Отсталые мысли. Могила, отделенная от бренного мира. Дискриминация против музыки. Законные Тринадцать. Неудачник, которому промыли мозги. Дерьмо! ...Производство уже закончилось. Красная основа. Все неудачники поют гимн в аду. Наслаждайся пошлым действом. Ну же, улыбнись… Петля, из которой не выскользнешь. Ядро, что было сожрано математической формулой. Ну же, улыбнись… Ты все еще можешь это делать? До тринадцати еще немного. Отвратительный продавец, Узнай себя! Соверши самоубийство при свидетелях, Но перед этим… Отсоси у меня!
the GazettE - 13STAIRS[-]1
Неудобно. Тесно. Душно. Все тело затекло. Еще и этот приторный запах цветов, настойчиво проникающий в легкие и раздражающий слизистую носа... Сенпай морщится, ощутив головокружение, и тянется рукой к виску, но его кисть вдруг ударяется обо что-то твердое над грудью, и мужчина непонимающе открывает глаза. Однако, все, что он видит перед собой - кромешную темноту. - Что... Наемник проводит ладонью по препятствию, и его еще не до конца проснувшееся осознание резко обдает холодом понимания. - Нет, - шепчут дрогнувшие в испуге губы, и мужчина принимается шарить руками вокруг себя. - Нет, нет, нет! Крис дергается, ударяя по нависшему над ним пласту, но тот даже не думает поддаваться. И ужас, завладевший несчастным в один миг, заставляет Криса что есть силы заколотить по крышке гроба, в котором он и оказался среди белых лилий и шелка. Дыхание киллера сбивается, становясь частым и шумным, и из-за этого воздуха, которого и без того было в нехватке, становится еще меньше. - Выпустите меня! - кричит Сенпай, принимаясь пинать прочную крышку, и цветы на его теле рассыпаются желтоватой пыльцой по классическому дорогому костюму, задрожав от попыток мужчины выбраться наружу. Не может быть... неужели его закопали заживо?! Как он попал сюда? Последнее, что он помнит - как его машина потеряла управление и вылетела с трассы на обочину. За ним гнались, но кто именно, Сенпай так и не понял, охваченный лишь одним желанием - выжить. Ему было некогда выяснять личность преследователей и их принадлежность к клану, но потом они открыли стрельбу... не может быть, чтобы все закончилось вот так! - Кто-нибудь! Помогите мне! Выпустите меня отсюда! Страх не дает нормально мыслить. Все, о чем может думать Клэптон сейчас - он под землей, и никто не услышит его молитвы. Он умрет, задохнувшись в этом ящике, и никто не узнает об этом... - Нет... Крис судорожно шарит по карманам в поисках сотового телефона, но, конечно же, не находит его. Как и своего пистолета в пустой кобуре. И тогда мужчина принимается прощупывать дрожащими пальцами стыки гроба в надежде найти хоть какую-нибудь щель. Но все, что он получает взамен своих стараний - содранные ногти на руках и кровь, пролившаяся по деревянным пальцам. - Выпустите меня! - Какой шумный. Наемник замирает, распахивая глаза в потрясении. Голос, гулко раздавшийся за пределами гроба, принадлежал Сакураю Атсуши. - Ты... - Крис сжимает зубы, ударяя по крышке кулаком. - Открой ее! Открой чертову крышку! Атсуши! - Уверен? - усмехается голос, и Сенпай слышит тихий скрежет чужих ногтей по дереву по ту сторону ящика. - А мы так надеялись, что тебе понравится твоя новая постель. Ты оценил? Подушка, покрывало. Цветы. Я так долго выбирал его для тебя... он влетел нам в копеечку. Впрочем, мы купили это произведение искусства на твои деньги. Снаружи гроб тоже прекрасен. Черное дерево высших пород покрыто лаком, а на крышке - крест из чистого серебра. Здесь даже есть проба. - Заткнись! - кричит мужчина, что есть мочи, принимаясь дергаться всем телом и бить по крышке и стенкам руками и ногами. - Открой его! Открой немедленно! Атсуши! Выпусти меня! - Ах, я и забыл. Ты ведь страдаешь клаустрофобией, верно? Представляю, каково тебе сейчас. Мало того, что ты в гробу, так еще и болезнь берет свое. - Атсуши! - Однако, я дам тебе возможность самому выбрать свою судьбу, брат. Но прежде, чем принять решение, хорошенько обдумай его. - Что ты несешь?! - Выбирай. Либо мы хороним тебя прямо сейчас, тем более, что могила и надгробие уже готовы и ждут тебя, либо мы тебя выпускаем, и ты доживаешь свой век в камере под особняком Аоя-сама. - Какая глупость! - Криса охватывает бешенство. - Немедленно выпусти меня отсюда! - Вот как? - задумчиво протягивает Хантер. - Ну, что ж. Раз ты так хочешь. И в следующий миг гроб наклоняется, заставив Сенпая вжаться в его дно всем телом. Деревянный ящик медленно принимает вертикальное положение, из-за чего Крис становится на узкую стенку в ногах, и над его головой щелкает замок. Тяжелая крышка тут же отходит от "ложа", устремившись вниз, и Клэптон падает вместе с ней на пол, потеряв равновесие. Сверху на мужчину высыпаются белые цветы, но когда Сенпай поднимает голову, то находит перед собой не Сакурая, а Таканори Матсумото, спокойно сидящего в резном кресле напротив гроба. Крис оказывается перед хирургом на коленях. - Я бы на твоем месте выбрал участь погребенного заживо, - сочувственно вздыхает Атсуши за спиной Сенпая, который не может оторвать полных ужаса глаз от Матсумото, смотрящего на него сверху вниз с широкой жуткой улыбкой на алых губах. Гроб опускается обратно на пол, и Хантер присаживается позади Клэптона, ткнувшись носом в светлые волосы киллера у виска. - Но ты предпочел долгую и мучительную смерть. А ведь под землей ты бы просто задохнулся, и твоим страданиям пришел бы конец. Как жаль... Сакурай прижимается губами к шее Криса, жарко целуя покрытую потом кожу, но тот никак не реагирует на ласку, не в силах вымолвить ни слова в ответ. Хирург перед ним занимает все внимание мужчины - Крис прекрасно знает, на что способен личный врач Широямы. Ведь среди якудза не просто так ходят слухи о втором Джеке Потрошителе. О том, как Таканори Матсумото умеет развлекаться, слагали целые легенды... - Как невежливо. Ты не поприветствуешь меня? - наигранно-расстроено спрашивает медик, и Хантер ударом вжимает голову Криса в пол, заставив его согнуться в поклоне. В глазах Сенпая тут же темнеет от боли, а на лбу выступает кровь из-за лопнувшей от столкновения с бетонным полом кожи. - Так-то лучше. Ты, все-таки, в гостях. - Тебе крупно повезло, брат. У Руки-сан сегодня День рождения, - усмехается Хантер, комкая в кулаке светлые волосы пленника. - И он решил не убивать тебя, в честь праздника. - У меня накопилось много экспериментов, которые я хотел бы опробовать. Но не было добровольца. Какое счастье, что в этот день он у меня, наконец, появился. Господин Клэптон. Вы сделали мне прекрасный подарок. Я хочу отблагодарить вас за вашу щедрость. Матсумото проводит пальцем по своим губам, хищно улыбаясь. - Перед тем, как забрать свой подарок, Руки-сан решил отплатить тебе приятными воспоминаниями, которые будут поддерживать тебя в следующие дни, - Хантер тянет Криса за волосы, заставляя его разогнуться и запрокинуть голову, и Таканори, подавшись чуть вперед, насильно вливает в рот пленника какое-то вещество из пробирки. - Наслаждайся. Потому что с завтрашнего дня ты не будешь чувствовать ничего, кроме боли и страха. Крис дергается, раскрывая губы в шумном вдохе, и Атсуши толкает его на пол, после чего спокойно встает, снимает с кисти кожаную перчатку и бросает ее в угол камеры, будто бы она запачкалась и уже не подлежала восстановлению. Сенпай, рухнув на крышку гроба, утыкается носом в шелковую обивку. Все его тело вздрагивает, цепенея на месте, а зрачки голубых широко распахнутых глаз быстро расширяются в жажде. Афродизиак. Его напоили афродизиаком. Таким сильным, что Крис не может даже двинуться, задыхаясь от скрутившего внутренности желания. Вставший как по щелчку член упирается в ширинку брюк, и их ткань быстро намокает, окрашивая мужчину позором, от которого нельзя убежать. Возбуждение такое сильное, что даже причиняет боль. - Прекрасное зрелище, - Матсумото выпускает изо рта восхищенный вздох. - Ты тоже это видишь, Хантер? - И правда, - хмыкает киллер, сплевывая на пол. - Только вкус отвратительный. - И все же, ему нужна помощь, - Таканори кивает в сторону Сенпая, распрощавшегося с рассудком всего за несколько секунд. - Сам себе он помочь не сможет. - Конечно. Хантер оборачивается за спину и жестом зовет столпившихся за решеткой наемников в камеру. - Он ваш. На губах киллеров появляются похотливые, жестокие ухмылки, и мужчины не ждут повторного приглашения, смело входя в клетку ко зверю, потерявшему клыки. - Осторожнее, - предупреждает Матсумото, подпирая щеку кулаком. - Он мне нужен. Сначала растяните и постарайтесь не порвать. Если он потеряет много крови, то сдохнет прежде, чем я приступлю к своим исследованиям. Хирург отдает одному из мужчин тюбик с лубрикантом и анальный расширитель с тремя "лепестками" из хирургической стали. - Остальные игрушки найдете в коробке: я бы посоветовал зафиксировать челюсть, если надумаете побаловаться оральным сексом, - хирург пинает деревянную коробку, стоящую рядом с креслом, в сторону Сенпая, и та со скрипом прокатывается по полу к пленнику. - И постарайтесь избежать побоев. Внутренние органы мне нужны тоже. - Вы останетесь? - спрашивает Атсуши, отворачиваясь от парней, которые принялись безжалостно срывать одежду с обездвиженной препаратом жертвы. - Это же мой День рождения. Я хочу насладиться моментом и понаблюдать, - улыбается невинно медик, поднимая взгляд на киллера. - Кроме того, я хочу использовать эту вещицу на Рейте, и потому мне надо удостовериться, что она не причинит вреда моему любовнику. - Очень мудро с вашей стороны. - А ты? Разве ты не хочешь развлечься? - Боюсь, потом не отмоюсь от его дерьма, - хмыкает Хантер. - Да и десяти парней ему будет достаточно, вы так не думаете? - Я думаю лишь о сохранности его тела. Ведь впереди еще так много интересного! А закончить я планирую тем препаратом, которым пичкали Ману и Мако. Док передал мне разработки ученых с просьбой создать антидот. Но для начала я хочу попробовать сделать саму формулу. - О, как интересно. Хотите испробовать гипноз? - И его тоже. Кстати, судя по записям лаборантов, в составе препарата есть элемент, который подавляет волю испытуемого. Иными словами, заставляет его беспрекословно подчиняться приказам независимо от того, хочет ли он этого или нет. - Вот как? - Охотник заинтересовано склоняет голову к плечу. - Надумали проверить, сможете ли сделать из братца покорную марионетку? Я был бы не прочь посмотреть на это. - Я буду только рад! Ведь ты предоставил мне такую прекрасную возможность! - улыбается Руки будто малый ребенок, получивший желанную игрушку на Рождество. - Приходи в любое время! - Для меня это честь. Громкий болезненный стон заставляет обоих обернуться. Дрожащее, негнущееся тело Сенпая было прижато грудью к холодному полу - в спину мужчины упиралась нога в классической черной туфле, а позади него, в медицинских перчатках, уже сидел один из наемников, развлекающий себя тем, что медленно раскрывал внутри пленника "лепестки" расширителя. Из глаз Криса, уставившегося в пол безумным, туманным взглядом, вытекали крупные слезы унижения, ведь его тело умоляющее гнулось навстречу пыткам, находясь под властью сильного возбудителя. Атсуши не удержался от улыбки. - Нравится? - шепчет Матсумото дрожащим от переизбытка чувств голосом. - Начать с души - прекрасный ход. Как только его гордость разлетится на осколки, он узнает ее истинное предназначение, но уже никогда не сможет восстановить ее. - А... Атсу... ши... Охотник прыскает, прикрыв губы тыльной стороной ладони. Один из мужчин поднимает голову Криса за волосы и вставляет в рот железную скобу, которая заставляет жертву держать его открытым. С уголков губ Криса тут же проливается нить слюны. - Жалкое зрелище. Рация Охотника оживает, зашипев на ремне. - Уруха-сама только что прибыл на территорию особняка. - Мне придется вас оставить, - Сакурай отворачивается от Клэптона, который сквозь слезы и дымку на глазах смотрел на того, кого предал четыре с половиной года назад. Во взгляде наемника легко угадывалась мольба о помощи. - Мой господин вернулся. - Передай Рейте, что я внизу, - просит Матсумото, касаясь бедра Хантера кончиками пальцев. - Пусть зайдет. Таканори прижимается ладонью ко внутренней стороне чужого бедра и медленно ведет ее вверх. Сакурай тихо хмыкает, когда рука хирурга добирается до его паха и по-хозяйски сжимается на мошонке, передавая свое тепло через ткань брюк. - Я скажу ему, - просто отвечает Атсуши, улыбнувшись. Этот человек, Руки... настоящий извращенец. Зрелище, развернувшееся перед его креслом, чужие страдания, крах, боль и безысходность - возбуждают его. Настоящий садист. Наемник бросает взгляд на бедра хирурга, замечая стояк под узкими серыми брюками, расшитыми блестками в честь праздника. - Прошу вас. Я не хочу умирать из-за чужой ревности. - Ммм... - Таканори проводит ладонью по его промежности и нехотя отнимает руку. - Позови Рейту. Хантер коротко кланяется и спешит покинуть камеру пыток, наполняющуюся стонами и грязными комментариями киллеров. Матсумото, проводив мужчину за порог взглядом, подносит ладонь к своему лицу и с улыбкой втягивает запах чужого тела в легкие. - Все-таки... Акира пахнет лучше. Но отмщенный охотник казался сейчас таким красивым и расцветшим. В своей жестокости и жажде крови он был поистине прекрасен. И если бы не Рейта, Руки был бы не прочь проверить, каков Сакурай в постели. Преобразившийся, удовлетворенный, обретший улыбку и вернувший себе честь и достоинство. Ведь он не только отомстил обидчику, но и был оправдан в глазах Юга. Благодаря записи с признаниями Харады Гина, Атсуши избавился от клейма предателя. Он вернул все, что у него отняли, однако, все равно не хочет показываться Рокеру на глаза. Интересно, почему он намерен скрывать свое лицо и дальше? Хантер, оставивший хирурга в подвале, быстро поднимается на первый этаж и облегченно выдыхает. Да. Теперь он может с гордостью носить свое имя. Ему нет необходимости прятаться и дальше, и даже тот факт, что он работает на Уруху, был бы принят Рокеру на "ура", ведь что может быть лучше верного послушного пса подле наследника кумите, к тому же, бывшего южным? Однако... "Оставайся мертвым. Для всех, кроме меня". Татсуро попросил его об этом. В тот день, когда отказался спать с Ватару и вернулся домой ни с чем. И Хантер пообещал ему оставаться мертвецом для всех, кого он знал, будучи человеком Юга. - Татсуро. Хантер вскидывает голову и быстрым шагом выходит в холл особняка. Сейчас, когда Сенпай пойман и наказан, Атсуши больше не волновала месть. Избавившись от тяжкого груза и жажды расправы, он будто очистился и переродился. И все, что осталось в его темном сердце - Ивагами Татсуро. Освобожденная душа затрепетала в груди, а сбросившее с себя оковы сердце застучало быстрее, разливая по венам нестерпимое желание заключить ветреного мужчину в свои объятия. Разливая нужду и пылкую любовь к надменному Лису, который все время выводит Сакурая из себя... - Татсуро! Задыхаясь от своих чувств, Хантер выбегает на улицу, будто в ломке, и бросается к остановившимся у крыльца машинам. Уруха с удивлением провожает наемника взглядом, когда тот распахивает не его дверь, а дверь Ренара, сидящего на переднем сидении Роллс Ройса, которым управлял Мако. - Эй, что это с тобой? - Татсуро хмурится, выбираясь на улицу, но тут же оказывается заключен в крепкие объятия киллера. - Хан... - Я люблю тебя. Лис раскрывает губы в изумлении - по щекам Сакурая скатываются редкие слезы, но в глазах плещется нежность и робкое счастье, на которое Хантер уже не рассчитывал и в которое не верил до этого момента. - Люблю... Татсуро. Атсуши накрывает губы главаря своими, и Лис, задрожав в попытке сдержать собственные слезы, крепко обнимает любовника за шею. Сакурай еще не говорил ему ничего подобного, но Ренар действительно ждал этих слов. Ведь сам он только и твердил о своей любви к Охотнику каждый божий день, но Хантер был как непробиваемая скала. Он будто позволял Лису любить его, терпя его присутствие в своей спальне и лишь иногда балуя лаской. Но сейчас Татсуро чувствовал себя непростительно счастливым, потеряв любое желание поддеть любовника очередной колкостью. Шляпа Ренара скатывается с длинных каштановых волос и со звоном падает на расчищенную дорожку. Ткань на ее полах рвется, обнажая скрытое лезвие. Дверь Урухе открывает смеющийся электронным мультяшным голосом Мако. - Идите в спальню, - усмехается стрелок, проходя мимо утонувших в страсти мужчин. - Ей богу, мог бы сказать это и раньше. - Сенпай очнулся, - бурчит Атсуши, соскользнув губами на шею Лиса. - И еще... Руки-сан просил Рейту-сан спуститься в подвал... Акира вздергивает бровь, обернувшись на наемников, один из которых зацеловывал чужое горло, а второй - сладко стонал, выгибаясь навстречу жадным рукам, и возобновляет путь к крыльцу. Уруха же, пряча улыбку за челкой, заходит в дом вместе с Мако, не желая мешать воссоединению напарников. - Добро пожаловать, господин! - улыбчивая Кейси по привычке протягивает руки к вошедшим. - Позвольте ваши куртки.***
Мако, не долго думая, убегает на кухню к Мураками. Я же, отдав служанке пальто Аоя, жду, когда девушка отнесет одежду в шкаф и вернется ко мне с отчетом. - Как он? - Спит, - Кейси провожает меня на второй этаж, сцепив руки в замок на передничке. - Аой-сама снова расхворался. Температура выросла, и мы с Руки-сан уложили его. Слабость тоже вернулась. - Вот как, - я чертыхаюсь про себя, обвинив во всем свое нетерпение. Его состояние ухудшилось из-за меня, хотя, казалось, киллер идет на поправку. - Он ел? - Я уговорила господина позавтракать, - кивает Кейси. - Но он едва осилил половину порции. - Его не тошнило? - Нет. Я вздыхаю, заходя в комнату кумите. Аой, действительно, спал, но его дыхание было тяжелым, а тело - покрыто потом, выдавая высокую температуру. Кроме того, Широяма дрожал. - Озноб? Наверное, ему холодно. Я подхожу к кровати и осторожно касаюсь его лба губами. Совсем беспомощный. Так тяжело переносит болезнь... словно ребенок. Я присаживаюсь на край кровати, осторожно убирая с покрасневшего лица влажные черные прядки. Брови Широямы были нахмурены, губы приоткрыты, но видно невооруженным глазом, что его мучают не кошмары, а грипп. - Господин? Может, принести вам полотенце и холодную воду? - Я сам, - отказываюсь я от помощи служанки, устало расстегивая пуговицы своей рубашки. - Можешь идти. - Если что-нибудь будет нужно - тут же зовите меня. - Спасибо. Девушка бросает обеспокоенный взгляд на Отца и тихо выходит из спальни. - Ну, что же ты, - тихо шепчу я, сбрасывая с себя пиджак и рубашку, и быстро избавляюсь от обуви и брюк. - Совсем раскис. Я забираюсь под одеяло, ложась рядом с киллером, и прижимаю измученного болезнью мужчину к себе, стараясь согреть Аоя своим телом. Да, при такой температуре его, наоборот, было бы лучше охладить, но он так дрожит... Я утыкаюсь носом в его макушку, прикрывая глаза в беспокойстве. Широяма обжигает мою шею сбившимся дыханием, и я слышу, как стучат от озноба его белые зубы. Сейчас мне не до Сенпая. Я уже отомстил ему за взрыв в аэропорту, так что плевать, что будет с ним дальше. Пусть хоть по кусочкам разберут. Я даже не стану принимать участие в казни. Моя первая и главная задача на данный момент - поставить Аоя на ноги. Прошения, что я разобрал, уже разосланы обратно заявителям, остались лишь счета и отчеты. Сегодня первое февраля, я просрочил работу, которую Аой всегда выполнял вовремя, но не могу взяться за бумаги, пока Юу в таком состоянии. Что же я сделал вчера днем? Широяма тяжело вздыхает, но его тело медленно успокаивается. Я втягиваю запах его пота в легкие, думая о том, что как только согрею киллера, нужно будет обтереть его влажным полотенцем. Ванную нам тоже не следовало принимать. - Кою... Я чуть отстраняюсь от мужчины, заглядывая в его лицо, но Аой все еще спит. Правда дуги его бровей расслабляются, стирая страдальческое выражение с лица, и дрожь тут же сходит на "нет". Широяма наконец-то расслабляется, восстанавливая дыхание, и я с облегчением закрываю глаза. - Дурак. Я осторожно выбираюсь из-под одеяла и иду на поиски тазика и полотенца. Интересно, чем занимаются парни в летнем доме? - Уруха-сан? Я оборачиваюсь на бесшумно открывшиеся двери, замечая в дверном проеме две мордочки. Одна из них принадлежала взволнованному Ясуо, а вторая - моему псу Данте. - Что такое? - спрашиваю я, поднимая с пола брюки и быстро натягивая их на себя. - Заходи. Мальчик осторожно входит в комнату. Данте же, радостно виляя хвостом, подбегает ко мне и начинает скрести мои ноги когтями, просясь на руки. Я с улыбкой забираю щенка с пола. - Аой-сан все еще спит? - Ясуо с грустью смотрит на кумите, так и оставшегося лежать на боку. - Ему хуже? - Он поправится, - обещаю я, потрепав младшего Матсумото по волосам. - Вот увидишь. - Можно я немного посижу с ним? - Конечно. Ребенок тихонько присаживается на край кресла, стоящего рядом с постелью. - Поскорей бы Аой-сан поправился. - Ты переживаешь за него? - я опускаю Данте на пол, возвращаясь к своим делам. - Он добрый. Никогда меня не обижал, - тихо говорит Ясуо, поникнув. - И он всегда учил меня, как нужно себя вести с плохими парнями. Благодаря ему я больше не дерусь с одноклассниками. - Это хорошо, - улыбаюсь я, уходя в ванную комнату, чтобы набрать воды. - Он очень умный. Меня он тоже многому учит. - Уруха-сан, как вы познакомились? - Ну... - я задумчиво опускаю взгляд в тазик, наблюдая за тем, как вода заполняет его, пуская воздушные пузыри по поверхности. - Это долгая история. Но он спас меня. - Спас? - Если бы он не взял меня к себе, я бы сейчас, наверняка, был очень несчастен, - я закрываю воду, нахмурившись своему отражению в воде. - Он рассказал мне правду и взялся за мое обучение. Аой очень честный. Думаю, он хороший человек. Просто слишком долго страдал... поэтому иногда наводит страх. - Сначала я очень его боялся! - признается Ясуо, когда я возвращаюсь в комнату. - Он выглядел таким грозным. Я подумал, что лучше бы меня оставили в приюте - настолько было страшно. А сейчас я понимаю, что имела в виду моя подруга, прося меня не судить людей по внешности. Мне было стыдно, что я думал о Аое-сан плохо. - Это нормально. Он же Глава мафиозного клана, - я улыбаюсь мальчику и принимаюсь осторожно обтирать испещренную шрамами спину кумите промоченным в воде полотенцем. - Конечно же, ты испугался. Я тоже был напуган. - Братик говорит, что Аой-сан ужасен, - отвечает Ясуо. - Но он такой красивый! Я удивленно оборачиваюсь на ребенка, который мило краснеет и опускает взгляд в пол. - Ну... вы так не считаете? - Ты же не думаешь влюбляться в этого человека? - вздернув бровь, я осторожно укладываю Аоя на спину и принимаюсь за его грудь. - Это плохая идея. - А что поделать? - пожимает плечами ребенок. - Он сильный, умный, добрый и честный. Я восхищаюсь им! Но мне все равно ничего не светит, так что не переживайте об этом! Я тихо смеюсь, покачав головой. - И правда, тебе всего десять. - Одиннадцать. - Да, прости. Между вами разница в двадцать четыре года. Когда тебе стукнет двадцать один, ему будет уже сорок пять! Старик совсем! - Ну, и что? - удивляется ребенок. - Кай-сан говорит, что Аой-сан как хорошее вино - чем старше, тем лучше. Кай-сан завидует ему, потому что он хорошеет с годами. - Да? - я опускаю полотенце в тазик. - Он так и говорит: этот ублюдок с каждым годом все краше! Я смеюсь, выжимая махровую ткань и склоняясь над лицом мужчины. - А вот Рейта не меняется. - Это тебе тоже Руки-сан сказал? - Да, - кивает Ясуо. - Он все время бурчит о том, что Рейта не умеет стареть. - Тебе нравятся все, кто здесь живет, да? - я промакиваю лицо Широямы полотенцем. - И тебя совсем не смущают, что эти люди лишали других людей жизни? - Но Север не трогает невиновных! - жарко отвечает малыш. - Я знаю! Так что... я думаю, что если они убивали плохих парней, это можно простить. Ведь в Японии все еще не отменена смертная казнь! Заключенных тоже стреляют. - Это верно, - я задумчиво касаюсь пальцами своих губ. - Смертная казнь. Преступников расстреливают. Это нормально? - Если человек убил кого-то, почему нет? - Ясуо совсем раскисает, смяв в пальцах край своей белой рубашки. - Если он убийца или насильник... разве это не нормально - приговорить его к казни? Я молчу, не зная, как ответить ребенку на этот, казалось, простой вопрос. С одной стороны, он прав. Ведь я тоже хочу убить Аоя. Но с другой... нельзя, наверное, чтобы он считал нормальным убивать себе подобного. Воспитывать в нем эту жестокость... разве не плохо? - Ясуо. Я поворачиваюсь к школьнику, вздохнув. - Я не знаю, правильно или нет. Но выслушай меня внимательно. Никогда не берись за оружие. Даже если ты будешь огорчен или захочешь отомстить кому-то - не убивай людей. Это... гиблое дело. Не пачкай руки. Матсумото виновато кивает, и я с улыбкой треплю его по волосам. - Все будет хорошо. Не думай об этом. Смертная казнь и все такое... главное, чтобы ты сам оставался чистым. Поверь, отмыть чужую кровь со своих рук невозможно. Я сам запачкался, я знаю, что это. Жить с этим непросто. - Уруха-сан, вы жалеете о том, что стали киллером? - Я бы предпочел спокойную жизнь где-нибудь на окраине Токио, - соглашаюсь я. - Частный дом, лужайка, сад и будка с большой белой собакой. Ну, или черной. Я указываю на Данте, который тут же начинает вилять хвостом. - И чтобы сакура цвела за окном. Но теперь это невозможно, так что я стараюсь находить что-то хорошее и в качестве убийцы. Например, время, которое я провожу с Аоем. Наши разговоры. Совместные ночи. Уроки игры на гитаре. Так проще, понимаешь? И жизнь не такая мрачная. Я ценю эти мгновения. Правда, когда я только попал сюда, я злился и упрямился. Первые месяцы были тяжелыми. Я ненавидел все и всех. Но потом понял, что не смогу жить в вечной агрессии на постояльцев. Это никуда не годится. Так что научился находить и положительные моменты в жизни клана. Это помогло мне обрести равновесие. - Вы совсем не кажетесь злым, - замечает мальчик. - Вы мне тоже нравитесь. - Да, я изменился с тех пор, - улыбаюсь я. - Думаю, Аой помог мне в этом. Он тоже понимал, что скандалы и ссоры ни к чему хорошему не приведут. А потом привыкаешь. Ко всему привыкаешь. Это человеческая сила - уметь подстроиться под ситуацию и обернуть ее в свою пользу. У каждого здесь есть такая история. - И у меня тоже? - И у тебя тоже. Я отставляю тазик на пол. - Я хочу сыграть Аою-сан. Я ведь тоже учусь играть на гитаре. Шота-сан учит меня. Можно, я приду вечером? - Думаю, Аой будет рад услышать твою игру, - я накрываю убийцу одеялом. - Так вышло, что сейчас он не может играть. Повредил руку. Но он очень хорошо обращается с инструментом. Я надеюсь, что смогу помочь ему в этом. И ты сможешь. - Правда? - расцветает ребенок, загоревшись идеей. - Вот мы и посмотрим, - я подмигиваю мальцу. - Иногда человеку нужно так мало, чтобы продолжить бороться за то, что он любит. Слова поддержки тоже. Они имеют большое значение и могут взбодрить человека, как ничто другое. Я считаю, что нужно говорить о своих чувствах. Даже если это доставляет проблемы твоему собеседнику. Просто, если ты не высказываешься, как же он узнает, что у тебя на душе? Люди скрытные. Но из-за этого обычно и возникают проблемы. - Уруха-сан тоже очень умный. Ясуо улыбается мне во весь рот. - Мне очень нравится жить здесь! Я так рад, что братик пришел за мной! - Мальчик поднимается с места, воодушевленный нашим разговором. - Я вернусь вечером с гитарой! Уруха-сан, вы тоже отдохните! У вас круги под глазами, это совсем не сексуально! - Не... что? - опешил я. Не сексуально? - Эй! Ты еще слишком мал для таких замечаний! - Но это же правда! - смеется маленький нахал, сейчас так похожий на своего старшего брата. - Аой-сан тоже говорит правду! Кроме того, вы посоветовали мне делиться своими мыслями, даже если они могут доставить проблемы. - Я не это имел... - Если вы не уберете синяки под глазами, Аой-сан вас не захочет! - Ясуо ловко выскальзывает за двери. - Так что постарайтесь! Вот ведь! Я фыркаю, покачав головой. Этот ребенок слишком рано повзрослел. - Почему ты злишься? Меня, действительно, не возбуждают синяки. Я оборачиваюсь на Аоя, с трудом открывшего тяжелые веки. Мужчина усмехается, поворачиваясь на бок ко мне лицом. - Мы разбудили тебя? - провожу пальцами по его волосам, зачесывая их назад. - Ничего. Я чувствую себя не лучшим образом, так что снова усну. Слабая рука кумите накрывает мою, покоящуюся на кровати. - Ложись тоже. Расскажешь о собрании вечером. - Хорошо, только приму лекарство. Не хочется подхватить от тебя заразу. Аой невнятно мычит в ответ, но упрямо борется со сном. Я понимаю, что он ждет, пока я лягу, а потому быстро раздеваюсь, глотаю оставленные Матсумото таблетки на прикроватной тумбочке кумите и снова забираюсь под одеяло к Широяме. - Ты пахнешь... новеньким Роллс Ройсом. - Что? - давлю смешок, наблюдая за тем, как Аой наваливается на меня и неуклюже обнимает за плечи. - Я купил его тебе... - Мне? - я теряюсь, опуская взгляд на чуть опухшее лицо мужчины. - Ты купил мне Роллс Ройс? Но Аой уже не отвечает мне, вновь провалившись в сон. Я неловко утыкаюсь взглядом в потолок, не веря в происходящее. Он купил мне машину. Белую машину. Как мой Лексус, стоящий в гараже при особняке. Но как мне реагировать на это - я не знаю.