. И он благодарен. Кенни выдыхает и в последний раз говорит: - Всё будет в порядке.