Утренняя привычка

Командир Захариус стоял у окна. В одной руке он держал дымящуюся кружку, другой лениво почесывал яйца. Выходной начался идеально. — Ма-айк, — Нанаба ещё валялась в постели, обещая себе, что вот ещё минуточку и встанет, вытягивала то левую ногу, то правую, ложилась по диагонали, обнимала подушку, но никак не могла сбросить груз пухового одеяла и вступить в новый пасмурный осенний день. — Обязательно ковыряться в трусах с утра пораньше? — Спи, пожалуйста. Или вставай уже. Мои трусы, хочу руки грею, хочу — надену на голову и пойду к Смиту. — Что-то мне подсказывает, что не руки у тебя замерзли. Майк хмыкнул, лукаво улыбнувшись. — Если замерзли у тебя, разрешаю погреть. — Фу, — натянув одеяло до самого подбородка, Нанаба высунула наружу левую пятку и тут же спрятала обратно. — Взрослый мужик, а шутки, как у подростка озабоченного. Я просто попросила не чесать при мне яйца, тебе должно быть стыдно. Майк булькнул чаем: — Ещё чего. Именно что — я взрослый мужик, и, наконец, дорос до того, чтобы не стесняться простых удовольствий. В конце концов я не чешусь перед строем, я это делаю дома, утром, при любимой. По-моему, это даже эротично. — Да-а уж. А если я так делать начну? — Обалдеть. Я буду счастлив. Нанаба недоверчиво выглянула из разворошенной постели. — Иногда мне кажется, что мальчики никогда не взрослеют, даже если у них командирские нашивки. — Деточка, я тебе больше скажу, наверняка сам главнокомандующий Закклей по утрам чешет яйца. Одеяло откинулось вбок, и на хмурый утренний осенний свет появилась мятая взъерошенная Нанаба в огромной мужской майке, а когда встала, осторожно нащупывая тапки на холодном полу, выяснилось, что майка эта ей до самых колен. — Сегодня дашь мне футболку, ночью плечи замерзли. Майк всё ещё умилялся тому, что она до сих пор приходила по вечерам в форме, а для сна, когда слишком похолодало для того, чтобы спать нагишом, требовала что-нибудь из его старого белья. До чего трогательно она в нем выглядела! Он потянулся за утренними объятиями, Нанаба вывернулась со смехом и ускакала к умывальнику. — Руки сначала вымой, прежде чем меня трогать. А то сперва это — потом я. — Ночью ты ничего против не имела. Перед выходным они уснули поздно, и в этом позднем засыпании приснопамятные органы были задействованы ещё как. Не ответив, Нанаба ополоснула лицо, воспользовалась чужой щеткой и, скинув чужую майку, принялась втискиваться в форменные брюки. — Я вот раньше никогда не думала, а как вы всё своё хозяйство впихиваете в эти узкие штаны? — она призадумалась. — Особенно ты. Жуть какая-то. Не давит? Майк рассмеялся, споласкивая чашку под струей холодной воды. — Девочкам же ремень не давит на грудь? И мы привыкли. Нанаба проворчала в сторону что-то вроде, что ей уж точно не давит, а у других она не спрашивала. Посмеиваясь, приняла из его рук утренний чай и, отпивая понемножку, поглядывала на Майка из-под полуопущенных ресниц. Какой он всё-таки… простой. И ведь побаивалась его поначалу. Любила до полуобморока, до дрожащих коленок, до дыхания сбившегося от каждого поцелуя, и всё равно было не по себе от того какой он. Всё-таки не последний командир, целый второй сильнейший воин, обаятельный до невозможности, даже красивый. Всё боялась не так рядом лечь. А вот уже почти месяц регулярно здесь ночует и с каждым утром всё больше выясняется, что никакой он не идеальный – обычный мужик. Красивый, сильный, умный, лучший, но совершенно обычный, чешущий по утрам свои большие волосатые яйца. Прелесть! — Чего смеёшься? — Майк тронул её за плечо. — Представляю командующего Закклея, — она потянулась, чувствуя, как похрустывают позвонки. — Пойду к себе, переоденусь. — Придешь вечером? — А как же. Улыбка у неё по утрам теплая. Майк полюбил эти новые мрачные осенние утра за её улыбку и сонное ворчание. Почти месяц она ночует здесь. Поначалу Майк был спокоен, нервничать незачем — обычная, хорошая девчонка, как все. Замечательная и любимая, но обычная. А теперь стал понимать — почти идеальная, лучшая из всех, и он с ней себя чувствует лучше, чем есть. Потому это было идеальное утро, в которое можно неспешно выпить чаю, поболтать с Нанабой и, глядя в окно на мельтешащих во дворе солдат, неспешно почесывать яйца.