Стрелок

***

      - Уруха-сама.       Я оборачиваюсь, остановившись возле парадного крыльца. Это Хантер.       - Вы просили фото.       Он протягивает мне найденный в архивах снимок, и я опускаю взгляд на запечатленную на нем женщину. Желание уничтожить этот клочок бумаги возникает сразу же – серые глаза на фотографии заставляют меня дрогнуть. Настолько сильна была энергетика этих глаз, что я прочувствовал ее всем своим существом. В груди похолодело, легкие замерли от гнетущего чувства безысходности, во рту пересохло. Я едва не выронил фото из пальцев, вдруг окаменев на месте. Это действительно… человеческое существо?       - Откуда ты ее знаешь? – хрипло выдавливаю из себя, не в силах оторваться от снимка. Он парализовал меня, точно, как Рейту. И если одно лишь фото вызывало у меня такой благоговейный ужас, то каково было увидеть этот взгляд вживую? Я с трудом вспомнил, как дышать…       - Все ее знали. Искусный киллер – легенда Старого Севера, - просто отвечает Сакурай, протягивая мне и второе фото тоже. На нем Анастасия стояла в полный рост с пулеметом в одной руке. В армейской майке и широких брюках, одна штанина которых была отрезана до бедра, из-за чего можно было хорошо рассмотреть железные штыри, сплавленные вместе на подобии ноги. Вся в ожогах и боевых шрамах. – О ее «подвигах» знает каждая собака. Она убивала и расправлялась со своими жертвами так, что трупы было невозможно опознать. Она превращала лица в месиво, вырывала зубы и уродовала тела, поэтому все, кто пал под ее рукой, были безымянными в личных делах полиции. А если труп нельзя опознать, нельзя узнать и то, почему он был убит. Ни связей, ни родственников, ни прошлого – Анастасия Волкова забирала все. На надгробии было просто нечего написать. А по группе крови личность не определишь. Кроме того, отпечатков пальцев тоже не было – они попросту отсутствовали. Пальцы. Эта женщина знала свое дело.       - Сталкивался с ней?       - Лишь единожды, когда мне было шестнадцать лет. Я увидел ее в Нейтральной зоне: она сопровождала бывшего кумите, который вел переговоры с Югом. И, клянусь, я едва не обделался, когда она меня заметила. Наверное, недели две потом отходил – даже будучи с рождения «членом мафиозной семьи» и успев повидать многого за свою короткую жизнь, я был шокирован этой встречей. В деле я ее не знаю.       - Вот как…       - Зачем вы подняли эту тему? – не понимает мужчина, смотря на меня непреклонно-строго. – Вам не хватает «приключений»? По-моему, вы и так изрядно разозлили своих наставников.       - Я просто хочу знать, - судорожно выдыхаю, пряча фотографии во внутренний карман осенней кожаной куртки. – Все будет в порядке, Хантер. Не переживай за зря.       - Сложно оставаться спокойным, когда ваше тело напоминает один сплошной синяк, господин, - сухо замечает Охотник, и я бесцветно усмехаюсь ему, признавая правоту чужих слов.       - Это неизбежно… - тихо отвечаю в ответ, отвернувшись. – Спасибо за работу. Возвращайся к себе.       Я поднимаюсь по лестнице к парадным дверям и скрываюсь от пристальных глаз Охотника за стенами особняка. И правда, зачем я ищу лишние проблемы на свою задницу? Но вопросы все множились и множились, раздувались, словно шары в голове, мешая мне жить, и потому я хотел узнать еще больше.       - Принцесса, не хочешь пожать плоды своего же коварства? – окликает меня Ютака, когда я прохожу мимо гостиной в поисках Ниимуры. Там собралась вся верхушка: Матсумото отчитывался перед Рейтой о своей «вылазке». И мне, действительно, было интересно послушать его, ведь это моя работа, как справедливо заметил Стервятник. Вот только недавний рассказ Акиры не отпускал до последнего. Я знал, что сейчас просто не смогу вникнуть в беседу мужчин, пока не расставлю все точки над «i», а потому и присоединяться к слушателям смысла не было.       - Чуть позже я обязательно выслушаю вас, Руки-сан, - с усмешкой заверил я на удивление спокойного хирурга. – Если вы согласитесь поведать мне эту историю еще раз.       - Ты ведь знаешь, как я тщеславен, - улыбается Таканори, сидящий на коленях наемника. – Так что с радостью поделюсь деталями повторно.       - Благодарю.       - На тебя не похоже. Обычно ты из кожи вон лезешь, чтобы послушать наши разговоры, - вклинивается в беседу Широяма с извечной сигаретой в зубах. – Случилось что-то поинтереснее?       - Я обязательно посвящу тебя в свои дела вечером, дорогой, - слащаво протягиваю в ответ, искривив губы в презрительной усмешке. – Если ты сможешь не трахать меня хотя бы десять минут.       - И я тебя люблю, милый, - иронизирует кумите, одаривая меня сверкнувшим азартом взглядом. Даже мурашки по коже… Что он задумал на этот раз? Боюсь даже представить, куда еще завела его безграничная фантазия. Поэтому только фыркаю в ответ и возобновляю прерванный путь. Не до этого сейчас.       - На сегодня достаточно, Мана-сан. Лечение требует предельного внимания и осторожности, поэтому жду вас завтра в это же время, - слышу я за лестницей голос Тоору, которого искал, и тут же прибавляю шага. Из-за этого мы с Маной едва не столкнулись возле перил, но наемник, появившийся из-за лестницы, даже не наградил меня вниманием своих мертвых глаз, спокойно пройдя мимо.       - Ниимура-сан? – окликаю я медика, пропустив помощника Кая вперед. – Вы свободны?       - Уруха, - добродушно улыбается мужчина, заметив меня. – Ты что-то хотел?       - Если позволите, - киваю я в ответ, подходя ближе к старшему мужчине. Тоору же с интересом склоняет голову на бок. – Это касается Рейты. Могу ли я задать вам несколько вопросов?       - Проходи, - кивает Док, жестом приглашая спуститься в подвал Матсумото, и я не жду повторного приглашения, тут же ступая на ведущую вниз лестницу. Мы проходим в лабораторию хирурга, открытую настежь – код от замка Таканори не сказал даже своему наставнику, а потому на пороге лежал мягкий белый валик, который не дал бы стальной двери закрыться. – Так что тебя тревожит?       Я захожу в железную коробку, наполненную пробирками и сосудами с человеческими внутренностями, и присаживаюсь на предложенный мужчиной стул – прямо возле операционного стола. На каталке были разложены какие-то бумаги и книги – кажется, Док проводил лечение Маны, опираясь на литературу и конспектируя каждый сеанс в электронном виде: рядом с опустевшими чайными чашками грелся небольшой ноутбук.       - Чая?       - Нет, - качаю головой, вынимая из кармана фотографии Волковой. – Я не отниму много времени.       Я кладу карточки на стол, и севший напротив меня травматолог с интересом забирает их. Впрочем, почти сразу он хмурится, узнав на снимках покойного наемника, а потом тихо, но тяжело вздыхает, поднимая глаза ко мне.       - Не мне рассказывать тебе о ней. Спроси самого Рейту. Только он вправе решать, достоин ли ты получить эту информацию или нет.       - Уже получил, - твердо отвечаю я, уложив руки на стол. – И даже смог увидеть Акелу. Поэтому я пришел к вам поговорить не об этой женщине, а о Рейте непосредственно. Вернее, о его реакции на нее…       - И что тебя покоробило в его рассказе? – медик неспешно закуривает, уперев локоть в стол.       - Эмоции.       Ниимура задумчиво рассматривает меня, легонько постукивая пальцами по металлической поверхности. Он молчит какое-то время, так что я решаю начать первым, жестом попросив у мужчины сигарету.       - И даже не в них дело. Вы хороший психолог. Я давно заметил это. Кроме того, вы передали этот дар и вашему ученику тоже. Вот почему я тут. Меня интересует психологический фактор его поведения, а не эмоциональный. Расскажите мне, что вы думаете? Почему он реагирует подобным образом? Я слышал, как делятся своим прошлым Аой и Ютака. Да и Матсумото говорит о том времени с полным безразличием в голосе. Они все рассказывают о своей молодости так, словно это происходило не с ними. Наплевательски-безразлично. И даже вы. Когда вы рассказывали мне в день нашего знакомства о том, что пришлось вынести Аою за время плена, вы были так бесстрастны… И один лишь Рейта реагирует иначе. В чем проблема?       - На самом деле, все просто, Уруха-сан. Настолько просто, что и не нужно включать психолога. Ему жаль ее.       - Жаль? – вскидываю голову навстречу Ниимуре, весь обратившись в слух.       - Именно, - кивает мужчина, выдыхая дым в потолок лаборатории. – На деле он не испытает чувства ненависти к Волковой, как могло тебе показаться сначала, ему просто жаль ее, как женщину.       Док устраивается удобнее, отодвинув в сторону научный материал, и все же включает чайник, стоящий на маленьком столике для инструментов.       - Его гложет чувство несправедливости. Он уверен, что ненавидит эту женщину, но в действительности жалеет ее. Ведь когда-то она не была такой жестокой. Люди не рождаются отморозками. Ее предали, ее пытали. Ее лишили права стать матерью. Над ней издевались. Она прошла адские муки, у нее отняли не только ногу и часть органов, но и милосердие. Психологическая травма заставила ее жить, как отшельника, сделала ее чудовищем. И все равно она заботилась о Рейте.       - Заботилась? Я помню, вы говорили мне в тот вечер, - прерываю монолог, опуская взгляд на фотографии. – Что вы с ней разделяли мнение относительно тренировок Аоя. Вы говорили, что ходили вместе к кумите, дабы попытаться облегчить жизнь мальчика. Но Аой возразил мне…       - И был, без сомнений, прав. Анастасия не была сентиментальной особой.       - Тогда что вы подразумеваете под словом «забота»? – не понимаю я, встречаясь глазами с неврологом. Я совершенно запутался в его рассказах!       - Ну, так дослушай до конца, а не перебивай меня глупыми вопросами, - усмехается врач, осадив меня и заставив прикусить язык. А после с понимающей ухмылкой кивает, зажимая фильтр сигареты губами, и продолжает рассказ. – Так вот, несмотря на ожесточенные тренировки, Волкова заботилась о Рейте. Он понимает это, но не признает. Отрицает на подсознательном уровне. Но ведь только Рейта и остался «цел» после пережитого: один единственный перелом за всю «дрессировку», и то по вине его самого – он просто промахнулся, когда изучал азы ближнего боя, и, не удержавшись на ногах, ударился предплечьем о железную ногу своего наставника. А вот Аой и Ютака почти не вылезали из моего лазарета, получая травмы одну за другой. Матсумото тоже не избежал издевательств. Один лишь Рейта принадлежал только Волковой. За него она готова была порвать любого. Да, она избивала его на тренировках, испытывала его, даже издевалась, но иначе она не могла - это был единственный способ сделать его сильным и беспристрастным. Сделать его бойцом. Но она не унижала его и постоянно вступала в споры с наставником Аоя, когда тот мучил ее ученика. Регулярные стычки и даже насилие между двумя «педагогами» принесли немало головной боли кумите. Они дрались, как бешеные псы - до последнего. Волкова, конечно, проигрывала, но упрямо рвалась в бой, отстаивая свои права на ребенка. Она была страшной женщиной. Рейта боялся Волкову, и правильно делал. Это было не стыдно - бояться ее. Даже опытные убийцы ее сторонились, и тому были причины. Женщина, которая вышла из самой Преисподней и нашла в себе силы продолжать жить после нее, - вот такой, изувеченной, униженной, брошенной своими же, - достойна уважения. Рейта понимал. Он убил ее и был прав в своем грехе. Это была месть, которую Волкова приняла с достоинством. Он сумел поднять на нее руку, он превзошел ее. Это была ее награда, поэтому она ушла спокойно, с чувством выполненного долга перед мальчиком. У него было право мстить, и это было логическим и верным завершением их «знакомства». Но Рейта, осуществив эту месть, сожалел. Не о содеянном, потому что тогда опозорил бы самого себя и обесценил и свои труды, и чужие цели и старания. Упал бы в глазах друзей, Анастасии и, прежде всего, – своих собственных. Нет. Он сожалел о другом: эта женщина… прошла путь намного труднее, нежели Рейта. Ее уничтожили, растоптали, превратили в животное. И именно потому, что она была женщиной, Рейта и испытывал то чувство несправедливости. Будь это мужчина - наемник реагировал бы на него сейчас так же, как Аой, и рассказы его были бы такими же сухими и безразличными, как у Аоя. Но это была женщина. А женщина всегда остается женщиной, даже если она якудза. Волкова хотела быть матерью... Она тоже - просто человек, с простыми желаниями и мечтами. Но что в итоге? Она не только хлебнула горя, но еще и закончила, как собака - под пулей своего же ученика. Это и терзает Рейту. Если бы он мог дать ей что-то, что спасло бы ее, чисто в духовном смысле, если бы он мог вернуть ее к нормальной человеческой жизни, он бы не был так подавлен сейчас. Он, на подсознательном уровне, знает, что Волкова была лучшим из наставников. Но не понимает этого, отгородившись ненавистью. Это просто защитная реакция - ненависть. Поэтому у нее есть могила. Поэтому нет могил других наставников. Рейта просто жалеет ее. Так, что ему больно думать о ее судьбе. Ему обидно за нее. Если бы он мог защитить ее, он бы обязательно сделал это. Но никто не смог бы дать Волковой ни защиты, ни чего-либо другого. Потому что она уже была ходячим трупом, и не было ни единой возможности предотвратить это моральное падение. Ее психика дала сбой и не поддавалась лечению. Поэтому было лучше убить ее, чтобы избавить от страданий. И в то же время... Сузуки было жаль, что все закончилось вот так. И что она так и не узнала ни любви, ни счастья, ни верности. И все же, я не считаю это слабостью со стороны Акиры. Я даже горжусь им. За то отношение к этой женщине, что он демонстрирует другим. Это крупица оставшейся в нем человечности, и это здорово. Значит, он не совсем потерян. И я верю, что Аой тоже не безнадежен, что его тоже можно спасти. Ведь все они – просто напуганные мальчишки. Мальчишки, которые отчаянно кричат о помощи... Подростки, проданные семьями клану. Даже сейчас, когда они такие сильные и опытные, настоящие киллеры без совести и сердца. Но где-то глубоко в душе они до сих пор страдают, пусть и отрицают это так упорно. Они и не признаются, уверенные в том, что переросли себя. Все это спрятано очень глубоко... Слишком, чтобы быть заметным их умами.       - Значит, это не вина?       - Ни в коем случае. Простая скорбь. По ее жизни. Рейта не чувствует вины, его месть была справедливой. Она ведь действительно изрядно подпортила ему крови. Ее жестокость была осознанной. Она понимала, что делала. Вот и все.       - У меня на этот счет своя версия, - вклинивается в разговор чужой голос, и я резко оборачиваюсь за спину, находя на пороге лаборатории скучающего Матсумото. Он сканирует меня ничего не выражающим взглядом, сложив руки на груди, и все же растягивает алые губы в улыбке. Ее природу я тоже не смог разгадать: кажется, она была такой же пустой, как и голубые глаза, и не несла какой-либо окраски, но в то же время что-то значила… Не грустное, не хищное. Что-то, чего я не понимаю и вряд ли пойму. – И даже не побоюсь поспорить с вами, учитель.       Хирург отклоняется от косяка, на который опирался плечом, и, опустив руки, неспешно входит в свои владения.       – Значит, хочешь узнать, почему мой любовник реагирует так остро на свои воспоминания? – спрашивает он у меня, прикрывая глаза тронутыми черными тенями веками. Я утвердительно киваю, не видя смысла в оправданиях. Отпираться глупо.       - Потому что его прошлое еще живо. Для меня, Аоя и Кая все кончилось еще семь назад. Не осталось ничего, что напоминало бы о нашем прошлом, ни крупицы. Мы все уничтожили и сожгли, поэтому теперь так спокойны и так безразличны к событиям того времени. Рейта же все еще находится в плену того кошмара, потому что жив он. Акела. Он - самое мощное напоминание, самое трудное препятствие к преодолению тех лет. Но из-за чувства уважения к зверю Акира не может убить эту последнюю связывающую его с юностью нить. А этого волка есть, за что уважать, как и его хозяйку – тут я солидарен со своим учителем. Но… мы смогли отпустить свое прошлое, а эмоции Сузуки все еще живее всех живых. Ты бы тоже реагировал так, не важно, сколько времени прошло бы со дня твоей мести. Если бы после нее осталось что-то, что неумолимо напоминало тебе о твоем Аду и Аое, которого ты ненавидишь, ты бы реагировал так же бурно, как Акира. Никто из нас, кроме него, не связан с прошлым. Поэтому-то его и трогают старые воспоминания. А мы свободны. Давно свободы. Давно дышим полной грудью. И только Рейта все еще там, в лесу. В домишке, где жил вместе со своим наставником. Она все еще жива в его сердце. Поэтому так тяжело. Но, уверен, как только Акела испустит дух, Рей, наконец, присоединится к нам. И тогда он переродится и предстанет перед нами во всей красе. Так, что даже ты его не узнаешь. Осталось лишь немного подождать…       - А вы? – тихо спрашиваю я, заставляя хирурга, принявшего из рук Ниимуры чашку с горячим чаем, вновь повернуться ко мне. – Почему вы не убьете волка? Если знаете, что он – причина беспокойства Рейты…       - Подставить собственного любовника подобным образом? Эй, малыш, это зовется предательством. А за предательство можно получить пулю в лоб, забыл? – усмехается Таканори, откинувшись спиной на стеклянный стеллаж. – Я сгораю от желания отравить эту псину уже много лет. Но не стану этого делать. Этот волк принадлежит Акире. Как трофей и последний шаг к новой жизни. И только он вправе решать, как поступить с животным. Только он может выбирать, по какому пути идти…       - И он выбрал. Он решил дождаться естественной смерти. – Заканчиваю я, нахмурившись. – Это…       - Что? – улыбается хирург уже живо и ехидно.       - Теперь я понимаю, почему вы так восхищаетесь Сузуки Акирой, - усмехаюсь я, забирая со стола фотографии. – Он нашел в себе силы дождаться своей свободы. А вы, избавившиеся от прошлого потому, что больше не могли терпеть, взяли свое насилием и забыли… Да вы же просто слабаки! - я не удерживаюсь от тихого смеха, прикрыв губы кулаком.       - Вот почему вы сожгли останки. Вот почему вы все разрушили! Не оставили даже тел, которые можно похоронить! Ничего! «Ни крупицы»! Вы устали, сбежали от прошлого. Вы все… просто сбежали! А Рейта продолжает бороться… Изо всех сил, он не хочет сбегать! Он ждет, когда освободится, когда Акела сам его отпустит. Он боец!       - А мы трусы, - тоже посмеивается хирург, прижимаясь губами к фарфоровому краю чашки. – Ты прав, Уруха. Мы все уничтожили. В пыль… Чтобы никогда не вспоминать и не натыкаться на вещи, которые бы заставляли вспоминать. Даже могил не оставили. Перестроили дом. Внесли свои изменения и порядки внутри клана. Переписали систему под себя. Мы устали. Мы были на грани. Мы не стали искать в себе силы поступить иначе – просто стерли с лица земли всех, кто измывался над нами. А ведь они заслуживали более справедливой кары… Но мы нашли легкий способ решения проблем. Вот почему я считаю Рейту «вожаком». Вот почему меня не привлекает тот же Аой, хотя, по сути, я должен был повестись на нашего черноглазого лидера, зная о своих слабостях к сильным самцам. И вот почему я не отдам Акиру никому. Он мой… Он мой, и это так же сильно, как наркотик. Запомни это, малыш. Впрочем, вряд ли ты сможешь навредить такому, как Акира. Этот боец тебе не по зубам. Особенно в плане терпения и силы воли. А теперь беги к «папочке», он тебя искал. А мне пора ехать в участок – трупы наконец-то обнаружили.       - Если бы не эти глаза…       - Она была бы первой красавицей в клане, - замечает Ренар, возникший за моей спиной. Он перегибается через мое плечо и вытягивает снимок женщины из моих пальцев, с пахабной улыбкой разглядывая чужое лицо. – Даже шрамы не смогли испортить эту заморскую красоту. Ты заметил, верно? Да и грудь… без сомнений – настоящая. Настоящая и аппетитная. Года три назад я бы подавился слюной, увидев это совершенное тело.       - У тебя все мысли об одном, - фыркаю я. – Вот только вряд ли бы ты смог ее покорить.       - Точно подмечено! – весело отвечает мужчина, обхватывая губами коктейльную трубочку, через которую громко тянул остатки сока со дна бокала. – Скорее бы сыграл в ящик, не успев и подойти к этому Совершенству.       - Ты тоже ее знал?       - Все ее знали, - удивленно пожимает плечами Лис, подмигнув мне после. – Эту крошку хотели поиметь так же отчаянно, как и отправить на тот свет. В этом-то и вся прелесть - противоречия. Только вот повезло одному лишь Рейте – и трахнул, и грохнул. Да он счастливчик! Убийственная жажда… Как красиво звучит! Не был бы я киллером, непременно стал бы поэтом. Да мои стихи пела бы вся Япония, точно говорю!       - Да ты оптимист, - хмыкаю я, пряча фото обратно в карман.       - А в этом есть что-то плохое? – вскидывает бровь Ренар. – Кстати, ты слышал? Поговаривают, что когда один из наемников начал к ней приставать прямо на собрании Глав кланов, она вышибла ему мозги в присутствии всей токийской верхушки.       - Правда? – оживляюсь я, и Лис, с коварной ухмылочкой на губах, вновь заходит мне за спину.       - Он стоял за ее спиной, но был ниже ее, как ни смешно. А потом… - Ренар прижимается ко мне грудью, заставив ощутить ягодицами его пах. – Решил полапать ее. Вот так.       Рука наемника вольно ложится на мою грудь, сжимаясь так, как если бы в его ладони была размера так третьего упругая часть женского тела.       - И предложил ей поразвлечься после собрания. Так она даже думать не стала. Знаешь, что было дальше? Она укусила его за предплечье и вырвала кусок мяса из руки зубами, а потом, когда тот заорал, перебивая мирный разговор Отцов, заткнула его точным выстрелом в голову. Приставив пистолет под подбородком. Мозги его висели на шторах до самого конца переговоров. А что самое занимательное? Ее никто не тронул. Ведь она защитила не только свою честь, но и наказала наглеца за то, что он посмел перебить Такашиму, в тот момент делящегося своими мыслями с хозяином Севера. Ловко, не правда ли?       - Действительно. Очень ловко. А теперь ты не мог бы отойти от меня? – раздраженно дергаю губой. – Я как-то не привык к такому вниманию к своей заднице.       - Да брось, - смеется Лис, отстраняясь от меня и кидая пустой стакан проходившему мимо патрульному. Тот лишь вынужденно поймал «снаряд», задохнувшись воздухом от подобной наглости. Ренар же даже не обратил на мужчину внимания. – Разве Аой не приучил ее к мужскому «интересу»?       - Только к своему. К чужому пока нет, - скептически вздернув бровь, я возобновляю прерванный путь – выйдя из кабинета Матсумото и проводив его с остальными до машины, я первым же делом отправился в крыло вездесущей охраны.       - Не переживай, все впереди! – «обрадовал» меня главарь, зашагав следом. – Так куда ты направляешься?       - В архив.       - Зачем? – искренне не понимает Лис, принявшись наматывать на палец прядь своих завитых волос.       - Кажется, я найду там кое-что интересное… - бормочу себе под нос, нахмурившись.       «Если ты так заинтересован в этой женщине, посмотри запись от пятого апреля две тысячи второго года. С камеры, которая была установлена тогда у черного хода. Волкова жила в лесу и попадала под внимание видеотехники очень редко. А когда попадала – в основном была до скучного спокойна и собрана. Но в тот день Рейта снова попал под горячую руку наставника Аоя, и, узнав об этом… В общем, там одна из разборок наших учителей. Пусть я и не согласен с теорией Дока, но не могу не признать, что Волкова рьяно отстаивала свое право на ученика. И была не в восторге, когда другим наемникам ударяло в голову поиграть с ее «щенком». Была ли это та самая «забота», о которой говорил Ниимура – я не знаю. Но запись занятная». Матсумото сказал мне это перед тем, как покинуть особняк. И раз он дал мне эту подсказку, значит, она что-то, да значит. И если я не «проглочу этот крючок», как он проглотил мой, приняв решение отомстить собственным родителям, я буду еще большим дураком, нежели сейчас. В конце концов, в этом и есть прелесть нашей большой и дружной игры – неоправданный риск, подлость и бесконтрольная тяга к хорошей заварушке.       - А ты в курсе, что охрана тебя не очень жалует? – как бы между прочим спрашивает Ренар, надвигая указательным пальцем шляпу на глаза.       - Нет, я был уверен, что они во мне души не чают, - иронизирую в ответ, остановившись у двери, ведущей в логово зверей, и взявшись за дверную ручку. – Особенно в моменты, когда я расстреливаю их дружков.       Ренар хохотнул за моей спиной, и я уверенно повернул ручку, тут же распахнув перед нами тяжелую преграду.       Несколько десятков глаз тут же обратили на нас свой налитый кровью взор, но я уже бывал тут однажды, а потому не ощутил прежнего волнения. Я просто прошел вглубь холла и, не утруждая себя объяснениями, направился прямиком в комнату хранения видеозаписей. Никто не посмел преградить мне путь, как было в первый визит, никто не потребовал озвучить причину нашего с Ренаром появления во владениях охраны. Нас сопровождал лишь стук наших собственных каблуков и звон оружия на наших телах, тяжелый и приглушенный. Пока мы не скрылись от чужого внимания за новой дверью, освободив себя от тяжелой ауры убийц.       - Что ты хочешь найти?       - Десятая камера, - просто отвечаю я, переступая порог пыльного помещения и показывая Лису в сторону дальнего шкафа. – Пятое апреля второго года.       - Это становится интересным! – воодушевленно протягивает мужчина, сцепив пальцы в замок и вытянув руки перед собой. Тихие щелчки суставов в мимолетной разминке – и Ренар отправляется прямиком к открытому стеллажу. Я же занимаю себя запуском компьютера, наспех смахнув пыль со старенного монитора.       - Нашел.       Наемник возвращается ко мне, передавая в руки сильно запыленную коробку для диска, и я без раздумий вставляю радужную пластинку в дисковод и опускаюсь в мягкое кресло. Лис становится за моей спиной, щелкнув пальцами по широким полам шляпы, и складывает руки на груди. Я же принимаюсь мотать запись до момента появления на ней белокурой женщины…       - Ух, ты, - присвистывает Татсуро, наклоняясь к моему плечу. – А в жизни она еще лучше, чем на фотках.       - Тише, - обрываю я готовые сорваться с его губ пошлости и прибавляю звук. Ведь как только Анастасия появляется в кадре, я замечаю вышедшего к ней навстречу грузного мужчину, в котором и узнаю наставника Аоя.       Никаких переговоров – женщина сразу же набрасывается на обидчика, и между спорщиками развязывается драка. Я даже задерживаю дыхание, неверяще наблюдая за тем, что происходило дальше. Это была не простая потасовка – это был настоящий мужской поединок. Сильные удары сыпались и на того, и на другую, без жалости, без учета половых признаков и отличий между враждующими. Волкова била голыми кулаками, с поразительной меткостью попадая точно в цель, наставник Аоя работал подло, нанося удары по лицу и ногам, пока не поймал женщину за искусственную ногу, секунду назад крепко ударившую его под дых. Он одним рывком «вырвал» ее и отбросил назад, но Анастасия нисколько не растерялась. Я дергаюсь, когда она, оттолкнувшись от земли оставшейся ногой, мгновенно сокращает расстояние между ними и… вонзается зубами в горло мужчины. Оба, сцепившись, рухнули на траву: Волкова оказалась сверху, и я четко увидел, как ее белые зубы разрезали кожу убийцы, зажав резцами кадык.       - Чертова сука!       Удар кулаков в живот. Еще один, и еще. Потом под ребра, но Анастасия даже не шелохнулась. Из ран от ее зубов потекла густая кровь, и мы поняли, что еще немного – и она просто вырвет чужой кадык зубами, тем самым отправив обидчика прямиком в Преисподнюю. Ее широко раскрытые серые глаза были бешеными и не выражали ни боли от побоев, ни усталости. Она дралась, как волк – ведь эти животные тоже хватают жертву за горло, прекрасно зная, как нужно убивать. А потом, выхватив из кобуры кинжал, один ударом вогнала его лезвие в ладонь противника, тем самым пригвоздив ее к земле.       - Сумасшедшая дрянь! Я убью тебя, стерва!       Свободной рукой учитель Аоя сдавливает шею женщины, надеясь задушить ее до того, как она убьет его, и Анастасия тут же дергает голову вверх, не разжимая зубов. Хриплый грозный рык со стороны мужчины, но попытка вырвать кадык не увенчалась успехом. Так же, как и попытка удушения, ведь Волкова, дотянувшись до железных штырей, заменивших ей конечность, со всей силы бьет искусственным коленом по голове ублюдка. Она распарывает им лоб мужчины, и из глубокой раны тут же брызгает кровь, заливая глаза киллера.       Повторить удар не получается – убийца, вынужденный отпустить горло Анастасии, перехватывает тяжелую ногу в ее руке за голень и тут же отвечает на атаку – железная лодыжка прикладывается к затылку женщины, и наставник Аоя выхватывает-таки из кобуры своей пистолет.       - Сдохни, сука.       Бывший солдат невольно разжимает зубы и вовремя уклоняется от пули, направленной в ее правый глаз. Мужчина бьет ее коленом в живот и отбрасывает от себя, чтобы после вскочить на ноги и вновь направить на изрезанное лицо дуло своего оружия.       - Нет!       В кадре возникает Рейта. Он оказывается возле учителей в мгновение ока и тут же падает на четвереньки, закрыв своим телом грудь и голову Анастасии. А уже в следующий миг раздается еще один выстрел…       Но пуля пролетает мимо пойманных в прицел людей – руку наставника в последний момент дернул в сторону подоспевший на помощь молодой Широяма. За это он получает сильный удар рукоятью пистолета по голове, но ясно, как день – продолжать бойню уже никто не будет.       - Куда ты лезешь, жалкое насекомое?! – кричит мужчина, от души пиная упавшего на траву паренька. – Эй, Рин! Привяжи нашего героя к дереву! Ему, видимо, мало шрамов от плетей. Так пусть будет еще один! А ты, потаскуха…       Киллер оборачивается на оттолкнувшую от себя Акиру женщину.       - В следующий раз…       - Если ты еще раз тронешь моего ученика, Бенджиро, я перегрызу тебе глотку.       Этот голос, глубокий, ровный и абсолютно безразличный, пробрал меня до костей. Тело схватило дрожью, и я с трудом удержал себя от того, чтобы не остановить запись.       - Это мы еще посмотрим, бешеная тварь.       И Бенджиро отворачивается от Анастасии и ее ученика, уходя с поля вместе со своими шестерками, которые тащили за шкирку бессознательного Аоя.       - Учитель…       Звонкая пощечина. Рейта дергается, рухнув на траву и глухо простонав от боли, а Волкова, отведя взгляд, ловко поднимается с земли на одной ноге.       - Сегодня спишь на улице.       Она спокойно надевает штыри на культю, дергает губой в раздражении, обнаружив повреждение в месте соединения бедра и голени, и отправляется обратно в лес, из которого и вышла несколько минут назад.       - Теперь я готов без сожалений грохнуть Рейту – он убил мой идеал, - раздосадовано хмыкает Лис, выпрямляясь. – Вот мерзавец.       - Он закрыл ее.       - И получил по заслугам. Для такого воина, как Волкова, это было унизительно. Ведь она могла увернуться и продолжить. А мальчишки снова все испортили.       - Насколько это реально – вырвать кадык зубами?       - Как два пальца об асфальт. Но ее противник был готов. Если хорошенько напрячь мышцы горла, задача перестает быть легкой.       - Я хочу обучаться у него, - твердо проговариваю я, поднимаясь с кресла. За один лишь день Рейта значительно вырос в моих глазах и встал на ступень выше своих друзей. И я не могу, просто не могу относиться к его тренировкам так же, как и раньше. Это было… восхищением? Уважением? Трепетом? Все и сразу. Сузуки Акира открылся для меня с новой стороны, и теперь я готов был слушать каждое его слово, внимая им, как голосу свыше. Я хотел научиться его выдержке и силе, его образу мышления. Я хотел вытянуть из него все соки. И готов был беспрекословно выполнять все его приказы на тренировочном поле, отбросив любые сомнения в его способностях.       - Я хочу превзойти его.       - Твой взгляд изменился, - замечает совсем тихо Ренар, пропустив меня мимо себя к дверям. Я же только дежурно улыбаюсь в ответ.       - Это хорошо или плохо?       - С точки зрения киллера – хорошо. С точки зрения человека…       - Вот как, - я распахиваю двери, не оборачиваясь на оставшегося в архиве друга. – Убери диск на место.       И покидаю владения охраны совсем другим человеком. Ведь даже я ощутил это…       Изменения, которые впоследствии станут для меня роковыми.       Но у меня уже давно нет выбора.