support

Ёнгук, как и каждый человек, как лидер, устает. Каждый день выматывает его; бесконечные репетиции, концерты, интервью распутывают крепкие нервы тонкими нитками-паутинками… хочется покоя, просто проспать сутки, как коала, но его утро начинается не ближе к полудню, как хотелось бы, а ровно в шесть тридцать. График не терпит пререканий и возражений — Ёнгук каждый раз переступает через себя, встает, приводит себя в порядок и пытается вспомнить что сегодня. Каждый айдол, конечно же, проходит через это, только лидерам достается больше всего. Сложно уследить за пятью людьми одновременно и поддержать их, не дать сломаться, упасть духом. Парни смотрят с неподдельной благодарностью в глазах, они видят в Ёнгуке свой идеал — несломленного, сильного лидера. Да только… ему самому кто поможет? Ёнгук часто остается до утра в студии, пытается воедино свести мысли и изложить их на лист бумаги, показать какие-то чувства, задеть слушателя лирикой. Удается, безусловно, не всегда. Постоянно твердит себе «я не сломаюсь», держится, хватается за реальность, находит в себе силы. Только даже самый стойкий человек не может без чьей-то поддержки. Иногда Ёнгук с истерикой разбрасывает вокруг листы и вцепляется пальцами в черные волосы, крепко зажмуриваясь, отсчитывая про себя десять, девять, восемь, семь… Отчаянье пронизывает, зыблет хрупкую душу и отступает, стоит Ёнгуку перешагнуть порог комнаты. Там его ждет тот, кто всегда поддержит, выслушает, утешит. Тот, кому с легкостью можно признаться в чем угодно, и не бояться быть непонятым. Химчан улыбается всегда широко и с хитринкой в глубоких черных глазах. Ёнгук невольно улыбается в ответ, осторожно садится на край кровати и прикрывает глаза, слыша тихий шорох и ощущая, позже, прикосновение теплых пальцев к плечам. Химчан не просит рассказать сам, молчит, выжидает и делает легкий массаж, стараясь снять напряжение с лидера. Ёнгук рассказывает все сам, а Химчан понимающе кивает. Иногда даже не нужно слов, Химчан просто прижимает к себе Ёнгука, словно плюшевого медведя, и долго гладит по волосам. Все не так плохо, как может показаться сначала. Да, быть лидером сложно. Да, слишком большая ответственность. Да, надоедает и хочется уйти, отказаться от всего. Только у каждого айдола есть преданные фанаты, любящие мемберы и мечта. Ёнгук пишет музыку, что бы донести смысл, чтобы высказаться и не просит ничего взамен, ему достаточно знать то, что он кому-то нужен и его любят. Может даже и боготворят – как знать… Каждый раз, видя улыбки мемберов, он улыбается сам, и все невзгоды отходят на второй план. Ёнгук может долго смеяться с проделки макнэ-лайн, а потом так же долго отчитывать и шутливо грозить кулаком. Каждый раз на выступлении его захлестывает волна безграничного счастья и осознания того, что вот оно, исполнение мечты. То, ради чего он упорно трудился. Сложнее всего не заразиться звездной болезнью и остаться человеком. Но не для Ёнгука — ему в разы труднее было принять, осознать то, что он влюблен… в того, с кем знаком долгое время. В того, кто его поддерживает день ото дня. Однажды Ёнгук с широкой улыбкой зашёл в комнату и сходу обнял Химчана, смыкая ладони на его пояснице. Ким немного растерялся и совсем удивленно посмотрел на мужчину перед собой, пытаясь понять, что он выкинет на этот раз. — Ты мой… как это сейчас модно говорить… — замялся Ёнгук, — личный сорт узбагоинчика. Химчана тогда прорвало как херово построенную бобрами лесную плотину. Ёнгук всерьез подумал вызвать скорую, потому что Химчан, в припадке корячащийся на полу, не выглядел вменяемым. Потом Кима все-таки отпустило и он, вытерев слезы, тихо хихикнул и повалил Банга к себе на пол, крепко обнимая. — Тогда ты мой мишка. Гризли. Только мой… Ёнгук с минуту смотрит на раскрасневшегося Химчана и мягко целует в губы, в щеки и в лоб. Потом встает, ловким движением закидывает сопротивляющегося лиса на плечо. Тот громко смеется, хватается за футболку на спине Ёнгука и что-то бормочет. — Романтик из тебя, конечно, никакой, — Химчан чешет переносицу, устраивая голову на коленях Ёнгука, когда тот, протащив ношу по все комнате, опускается на кровать и отпускает Кима. Ёнгук даже решает обидеться и только-только хочет возразить… — Но такой ты мне нравишься больше. Смешной. И только мой, — Химчан прикрывает глаза, словно боится взглянуть на Ёнгука сейчас. — Это можно считать признанием в любви? — Вполне, — пожимает плечами Ким. Ёнгук улыбается, широко и искренне, обнимает Химчана и шепчет что-то о любви, при этом умудряясь оставлять россыпь поцелуев на ольджановском лице. — Так, хватит меня слюнявить. Фу, кому сказано! Что ж ты у меня такой неугомонный, — хихикает Химчан, — гиперактивный ребенок, вот честное слово. — И тебе это нравится, — хмыкает Ёнгук, забравшись рукой под большую футболку Химчана. Точнее свою же футболку, которая хрен-знает-как оказалась у Кима. — Безусловно, — соглашается Химчан без лишних препирательств. Наступает минутная тишина, которая нарушается только чьим-то смехом из гостиной и шумом телевизора из той же части дома. — И чтобы я делал без тебя? — тихо хрипит Ёнгук, а у Химчана по телу бегут мурашки от низкого голоса. Химчан пожимает плечами и строит утиную мордашку, как бы показывая мыслительный процесс. Ёнгук невольно умиляется и гладит по щеке Кима. — Ты бы существовал. Не жил, существовал… я не хочу говорить, что я так важен в твоей жизни… хотя так оно и есть, но сам подумай. — Химчан по-лисьи щурит глаза. — …скромности тебе не занимать, — качает головой Ёнгук. — Что поделать. А я разве не прав? — Конечно прав, — сразу же отвечает Ёнгук, осторожно убирая с глаз темную челку Химчана, не разрывая зрительного контакта. Ёнгук шумно вздыхает, чувствуя бешенное сердцебиение в груди, такое, что кажется еще немного - и по ребрам пойдет трещина. И тут он всерьез задумался, а что бы он делал, если бы не был так близок с Химчаном? Если бы не признался ему за неделю до дебюта в любви? Если бы Химчан отверг его чувства, покрутил бы пальцем у виска и принял бы все за глупую шутку? Ёнгук чувствует себя какой-то истеричной бабой, ванилькой, которой лишь бы поныть о том, что все плохо, но все сходит на «нет», стоит только взглянуть в раскосые глаза Химчана. Ёнгук готов благодарить мироздание за то, что то свело его с Химчаном. И через несколько секунд с обеих сторон слышится тихое «я люблю тебя».