Каждый пройденный мною шаг, Каждая известная тебе дорога - мои. Я иду по канату, натянутому на высоте десяти этажей, Скажи, что ты всё ещё будешь рядом со мной. Если бы я только мог взять тебя за руку, Если бы ты только мог понять, Что я едва могу дышать, что воздуха не хватает, Что я боюсь падения и не знаю, где мы окажемся. ...Каждый мой вздох, Каждый твой вздох - мои. Я иду по канату, натянутому на высоте десяти этажей, И боюсь упасть, а ты спрашиваешь, почему. Мы оставляем позади то, что потеряли, И тех, с кем наши дороги разошлись, Мне нужно положить всему конец, чтобы мы могли начать что-то новое И спасти свою душу любой ценой. Каждый вечер мы из-за чего-то ссоримся, Но когда солнце садится, мы совершенно одинаковы: Наполовину скрыты в тени, Наполовину опалены пламенем. Нам не к чему возвращаться, Забирай, что хочешь, и прощайся. Я отдал тебе всё. И это прекрасное преступление. Эта тьма и есть свет.
Tamer - Beautiful Crime
Второй день подходит к концу. Солнце нехотя закатывается за горизонт, освещая совершенно незнакомую кумите комнату, к которой придется привыкать заново. Она кажется чужой, будто два дня назад он разрушил не ее, а воспоминания, которые грели душу. Вещи, к которым прикасался Уруха, мебель, на которой лежал, письменный стол, на котором любил сидеть и отвлекать его от дел, офисное кресло, в котором они вместе завтракали... испорчено. Безвозвратно. Стерто, будто все это было лишь сном. Мимолетной иллюзией, приносящей странный покой до "пробуждения". Аой отворачивается от окна, поднося к губам сигарету, зажатую между предательски дрожащими пальцами. Дым попадает в глаза, делая завиток в воздухе, и Отец щурится, чувствуя ожог на сетчатке, который тут же затягивается влагой. Он упрямо смаргивает, не позволяя соленым каплям выплеснуться за пределы век. Взгляд безразлично скользит по отремонтированному кабинету. Ему придется создавать воспоминания заново. Наполнять эту мебель историей. Этот диван, к примеру, который заменил два старых. Вернее, это были те же два дивана, стоящих друг против друга, широкие и удобные, просто они соединялись меж собой дополнительным сидением в виде полукруга. Черная мягкая конструкция с резными подлокотниками, оббитыми кожей, казалась единой и имела хороший плюс - лишние места. Но это не то. Все здесь было "не то". Между диванами, слившимися в один, стоял новый журнальный столик. Он был вытянутым, длиннее прежнего, чтобы сидящие "на углу" люди тоже могли дотянуться до него. Двухъярусное матовое стекло с причудливыми черными узорами на обратной стороне закреплено на таких же резных ножках из дерева. Красиво. Наверное... Под ногами - серый ковер, под это стекло. Дорогой. Персидский. Жалко в обуви ходить. Но опять - "не то". Аой скользит взглядом по стенам. Новые обои, серая шелкография и плинтуса, и ламинат на полу в черных тонах. Да, это были его цвета. И в любой другой день Аой был бы приятно удивлен этому темному великолепию. В любой другой... Кумите поворачивает голову, натыкаясь на книжный шкаф под стать диванам. Естественного цвета дерево, как и ножки у столика, многочисленные полки, встроенные ящики с тем же матовым стеклом. Акира превзошел самого себя. Мини-бар, скрытый под рядом искусственных книг. Большой. Аой вздыхает, присаживаясь на край рабочего стола. Да, конечно, он был сделан из того же материала. Только столешница была черной и глянцевой. Как зеркало. Толстой и надежной. Аой видел в ней свое отражение и натяжной серый потолок, украшенный объемными фресками. Ремонтная бригада не стала сносить платформу, на которой стоял стол, отделяющую зону отдыха от рабочей. Это возвышение подчеркивало положение кумите в этом доме, ведь когда к нему приходили "гости", сам он стоял на ступень выше их, словно напоминая, к кому они пришли и как должны вести себя в присутствии Отца. Платформу лишь отреставрировали, оббили тем же ламинатом, что и пол, и украсили плинтусом. Что касается офисного кресла, то оно было в разы лучше прежнего. Удобное, глубокое, достойное звания "трона". Черная натуральная кожа и даже встроенный массажер... зачем он только нужен? Завершали картину серые тяжелые шторы с кистями и бахромой, деревянная гардина и огромная плазма на стене напротив стола, выделившаяся черным прямоугольником на сером полотне. Поменяли и треснувшую дверь, на которой теперь красовалась серебряная ручка, и разбитые окна, и стационарный телефон, такой же черный и блестящий, как чертова столешница... Аой нервно выдыхает, бросая окурок в пепельницу, и падает обратно в кресло. Все это казалось лишним, но проблема была вовсе не в мебели. Мужчина накрывает глаза ладонью, зажмурившись. Верно, его волновало не это. Мысли занимал взбалмошный мальчишка, упрямо сидящий на коленях перед его спальней. Мальчишка, который не пил, не ел и не двигался уже второй день. Не разговаривал и даже не отходил в уборную. И это волновало Аоя. Даже слишком. Странное беспокойство мучило кумите, и он вновь и вновь прокручивал в голове недавнее "происшествие", перевернувшее все вверх дном. Был ли Уруха так уж не прав? Был ли прав сам Аой? На ком из них лежит эта вина, кто на самом деле ошибается? Нет дыма без огня, но кто именно развел этот пожар? Что теперь делать и... как вернуть все на свои места? Мучая себя снова и снова, киллер не заметил, как за окном стемнело, а постучавшая в дверь Кейси сообщила ему, что Кай вернулся в особняк. Но сейчас Аою не было дела до интриг Южного клана. - Он поел? - только и спросил он у служанки. - Нет... - последовал тихий ответ. - Можешь идти. - Господин, ужин... - Я не хочу есть. Иди. Кейси понуро опускает голову, но все же выходит из комнаты, поклонившись. Кусок в горло не лез. Зная, что Уруха голодает, Аой не мог заставить себя поужинать. Да и спал он плохо, то и дело просыпаясь ночью и вслушиваясь в тишину за дверью. Наверное, он боялся услышать звук падающего на пол тела, потому что не знал, что ему тогда делать. Он вообще не знал, что ему делать. Он даже не мог понять, был ли он зол на Уруху, или же это было отвращением к самому себе? "Северная шлюха!". Кумите сжимает зубы в непонятных ему разрушительных эмоциях. Оскорблен ли он или разочарован? А, может, это просто нежелание принимать правду? В конце концов, все так, как и сказал Уруха... Что это? Что с ним происходит?! "Ты не можешь его любить!" Любовь. Какое мерзкое слово... - Что ты делаешь? - спрашивает Аой сам себя, сжимая кулаки и роняя голову вниз. Отчаяние. Безысходность. Гнев. Страх. Боль... целый коктейль чувств, которые не посещали его уже восемь долгих лет. Кумите думал, что, наконец-то, избавился от этого дерьма, но вот он снова увязает в нем по уши, добровольно. "Сейчас я будто пустой сосуд. И я чувствую, как этот мальчик наполняет меня", - сказал он Рейте в первый месяц знакомства с отпрыском Такашима. Это стало его проклятием? Зловещим предзнаменованием? Неужели сосуд переполнился? Больше нет места? Так быстро? Когда он успел заполниться до краев, и как Аой упустил момент, когда нужно было остановиться? Кажется, он захлебывается выплескивающимися из "кувшина" эмоциями. - Что ты делаешь?! Нет, этот вопрос был адресован не свихнувшемуся кумите. Он был задан тому, кто сейчас ждет у дверей пустой спальни... но тот человек не услышит его. - Черт. Черт, черт, черт! Как это произошло? Хотелось разрушить кабинет заново, такой чужой и совершенно пустой, как может быть пустым только что построенный дом, не знавший хозяев и быта. Проведя здесь целый день, Аой хотел покинуть эту комнату навсегда. Стены давили и будто блокировали доступ кислорода в помещение, и кумите казалось, что он начинает задыхаться. Он сам виноват. В этих чувствах, в этой глупой ситуации. Он и никто более! "Я хочу влюбить его в себя". А получилось совсем наоборот. Напоролся на свои же сети. Запутался в них, застрял, а теперь барахтается, наивно полагая, что сможет порвать прочные нити и выбраться на свободу. И за эту ошибку расплачивается Уруха. Он влюбился, а платит Кою. Он рухнул в бездну два дня назад, а страдает мальчишка, действующий на эмоциях. И именно из-за этих чувств вспыльчивые слова стрелка стали настоящей трагедией для Аоя. Разве прежде его задели бы эти детские оскорбления? Конечно, нет. Но теперь стало... важно? Важно, что молодой киллер думает о нем, Аое? И кумите не хочет быть для него "просто шлюхой"? Вопрос лишь в том, сказал ли мальчишка то, что думает на самом деле, или, и правда, действовал на эмоциях? - Кумите Севера, построивший новую Империю и переписавший историю якудза, искусный киллер, превративший особняк сегунатских псов в Кровавый дом, гениальный стратег и манипулятор, вернувший клану былое величие и уважение... сидит в своем кабинете и мучается тяжбами любви. Он бы расхохотался от этой мысли, если бы мог. Но ему нужно возвращаться в спальню и готовиться ко сну. Вот только... он не может встать. И не будет. Второй день сменяется третьим. Собравшиеся в кабинете после обеда наемники мрачно переглядываются. На завтраке Аой так и не притронулся к еде, невидящим взглядом уставившись в тарелку, а после и вовсе потерялся в своих размышлениях. Просидел в гостиной два часа без движения, только взгляд задумчиво резал уютную комнату на пазлы снова и снова. И если позавчера Широяма напоминал ходячего мертвеца, а вчера - страдал от нервозности в полном одиночестве, то сегодня кумите был не в меру рассеян. Часто поджимал губы, пропускал реплики друзей мимо ушей, откликался на свое имя с опозданием... Все валилось из его рук, добавляя работу прислуге, и, в конце концов, он решил не мозолить персоналу глаза и удалился в свой кабинет вместе с друзьями. Два часа дня... Рейта нервно стучит пальцами по своему колену. Так больше не может продолжаться. Широяма вновь завис, уставившись в разложенные на столе документы, которые не говорили ему ровным счетом ничего, а мальчишка... а мальчишка протянет ноги с минуты на минуту. И как бы Акира не злился на Уруху, он прекрасно понимал, отчего Аой так потеряно смотрит на листы, тщетно пытаясь вникнуть в их содержание. И, если честно, и сам чувствовал странное волнение в груди. Рейта с трудом смирился с настигшей Аоя так внезапно "чертовой любовью". Он спохватился слишком поздно - эта сука уже засела глубоко в груди кумите, и потому наказание, на которое обрек себя стрелок, мучило и Юу тоже, занимая все его мысли. Да и кому станет легче, если пацан подохнет под порогом спальни? Нет, Акира был вовсе не против такого расклада, но вот его "боссу" уже было не наплевать на судьбу юноши. И только один Господь Бог знает, что станет с их Отцом в случае гибели вздорного юнца. А Рейта не мог позволить Аою потерять лицо. Нет, их кумите сильный мужчина, и нет никаких сомнений, что рано или поздно он придет в себя и вернет свой стержень, вот только... останется ли он тем, кого они знали? Не ожесточится ли еще больше? Акира ценил те крохотные остатки человечности, которые еще жили в его господине, и потерять их было нельзя. Аой был жестким, властным, надменным и уверенным в себе человеком, но он не был ублюдком вроде Рокеру. И именно за это его так любили и уважали вставшие под его начало якудза. У Сузуки просто нет права потерять его. Не сейчас и не так. - Хватит. Наемник поднимается с дивана и ступает на платформу. Широкие ладони громко ударяют по столешнице, заставив Юу оторваться от бумаг и поднять голову к другу. - Иди к нему. - Что? Аой потеряно смаргивает, и Рейта скрепя сердце отворачивает лицо. - Иди к нему. Он уже достаточно наказал себя. - Третьи сутки без еды, воды и сна, - вторит задумчиво Кай, подперев кулаком подбородок. - Чем не урок? - Кроме того, - прикрывает веки Матсумото, отставляя чашку обратно на столик. - Все это время он провел наедине с собой. Мальчишка уже успел сожрать себя заживо за раздумьями над своим поступком. Уверен, он искренне раскаивается за те громкие слова. Да и если бы это было лишь фарсом, он бы давно сдался и ушел. Думаю, это доказывает его истинное отношение к тебе. - Короче, прекрати этот цирк! - заканчивает Сузуки, оскалившись. Вот уж не думал он, что будет поддерживать какого-то там сопляка, но иного выхода у них просто нет. - Вы защищаете его? - удивленно спрашивает Широяма, во все глаза уставившись на наемника. - Не подумай ничего дурного! - Ютака поднимает руки в капитулирующем жесте. - Мы вовсе не оправдываем его и не принимаем его сторону! Будь наша воля, он бы давно гнил под землей! Но... - Ты же его любишь! - не выдерживает Акира, зарычав. - И поэтому так изводишься! Ты волнуешься о нем! И еще... Наемник набирает побольше воздуха в грудь сквозь сжатые зубы. - Ты ведь давно простил его, разве нет? Широяма вздрагивает, выронив ручку из слабой ладони. - И вообще, этот придурок же чокнутый! - тут же защищается Сузуки, указав рукой на дверь. - Он вспыхивает, как гребанная спичка, и тут же теряет над собой контроль! Неудивительно, что он устроил весь этот бардак после того, как увидел нас в тот вечер! - Кроме того, это и твоя вина тоже, - осторожно говорит Таканори, бросая быстрый взгляд на кумите. - Уруха бы просто так с катушек не съехал. Да и его желание задеть тебя было слишком... детским. Он просто нашел способ ударить побольнее и воспользовался им. Бездумно. Голова горячая была. - Короче, ты достаточно его наказал, заставив так долго сидеть под дверью в ожидании, - кивает Кай, надеясь, что они не перегнули палку. - Я уверен, он понял свою ошибку. Так что... Но Аой уже не слушает друзей. Подскочив с кресла, он быстро обходит стол и бросается прочь из кабинета, заставив мужчин изумленно обернуться к распахнувшимся настежь дверям. - Это... - начинает неуверенно Стервятник, обведя друзей вопросительным взглядом. - Только не говорите мне, что он ждал нашего одобрения. - Не думаю. Наверное, он просто хотел услышать от нас то, что и сам знал, - задумчиво тянет Матсумото, вздохнув. - Он просто не мог понять, прав ли в своих суждениях. Ему нужно было мнение со стороны, потому что он боялся ошибиться. - Если этот ублюдок испортит мне кумите, я застрелю его, - мрачно выдает Рейта, и его взгляд темнеет в наивысшей степени скептицизма и цинизма. - Зарою в лесу. Тихо и без свидетелей. Руки качает головой в усталости, но чувствует облегчение, будто груз, свалившийся на его плечи, вдруг рассыпался в прах. Эти двое... стоят друг друга. И пусть это трудно принять, у них не остается иного выбора. - Во всяком случае, этот мальчишка продолжает упорно доказывать, что достоин нашего "господина". - А это мы еще проверим. Аой заворачивает за угол, выхватывая взглядом мертвецки бледного, уставшего юношу, чье обессиленное тело медленно клонилось к полу. Уруха держался из последних сил, так и не притронувшись ни к еде, ни к воде. Его руки мелко дрожали, а глаза потускнели и опухли то ли от бессонницы, то ли от слез, застать которые Аою не посчастливилось. Потресканные и разбитые губы были приоткрыты в слабом дыхании. А раны, полученные в стычке с Акирой, не заживали из-за отказа от еды и отдыха. Широяма нервно сглатывает, вцепившись пальцами в косяк. Он, и правда, намеревался просидеть под его дверью, пока не рухнет замертво? Какой дурак! Оттолкнувшись от стены рукой, кумите быстрым шагом идет навстречу Урухе. Юноша слышит звук шагов в стороне, но будто сквозь толщу воды - в ушах звенит, а перед глазами прыгают черные точки, из-за которых стрелок уже не может разглядеть оружие у своих коленей. Но ничего из этого не мешает ему дотянуться пальцами до пола и склониться к нему в очередном поклоне. Он едва не теряет равновесие накренившись в бок, и вздрагивает, когда крепкая рука подхватывает его под локтем, предотвращая падение на испорченную ковровую дорожку. Эта же рука обнимает его плечи и притягивает к твердой горячей груди. Голова падает на плечо Аоя, и Кою пытается отстраниться и вернуться в исходное положение, но тут неведанная сила тянет его вверх, и юноша, наконец-то, приходит в себя. - Нет... Аой не слушает, забрасывая его руку на свое плечо и касаясь онемевших ног. - Нет! Бледные щеки юноши едва заметно краснеют, а глаза наполняются постыдной влагой. - Не надо... - Заткнись. - Я еще не получил свое наказание, - голос совсем слабый, хриплый и болезненный. В груди Аоя что-то обрывается, больно кольнув в самое сердце. - Я не заслужил твоей доброты... и я... грязный. Кумите делает глубокий вдох и, не обращая внимания на слабые возражения, поднимает юношу с пола. Он подхватывает его под коленями, забирая в свои объятия, и встает, направившись в спальню. Черные брюки кумите намокают из-за того, что с изумрудных хакама начинает капать, но он не ощущает ни отвращения, ни брезгливости. А вот Кою готов провалиться сквозь землю, низко опустив голову. Слезы горечи пробегают по его алым щекам, сдавливая сухое горло. - Ты уже загладил свою вину. Так что... Широяма поджимает губы, толкая ногой двери в ванную комнату, и заносит туда вымотанное голодовкой тело. Ему не удается поставить юношу на ноги - мышцы затекли и разогнуть колени было нельзя. Им нужно время, чтобы заработать вновь, так что Аой осторожно опускает Уруху в джакузи и включает воду, которая тут же начинает заполнять ванну. Сбросив с себя пиджак и быстро закатав рукава, Юу принимается освобождать любовника от грязной одежды, которая стремительно намокала, облепляя тело. Традиционные тряпки одна за другой отправлялись на уложенный плиткой пол, оставляя вокруг себя большие лужи. Юу хмурится, оглядывая обнаженное его трудами тело. В глаза бросается впалый живот, гематомы на груди и боках от кулаков Рейты и свежие синяки на коленях и щиколотках... кожа на паху юноши распухла от влаги и покраснела. И все из-за сказанных сгоряча слов и его, Аоя, упрямства. Оскорбление, нанесенное Урухой, настолько сильно ударило по самолюбию киллера, что он совсем забыл о драке в холле. И если для здорового Кою двое с половиной суток на коленях - не самое страшное наказание, то для избитого они обратились настоящей пыткой. Держать спину прямо при таких повреждениях, без возможности перевести дух... Аой даже представить не мог, что Такашиме пришлось пережить за эти дни - Акира никогда не жалел силы на стрелка. А если бы у него открылось внутреннее кровотечение? И целы ли ребра? "Я должен был прийти раньше". Чертыхнувшись, Широяма быстро выходит из ванной и хватает стакан воды со своей прикроватной тумбочки. - Кейси, принеси что-нибудь легкое. Ему нельзя сразу налегать на еду. - Приказывает мужчина в трубку стационарного телефона и бросает ее, не дождавшись ответа. Он возвращается к Урухе, опускается на колено перед джакузи и прикладывает край бокала к сухим губам. - Промочи горло. - Ты не должен жалеть меня, - хрипит в ответ Кою, отворачиваясь. - И ухаживать за мной... - Я сказал: пей! - Повышает кумите голос и насильно вливает в чужой рот воду, схватив Уруху за подбородок. Юноша давится, закашлявшись, но все-таки глотает необходимую организму жидкость. Юу коротко кивает, отставляет бокал на пол и опускает руки в воду, почти заполнившую просторную ванну. Пальцы обхватывают напряженные бедра стрелка, принявшись разминать затекшие мышцы, и это заставляет слезы покатиться по лицу Урухи. - Почему? Аой бросает короткий взгляд на любовника, но тут же опускает его, не переставая массировать кажущиеся деревянными ноги. Знал бы он причину... но кумите не может озвучить ее вслух. - Я ведь оскорбил тебя. Я сделал тебе больно. Так почему?.. - Я уже говорил. Ты понес свое наказание. И меня оно полностью устраивает. Аой отвлекается, чтобы выключить воду, и забирает со стеклянной полки шампунь и гель для душа. Сейчас Кою не в состоянии позаботиться о себе сам, но Юу не чувствует обремененности. Он вспенивает гель на мочалке и вынимает из воды кажущуюся тряпичной руку юноши, чтобы обтереть ее. Уруха до сих пор не смотрит на него, но это не важно. Так даже лучше, ведь Юу не знает, что отражается сейчас на его лице и в глазах. А судя по буре в груди, выражение не самое респектабельное. - Это нельзя считать наказанием... - Хочешь сказать, ты почувствуешь себя лучше, если я отрежу тебе палец? - хмыкает кумите, радуясь уже тому, что его голос остается ровным и спокойным. - Сомнительная мысль. - Но... - Побереги силы. Окунув руку поглубже, Аой приподнимает паренька со дна джакузи, чтобы пройтись мочалкой по его спине и груди. Прижимает к себе, не обращая внимания на воздушную пену, которая стремительно впитывается в его черную рубашку, и быстро намыливает ноги и промежность стрелка, заставив того отчаянно застонать в свою шею. Осталось только вымыть голову. Бросив мочалку на край джакузи, Аой укладывает голову стрелка на бортик и вытягивает душевую лейку с крепления над краном. Вновь включает воду, чтобы намочить рыжие волосы, и берется за шампунь. Процедура занимает минимальное количество времени, но тут Кою дергается, раскрыв губы в мучительном стоне, из-за чего поток воды из лейки, уже смывающий пену с головы, заливает его бледное лицо. Аой тихо выдыхает - к ногам стрелка возвращается чувствительность. Не самые приятные ощущения. - Скоро пройдет. Уруха цепляется дрожащими пальцами за блестящую ручку, установленную изнутри джакузи для удобства. Но Широяма не знает, как теперь ему следует разговаривать со своим любовником. Он уже не может действовать как обычно. Произошедшее мешало общаться свободно, и это вызывало жуткий дискомфорт в груди. "И это тоже пройдет", - словно успокаивая себя, беззвучно твердит киллер, возвращая душевой шланг на крепление в стене и берясь за зубную щетку. Запах мятной пасты ударяет в ноздри стрелка, когда Аой вновь склоняется над ним, и юноша панически мотает головой в отказе - вернее, пытается. - Тебя никто и не спрашивает. Открывай! Мгновенное подчинение. Уруха зажмуривается, все так же не решаясь взглянуть на мужчину, и Юу находит в этом что-то, что заставляет его улыбнуться. "Стыдно?". Он чуть не сказал это вслух. Но раз стыдно, значит Кою, и правда, признает свою вину перед ним. От этого на душе становится легче, позволяя выдохнуть. Юу погружает щетку в открытый рот и неожиданно для себя втягивается в простой процесс чистки зубов. Это кажется увлекательным, и он чуть оттягивает большим пальцем нижнюю губу любовника, так как Кою оказывается не в состоянии раскрыть рот шире. - Вот так, - Аой вновь берется за бокал и наполняет его водой из крана, бросая щетку в раковину. - Прополощи рот. Он подносит бокал к губам юноши, но тот, набрав воду, проглатывает ее вместе с зубной пастой. Это выходит рефлекторно - жажда не отступает, и организм берет свое вопреки упрямству Урухи. - Эта вода не пригодна для употребления. Постарайся не глотать. Вторая попытка оказывается более успешной, и Аой, вытерев от пасты уголки губ любовника, сдергивает с крючка большое пушистое полотенце. Осталось самое малое - вытащить его из джакузи и обтереть. И, к счастью Аоя, Кою оказывается не в состоянии сопротивляться ему. Силы окончательно покидают тело, так что, подняв юношу на руки и закутав в полотенце, Широяма спокойно выносит его из ванной и укладывает на аккуратно застеленную кровать - этой ночью он так и не дошел до спальни, боясь увидеть, в каком состоянии находится провинившийся, и переночевал в неуютном кабинете. Тихий стук в двери - Аой приглашает Кейси войти. Девушка, кажется, приободрилась, проходя в спальню и опуская поднос с куриным бульоном на прикроватную тумбочку кумите. - Мураками-сан взял на себя смелость прописать меню для господина Урухи. Мы будем тщательно подбирать блюда и постепенно увеличивать порции, чтобы не навредить здоровью. - Спасибо, - кивает киллер, осторожно вытирая мокрые волосы стрелка вторым полотенцем. - Передай нашему шеф-повару, что я рассчитываю на него. - Да, господин. - Пришли своих помощниц. Пусть уберут ковровую дорожку. Сама не трогай. - Будет сделано. - И еще - ни в коем случае не разрешай им трогать оружие. Пусть дождутся меня. - Конечно, господин. - Можешь идти, - Аой улыбается девушке, и та, улыбнувшись в ответ, кланяется и тихонько выскальзывает за двери. Кумите бросает мокрое полотенце на спинку кровати и помогает Урухе принять сидячее положение, подложив под его лопатки подушку. Нужно накормить юношу, пока он не отключился. Хотя бы немного. - Надеюсь, ты не доставишь мне проблем? Юу забирает чашку с подноса и присаживается на край кровати. И уже в следующий миг ложка в его длинных пальцах тонет в ароматном бульоне. - Давай. Уруха вздрагивает, не поднимая глаз, но послушно раскрывает губы. Аою удается влить в его горло чуть больше половины тарелки прежде, чем усталость берет свое. Шея юноши не выдерживает веса сейчас такой тяжелой головы, и стрелок откидывается назад, тяжело дыша от усилий. Еще немного - и он провалится в спасительный сон, так что кумите отставляет тарелку в сторону, чтобы уложить стрелка. Но стоит Кою занять горизонтальное положение, а Юу - отклониться от него, как парень вдруг хватает мужчину за рубашку на груди, крупно задрожав от нахлынувших на него чувств. - Я не хотел... Я не хотел этого! Я вовсе не думаю о тебе так... я ведь знаю, что ты пережил! Это не твое желание, это было насилием, я знаю это, знаю! - Кою. - Это не твоя вина! Ты... ты не такой. Ты никогда не был... - Кою задыхается, цепляясь за кумите так отчаянно, что тот не может оборвать его на полуслове. - Прости меня! Я совсем не понимал, что говорю и делаю! Ты был прав, это не мое дело... Я не должен был так себя вести! Пожалуйста, прости меня! - Успокойся, - мягко просит Юу, накрывая судорожно сжимающие рубашку кисти своими. - Это уже не имеет значения. - Я готов понести любое наказание за свою ошибку! Ты доверил мне нечто важное, а я... я обратил это против тебя. Я знал о твоем прошлом и все равно посмел... - Кою. - Мне так жаль! - Уруха вновь ударяется в слезы. - Я знаю, что не заслужил этого... знаю, но, прошу тебя, прости меня! Прости, Аой... - Послушай меня, - Широяма склоняется над стрелком так низко, что кончики их носов касаются друг друга, и это заставляет Уруху замолчать. Карие глаза, наконец-то, встречаются с черными, и это приводит стрелка в ступор. - Все в порядке. Я ведь тоже подвел тебя. - Н... нет, ты... - Мне не стоило звать Рейту. Я был неправ. Это я повлиял на твое состояние и стал причиной твоего срыва. Это из-за меня ты вышел из-под контроля и наделал глупостей. Я провалился, как твой наставник, потому что не смог обуздать твои чувства. - Но это не оправдывает меня!.. - Верно. Как и меня, - Аой мягко сталкивается со лбом юноши своим. - Мы оба облажались. И оба понесли заслуженное наказание. Успокойся и засыпай. Все хорошо. Я больше не злюсь. Пальцы Урухи бессильно разжимаются. С уголков опухших глаз пробегают слезы, прочертив линии по вискам и потерявшись во влажных волосах, и опухшие веки, наконец-то, ползут вниз, смыкаясь мокрыми рядами ресниц. Аой выпрямляется, уложив руки юноши вдоль тела, и накрывает его одеялом. - Дурак. Кумите выдыхает, вытирая большими пальцами влажные дорожки с висков и щек юноши, и лишь после выпрямляется. - Я дурак. Прости, Кою. Он оставляет заснувшего любовника наедине с Морфеем, покинув спальню, и забирает из коридора шелковый кусок ткани с разложенным на нем арсеналом. - Приберите тут, - отдает он приказ ожидающим его с ведрами и тряпками девушкам. - Дорожку выкинуть. - Да, господин. - Девушки кланяются, и Аой, оставив алый сверток в спальне, возвращается обратно в кабинет. Наемники встречают его удивленными взглядами. Кумите не сразу замечает их, проходя к своему рабочему столу, погруженный в свои мысли, и тогда Рейта решает привлечь внимание Отца иным способом. - Чего это ты такой счастливый? - Что? - не понимает Широяма, обернувшись на издевательское замечание. - С чего ты взял? - Даже не знаю, - язвительно тянет Сузуки, подходя ближе и оттягивая двумя пальцами мокрый ворот чужой рубашки. Аой совсем позабыл о том, в каком состоянии находится его костюм. - Хватит дурака валять! У тебя все на роже написано! Кумите непонимающе смаргивает, лишь сейчас понимая, что, действительно, улыбается. Ну, что за чертовщина?! - Ничего подобного, - недовольно отвечает он, выдергивая воротничок из пальцев Акиры. - Просто... - Просто он влюблен, - заканчивает за него Матсумото, усмехнувшись. - Еще одна беда на наши головы. - Это, конечно, хорошо, но не забывай, что ты Отец мафиозной семьи, - тянет Ютака так, будто читает другу нотации. - Или хочешь, чтобы об этом узнала вся Япония? Негоже тебе проявлять такие глубокие чувства на публике. Это портит тебе имидж и вызывает подозрения в здравости твоего рассудка. - Заткнись, - огрызается Широяма, поправляя мокрую одежду так, будто на нем был идеально чистый выглаженный костюм. - Я не нуждаюсь в твоих советах. - Он в норме! - выносит вердикт Таканори, потянувшись за заварочным чайником. - Наконец-то! Я уж думал, придется снимать тебя с должности и ставить во главе клана моего ненаглядного. С возвращением в Ад, "господин"! Ну, и как там наша принцесса? - Насчет этого, - Аой жестом просит у Сузуки сигарету. - Он в отвратительном состоянии. Его нужно осмотреть. И, думаю, капельница не помешает. - Конечно. Поел? - Немного. - Уже хорошо, - кивает хирург. - Я загляну к нему. - Ненавижу нестабильность, - прибывая в крайней степени недовольства, морщится Рейта. - То этот сопляк выкидывает какую-нибудь глупость, то ведет себя как мужик. Это бесит! - Не знаешь, как вести себя с ним? - догадывается Аой, возвращаясь в кресло. - От этой язвы можно ждать чего угодно! Широяма задумчиво сцепляет кисти в замок. Кою, и правда, становится крайне непредсказуемым. Прежде Аой мог с легкостью просчитать его каждый следующий шаг, но не сейчас. Юношу бросает из крайности в крайность, и кумите винил в этом вторую личность, которая и баламутит воду. Черт знает, что нужно Бэте. И какую роль он играет в его жизни. - Спроси у монаха, - хмыкает Акира, и Аой удивленно переводит на него взгляд. Он сказал это вслух? - Кажется, он разгадал эту загадку. - Дай? - Ну, да. Он даже встретился с Доком, чтобы обменяться мыслями по поводу второй личности. И они, наверняка, пришли к какому-то выводу. - Я поговорю с ним, - кивает Юу. Интересно, что же эти двое разузнали? - А ты, Кай? Ты ведь вчера был у Рокеру, верно? Удалось что-нибудь узнать? - Нет. Вообще ничего, - хмурится Ютака. - Охрана была на редкость молчалива. Заказ у меня принимал Ватару, но и тот говорил только по делу. В особняке Такашимы тихо, как в усыпальнице, и это настораживает меня. Могу сделать вывод, что эти ублюдки что-то скрывают, а значит, информация о том, что кумите выпустил на охоту своих бешеных псов, может и подтвердиться. Ну, или у меня шизофрения и мания преследования. В любом случае, надо быть начеку. Сюда эти двое не сунутся точно, а вот в Токио - запросто. Но пока токийские волки не видели никого, даже отдаленно похожего на Тэтсую и Сета. Возможно, их не выпускают за территорию Южного замка. Уже хорошо. - Значит, все глухо. - Точно. Кумите хмурится. Если Юг молчит - это не к добру. Но у них нет уверенности в том, что это вина Южных Дьяволов. Рокеру что-то замышляет, и им надо держать ухо востро, чтобы не угодить в ловушку. Одно плохо... - Мне нужно в Токио. - Когда? - Уже скоро. Я и так отложил встречу с китайскими инвесторами еще на неделю. Ждать дольше они не намерены. Упустим их - потеряем жирный куш. И в том числе - связи и дружественные отношения. А наносить мне визит они отказываются. - Оно и понятно. Чертовы китайцы, - скалится Акира. - Эти сюда не поедут. Слишком мнительные. Встречаются только в людных местах и на нейтральной территории. Ладно, возьмем побольше людей... - Нет, - качает головой Широяма. - Никакого кортежа. Это только привлечет внимание Акиямы и его дружка. Он сразу же поймет, что я в городе, и не заставит себя долго ждать. А если наши китайские друзья пострадают по его вине, гонконгская мафия ринется в Японию. И тогда проблем не оберемся. - Предлагаешь отпустить тебя без сопровождения? - хмурится Акира. - Даже не думай об этом. - У нас нет выбора. Либо мы рискуем и доказываем Китаю свою готовность к содействию и поддержке, либо сталкиваемся не только с южными псами, но и с китайскими шакалами. А оказаться между двух огней мне хочется меньше всего. Третий вариант - отказ от сотрудничества, чреват потерей денег и доверия. И тогда все мои труды за восемь лет катятся к чертям собачьим. А я не для того распивал чаи с главой триады Вошинво и слушал его "возвышенные речи" и прочий светский бред, никак нас не касающийся. Кроме того, укрепив наше положение в Гонконге, мы сможем рассчитывать на помощь китайских мафиози в случае войны между Югом и Севером. А это важно. - Черт. Как всегда не вовремя! - дергает губой Акира. - Ладно, я займусь этим вопросом. А пока ставь принцессу на ноги! Без него ты и шага из дома не ступишь.