Mariposas libres

Солнце, тонущее в окнах, отражённая улыбка, Свет мой, ангел, ты не знаешь, что случится этим утром. После неба - слишком сложно, после правды - слишком мало. Не грусти, едва ль возможно эту выучить премудрость. Пусть погаснет, если страшно, пусть горит, пока ты хочешь, Можно взять, а можно слушать, прислонившись к тонкой стенке. Утомительное нечто, заколдованное чудо. Не грусти - Твои ль печали - тонким горлом, каждой венкой. Свет мой, ангел, если хочешь, то проснёшься в Зазеркалье, Если хочешь - будешь видеть, а не хочешь - отвернёшься. Если даже не запомнишь, что ты видела в начале, - Ты поймёшь по стуку сердца и закатным бликам солнца. Свет мой, ангел, не теряйся, засыпай и не тревожься: Я возьму твои печали, а дурные сны бессильны. Загадай желанье, ангел, засыпай. Когда проснёшься, Различишь за стуком сердца тихий шорох белых крыльев. Мирель не отличила бы это лето от многих предыдущих, если бы не бабочки. Бабочки были всегда, и в это лето - тоже. Но раньше ей никогда не удавалось их потрогать. Стоило подобраться поближе и протянуть руку - и в воздух срывалась стайка желтовато-белых лепестков. Но теперь Мирель была разочарована ещё больше - бабочка не взлетела, когда Мирель протянула руку и дотронулась до неё. Она рассыпалась крохотными ломкими кусочками, на лету превращающимися в пыль. Облачко даже не долетело до земли. И следующая бабочка рассыпалась так же. И ещё одна. Бедная девочка, сказала миссис Мур. И по лицу у неё побежали прозрачные капли. Мирель хотела до них дотронуться, но Марсель сказал, что это слёзы, а трогать людей нельзя. Мирель никогда не плакала. Мирель просто знала, что нужно делать так, как говорит Марсель. Слово "слёзы" не сказало ей ничего, как и тысячи других слов, которые говорил Марсель. И другие люди, которых Мирель видела редко. Их дом стоял на самой окраине Мобриджа, и сразу за ним начинались прерии - до ближайшего водохранилища были многие мили. Зайдите, Марсель, сказала миссис Мур, возьмите пирог для вас и Мирель. Спасибо, миссис Мур, сказал Марсель. Он всегда так говорил, но для Мирель это не имело значения. Ни одно слово не имело значения для Мирель. Их нельзя было петь. Петь можно было только те, другие слова, которые не были словами. Они были бабочками. Мирель слышала их всего один раз, когда Марсель взял её на ярмарку. Марсель так сказал: "ярмарка". И ещё он сказал: это "песня", Мирель. Но Мирель знала, что это может быть лишь теми словами-бабочками, потому что другие не были живыми. И теперь они рассыпались. И Мирель запела, чтобы бабочки вновь превратились в порхающие лепестки, а не рассыпались пылью. Yo la veo caminar Por las nubes va 'Donde andara' Mariposa libre que sue'a Que quiere ser Y no piensa en nada m's Solo en vivir Si estoy triste viene a mi Mil sonrisas trae Las d' porque si Y me dice est', bien, todo bien Estoy aqui y soy de ti Soy de ti * Но даже эти слова не оживили их. Они тоже оседали пылью и почти не звучали в сухом воздухе. Только миссис Мур покачала головой и сказала: берегите её, Марсель. Может быть, вы увезёте её к отцу, Марсель, спросила миссис Мур. Он уехал, сказал Марсель. Уехал домой, во Францию. Он не будет жить здесь после смерти мамы. А я не люблю Францию, сказал Марсель. Я не знаю, как там жить. Храни вас Господь, бедные дети, сказала миссис Мур. "Смерть" была для Мирель всего лишь ещё одним словом. Таким же, как и "Франция". Дни Мирель не были скучны: она не знала, что такое скука. Дни были заполнены солнцем, жарким воздухом и бабочками - живыми или мёртвыми. А вечера были отданы волшебным картинкам. Мирель уходила в мансарду под крышей и садилась у окна, не зажигая свет. Марсель не препятствовал ей. Прямо напротив был дом миссис Мур. У миссис Мур был муж и двое детей - это были слова Марселя. Но Марсель не знал самого прекрасного. По вечерам в больших окнах загорался свет, и люди, которые были "семьёй", двигались и жили для Мирель. Без слов. Они открывали рты, смеялись, разговаривали, ели. И всё это не было испорчено словами, которые не имели значения. Они перемещались из комнаты в комнату, на несколько секунд исчезая за перегородками, чтобы появиться вновь, как по волшебству. Мирель не знала, когда гаснет свет в доме миссис Мур. Она засыпала раньше, и Марсель относил её в кровать. Мирель уже слышала от Марселя слово "слёзы", и поэтому они не заинтересовали её. Их было очень много - на лицах людей, которые собрались у дома миссис Мур. Не смотри, сказал Марсель. Но Мирель уже всё видела - и то, что все были одеты в чёрную одежду, и бледную миссис Мур, и длинный ящик из полированного дерева. И ей не было интересно. "Смерть" тоже оставалась всего лишь словом. А слово "инфаркт" не сказало ровным счётом ничего. Тем вечером в доме миссис Мур горело лишь одно окно. И люди в доме не ходили из комнаты в комнату, исчезая и появляясь по волшебству. Они сидели рядом на диване, не двигаясь и не шевеля губами. Но Мирель смотрела на них, как всегда, до тех пор, пока не уснула. А на следующее утро она увидела миссис Мур и детей на крыльце с "чемоданами". Это "чемоданы", сказал Марсель. Миссис Мур "уезжает". Вот мой адрес, сказала миссис Мур Марселю, и голос у неё звучал не так, как всегда. Я люблю вас и вашу сестру, Марсель, вы мне как дети. Если надумаете приехать в Су-Фолс, я с радостью прийму вас. Вам не место здесь, Марсель, сказала миссис Мур. Спасибо, сказал тогда Марсель. Он всегда так говорил. Миссис Мур посмотрела на Мирель, и в глазах у неё опять были слёзы. Храни тебя Господь, сказала миссис Мур. Храни тебя Господь, Mariposa libre **. Первый раз она сказала настоящие слова, но они не были живыми в её устах. И Мирель запела, чтобы убедиться, что эти слова по-прежнему живы. Она пела, пока люди садились в "автомобиль" и "уезжали". Слова остались живыми, а в доме миссис Мур впервые за всю жизнь вечером не зажглись окна. Дни остались полны солнца. Солнца было слишком много. Даже для Южной Дакоты. Так много, что бабочки больше не появлялись. Те, что остались недвижимы, порыжели и рассыпались в пыль даже без прикосновений Мирель. Их не оживляли слова. И окна в доме миссис Мур не загорались по вечерам. Но Мирель приходила в мансарду и садилась у окна. Марсель каждый раз уносил её, уснувшую, а следующим вечером она снова садилась и ждала. Мирель не знала, сколько дней прошло с тех пор, как окна в доме миссис Мур перестали загораться. Этот вечер ничем не отличался от остальных. Только тем, что в самом большом окне зажёгся слабый свет. Мирель разглядела свечу на столе, за которым семья миссис Мур обычно собиралась по вечерам. И ещё она разглядела человека, который сидел за столом. Один. Его губы не шевелились. Он ничего не ел и ни с кем не разговаривал. Он просто сидел и смотрел на свечу. А Мирель смотрела на него и ждала, когда же в доме загорятся все окна. Когда Марсель пришёл за ней, как обычно, он даже не взглянул в окно. И не увидел ни свечи, ни сидящего у стола человека. Меня зовут Дженсен, сказал тот человек, который вечером сидел в доме миссис Мур. Мы рады соседям, сказал Марсель. Но что вы будете делать здесь, спросил Марсель. Немного поживу рядом с вами, - сказал Дженсен. Вы купили этот дом, спросил Марсель. Нет, ответил Дженсен, снял. Просто снял. Мирель запела, потому что окна в доме миссис Мур были интереснее бабочек. Дженсен посмотрел на неё. Que Dios los bendiga, nina ***, сказал он Мирель. Это были те, живые слова, Мирель узнала их. Но он больше ничего не говорил. По вечерам в доме загоралось лишь одно окно, и Мирель смотрела, как этот человек - Дженсен - сидит у стола и "пишет". Это было не так интересно, как семья миссис Мур, но интереснее, чем мёртвые бабочки. Всё говорило о том, что надвигается гроза. Всё затихло и стало тусклым, пустым. Дженсен стоял на пороге, наблюдая, как слабый пока ещё ветер гонит коричневую пыль по утоптанной дороге. У забора соседского дома стояла Мирель, несчастная девочка, от вида которой у Дженсена сжималось сердце. Она смотрела на него в упор - худенькая, в застиранном белом платье, босая. Дженсен хотел сказать ей, чтобы она шла в дом, но знал, что это бесполезно: она отзывается только на слова своего брата. И почему-то понимает по-испански. Но Дженсен знал по-испански лишь несколько фраз и сомневался, что Мирель поймёт его. Появился Марсель, поздоровался с Дженсеном. - Спрячьте девочку, Марсель, - сказал Дженсен, - и закройте окна как следует. - Может, засуха закончится, - ответил Марсель, уводя сестру в дом. Дверь за ним закрылась, и Дженсен кивнул своим мыслям, а потом тоже ушёл в дом и плотно закрыл за собой дверь. Небо за окном потемнело, и в пустом доме стало совсем неуютно. Дженсен прошёл по комнатам, проверяя, закрыты ли окна, запер выход в маленький внутренний дворик и включил свет в большой комнате. Он понимал, что сегодня не напишет ни строки - слишком тревожила надвигающаяся непогода. Не хотелось ничего - лишь оцепенеть, сидя за пустым столом. Дом нравился Дженсену. Даже то, что хозяйка съехала отсюда после смерти мужа, оставив распоряжаться агента по недвижимости, не испортило впечатления. Впрочем, об этом Дженсен узнал не сразу. Но в маленьких городках не бывает секретов - и Дженсен узнал всё, что его интересовало и не интересовало. В первый же вечер, в единственном баре в округе. Любопытство вокруг него быстро утихло - он вежливо познакомился с людьми в ближайших нескольких домах, не был разговорчив, не напивался до бесчувственного состояния и не реагировал на заигрывания женщин, когда ходил в город за продуктами. Он получил то, что хотел - блаженную тишину и одиночество. Единственные ближайшие соседи не доставляли хлопот - Мирель жила в своём мире, а Марсель был молчалив и деликатен. Ветер усилился и в угловом окне мелко дребезжало стекло, а небо стало почти непроницаемо тёмным. Потом за окном полыхнуло, и через несколько секунд раздался оглушительный раскат грома. Мирель отказалась уходить в спальню, потому что Дженсен включил свет и сидел за столом. Мирель, как всегда, ждала своих волшебных картинок. Даже надвигающаяся гроза не могла заставить её поменять привычный распорядок. А потом началось нечто невообразимое - полыхнуло сине-белым светом, и раздался такой грохот, что Мирель упала со стула и свернулась клубочком на полу, крича и закрыв голову руками. Марсель прибежал за ней, схватил на руки и быстро спустился вниз, в общую комнату. Там он укутал скулящую Мирель в одеяло и прижал к себе, шепча слова, которые по-прежнему не имели для Мирель значения. Достаточно было того, что Марсель рядом. Тише, Мирель, тише, шептал Марсель. Всё в порядке, успокойся. Марсель был умный, но не понимал, что Мирель не скулит, а поёт. Марсель защитит Мирель, а Мирель защитит их обоих - теми, настоящими, живыми словами После второго сухого раската грома в доме погас свет. Дженсен ощупью нашёл коробок спичек и порадовался, что забыл убрать со стола свечу. На улице бушевала электрическая гроза. Молнии рвали небо, гром заставлял каждый раз нервно сжиматься, но воздух оставался сухим - словно гроза выкручивала всё наизнанку, пытаясь выцедить хоть одну каплю воды. И вдруг всё затихло на секунду - даже ветер перестал бить в окна и двери. А потом на иссохшую землю обрушилась стена воды. Гром и молнии возобновились, и Дженсен уже не мог усидеть за столом - он вскочил и ходил по комнате из угла в угол, мечтая только об одном: чтобы это поскорее закончилось. Но гроза бушевала в полную силу, и гадать, когда она прекратится, было просто глупо. Дженсен ничего не мог сделать с собой - постепенно его охватила настоящая паника и появилось это отвратительное, ноющее чувство, распирающее грудь изнутри, заставляющее сбиваться сердце с ритма и лишающее дыхания. Дженсен попытался успокоиться, сел за стол, но снова вскочил и подумал, что ему стоит выпить. Бутылка "Джека Дениэлса" стояла в кухонном шкафчике, и Дженсен ощупью пошёл на кухню, пожалев о том, что не взял со стола свечу. Свет тускло замигал и погас опять. В тот момент, когда он открыл дверцу шкафчика и нащупал бутылку, молния полыхнула особенно ярко, и раздавшийся следом раскат грома заставил Дженсена рефлекторно присесть. Ещё одна вспышка совпала с оглушительным треском, и вскрикнувшего Дженсена едва не сбило с ног что-то большое и тяжёлое, свалившись на пол почти рядом с ним. На несколько секунд Дженсен оцепенел. Его будто окутало плотным душным одеялом, перед глазами полыхнуло белым, и послышался высокий девичий голос, невыносимо знакомый. А потом всё так же мгновенно исчезло. Человек - в свете молний Дженсен разглядел крупного мужчину - болезненно охнул и медленно поднялся на ноги, прижимая руку к щеке. - Кто здесь? - спросил он хрипловатым голосом. Дженсен затаил дыхание. Это было бесполезно - следующая вспышка осветила тёмную кухню целиком, и мужчина сделал шаг по направлению к Дженсену. - Не подходи! - голос Дженсена сорвался и вместо крика прозвучал шипением. - Что ты здесь делаешь? - словно не расслышал парень и двинулся на Дженсена. Дженсен сжал горлышко бутылки - только сейчас до него дошло, что он держит её в руке. Раздумывать было некогда - на Дженсена пёр танком огромный высокий парень, неизвестно как пробравшийся в дом. И никто не дал бы гарантий, что он настроен дружелюбно. Ещё один шаг - и Дженсен, почувствовав спиной стенку, с размаху обрушил бутылку на голову парня. Его прошило с ног до головы отвратительным чувством, когда раздались два глухих звука: первый - от удара бутылки о череп, второй - от падения тяжёлого тела на дощатый пол. И мерзкий, скрежещущий звук бьющегося стекла. Дождь лил стеной. Воздух отдал всё накопившееся электричество, и настал черёд воды. Стало очень тихо - так тихо, что сквозь шорох струй собственное дыхание казалось Дженсену оглушительным. За его спиной замигал и зажёгся свет в комнате. Дженсен зажмурился и сделал глубокий вдох. Нужно было посмотреть под ноги. Дав себе ещё несколько секунд, Дженсен собрался с духом и нащупал выключатель. Помедлил немного и опустил взгляд. Парень действительно был очень крупным и высоким. И молодым, совсем молодым. Он лежал на боку, вокруг его головы расплывалась лужа крови, пропитывая старые доски. Сначала Дженсену показалось, что эта лужа просто огромна, но потом до него дошло: кровь смешалась с виски из разбившейся бутылки. Это подтверждал резкий запах алкоголя. Сердце Дженсена трепыхнулось противно и больно, подступило головокружение. Нет, он не боялся крови. Просто он прямо сейчас убил человека. Человека, который мог запросто убить его. Это совсем не было утешением и оправданием. Нужно было взять себя в руки и что-то предпринять. А хотелось опуститься на пол и заскулить. Парень слабо застонал и пошевелился, и Дженсена подбросило от неожиданности. Усмиряя выскакивающее сердце, он присел на корточки над распростёртым на полу телом. Парень дышал и силился открыть веки. Шевельнул рукой, пытаясь опереться и приподняться. Дженсен осторожно просунул руку ему под затылок - пальцы тут же окрасились кровью. Борясь с тошнотой, Дженсен повернул голову опять застонавшего парня и осмотрел его лицо, прошёлся пальцами по щекам, шее, затылку. Беглый осмотр показал, что серьёзных ран нет - кровь натекла из ссаженной о дощатый пол щеки. Над виском у него вздулась огромная шишка - это явно была отметина от соприкосновения с бутылкой. Сама бутылка разбилась, упав на пол, а не обрушившись парню на голову, как показалось Дженсену со страху. «Вот здоровый бычок», - усмехнулся про себя Дженсен. Страх и напряжение не отпустили его, а теперь к ним ещё прибавилась серьёзная проблема: что делать с этим парнем, свалившимся ниоткуда? Дженсен поднял голову и увидел открытую крышку чердачного люка. Вот и ответ на вопрос. Но как парень туда пробрался и сколько времени там провёл - оставалось загадкой. Равно как и его цели. Дженсену опять стало не по себе. Впервые за долгое время идея удрать подальше от людей показалась уже не такой привлекательной. Даже учитывая... Ладно. Поколебавшись немного, Дженсен решил связать парня и подождать, пока он очнётся окончательно. Тот был явно жив и почти невредим - внешне, по крайней мере. И о его намерениях Дженсену было абсолютно ничего не известно. Моток верёвки лежал в одном из кухонных ящиков, Дженсен помнил точно. Пока он открывал их один за другим, парень на полу опять застонал, и Дженсен заторопился. Верёвка нашлась, длинная и крепкая. Дженсен связал руки парня за спиной, перекатив его на живот и придержав ладонью голову. Тот не сопротивлялся, лишь издавал рваные, хриплые вздохи. Перематывая крепкие запястья, Дженсен случайно коснулся широкой ладони парня и на секунду испытал жгучий стыд, но успокоил себя тем, что не может рисковать. И что развяжет его, выяснив всё, что нужно. Убедившись, что руки связаны крепко, Дженсен свободным концом верёвки скрутил ноги парня, пропустив её несколько раз восьмёркой и затянув как следует. Только после этого он попытался поднять его. Тело показалось Дженсену невероятно тяжёлым. В какую-то секунду он даже отчаялся, но потом решил сделать по-другому: принёс стул и втащил на него парня, прислонив его спиной к стене. Придержал, опасаясь, что он упадёт, но парень сидел ровно, даже голова не клонилась на бок - он был в сознании. Не сводя с него взгляда, Дженсен налил в кружку воды из-под крана и поднёс к его губам, очень осторожно придерживая за затылок. Парень издал короткий болезненный стон, а потом принялся пить, с трудом глотая и шумно дыша. Часть воды пролилась ему на грудь, расползаясь тёмным пятном на светлой джинсовой рубашке, превращая в кляксы пятна свежей крови. Напившись, парень слегка надавил затылком на руку Дженсена и приоткрыл глаза. Дженсен убрал руку, парень прислонился головой к стене, и Дженсен услышал хриплое: - Спасибо. От этого он опять испытал острую неловкость: человек, которого он крепко приложил бутылкой по голове и связал, благодарит его за кружку воды. «Не забудь, что этот человек прежде пробрался в твой дом», - напомнил себе Дженсен. Теперь он мог разглядеть незнакомца как следует. Как Дженсен уже заметил, он был очень молод, высок и чертовски крепко сложен, а что весит без малого тонну - Дженсен почти не сомневался. Правая половина лица у него была в крови, глаз почти заплыл, наливаясь багрово-синим - именно с этой стороны Дженсен ударил его бутылкой. Лицо было открытым; с высоким лбом, рельефными скулами и вздёрнутым носом. Боже мой, совсем мальчишка. Даром, что размером с платяной шкаф. Кровь из разбитого носа и ободранной щеки размылась водой, пока он пил, и расплылась вокруг приоткрытого рта, оставила мокрые светло-красные дорожки на тяжеловатом подбородке и длинной шее, собравшись маленькой лужицей в глубокой выемке между ключиц. Вообще крови было много - она натекла с концов длинных тёмных волос, собралась островками на широченных плечах, обтянутых светлой джинсой. Дженсен опять невольно отметил ширину плеч и груди незнакомца - руки были связаны за спиной и рубаха едва не рвалась на груди, натянув ткань до предела. Что говорить - незнакомец был привлекателен. Этого не могли скрыть даже синяки, ссадины и кровь. - Так что ты здесь делал? - голос застал Дженсена врасплох. - Ты шутишь, наверное? - Дженсен посмотрел на него с удивлением. - Это я должен тебя спросить, что ты делаешь в моём доме. - В твоём? - Парень вскинул брови и поморщился от боли. - Серьёзно, в твоём? - А в чьём же? Парень уставился на него, пытаясь сфокусировать взгляд: сказывался удар по голове. - Ты издеваешься надо мной, да? - наконец спросил он. - Залез ко мне в дом, огрел меня по голове, связал, и спрашиваешь, что я здесь делаю! Дженсен усмехнулся: парень либо отчаянный нахал, либо удар по голове повлиял на него... В общем, повлиял. - Заканчивай балаган, - Дженсен не был расположен к подобным играм. - Я не собираюсь причинять тебе вред, просто скажи мне, кто ты и что здесь делаешь. А я подумаю, можно ли тебя развязать. Парень поморщился, и Дженсен удивился, как тот вообще ещё может соображать и связно говорить. «Потом, - сказал он себе. - Я помогу ему потом». Парень некоторое время смотрел на него, видимо прикидывая, стоит ли что-либо говорить. Потом принял решение: - Меня зовут Джаред. Я здесь живу... недавно. А на чердак полез, потому что окно там закрыть забыл, а на улице - гроза... Потом меня будто отбросило от окна, и я свалился с чердака... Дженсен испытывал двойственные чувства. И ещё... холодок по коже. Всё было слишком странно. По всему выходило, что парень безбожно врал, хотя весь его облик говорил обратное. Но с другой стороны - самые опасные психи свято убеждены в своей правоте. И далеко не всегда выглядят опасными. Пока Дженсен думал об этом, Джаред издал сдавленный возглас. Дженсен проследил направление его взгляда: Джаред уставился немигающими глазами на стоящий в самом углу кухни большой холодильник. Отличный «Дженерал Электрик» - миссис Мур оставила всю обстановку, уезжая в Су-Фолс. - Господи, - прошептал Джаред. - Господи, Господи. Где я?.. Джаред с удивлением оглядывался вокруг. С удивлением и ужасом. Дженсен сильно сомневался в том, что можно так здорово играть, когда тебя огрели по голове и повозили лицом по полу. Дженсен собрался ответить, но тут Джаред покачнулся на стуле и повалился на бок, связанные руки не позволили ему смягчить падение. Всё произошло в секунды - Дженсен метнулся к нему, падая на колени, и успел подставить руки, чтобы тот не стукнулся головой. Это было бы уже слишком. Кем бы ни был этот странный парень и каким бы образом он здесь ни оказался - он был ранен и измучен, и большая часть этих травм досталась ему именно по вине Дженсена. Не следовало забывать и о том, что он упал с чердака, чудом не поломав себе руки и ноги. Дженсен решил, что в любом случае нужно оттащить Джареда на диван, а там уже думать, что делать дальше. Он приложил пальцы к шее Джареда и нащупал пульс. Потом осторожно распутал верёвки и приподнял Джареда за плечи. Тащить большого, полностью обмякшего парня было чертовски тяжело. Дженсен долго примерялся, с какой стороны его лучше приподнять, чтобы не повредить ещё больше, потом всё же поднял, закинул его руки себе на плечи и доволок Джареда до дивана в большой комнате. Всё это время Джаред не приходил в себя, лишь застонал, когда Дженсен положил его на диван, устроив на левом боку. Джареда вдруг заколотило так, что он застучал зубами, рефлекторно согнулся и болезненно замычал. Познания Дженсена в медицине были невелики, но он понимал, что Джареда отпускает и тот начинает по-настоящему чувствовать боль. Дженсен даже смутно припомнил: он читал что-то про болевой шок, от которого человек запросто может загнуться. И что-то там было про озноб... Джареда трясло, лоб у него оказался в холодной испарине, когда Дженсен приложил ладонь. Кажется, за эти полчаса отчаяние стало обычным состоянием Дженсена. Несколько секунд колебания - и Дженсен вылетел за дверь, спохватившись, что у него нет дождевика, только когда на него обрушились потоки холодной воды. Но он уже бежал, скользя по размытой дороге, надеясь только, что мисс Винар не на дежурстве. Николь Винар была медсестрой в ближайшем к Мобриджу госпитале - добрых три часа езды - и работала сутками. Лихорадочно припоминая, когда видел её в прошлый раз, Дженсен заколотил в дверь, только потом подумав, что Николь просто побоится открыть. Или спит. Но Николь не спала. В этом не было ничего удивительного - мало кого не потревожила гроза. В прихожей зажёгся свет. - Кто это? - голос Николь звучал приглушённо. - Ваш новый сосед, Дженсен... У меня... У него... травма... Упал... Кажется, переломов нет, я не знаю... - Дженсен понимал, что несёт чушь, но ничего связного сказать не мог. Потом, немного успокоившись, Дженсен подумал, что Николь очень храбрая женщина. Она открыла дверь без колебаний и втащила в дом Дженсена, с которого лились потоки воды. Он продолжил свои сбивчивые объяснения, но Николь остановила его: - Можете не объяснять, Дженсен. Я буду готова через несколько минут. Джаред всё так же лежал на боку, вздрагивая всем телом. Николь не стала задавать вопросов, только коротко распорядилась: - Укройте его, Дженсен. Пока Дженсен сбегал за пледом, Николь оттянула веки Джареда, посветив в глаза маленьким фонариком, быстро и аккуратно ощупала его и открыла свой чемоданчик. Один за другим сделала два укола и спросила: - Что с ним произошло? И... кто он вам? От Дженсена не укрылось напряжение в её голосе. Ещё бы - ночь, никому не известный парень, без сознания и в крови, и совершенно очумевший Дженсен, не знающий, куда себя девать. - Брат, - слово вылетело прежде, чем Дженсен успел подумать. - Полез на чердак закрывать окно, да свалился... - И вам, и вашему брату повезло, Дженсен, - Николь покачала головой. - Вроде бы, переломов нет, хотя уверенно я вам ничего не скажу. Не давайте ему вставать хотя бы несколько дней, разве что в туалет. И не включайте верхний свет. И ещё - отвезли бы вы его в госпиталь, как немного придёт в себя. Вот, держите, - Николь протянула Дженсену пару пузырьков с таблетками. - Поите его, чтобы снять воспаление. И зовите меня, если что. Дженсен не знал, как выразить свою благодарность Николь - и за её участие, и за то, что она не задавала лишних вопросов. А вопросов было более чем достаточно. Проводив Николь, Дженсен притащил из спальни торшер, расположив его так, чтобы свет не падал Джареду в лицо, и сел рядом с диваном - оставить Джареда он не мог. Едва ли прошло больше часа с того момента, как Джаред свалился с чердака, взорвав только наметившееся спокойствие Дженсена. Ещё час назад Дженсен принадлежал себе, и у него не было никаких проблем... Хорошо, были, но не о том сейчас речь, а теперь в гостинной его съёмного дома спит на диване совершенно неизвестный странный человек, и Дженсен не знает не только его намерений, но и... всё ли у него в порядке с головой. И насколько он опасен. И вообще - что это, откуда и какого чёрта?! Дженсен принял временное решение - подождать, пока Джаред очнётся. Обращаться в полицию ему почему-то не хотелось. Чувство стыда от того, что он огрел Джареда бутылкой по голове, ничуть не притупилось. Наоборот - стало ещё более острым. На часах было три с четвертью, заснуть Дженсен не мог, разумеется. Он положил на лоб Джареду холодный компресс, нагрел немного воды, принёс из ванной губку и принялся осторожно оттирать его лицо от крови. Расстегнул пуговицу на груди и провёл губкой и там, но тревожить и раздевать Джареда не рискнул - тот после уколов Николь крепко спал, дыша ровно и не глубоко. Очнулся Дженсен рывком. Ему показалось, что он закрыл глаза секунду назад, но затёкшее тело говорило об обратном. Часы показывали восемь. Дженсен зевнул и потянулся, а в следующий миг его просто смело со стула: диван был пуст. Плед валялся на полу, на обивке остались красно-бурые следы крови. Джареда и след простыл. Накатила паника, в голове крутилось несколько мыслей сразу: он же ранен, весь в синяках и ссадинах, как он вообще мог подняться с дивана? Или... он не настолько травмирован, как Дженсен думает? Тогда... О, Боже. Джаред мог появиться откуда угодно и... Дженсен прихватил со стола подсвечник и включил свет. Он обошёл дом два раза, проверил все комнаты и подсобки, даже поставил лестницу и влез на чердак, стараясь не смотреть на тёмное пятно на дощатом полу кухни. В полной растерянности Дженсен вышел в прихожую и только тогда увидел, что входная дверь приоткрыта. Джаред обнаружился сидящим в грязи, в нескольких метрах от дома. Больше он пройти не смог. Дженсен кинулся к нему, не зная, чему радоваться раньше: то ли тому, что никто не увидел Джареда раньше него, то ли тому, что он просто жив. Ливень прекратился, но всё вокруг раскисло, заплыло намытой мокрой глиной. Джаред сидел на дороге под мелкой моросью, слегка раскачиваясь. Видимо, он упал, потому что грязью был перемазан весь, с головы до ног. - Джаред! - Дженсен присел перед ним на корточки и заглянул в лицо, всерьёз опасаясь за рассудок Джареда. Волосы у того слиплись и свалялись, кожа была очень бледной, отчётливо проступил синяк под правым, заплывшим глазом. Левый - длинный, широко распахнутый, неуловимого цвета - смотрел мимо Дженсена. - Вот, - голос Джареда был едва слышен. Он протянул руку, и Дженсен увидел небольшой металлический прямоугольник с палец толщиной. - Хотел позвонить - не ловит сеть. Вышел - а тут... Он бормотал ещё что-то, и Дженсен подумал, что парень действительно не в себе. - Давай, поднимайся, пойдём в дом, - Дженсен взял его под локоть, - хватит сидеть в грязи. Джаред послушно встал. Но идти не собирался. - Где я? - спросил он так же растерянно, как вчера вечером. - В Мобридже, - терпеливо объяснил Дженсен, - сидишь посреди улицы. Вчера ты свалился с чердака мне на голову. - Это я помню, - Джаред кивнул. - Ты?.. - Дженсен. Идём, Джаред... - Но... - Джаред не двигался с места, - как же я... - Идём, - ещё раз сказал Дженсен с нажимом, - идём. Укладывать Джареда в таком виде обратно на диван было нельзя, к тому же он мелко дрожал, поэтому Дженсен повёл его прямиком в ванную, надеясь, что вчерашняя гроза не выстудила всю воду в солнечном бойлере. - Справишься сам? Джаред кивнул и тут же покачнулся. Дженсен придержал его за плечо, глубоко вздохнул и взялся за пуговицы его рубашки. Тело у Джареда оказалось невыносимо прекрасным. Дженсен старался не смотреть, расстёгивая пуговицы и стаскивая с литых плеч рубашку, а потом и белую майку. Пожалуй, такого он и не видел никогда в жизни. Тяжёлые от грязи джинсы скользнули по длинным ногам, упали сине-серой тряпкой. Спрашивать, сможет ли Джаред сам снять трусы, было бесполезно: он пошатывался и прикрывал глаза - утренняя вылазка лишила его сил. Дженсен чуть дрожащими пальцами подцепил резинку плотно сидящих трикотажных трусов, и Джаред охнул от боли. Только теперь Дженсен увидел, что правый бок у Джареда весь в кровоподтёках и ссадинах. Чёрт! Дженсена едва не скрутило от вспыхнувшей перед глазами вчерашней картины. Как бы ему хотелось, чтобы всё это оказалось дурным сном. Но нет, перед ним стоял Джаред: обнажённый, неправдоподобно красивый, и... весь в синяках и ссадинах - по вине Дженсена. Джареда слегка трясло от холода и боли, Дженсен переборол ненужную робость и стыд, поставил в ванну табуретку и помог Джареду перебраться через бортик. К счастью, вода действительно была вполне горячей, и Джаред закрыл глаза, подставляя лицо под струи душа. Дженсен, как мог аккуратно, намыливал его длинные волосы, стараясь не касаться кожи и не тянуть, скользил губкой по плечам и груди, и постоянно одёргивал себя, чтобы не пялиться. Но это было невозможно. Джаред сидел смирно, положив руки на колени, подавался под руками Дженсена. Не открывал глаз. Грязь и кровь сошли с его тела, исчезли в завихрениях воронки вместе с мыльной пеной, и теперь тёплая, непрерывно льющаяся вода превратила его в сверкающую статую. Дженсен отвёл взгляд усилием воли, понимая, что уже с минуту смотрит на то, как вода льётся по закрытым векам Джареда, его плотно сомкнутым губам, слегка плещет в ямке между ключиц и течёт дальше, струится в ложбинке между грудных мышц, обтекает съёжившиеся соски и, соскользнув широким потоком по идеальному животу, исчезает в паховых волосах. Дальше смотреть было нельзя - и без того Дженсен был выбит из колеи. Но секундного взгляда хватило, чтобы понять, что там Джаред тоже был великолепен. Дженсен выключил душ и набросил большое полотенце на голову и плечи разомлевшего от тёплой воды Джареда. Аккуратно промокнул волосы, стараясь не причинить боль, и помог ему выбраться из ванны. Полотенце едва доходило Джареду до бёдер, и Дженсен старательно отводил взгляд от его поджарой задницы и длинных ног. Конечно же, пижамные штаны и рубашка Дженсена оказались Джареду узковаты и коротки, но, по крайней мере, это была чистая и сухая одежда. Дженсен застелил диван, прежде закрыв плотным маленьким покрывалом испорченную обивку, принёс пару больших подушек и устроил Джареда на диване, как следует укрыв тёплым одеялом. Только теперь он понял, что всё это время они молчали - обессиленный Джаред даже не пытался задавать вопросы, а Дженсен был слишком поглощён видом Джареда. Дженсену казалось, что это происходит не с ним. Что он наблюдает со стороны какую-то совершенно абсурудную ситуацию. Он вскипятил воду, напоил Джареда чаем и дал ему таблетки, которые оставила Николь. Джаред уснул, а Дженсен отправился в ванную, сложил в небольшой таз вещи Джареда и пустил воду. В кармане джинсов под рукой Дженсена прощупывалось что-то небольшое и плотное, Дженсен выхватил джинсы из воды - верхняя часть ещё не успела намокнуть - и засунул руку в карман. Это оказался тот самый металлический прямоугольник, который был в руке у Джареда. Дженсен не мог бы сказать, на что похоже это небольшое устройство - а это было именно устройство. Шпионские штучки, усмехнулся про себя Дженсен. Пожалуй, больше всего это походило на выносной пульт управления, только без шнура - компактная клавиатура и крохотный дисплей. Ещё в кармане обнаружился бумажник, из которого выпало несколько визиток и маленькая карточка, закатанная в плотную блестящую плёнку, - водительские права совершенно непривычного вида. На карточке была миниатюрная фотография Джареда. Под фотографией Дженсен прочёл: "Джаред Тристан Падалеки. Сан-Антонио, штат Техас. Дата рождения: 19 июля 1982 года". Дженсен прочёл ещё раз, думая, что ошибся. Нет, всё верно: 19 июля 1982 года. Чёрт знает что. Одно из двух: или он сошёл с ума, или это совершенно идиотский розыгрыш. Но... к чему всё это? Если Джеффри решил над ним подшутить и каким-то образом узнал, где он сейчас находится, то просто подослал бы Джареда под видом разносчика пиццы или сантехника - на большее фантазии Джеффри не хватило бы. Даром, что писатель. Кроме того, это было бы слишком бездушно для Джеффри. Скорее всего, он приехал бы сам и попытался наладить отношения, которых больше не может быть. И потом - всем своим видом Джаред олицетворял то, от чего Дженсен спрятался в этой глуши. Загадки не получили отгадок, они лишь множились. Чувствуя себя полностью выбитым из колеи, Дженсен решил, что сейчас стоит заняться текущими делами, а выяснение отношений отложить на вечер. Когда Джаред выспится как следует, он наверняка захочет поговорить о том, что произошло. Дженсен старательно отмыл джинсы Джареда от грязи, рубашку спасти не удалось: кровь не отстирывалась. Он делал всё машинально, понимая, что сойдёт с ума, если всерьёз задумается обо всём об этом. Потому что на шутку происшествие не тянуло никак. Дженсен несколько минут смотрел на тихо спящего Джареда. Парень был красив. Дженсен рассматривал его, всё сильнее чувствуя себя изгоем и отщепенцем. И ещё - неудачником. Посмотрел, пообещал себе, что постарается не раскисать, и отправился наводить ревизию в холодильнике - ужасно хотелось есть. Ничего хорошего там не нашлось. На полке сиротливо притаилась банка консервированного супа. После недолгих колебаний Дженсен разогрел его и накормил проснувшегося Джареда, понимая, что это совершенно неподходящая еда для такого случая. Но Джаред съел всё и удовлетворённо вздохнул, прикрыв глаза. На щеках у него появился неровный румянец, отчего он стал выглядеть ещё моложе, и Дженсен невольно разулыбался, а потом одёргнул сам себя. Напоив Джареда таблетками, Дженсен съел свою порцию супа и тщательно подмёл пол в кухне, а потом закрыл циновкой безобразное тёмное пятно на полу. Подтащил лестницу к чердачному люку и забрался на чердак. Окно было открыто, стекло треснуло и чудом не вылетело, а пол под окном был сырым и тёмным. Дженсен попытался высунуться в окно и понял, что не просунет туда даже руку и плечо. А Джаред был пошире в плечах, чем Дженсен. Что ж, этот вариант отпал. В середине дня зашла Николь, посмотрела на спящего Джареда, немного поговорила с Дженсеном и предложила подбросить его до города - за ней должен был с минуты на минуту приехать служебный автобус. Дженсен не стал отказываться. Из центра он добрался на попутке, думая о том, что сейчас делает Джаред. Джаред сидел на диване, подтянув колени к подбородку, и был похож на маленького растерянного мальчика. Дженсен вдруг испытал сильное желание пригладить его длинные растрёпанные волосы. - Эй, парень! - он постарался, чтобы голос звучал ровно и весело. - Ложись обратно, давай! Джаред посмотрел на него с совершенно непонятным выражением и спросил тихо: - Дженсен, - в его голосе было сомнение, видно, не сразу вспомнил имя, - Дженсен, ты всё же объяснишь мне, где я? И что... - Никаких вопросов до ужина! - перебил его Дженсен. - Сначала мы поедим, потом будем разговаривать. Мне тоже есть о чём расспросить тебя. "Мы", - отметил про себя Дженсен. Будто Джаред на самом деле... Поразившись тому, как легко он думает о человеке, ни намерений которого, ни самого его абсолютно не знает, Дженсен оттащил пакеты на кухню, а потом вернулся в гостиную и положил на диван рядом с Джаредом две пары джинсов, рубашек и пижаму нужного размера: - Прихватил в городе, твои вещи ещё не высохли. Джаред смутился и принялся сбивчиво благодарить, но Джесен не стал слушать, ушёл возиться с ужином. Гроза закончилась, день выдался пасмурным, и Мирель вернулась в дом, немного постояв у калитки. Дорога была пуста, никто из соседей не появлялся, не происходило ничего интересного. Мирель поднялась в мансарду и села у окна, завернувшись в постеленное Марселем одеяло. Если бы она знала, что такое благодарность, то была бы ему благодарна. Окна в доме миссис Мур были темны, но Мирель терпеливо ждала. И дождалась. Когда на улице стемнело, в доме зажглись два окна - в кухне и большой комнате. Свет в кухне был ярким, в комнате - приглушённым. В комнате, кроме Дженсена, был ещё один человек. Он сидел на диване, а Дженсен - напротив него, на стуле. Между ними стоял низенький столик - Дженсен и тот, другой, ужинали. Они не говорили, но Мирель видела, что им не нужны слова. А потом Дженсен унёс тарелки и столик, опять сел на стул и всё же заговорил с тем человеком. Но Мирель знала, что скоро они поймут, - слова им не нужны. - Это был Джеффри? - Дженсен решил, что начнёт разговор первым. Он прекрасно понимал, что ведёт себя глупо и беспечно, но, прокручивая в голове события прошедших суток, не находил в поведении Джареда ни капли агрессии. - Джеффри? - Джеффри Дин Морган. Как он нашёл меня, я не спрашиваю, он бы не стал с тобой делиться. Но заплатил он тебе неплохо, я думаю. Только вот... - Подожди, подожди! - взмолился Джаред. - Я не понимаю, о чём ты говоришь. И о ком. Я всего лишь хочу понять, где я и как тут оказался. - Я бы тоже хотел это знать, - усмехнулся Дженсен. - Кто ты? Расскажи мне. Тогда и я попытаюсь понять, что происходит. Джаред уселся поудобнее и запустил пятерню в волосы. Он выглядел гораздо лучше, чем прошлой ночью, но здоровенный синяк под глазом и глубокие ссадины на правой щеке заставляли его морщиться от боли, поэтому говорил он достаточно медленно. - Меня зовут Джаред, я уже говорил. Джаред Падалеки. Дженсен мысленно поставил галочку. - Родился в Техасе... - Как же тебя в Южную Дакоту занесло? - не удержался Дженсен, с трудом подавив улыбку: ему самому можно было задать тот же самый вопрос. - Шатаешься по стране? - Не совсем, - улыбнулся Джаред, - пригласили поработать. Я архитектор, - пояснил он, - проектирую в Мобридже гостиницу. Ну и живу здесь уже с месяц. - Что ж ты в такую глушь забрался? - подколол Дженсен. - Платят, - пожал плечами Джаред. Не то чтобы Дженсен не встречал людей, умеющих складно врать. Но тут всё было слишком странно. Не верил Дженсен в то, что Джаред врёт. Он не знал, откуда в нём эта убеждённость, но... - Ладно. Что ты делал вчера? Кроме того, что падал с чердака. - Работал, целый день проторчал на стройке, потом поехал домой, - Джаред оценил шутку Дженсена лёгкой улыбкой, - едва вернулся домой - разразилась гроза. Я услышал, как хлопнуло окно на чердаке, полез закрывать. Дальше ты знаешь. Только я... ничего не понимаю. А вот Дженсен, кажется, понимал. Что ж, всё было вполне логично. Если учесть, что кто-то из них всё же сошёл с ума. - Джаред, - спросил он, - почему ты так испугался вчера в кухне? И тут же отругал себя за этот вопрос: ну на самом деле, чего бояться? Всего лишь огрели бутылкой по голове и связали. Обычное дело. Но Джаред понял его правильно: - Понимаешь, мне сначала казалось, что я у себя дома, а потом увидел, что всё другое - мебель, холодильник... Даже стены другого цвета. Но дом ведь - тот же самый! И утром, когда вышел на улицу - всё совсем не так. Хотя место... то же самое. Будто я умом тронулся... Дженсен отказывался верить, он всё ещё цеплялся за мысль, что это какой-то глупый розыгрыш. - Джаред, скажи мне, в каком году ты родился? - Дженсен заранее знал ответ, но всё ещё на что-то надеялся. - В восемьдесят втором, - не задумываясь ответил Джаред, - а что? Дженсен молча встал и пошёл на кухню за свежей газетой, купленной в городе днём. - Держи! - Джаред взял протянутую газету и зашуршал страницами. Дженсен ждал. Джаред перелистывал, хмыкал, кое-где улыбался, недоверчиво вскидывал брови, и на его лице читалось ожидание подвоха. Дженсен не помогал, не подталкивал. Ему нужна была чистая реакция. Он сам не верил в происходящее, но привык всегда, в любой ситуации просчитывать все варианты. Даже самые маловероятные. Джаред закрыл последнюю страницу, потом перевернул газету и собрался вернуть Дженсену, но только тут он посмотрел на обложку. И застыл. Молчание тянулось несколько минут, а затем Джаред спросил: - Это такая идиотская шутка, да, Дженсен? Дженсен отрицательно покачал головой. Джаред опять перевёл взгляд на газету в своей руке. В левом верхнем углу была набрана дата: 12 августа 1969 года. Мирель видела, как Дженсен встал и пошёл на кухню, - она больше всего любила моменты, когда человек скрывается за перегородкой, а потом появляется в другом помещении, словно по волшебству. Дженсен взял со стола "газету" - Мирель видела такие у Марселя, и протянул тому, другому. Он долго переворачивал и рассматривал страницы - Мирель тоже один раз это сделала, но скучные "буквы" и серые неподвижные картинки её не заинтересовали. Но этот человек не заскучал - он вёл себя так, что Мирель ощутила смутное беспокойство. Он размахивал руками, что-то говорил Дженсену, а Дженсен отвечал ему. Они говорили так долго, что Мирель успокоилась, расслабилась и уснула. - Странно, правда? - Джаред положил подбородок на руки и смотрел на Дженсена слегка исподлобья. Неяркий свет торшера делал его и без того рельефное лицо гротескной театральной маской. - Странно. Мы мечтаем в детстве о машине времени, думаем, как это здорово... А когда получаем - не можем поверить и совсем не радуемся. - Ещё бы, - усмехнулся Дженсен. - Нечему радоваться, когда не знаешь, как этой машиной управлять. Джаред выглядел потерянным, отложив в сторону газету. Даже подавленным. Они с Дженсеном долго говорили - сначала взбудораженно, сбивчиво, потом каждый погрузился в свои мысли. Дженсен пытался представить, что творится сейчас в душе Джареда. Поверить в совершеннейшую нелепость - каково это - оказаться в мгновение ока не в каком-то другом месте - в другом времени. Когда нельзя сесть на поезд или самолёт и вернуться домой. И при этом - ты дома... Дженсен подумал, что он слишком легко принял это - и предполагаемое перемещение Джареда во времени, и просто его присутствие в доме. Утро выдалось солнечным. Дженсен опять принёс в гостиную маленький столик, и они с Джаредом долго пили кофе с тостами. Джаред был молчалив и жевал автоматически, Дженсен исподтишка наблюдал за ним и чувствовал, что испытывает беспокойство. Он сам поразился тому, как безоговорочно принял ситуацию. Он пока не мог полностью понять, что чувствует по отношению к Джареду, но не обманывал себя - парень ему безусловно нравился. И поэтому нужно было следить за своим поведением особенно тщательно. - Ну я же не маленький, Дженсен! Всего лишь выйду на порог, я не простужусь и не исчезну, обещаю. Дженсен и сам не понимал, почему носится вокруг Джареда, будто наседка. Действительно, взрослый парень; да, травмированный, но с другой стороны - свежий воздух полезен выздоравливающим. Джаред вышел из дому, тут же прислонился к стене. Дженсен был рядом, готовился подставить плечо в любую минуту. Мирель смотрела, как тот, другой, выходит из дому. Он был большим, но двигался неуверенно, медленно. Дженсен вышел за ним следом. Они стояли и смотрели на Мирель. Мирель пела - она надеялась, что прилетят бабочки. Дождь закончился, ярко светило солнце - отчего бы бабочкам не прилететь? Только вдруг тот, другой человек сел на ступеньки и закрыл лицо руками. Он вздрагивал, и Дженсен наклонился над ним, помогая подняться. Тот, другой сначала не хотел вставать и идти в дом. Когда он отнял руки от лица, Мирель увидела, что оно мокрое, - он "плакал". А потом он "засмеялся", и Дженсен увёл его в дом. Жаль - они не увидели, как прилетели бабочки. Дженсен скорее почувствовал, чем увидел, как Джаред напрягся. Он неотрывно смотрел на Мирель, поющую и подставляющую лицо солнцу. Сначала Джаред слушал, а потом опустился на ступеньки и прижал руки к лицу. Дженсен тут же положил руку ему на плечо: - Джаред? Джаред только покачал головой. Дженсен присел на корточки и с усилием отвёл руки от его лица. Джаред плакал. - Ну что ты, а?.. - растерялся Дженсен. Губы Джареда скривились. - Макондо, - прошептал он. - Я в грёбаном Макондо!.. И расхохотался - без перехода. Дженсен поднял его со ступенек и повёл в дом. Истерика у Джареда была бурной, но короткой. Не отдавая себе отчёта в том, что делает, Дженсен прижал его к себе. Джаред ещё вздрагивал, глаза его были закрыты. Дженсен чувствовал шеей его влажную от слёз щёку. Это была непередаваемая смесь чувств. - Голос, - прошептал Джаред, и Дженсен ощутил тепло его дыхания. - Голос. Когда я падал с чердака, я слышал её голос. Это было уже слишком. Дженсен вспомнил ту секундную вспышку и голос... Да. Это был голос Мирель. Но говорить об этом Джареду он не стал. Джаред перестал всхлипывать, но не отстранился. Дженсен испытал неловкость - Джаред прижимался к нему, тёплый, настоящий, какой-то слишком доверчивый для всего, что произошло. - Прости меня, - вдруг прошептал Дженсен. Джаред отстранился и посмотрел удивлённо. - За то, что огрел тебя по голове и... связал потом. - Что уж теперь, - лицо Джареда было очень близко, так близко, что Дженсен увидел родинки, странный разрез глаз, смуглую кожу, подплывающий серо-жёлтым синяк. - Что теперь, - шевельнулись красивые губы, - я бы и сам... испугался... Да и свалился-то я без твоей помощи. Дженсен отпрянул - ещё немного и он бы задел губами губы Джареда. В неловком молчании он встал и пошёл на кухню. Лето уходило в сентябрь и солнечные дни чередовались с дождливыми. Потянулось странное время. Сначала всем хотелось посмотреть на брата Дженсена, и соседи под любыми предлогами появлялись на пороге дома - то ли угостить домашним пирогом, то ли попросить снять с дерева удравшую кошку. Джаред очаровал всех. Он очень быстро пришёл в себя и был почти постоянно весел и мил. Несколько раз Дженсен замечал, что лицо Джареда становится маской, когда он думает, что на него никто не смотрит. И в очередной раз представил себе, что творится у него в душе. Дженсен пытался понять, как вышло, что Джаред вдруг стал его неотъемлемой частью. Когда Джаред немного пришёл в себя и окреп, заставить лежать его на диване было невозможно. Он рвался помогать, быть полезным, даже попросил найти ему работу. Дженсен со смехом отмахивался - говорил, что Джареду подойдёт работа разве что в Голливуде, а он, Дженсен, не так давно оттуда удрал, поэтому в ближайшее время не собиратеся... Тут он прикусил язык и от дальнейших расспросов Джареда попросту ушёл. А потом сказал, что Джареду не стоит беспокоиться - едва Дженсен почувствует, что у них не хватает денег на жизнь, он отправит Джареда на заработки хорошим пинком под зад. Всё складывалось само собой. По молчаливому согласию Дженсена Джаред взял на себя кухню. В первое же утро, когда Джаред почувствовал себя крепче, он встал раньше Дженсена и к тому моменту, как тот появился в дверном проёме, зевая и протирая глаза, на столе стояла огромная миска блинчиков с яблоками. Конечно, Дженсен поворчал для виду - дескать, рано ещё Джареду возиться по дому, но на самом деле был очень-очень доволен. Джаред всерьёз занялся домом; Дженсен понимал, что он пытается оправдать своё присутствие, но всё ещё чувствовал себя виноватым перед Джаредом, поэтому сам постоянно бросался помогать. Иногда Джаред чересчур усердствовал, и это приводило к плачевным результатам. Пока Дженсен раздумывал, чем бы вывести огромное пятно крови в кухне на полу, Джаред всё сделал сам: полил пятно водой и посыпал хлоркой. Целый день они чихали и задыхались, а утром оба встали с красными опухшими глазами. Но пятно Джаред вывел. Вдохновлённый этим неоднозначным успехом, он попытался таким же образом расправиться с пятнами крови на обивке дивана. Как и следовало ожидать, на диване остались безобразные белые пятна, а Джаред выглядел совершенно несчастным. Дженсен только рассмеялся и потрепал его по плечу, а на следующий день привёз из города новое плотное покрывало. Ездить в город с Дженсеном Джаред не слишком любил. Казалось бы он должен быть счастлив - с его общительностью, но на деле всё выходило наоборот. Джаред везде становился обьектом повышенного внимания - с таким-то ростом и внешностью. Сначала это ему нравилось, потом он стал отсиживаться где-нибудь в сторонке, пока Дженсен делал покупки, а потом и вовсе перестал ездить с ним. Впрочем, Дженсен и сам не так уж часто совершал подобные вылазки. Дженсен прекрасно понимал, что раньше или позже Джареду на самом деле нужно будет искать работу, и тогда он уйдёт из жизни Дженсена - так же, как и появился. И от этого становилось тоскливо. Дженсен старался не думать о том, насколько он к Джареду привязался. Да и не просто привязался. Он постоянно ловил себя на мысли, что они живут, словно давняя пара, только почему-то... не спят вместе. О, это был совершенно отдельный пункт. Сбежав из Лос-Анджелеса, Дженсен абсолютно не страдал от того, что в его жизни нет секса. Прошло слишком мало времени, чтобы ему захотелось взглянуть на кого-нибудь. А нормальный утренний стояк... Ну на то он и нормальный. Утренний. Когда появился Джаред, покой Дженсена закончился. Чего и следовало ожидать. Спокойно смотреть на Джареда было абсолютно невозможно. А он находился перед глазами почти всегда. Возился в кухне, стоило Дженсену пойти туда за кружкой воды. Валялся с книжкой в гамаке на заднем дворике. Обнаруживался сидящим на диване, когда Дженсен всё же брался за карандаш и пытался хоть что-то написать. Хуже всего было, когда Джаред выходил из ванной, завёрнутый в полотенце. Дженсен моментально вспоминал его, сидящего в ванне под струями воды, и сделать вид, что всё в порядке, стоило огромных усилий. Нет, неправда. Хуже было, когда Джаред отжимался или подтягивался на заднем дворе, оставаясь только в свободно сидящих джинсах. Синяки, кровоподтёки и ссадины сошли с его тела и лица полностью, и Дженсен едва не задохнулся одним утром, он просто не был готов к прямому взгляду этих фантастических глаз. Чуть отдышавшись, Дженсен всё же заметил остаточные следы от царапин на щеке Джареда, и от этого стало проще. А Джаред словно не замечал того, что Дженсен... Да, чёрт побери, он себе признался тем самым утром. Влюбился, влюбился без памяти. Не мог не влюбиться. Джаред был невероятен. Он оказался очень цельной натурой. Создавалось впечатление, что он не знает сомнений. Ни в чём и никогда. С одной стороны, Дженсену было сложно в это поверить, с другой – его это восхищало. В Джареде отсутствовала наивность, но если уж верил во что-то или в кого-то - то безоговорочно. И легко принимал ситуацию целиком, так, как она есть. У них с Дженсеном сложились тёплые, простые, лёгкие отношения. По крайней мере, так вёл себя Джаред, а Дженсен всячески поддерживал это, убеждая себя в том, что ему хватит и того, что есть. Пытаясь заснуть ночью, Дженсен не мог выбросить из головы картинку: Джаред спит на диване, отвернувшись к стене, его волосы тёмной волной падают на подушку, широченная спина обтянута тонкой белой майкой. Дальше Дженсен смотреть не мог, потому что очертания длинных ног под пледом неизменно заставляли вспоминать, как Джаред, шатаясь, переступает через бортик ванной, опираясь на руку Дженсена. «Что будет, - думал Дженсен, - если я сейчас встану, пойду в гостинную и обниму его, сонного?» От этого начинало звенеть в ушах и по телу разливалось тепло, но Дженсен знал, что мысли так и останутся мыслями. Ему совершенно не хотелось попадать второй раз в ту омерзительную ситуацию. Кроме того, Джаред мог попросту засветить ему в глаз. А выяснять его предпочтения Дженсен не собирался. Теперь вечера Мирель стали интереснее, чем дни, - как тогда, когда в доме миссис Мур жила большая семья. Она узнала, что того, второго человека зовут Джаред. Джаред и Дженсен ничего не делали вечерами - они сидели и почти не разговаривали. Иногда Дженсен "писал", сидя за столом, а Джаред полулежал на диване с "книгой". Иногда они всё же разговаривали или просто смотрели друг на друга. И это было лучше всего, потому что они продолжали говорить, но между ними не было слов, которые ничего не значили. Джаред закрывал книгу и рассматривал Дженсена, погружённого в работу. Смотрел, как золотятся кожа и волосы в мягком свете лампы, как шевелятся губы. Джаред невольно улыбался: это была своего рода игра - угадать, через сколько секунд Дженсен посмотрит на него и сам улыбнётся - той своей удивительной улыбкой, освещающей его изнутри. Дженсен всегда безошибочно чувствовал этот момент: Джаред закрывает книгу и смотрит на него. Обычно Дженсен заканчивал текущую строку - на большее его не хватало - и встречался со взглядом раскосых глаз, тёмных в вечернем освещении. Он не смог бы вспомнить, о чём они говорили. Скорее всего, это была какая-то ерунда, ускользающая от внимания. Но эти разговоры стали воздухом для Дженсена. Голос Джареда, его взгляд, спокойная расслабленная поза - всё это было ворохом драгоценностей, от которых Дженсен не отказался бы и под расстрелом. Он ужасно боялся разрушить эти отношения, казавшиеся ему хрупкими, разорвать нити, которые, безусловно, уже были. Никогда, ни одного раза он не позволял себе хоть как-то намекнуть Джареду, что тот для него гораздо больше, чем просто нечаянный сосед. И любые взгляды Джареда, которые он не мог истолковать, просто считал случайными. Тепло и уют вечера обволакивали и притупляли восприятие. Джаред встал с дивана, потянувшись, и Дженсен спохватился, что пялится на него, только тогда, когда увидел лёгкую, чуть насмешливую ухмылку Джареда. Дженсен почувствовал себя неловко и опустил взгляд, поэтому не сразу понял, что Джаред уже стоит рядом с ним. Сердце у Дженсена заколотилось, в горле моментально пересохло. Он вскочил со стула, собираясь побыстрее пройти мимо Джареда, но тот загородил ему путь. Он был так близко, что пройти мимо, не задев его, было невозможно. Обычно Дженсен избегал прикосновений, а Джаред, кажется, попросту не придавал им значения. Теперь же он стоял рядом, обдавая жаром тела, и Дженсен не знал, что ему делать. Поколебавшись несколько секунд, он поднял взгляд. Джаред смотрел прямо на него, чуть нагнув голову. И Дженсен отказывался верить в то, что увидел в его глазах. Хотел, бы поверить, но... - Дженс, - мягко сказал Джаред, и Дженсен зажмурился, - скажи мне, что я ошибаюсь. Дженсен не верил своим ушам. Джаред мог говорить о чём угодно - где гарантия, что Дженсен понял его правильно? Дыхание Джареда приблизилось, и Дженсену пришлось открыть глаза - только для того, чтобы нервно дёргнуться: Джаред был так близко, что кончики его волос щекотали Дженсену щёки и шею, а его губы... Пожалуйста, нет! - Не нужно, Джаред, - Дженсену казалось, что сейчас он просто провалится сквозь землю, - не... - Извини, - путь оказался свободен тут же. Лёжа без сна, Дженсен представлял себе, что было бы, позволь он Джареду... Он едва прикоснулся к себе, вжимаясь лицом в подушку и проглатывая крик. Потом минут десять лежал, не в силах сдвинуться с мокрого пятна на простыне, и чувствуя себя омерзительно. Дженсен уехал в город с утра пораньше, придумав себе какой-то совершенно ерундовый предлог, и протаскался по улицам почти до вечера. Не помогало: он постоянно думал о Джареде и вдобавок чувствовал себя виноватым, что бросил его одного на целый день. В конце концов он купил пива и вернулся домой на первой же подвернувшейся попутке. Джаред встретил его так, будто ничего не произошло - ни вчерашнего странного столкновения, ни сегодняшнего бегства Дженсена. Они поужинали и выпили пива, а потом долго разговаривали - как обычно. Дженсена разбудил раскат грома и шорох дождя. Было что-то ещё, заставившее сбросить остатки сна. Лёгкий звук или движение, что-то слабоуловимое в шуме воды. Будто взгляд, который ты чувствуешь прежде, чем видишь. Взгляд. Дженсен повернул голову и вздрогнул: в полумраке ясно вырисовывался силуэт Джареда, застывшего в дверном проёме, - лохматая голова, широкие плечи, опущенные вдоль тела руки. Дженсен лежал неподвижно, но сердце у него подскочило и заколотилось чуть ли не с грохотом: что нужно Джареду? Мысли заметались, и Дженсен уже собрался вскочить с постели, когда Джаред тихо позвал его по имени. Так тихо, чтобы не разбудить, если он спит. - Чего тебе? - немного ворчливо спросил он, и услышал, как Джаред выдохнул с облегчением. - Понимаешь, я... - Джаред забормотал что-то почти бессвязное, Дженсен услышал лишь "гроза" и "плохая идея". Что к чему, он понял тут же. Джаред появился здесь в грозу, и это появление нельзя было назвать радостным. Боже мой, да он просто боится... спать один. Позволить ему сейчас лечь в постель? Дженсен и на расстоянии с трудом держал себя в руках, а теперь... Джаред повернулся к нему спиной, и Дженсен перестал сомневаться: - Давай, иди сюда. - Сейчас! - Джаред притащил из большой комнаты подушку и одеяло, и Дженсен почувствовал, как просел матрас на противоположной стороне кровати. - Спасибо, - прошептал Джаред, - я думал, ты... меня не поймёшь. Ты думал, что я обзову тебя девчонкой, про себя усмехнулся Дженсен. Но вслух сказал: - Ладно тебе, Джей, - он и сам не заметил, когда стал называть Джареда так. - У меня тоже полно страхов. - Да не было их у меня! Пока не... Джаред замолчал. Сон с Дженсена слетел, Джаред тоже не спал. Они оба лежали в напряжённом молчании, слушая шум дождя. - Его зовут Джеффри, - негромко сказал Дженсен. - Знаешь, как это бывает, когда тебе двадцать, а ему сорок? И ты считаешь, что все киностудии мира должны ухватиться за тебя, как за небывалое сокровище... Дженсен приехал покорять Голливуд с картонной папкой подмышкой. В папке был сценарий фильма, а в кармане у Дженсена - десять долларов. Ну и полное сердце надежд, разумеется. К концу дня картонная папка промокла от пота, из десяти долларов осталось восемь, а надежды уменьшились вполовину. Расстроенный и уставший, Дженсен, выходя из очередной студии, в дверях налетел на входящего человека; поднял взгляд, выронил свою папку и прирос к месту. Это был Джеффри Дин Морган. Божество Дженсена. И один из самых успешных сценаристов Голливуда - по совместительству. Откровенное обожание Дженсена, юного и совершенно искреннего, очень польстило Джеффри. А помогая ему собирать разлетевшиеся листки сценария, Морган понял, что из парня может выйти толк. Разумеется, Дженсен не мог знать, что дела Джеффри пошли на спад, и киностудия завернула уже второй его сценарий. Оглядываясь назад, Дженсен не мог понять, как это сложилось - их якобы соавторство. Сценарии почти полностью писал Дженсен - оказалось, что он с лёгкостью выдаёт невероятные сюжеты. И Джеффри, находящийся в творческом кризисе, с радостью принял Дженсена под своё крыло. В постели Моргана он очутился в первую же неделю, когда его жена с детьми и собаками уехала на выходные к маме. Дженсен не просто не сопротивлялся - он принял это с восторгом. Время шло, Дженсен неплохо зарабатывал в соавторстве - имя Джеффри всегда стояло первым на обложке сценария, но в рассчётах он был абсолютно честен. Ему совершенно не хотелось терять Дженсена - талантливого, молодого и, чего греха таить, красивого и очень горячего в постели. Конечно, Дженсен понимал, что это не совсем честная сделка, но он был по-своему привязан к Джеффри - всё же тот ещё оставался его кумиром. Всё обрушилось в один миг. Когда жена Джеффри нагрянула без предупреждения в дом на побережье. Джеффри увёз Дженсена на выходные, он часто уезжал на побережье сам, работая над сценариями. Теперь Дженсен стал одновременно и приятным и необходимым дополнением. Желая поймать мужа на горячем, ревнивая дама распахнула дверь спальни. И остолбенела. Да, она предполагала, что Джеффри ей изменяет, но никак не ожидала увидеть подобную картину. Оправдываться было бесполезно - член Джеффри был в заднице у Дженсена, растянувшегося на пушистом ковре спальни. Последующий омерзительный скандал Дженсен предпочитал не вспоминать. В основном - из-за поведения Джеффри. Он клялся, что Дженсен сам прыгнул к нему в постель, что это было первый раз и вообще - всё чудовищная ошибка. Дженсен тихо оделся и ушёл, совершенно подавленный. Разумеется, Джеффри, ползающий на коленях перед женой, не обратил на его уход внимания. Дженсен не был готов к этому. Хотя должен был. И прекрасно всё понимал. Джеффри не клялся ему в любви, не обещал развестись с женой. Просто выгодно использовал - во всех смыслах. Дженсен привык к вкладываемым в карман рубашки чекам и дежурному "ты просто высший класс, детка". Глупо было надеяться на то, что Джеффри поступится ради него размеренной жизнью и достаточно громким именем. Но Дженсену больше не хотелось быть этим самым приятным и полезным дополнением к размеренной жизни Моргана. Что ж, когда-то это должно было произойти. И ещё Дженсен понимал, что Джеффри достаточно хорошо изучил его за эти несколько лет и был уверен в том, что ему можно не опасаться шантажа и истерик. А молодых, подающих надежды сценаристов, заглядывающих ему в рот, было просто пруд пруди. Конечно же, Морган не был слабовольным мерзавцем, а Дженсен - невинной жертвой, нет. Морган был обыкновенным мужчиной средних лет с чётко выстроенными приоритетами, а Дженсен - молодым идеалистом, получившим неизбежный жизненный урок. Три дня Дженсен отсиживался дома. На четвёртый позвонил Джеффри и, как ни в чём не бывало, поинтересовался, когда же Дженсен продолжит работу над сценарием. Омерзительнее всего был заискивающий тон Джеффри в сочетании с его поведением. Дженсен отмолчался, а на следующий день отправился в агенство по сдаче жилья и попросил подыскать ему маленький дом - совершенно не важно, где, лишь бы прямо сейчас и подальше от Калифорнии. Дождь прекратился. Дженсен замолчал и сперва подумал, что Джаред спит, - очень уж тихо тот лежал. Но Джаред вдруг пошевелился и осторожно положил руку на плечо Дженсену. Это было приятно - тёплая ладонь, длинные пальцы, нежное прикосновение. Удивительно, как точно Джаред понял его. Они ещё о чём-то говорили, уже совершенно не чувствуя неловкости; и, почти проваливаясь в сон, Дженсен пробормотал: - Я боялся, Джей... Боялся, что ты... - Всё в порядке, Дженс, - Джаред сонно вздохнул, - мне не только девушки нравятся... ну, то есть, я... Он не договорил, а через секунду Дженсен услышал размеренное посапывание. - Джей... Джей?.. - Дженсен не знал, зачем это говорит. - Может, тебе не показалось. Я тоже слышал её голос тогда. Но он не был уверен, что невнятно замычавший Джаред его услышал. Дженсен встал раньше Джареда. Проснулся, поглядел на него и почувствовал, как тело затапливает тянущей волной. Джаред олицетворял всё то, от чего Дженсен бежал, - соблазн постоянного присутствия, возможность протянуть руку, дотронуться и завладеть... иллюзией чувства. Хотелось, но не получалось верить в искренность. И всё же Джаред сломал надуманный аскетизм Дженсена. Безумно захотелось жара этого горячего, живого, роскошного тела. Запустить руки в спутанные каштановые волосы, поцеловать, даже исколоться о щетину, почувствовать, что жив. Желание сделать это почти пересилило опасения прошлых месяцев, но... никуда не делась гнетущая пустота после разрыва с Джеффри. Помучившись ещё пару минут, Дженсен просто удрал из постели, умылся и пошёл варить кофе. За этим занятием и застал его Джаред. Он остановился в дверях кухни, разглядывая Дженсена с улыбкой. Не слишком весёлой, правда. Выбраться отсюда... Нет, это было немыслимо. И к сожалению и к счастью. Джаред отстранённо подумал, что, видимо, ещё не до конца осознал ситуацию. Он никогда не сможет вернуться... домой. Такая злая, злая ирония: он дома, но он... чёрт знает где. Вернее - когда. Но в этом "когда" был Дженсен. Странный, красивый, закрытый, настороженный - что-что, а это Джаред разглядел сразу же. Поэтому Джаред удивился, когда Дженсен впустил его в свою жизнь - пусть не полностью, но для того это было очень много. Джаред, с лёгкостью сходившийся с людьми, к Дженсену привязался быстро и чувствовал себя комфортно. И только когда он заметил, как Дженсен напряжён рядом с ним, как реагирует на слова и случайные прикосновения, как уходит от контакта, - понял, что всё гораздо сложнее. Стал бы он терпеть рядом с собой чужого взрослого человека, да ещё кормить и поить его, да делать вид, что всё так и должно быть. Не то чтобы Джаред легко ложился в постель с понравившимся человеком, но никогда не исключал такой возможности. При этом у него не было привычки давить, однако он старался намекнуть при любом удобном случае. Но очень уж Джаред не хотел спугнуть Дженсена. Понимал, что для него близость значит очень много. Конечно же, он хотел Дженсена. Ещё как хотел. Тянуло к нему, привлекательному и уже ставшему родным. Джаред не единожды одёргивал себя, понимая, что готов прямо сейчас обнять Дженсена, прижать к себе покрепче, зажать рот поцелуем, заласкать до обморока. Взаимная привязанность переросла во взаимную влюблённость. И сильное влечение. Размышляя о том, почему Дженсен так старательно избегает даже намёков на это, Джаред понял, что Дженсен напуган - совершенно очевидно - предыдущими отношениями. Иначе - стал бы он здесь отсиживаться? Что ж, Джаред получил подтверждение - прошлой ночью. И подумал, что у Дженсена слишком мягкий характер. Он сам бы точно давно засветил Джеффри в глаз и ушёл, не дожидаясь разоблачений. Ночной разговор прояснил и ещё кое-что. Пока что Дженсен жил на то, что накопил, работая с Джеффри. Но сумма, как подозревал Джаред, была не слишком велика. Дженсен работал, писал сценарии, видимо, собираясь рассылать по студиям под псевдонимом. Джареду понравилось его упорство, но совершенно не нравилось существовать на его деньги. В конце концов, он дипломированный архитектор. И если его для начала примут инженером на любую стройку - это уже будет неплохо. «Кто знает, - усмехнулся про себя Джаред, - может, ещё произведу революцию в архитектуре. Опережу время». Чёрт, чёрт побери. Ведь это на самом деле очень просто - подойти и поцеловать Джареда, делающего вид, что читает. Дженсен тоже не мог сосредоточиться, работа не шла. Ночной разговор изменил ситуацию. Изменил бесповоротно. Всё было очевидно. Джаред ясно дал понять, что будет ждать. Ждать... У Дженсена сладко заныло в груди. Подойти, прикоснуться к нему. Поцеловать, вдавить его в спинку дивана. И он позволит это. Дженсен поднял глаза от наполовину исписанного листа и вздрогнул: Джаред не читал больше. Даже не притворялся. Книга лежала у него на коленях. Он улыбался: мягко, понимающе, так как-то - только для Дженсена. Клетчатая рубашка не застёгнута на две верхние пуговицы, обнажена длинная шея и влажная на вид ямка между ключиц. Над верхней губой тоже блестели капельки испарины - Джареду почти всегда было жарко. А, к чёрту. Теперь на самом деле - всё к чёрту. Когда Дженсен встал из-за стола, Джаред не поменял позу, но закрыл книгу, не глядя, и отложил её в сторону. Если бы не это молчаливое приглашение, Дженсен и не решился бы сам. Но, делая несколько шагов, отделяющих его от Джареда, он думал, что умрёт, если не слизнёт эти капельки испарины над верхней губой Джареда. А потом он осознал, что целует его, запустив руки в пушистые волосы, а Джаред длинно стонет и отвечает на поцелуй, шумно дыша. Губы у него оказались сладкие и горячие, словно впитавшие в себя вечернее солнце. Дженсен рычал, вылизывая его тёплый рот, а хотелось искусать, искусать до крови, так хотелось, что Дженсен сильно прикусил его губы, испугался сам себя и резко отстранился, упёрся дрожащими руками в грудь хрипло выдохнувшего Джареда. - Ну что ты, - сорванно прошептал Джаред, грудь его ходила ходуном, руки вцепились в плечи Дженсена, - что ты, не дразнись, я ещё хочу... Последние слова стали неразборчивы - набравший воздуха Дженсен уже сладко целовал его искусанные, сразу же припухшие губы; целовал, словно бросившись в омут, с жадной нежностью, стиснул его лицо руками и покрывал долгими, торопливыми поцелуями, и Джаред стонал в голос, закрыв глаза. А потом оторваться стало невозможно, и Дженсен смутно думал, что вот сейчас, сейчас он очнётся, и всё закончится. Потому что Джаред такой жадный. Такой страсти не бывает. Но вот он - жаркий, желанный безбожно, не сомневающийся ни в чём. Словно подтверждая его мысли, Джаред притянул Дженсена, роняя его на себя, падая на спинку дивана, взял за подбородок и прикусил его нижнюю губу, лаская её языком. Дженсен, тесно прижатый к Джареду, чувствовал, как колотится его сердце. Всё было, как обычно, - Мирель видела, как Дженсен "пишет", сидя за столом, а Джаред "читает". Потом что-то изменилось - Дженсен встал из-за стола и вдруг оказался на диване рядом с Джаредом... Нет, не рядом - у него на коленях. А потом Мирель почувствовала, что лицо у неё мокрое. Это были "слёзы". Нет, не так. Слёзы. Одно из немногих слов, теперь ставших живыми для Мирель. Потому что она плакала первый раз в жизни. Она знала, что тем двоим на диване теперь не нужны слова, и это было хорошо. Но слёзы почему-то не прекращались. Первый раз за всё то время, что она прожила здесь, Мирель встала и пошла вниз, больше не взглянув на окна. Не отрываясь от губ Джареда, Дженсен торопливо расстёгивал его рубаху, чтобы наконец ощутить ладонями эту гладкую горячую кожу, стиснув его бёдра коленями и вжимаясь в него так, что Джаред мог лишь подаваться вперёд и нетерпеливо ёрзать под ним. Даже сквозь пелену возбуждения Джаред чувствовал, что должно быть по-другому. Что Дженсен чересчур торопится, в один миг решившись открыться, и, если позволить ему сейчас сделать всё так, как он хочет, будет слишком, слишком быстро. И кто знает - не пожалеет ли Дженсен о своём порыве, не закроется ли ещё больше. - Погоди, ковбой, - донеслось до Дженсена будто сквозь слой ваты, - погоди... Собрался устроить скачки прямо здесь, да? - Джаред покраснел от бесстыдства собственных слов, но отступать было некуда. - Мы же с тобой этот диван в щепки разнесём... Джаред приподнялся, а Дженсен так и остался висеть на нём, вжимаясь пылающим лицом в изгиб шеи. - Эй, - хохотнул Джаред, стискивая пальцы на заднице Дженсена, - я тебя в спальню волочь на руках не собираюсь! Дженсен ткнул его кулаком в живот, становясь на пол, Джаред резко выдохнул, но Дженсена не отпустил. Наоборот, притиснул к себе ещё крепче и сделал шаг, почти наступая Дженсену на ноги. Ему пришлось пятиться спиной, слабея под градом поцелуев Джареда и слушая горячую, бредовую, стыдную чушь. Потом был только Джаред, нависший над ним в полумраке спальни, его поблёскивающие в свете торшера глаза, влажное мерцание зубов между приоткрытых губ, восхитительное тело, взлохмаченная грива тёмных волос. Головокружение от поцелуев - Джаред с наслаждением скользил языком по его шее, прихватывал бьющийся под губами кадык, что-то шептал и покрывал поцелуями его грудь, сдавливал губами маленькие твёрдые соски, всовывал язык в пупок, и Дженсен корчился от щекотки, а Джаред смеялся ему в живот; от этой вибрации Дженсена скручивало, и он цеплялся за плечи Джареда, то ли отталкивая, то ли пытаясь прижать покрепче. Бесстыжий Джаред сполз совсем низко и длинно лизнул его член, заставив Дженсена втянуть воздух сквозь сжатые зубы. Он так ярко, сильно чувствовал горячий язык Джареда, так пронзительно сладко отдавалось каждое его движение, так мучили мелкие, частые прикосновения кончика языка к натянувшейся уздечке. А Джаред не останавливался, раздвигал ноги Дженсена, гладил длинными пальцами внутреннюю поверхность бёдер. Потом Дженсен почувствовал язык Джареда между ног и едва не заскулил от обрушившегося ощущения. Через минуту он уже сгорал, задыхался от стыда и наслаждения, а Джаред вылизывал его, расталкивал языком туго сжатые мышцы, пока не втолкнул его внутрь, вызвав у Дженсена сладкий озноб. Никогда с Дженсеном не делали ничего подобного. Джеффри только мял его задницу и просил, чтобы Дженсен готовил себя заранее, а те, кто были до Джеффри... Боже мой, о них точно не стоит вспоминать. Да и о Джеффри тоже. Джаред почти вдалбливался в него языком и при этом так откровенно стонал и ныл от возбуждения, что Дженсена накрыло. Он метался, бормотал без перерыва: - Боже мой, Господи, Боже... До тех пор, пока Джаред не заткнул ему рот ладонью и всунул пальцы между пересохших губ. Но даже тогда он продолжал мычать и хныкать, охваченный предоргазменной дрожью. Распластанный на кровати Дженсен кончал долго, содрогаясь и почти теряя сознание. Джаред только сжимал его над коленями и тёрся губами, елозил по нежной коже, дышал тяжело, отзывался всем телом на малейшее движение. Потом Дженсен громко выдохнул и наконец смог приподнять голову, чтобы встретиться взглядом с Джаредом. Глядя Дженсену в глаза, тот облизал сперму с его живота, окончательно убив остатки стыда. Чуть отдышавшийся Дженсен рывком втащил Джареда на кровать, целовал его, вминаясь в смуглую кожу, в тёплое тело, вдавливаясь жадными губами, едва не кусая. Джаред тихо смеялся - хрипло от возбуждения, низко, вибрирующе. Приподнялся, садясь и притягивая Дженсена за шею, втаскивая его себе на колени. Но Дженсен нетерпеливо вывернулся из захвата, сполз, глянул на Джареда снизу вверх и сделал то, что хотел сделать с самого первого момента, как увидел Джареда обнажённым - обхватил его член мокрой от пота рукой и зарылся лицом в паховые волосы, с силой втягивая запах. А потом повёл щекой по твёрдому и горячему стволу, потёрся приоткрытыми губами и вобрал его в рот целиком, чувствуя, как по телу разливается новая волна возбуждения от солоноватого вкуса смазки. Джареду казалось, что он может кончить, только глядя на то, как его член полностью скрывается во рту у Дженсена, как льётся слюна тому на грудь, и как шлёпают яйца о подбородок, когда он вгоняет член совсем глубоко в горло. Можно было сойти с ума только от того, с какой страстью Дженсен это делал, отбросив стыд. Пьяный от желания Дженсен почувствовал, как Джаред аккуратно отстраняет его, придерживая пальцами за щёку и подбородок, и подхватывает, опять тянет вверх на себя, целует жадно мокрые саднящие губы и шепчет между поцелуями: - Потом... это потом... Хочу тебя, очень хочу... Откинувшись на спинку кровати, Джаред лишь поддерживал Дженсена за талию, плавился, плавился от его стонов, сам стонал следом за ним, тянулся за мягкими движениями его тела, просто вверх-вниз, вверх-вниз, смотрел в глаза, повлажневшие и нестерпимо зелёные, а потом Дженсен поцеловал его, и движения сошли на нет сами собой. Джаред ослаб совсем, обмяк, осталось только ощущение горячего рта Дженсена, его тела, прижатого крепко, его твёрдого члена между ними и тепла, волн тепла. Дженсен целовал его и опять двигался, медленно, вызывая крупную дрожь и бессвязные звуки. Дженсен оторвался от его губ, и Джаред попросил сразу же: ещё! У Дженсена мутилось в глазах: глядя на разомлевшего, мокрого от пота Джареда с прилипшими ко лбу и щекам волосами, Дженсен видел его... связанного, неловко сидящего на кухонном стуле. Вспышкой - мучительно приоткрытый рот, запрокинутую голову, красные потёки на шее... Застонал от нахлынувшей ненасытной нежности, обхватил лицо Джареда руками, упёрся лбом в лоб. Потом изогнулся, слизывая пот в ямке между ключиц, собирая губами влагу с длинной шеи. - Люблю тебя, - шептал Дженсен в жадно раскрытые губы, - Джей, люблю... - Ещё скажи, - хрипел Джаред, каждый раз вдалбливаясь в него снизу, подбрасывая на себе, будто Дженсен ничего не весил. Дженсен, не в силах больше контролировать себя и тянуть наслаждение, опять задвигался сам навстречу движениям бёдер Джареда, на самом пороге удушающего оргазма - несколько белых вспышек перед глазами - упал на грудь Джареда, совсем без сил, чтобы угадать в целующих его рот пересохших губах: - Люблю. Без звука, одним дыханием. После, целуясь под прохладными струями душа, они пытались осознать, насколько глубоко застряли в сердце друг друга. Дженсен неуклюже шутил, что едва не вывихнул челюсть, а краснеющий Джаред осыпал его мокрое лицо нежными извиняющимися поцелуями. Оба скрывали неловкость, оба щадили друг друга, понимая, что произошло нечто гораздо большее, чем обычный, пусть даже очень хороший, секс. Лёжа на груди Джареда, Дженсен чувствовал, что не насытился этой близостью. Что ему мало жара этого тела, гладкости этой кожи, пульса этих вен. Он ещё раз подмял Джареда под себя, покрыл поцелуями лицо, нежно покусал соски, несколько раз пропустил в горло вставший член и оседлал, стиснув бёдрами. Джареда развезло от поцелуев, от жадности Дженсена, от этой прорвавшейся жажды. Двигался Дженсен с наслаждением, не торопясь; Джаред, совсем разомлевший, тихо стонущий, пленённый горячей влажностью, только гладил его грудь и вплетал пальцы в его пальцы, а потом и вовсе затих и позволил Дженсену выжать себя досуха, погрузить их обоих в мощный почти одновременный оргазм. Заснули они обессиленные, прижавшись друг к другу на полностью промокших простынях. Утро выдалось пасмурным, смутно тревожащим, перетёкшим в странный день, полный влажного липкого воздуха. Мокрая духота заставляла обливаться потом и сжимала сердце. С самого утра Дженсен и Джаред едва ли перекинулись парой слов. Молчание не было напряжённым, скорее они по негласному уговору давали друг другу возможность осознать случившееся. Привыкнуть к тому, что они теперь не просто рядом, не просто соседи. Один раз, только один - утром, когда Дженсен варил кофе, Джаред обнял Дженсена, развернул к себе лицом и провёл пальцами по его губам. Поцеловал, лаская губы кончиком языка и прихватывая острыми белыми зубами, коснулся губами закрытых век, задержался тёплым поцелуем возле мочки уха и хмыкнул, отпуская переполошившегося Дженсена, вспомнившего о кофе. Так прошёл весь день. Дженсен немного постоял на крыльце, глядя на беспокойную Мирель, понаблюдал за пасмурным небом. Почувствовал себя неуютно и пошёл в дом. Джаред не нарушал его молчания, даже за обедом. Ему самому не хотелось ни о чём говорить. Читать тоже не получалось, и Джаред вышел во внутренний дворик, лёг в гамак и уставился в небо. Дженсен попытался немного поработать, но слова не слушались, не желали ложиться на бумагу красивыми гладкими фразами. К тому же быстро стемнело, и накатила совершенно необъяснимая усталость. Не зажигая свет, Дженсен пошёл в спальню. Джаред пришёл за ним следом. Разделся, снова поражая Дженсена своим невероятным телом, и лёг рядом. Дженсен обнял его, потянулся губами, коснулся щеки и подбородка. Застонал, когда Джаред провёл пальцами между его губ и поцеловал, скользя языком по нёбу. Они целовались, впитывая запах и вкус друг друга, прижимаясь всё теснее. Потом Джаред оказался сверху, и Дженсен обхватил его за шею, вжимая в себя и раздвигая колени. Только Джаред не стал торопиться в этот раз. Он мягко отстранил Дженсена, поцеловал в ладонь и ушёл в ванную, а через минуту вернулся с пузырьком глицерина. От сладкого запаха, скользких пальцев и нежных губ у Дженсена закружилась голова, он потянул Джареда на себя и задохнулся от страсти, когда почувствовал в себе горячий член. Джаред двигался в нём, не отрывая губ от его рта; он не разорвал поцелуй даже тогда, когда Дженсен задрожал всем телом и сорвался в глухой стон подкатившего оргазма. Джаред кончил следом и уткнулся ему в плечо, обжигая рваными выдохами. О том, чтобы сейчас принять душ и поменять постель, не было и речи. Дженсен уснул под тёплыми поцелуями крепко обнявшего его Джареда. Мирель тихо встала среди ночи и пошла наверх, в тёмную мансарду. В доме миссис Мур не горел свет, но Мирель встала у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу. Эти двое, Джаред и Дженсен, были там, она знала. Она чувствовала их весь день, с тех пор, как Дженсен утром посмотрел на неё. Теперь, в тихом пока шелесте начинающегося дождя, Мирель стояла, глядя на тёмные окна, и пела. Даже когда полыхнула молния и ударил гром, она не ушла оттуда. Дженсена разбудил раскат грома. Секундная сонная глухота резко сменилась шумом проливного дождя. Джареда рядом не было. Дженсен, как был, встал с постели и пошёл в гостинную, освещаемую вспышками молний. Он позвал: - Джаред! И не получил ответа, чему не удивился. Это была даже не паника. Глухое чувство безнадёжной тоски. Дженсен в один миг ощутил голой кожей, как неприятно холоден воздух в доме. Двигаться было трудно, словно во сне. Вообще всё это было похоже на сон. На тот кошмарный сон, который подарил ему Джареда. И теперь... будто всё заканчивалось тем же. Дженсен чуть не завыл от отчаяния - потерять только что обретённую любовь он не был готов. Ночь распадалась на куски - тёмные и светлые, плотные, обволакивающие, словно вязкий сироп. - Дженсен! Дженсен заметался, не понимая, откуда раздался голос Джареда. В следующее мгновение Джаред уже держал его за плечи и сбивчиво говорил: - Дженс! Сам проснулся... хорошо... хотел будить тебя... - Что случилось, Джей? - Не знаю! Не знаю... Джаред словно прислушивался к чему-то, был беспокоен и растерян, тянул Дженсена за руку. - Куда, Джей, что ты?... Дженсен осёкся, увидев распахнутый чердачный люк, и едва не застонал: ещё слишком свежи были воспоминания. Заставив себя успокоиться, он крепче сжал руку Джареда и тут словно только что увидел его - тоже вскочившего с постели минуту назад, растрёпанного и голого. Очередная вспышка молнии осветила его лицо - Джаред выглядел едва ли не безумным. - Гроза, Дженс! - он торопился и глотал слова. - Это ведь было в грозу! И... она пела, как сейчас. Давай, скорее! - Джаред влез на ступеньку и потянул Дженсена за собой. - Зачем, Джей? - Не знаю... - О чём ты, Джаред? - Дженсен старался говорить мягко. Он вспомнил Джареда, сидящего в грязи под дождём. Ужасно не хотелось ещё раз переживать нечто подобное. - Поднимайся, Дженс, скорее! - Джаред не слушал его и протягивал руку. - Ну, скорее! Дженсен поднялся и Джаред обхватил его за плечи. - Она поёт, Дженс! - прокричал Джаред, перекрывая раскат грома. - Боже мой, Джей! Успокойся, хорошо? Идём в постель, холодно... Он попытался потянуть Джареда за собой, то тот ускользнул и подскочил к дребезжащему от напора воды окну. - Она поёт, Дженс! - опять повторил он странную фразу. - А вдруг... В следующую секунду Дженсена ослепило и оглушило. Ему показалось, что он завис в пустоте, а когда зрение вернулось, пропала способность двигаться. - Д-а-в-а-й-с-к-о-р-е-е-Д-же-е-е-е-н-с! - звенел в ушах искажённый голос Джареда. Самого Джареда он различал в белых вспышках возле окна - тот ещё что-то кричал и протягивал ему руку, силился шагнуть вперёд и словно натыкался на невидимую преграду. Вернувшаяся способность двигаться обрушилась вместе с мгновенно накатившим пониманием - если он сейчас, сию же секунду не коснётся Джареда, то не увидит его больше никогда. Он рванулся, преодолевая пару шагов, отделявших его от Джареда, успел разглядеть отчаяние в его глазах, и в следующий миг попал будто в плотный безвоздушный кокон. Сквозь горящую боль в лёгких он сделал ещё шаг, и ему показалось, что он дотянулся до руки Джареда. Последним, мелькнувшим у него перед глазами, был огромный вихрь жёлто-белых бабочек. Мы уезжаем, Мирель, сказал Марсель. Эти слова почти ничего не значили для Мирель. Перед этим Марсель разговаривал с людьми, стоящими у дома миссис Мур. Нет, офицер, я их не видел уже дня три, говорил Марсель. Может быть, они просто уехали, не сказав нам ничего. Мирель уже видела, как уезжает миссис Мур с детьми, и знала, что за ними тоже приедет автомобиль, Марсель соберёт чемоданы и отдаст ключ Николь. Николь тоже стояла там, возле дома миссис Мур, и говорила с теми людьми. Я просто пришла узнать, как дела у Дженсена и его брата, офицер, говорила Николь. Нет, я не заходила к ним часто. Но их нету уже третий день, а дверь не заперта. Я зашла в дом, говорила Николь, и позвала Дженсена по имени, но мне никто не ответил. Дженсена и Джареда не было, а выглядело всё так... Дальше Мирель слушать не стала, было слишком много неживых слов. Она тихо поднялась наверх, пока Марсель собирал чемоданы, и села на свой любимый стул в мансарде. Окна дома миссис Мур были темны, но Мирель улыбалась, глядя на них. Джаред пошевелился. Затёкшее тело отказывалось слушаться. Судя по тусклому, сероватому свету, сейчас было раннее утро. Пробрало холодом. Джаред провёл рукой по голой груди и тут же, в одну секунду, вспомнил - и грозу, и своё безумное поведение, и... Джаред вскочил на ноги, чертыхнувшись, когда его повело. Дженсен лежал ничком в дальнем углу, словно его сбило с ног или швырнуло с высоты. Джаред рванулся к нему, перевернул на спину, думая, что сердце сейчас разорвётся. Те несколько секунд, пока Дженсен открывал глаза и хмурился, показались ему вечностью. - Я заколочу люк на этот чёртов чердак, - наконец произнёс Дженсен, пока Джаред лихорадочно целовал его, прижимая к себе. Пойдём, Мирель, сказал Марсель и взял её за руку. Мирель знала, что Марселя нужно слушаться, поэтому она послушно встала и пошла, бросив последний взгляд в окно. Откуда столько бабочек в это время года, спросил "водитель". Не знаю, ответил ему Марсель. Должно быть, это из-за того, что засуха закончилась. Усаживаясь в автомобиль, Мирель прилипла к заднему стеклу и не перестала смотреть, даже когда дом скрылся за поворотом. Джаред спустился с чердака первым и аккуратно поддержал Дженсена. - Идём, оденемся, - Дженсен не стал высвобождаться из объятий Джареда и мягко потянул его за собой, - хватит с меня такой акробатики. - Дженс, - голос Джареда звучал виновато, - я не знаю, что на меня нашло... - Потом, потом! - оборвал его Дженсен. Ему было холодно, неуютно и до смерти хотелось глоток виски. Но всё же он остановился на секунду и поцеловал расстроенного Джареда. Добился слабой улыбки и подтолкнул его к выходу из кухни: - Ну, давай! И тут же упёрся в его широкую спину: Джаред будто прирос к месту. - Дженс, - прошептал он, - Дженс. Я дома. Дженсен лежал на коленях у Джареда. Смотрел снизу вверх на его лицо, влажные после тёплого душа волосы, ловил взгляд раскосых серо-зелёных глаз. Дженсен прекрасно понимал, что раньше или позже наступит откат, и поведение Джареда, свалившегося на него с чердака в ту памятную ночь, покажется поведением пай-мальчика по сравнению с тем, что будет твориться с ним. Осознав, что он непостижимым образом вернулся обратно, Джаред вопил, как ненормальный, прыгал по кухне, как был, голышом, тормошил и целовал Джесена, хохотал во всё горло. Дженсен лишь беспомощно озирался и понимал, что чувствовал Джаред, провалившийся в прошлое. Тот же самый дом с совершенно другой обстановкой, отсутствие привычных вещей на своих местах, всё абсолютно другое. И понимание, что вокруг не будет никого из тех, кого ты знал. Но это всё действительно будет потом. Сейчас Дженсену было просто уютно. После горячего душа, двух чашек кофе с коньяком и бесчисленных поцелуев Джареда. Дженсен протянул руку и провёл по лицу Джареда. Джаред чуть нагнул голову, ловя его пальцы губами. - Эй, Джаред! - Дженсен улыбался. - М-м? - Джаред не выпустил его пальцы изо рта, но улыбнулся кончиками губ и приподнял брови. - Джей... ты задолжал мне хороших тридцать лет, Джей. - Постараюсь компенсировать, - Джаред не слишком внимательно слушал, пробираясь губами вверх по запястью Дженсена. Дженсен не поверил своим ушам: - Джей... Ну ты и придурок! Ты серьёзно? - Серьёзно, - ответил Джаред, продолжая своё занятие, - а что? - Джей... Это я тебе должен! Если бы не... Я бы сейчас был старым пердуном... Если вообще был бы жив... - Ладно, - Джаред оставил в покое его руку и нагнулся над ним, - тогда... это я должен потребовать компенсацию, верно? - Верно, - пробормотал Дженсен, целуя его, - только всё же я сначала заколочу этот грёбаный люк. В открытое окно влетели бабочки и невесомо закружили по комнате. ------------------------------------------------------------------------------- * Испанский вариант песни Джимми Хендрикса "Бабочка"(1968) Я наблюдаю призрачный полёт, Мелькающие радужные крылья. Мне кажется, она меня зовёт, Но я бескрыл, измучен и бессилен. Она живёт один беспечный день, Порхает и кружится, где придётся, Она почти мертва, влетая в тень, И оживает под лучами солнца. Я вслед за ней иду в прозрачный зной И плотный синий воздух странно зыбок, Когда она кружится надо мной И мне приносит тысячу улыбок. Так много тёплой, щедрой летней силы В её коротком всплеске бытия, Что чудится, я слышу голос: "Милый, Всё хорошо. Я здесь. И я – твоя". ** Беззаботная бабочка (исп.) *** Храни тебя Господь, девочка (исп.)