Она не твоя

Тайлер вырос. В его жилах горела зрелая кровь, и его тянуло прочь, к новому началу. Колледж, работа и прошлое за пеленой неприкосновенности – таким он предстал перед Кэролайн в один из уикендов в Мистик Фоллс. Кэролайн менялась. Вечность перестала быть безвкусной, и сладко-горькое, порой вяжущее рот осознание длительности существования всё чаще напоминало о себе в тихие вечера, проводимые под одеялом. Тайлер считал, что прощать ошибки благородно и это его преимущество перед старым врагом, имя которого он хранил за семью печатями и не марал им свои губы. Кэролайн ходила по кругу. Отвергнутая Стефаном, она чувствовала себя снова школьницей, когда все были без ума от Елены, а она была всегда не той. Переживала она без истерик и топанья ножкой, держала всё внутри и это её съедало, гасило взгляд. Тайлер винил во всём его, обманувшего девушку и укатившего в закат без неё. Кэролайн показалась ему сломленной, хотя и пыталась держать себя в руках. Всё случилось стремительно, и снова порог дома Кэролайн стал свидетелем нежеланного поцелуя перетёкшего в целительную близость. Он предложил уехать прочь, она не стала противиться. Пожитки уместились в два чемодана, записка матери вместила три слова, а на раздумья ушло не более пяти секунд. Остальным ни слова. Свою двадцать вторую осень они провели в Париже. Пока напыщенный люд перетекал из одной тёплой кафешки в другую, согреваясь разговорами и вином, несмотря на ещё бодрый утренний ход часов, Тайлер и Кэролайн бродили по брусчатым улочкам, подгоняемые порывистым ветром. - Думаешь, нам нужно возвращаться сюда каждую осень? – парень переплёл свои пальцы с пальцами девушки, тем самым присуждая себе исключительное право гулять с ней в этом городе. Город багета и сигарет диктовал свои правила и пока Тайлер работал в строительной фирме, где подавал надежды и удивлял своих старших коллег хваткостью, Кэролайн неуютно ёжилась одна в городе, будто она забыла сделать что-то самое важное. И так изо дня в день это чувство мешало ей сосредоточиться на работе внештатного редактора одной маленькой англоязычной газеты в городе, где английский считали вульгарным. - Думаю, не стоит, - её несговорчивость родилась, когда глаза из прошлого прожигали её в настоящем. Настойчиво и откровенно, он манил её к себе. Кэролайн не стала рушить магию совпадений и без лишней скромности подсела за столик к Клаусу. Вежливой и непринуждённой беседы не получилось – она не смогла. Под маской предателя, но с абсолютным бесстрашием она пошла с ним. День превратился в лучшую ночь и на балкончике, украшенном вереском, осенний ветер раздувал мужскую рубашку на женском теле. Она чувствовала себя героиней бульварного романа, но такой счастливой в его голодной звериной хватке, что решила прикупить дешёвого чтива. - Насколько ты здесь? - А сколько бы тебе хотелось быть со мной? Клаус был бы не Клаусом, если бы мог делить Кэролайн с Тайлером. В первый же вечер их встречи в Париже пролились силы небесные плотным дождём, а в квартирке Клауса разразился скандал. Она была не готова расстаться с Тайлером, не так быстро и не так скомкано, но и сказать Клаусу «нет», стало бы второй подряд ошибкой. Их встречи урывками продолжались уже два месяца. Она молчала, не находя слов рассказать всё Тайлеру, и всегда искренне шептала «Je t'aime» Клаусу и это работало, успокаивало его. Тайлер всё чувствовал, но не знал своего соперника, поэтому, когда в окнах загорались огни, он не спешил домой, а курил в подворотнях, пил кофе в кафешках и практиковал французский с местными нимфами. Но любил он Кэролайн, и после нескольких намёков, что девушки не прочь, он бежал домой, где его сломленная блондинка ждала его нехотя. Ждала и не ждала. В Париже принято согреваться любовью. Любви на одну Кэролайн было в переизбытке, и она сгорала день ото дня. Тайлер гадал по глазам, по жестам и его выводы его не вдохновляли. Пока однажды… - Сюзанна, я не верю, - нервно улыбался Тайлер своей молодой коллеге, которая давно положила взгляд на горячего американца. - Если хочешь, у тебя будут фото. И они появились. Легли предательским покрывалом на прелые листья и веяло от них холодом куда большим, чем ночами на Елисейских. Когда что-то обрывается второй раз, кажется, уже не так больно. - Она не твоя, - сквозь белый дым сигарет произносит Сюзанна. - Я вижу. Вместо слов молчание неудобное для двоих. Кэролайн пыталась заглушить его поцелуями и на первый раз поучилось. Ненасытность в любви в Париже не кажется пороком, а выглядит вполне естественно, особенно когда небо давит, а промозглость чувствуется даже после трёх чашек горячего. Тайлер продолжал молчать и мучить себя и её. «Она не твоя» - бесконечным эхом раздавалось у него в ушах. Она ушла сама, так и не найдя правильных слов в лоб, но написав письмо. Читать его он не стал, он и сам знал с кем она уехала. Сюзанна оказалась свободна в этот вечер. В Париже всё решает любовь, особенно, когда зима подбирается настолько близко, что люди дрогнут и днём и ночью в объятиях своих и чужих любовников. Она ушла не взяв ничего, накинув на голые плечи непромокаемый плащ и прихватив дамскую сумочку. Самолёт, сжатые крепко-накрепко руки и ни слова о прошлой жизни. Так просто любить в Париже, так просто ставить крест на неверных чувствах, особенно, когда Кэролайн не Тайлера, когда Кэролайн с Клаусом.