Summertime Of Our Lives

— Ай! Я поднимаю голову. Последние пять минут Мелани сидит, зажмурившись, и тихо шипит, сжимая кулачки. Не удивлюсь, если это на самом деле хорошо замаскированное заклинание, и на голове рыжей Поттер уже выпали все волосы. Но сейчас, похоже, заживляющее зелье щиплется слишком сильно, и она не выдержала. — Уже лучше, — заключаю я, вставая со стула и подходя к больничной койке, где сильнее всего слышно негодование сестры. Все царапины превратились в легкую розоватую сеточку на лице и шее, и только одна, на скуле возле уголка левого глаза, еще сохранила бордовый оттенок. — Не пытайся меня утешить, — Мел прижимает руку к шее и морщится. Сара тут же несильно стукает ее по пальцам, заставляя не прикасаться к едва зажившим ранам. Сестра сверкает глазами, но слушается, а когда я сжимаю ее ладонь, даже на секунду улыбается. — Если я еще не говорила, как ненавижу ее, то очень, очень сильно. Наравне с кузиной Април. — Это шестой раз. — Хорошо. — Кого ненавидите? — подает голос Сара, заканчивая процедуру. — Если это сделал кто-то из атлантов, я уже говорила вам — о таком нужно немедленно сообщить директору. Я внимательно смотрю на Мелани. Как бы ни хотел, чтобы Поттер получила по заслугам, решать все равно сестре. — Я уже говорила, — холодно замечает она. — Ненавижу Април. — И хотя ложь дается ей легко, я подозреваю, что ей очень хочется огласить настоящего виновника ее злоключений. — Что ж, — хмыкает колдомедик. — В таком случае, я жду вас через полчаса. Она отставляет флакон с зельем и проходит за свой письменный стол, наводя там порядок взмахом палочки. По правде сказать, когда мы впервые зашли в Лазарет, Сара была шокирована: вряд ли от того, что раны были слишком страшными — скорее недоумевая, где мы нашли диких маленьких птиц — потому что в ранах явственно читались следы когтей. Колдомедик и в первый раз не поверила, что у Мелани в руках взорвалась колба (а своей шуткой про атлантов-ботаников еще и вызвала неудовольствие пациентки), а теперь точно убедилась, что виновник все-таки есть. К чести Сары, она, как и остальные, предоставила Мелани разобраться с происшествием самостоятельно. — Ты можешь остаться ночевать у нас с Альбусом, он не будет против, а я наколдую себе матрас, — предлагаю я, когда мы идем к полю для квиддича на Фестиваль культур. — Очень любезно с твоей стороны, — слабо улыбается Мел, а потом мотает головой. — Перестань, ты знаешь, что это не любезность, а… — А признание того, что я боюсь этой психопатки, — заканчивает она. — Мерлин, Мелани, какая ты глупая! Вы не выдержали простого разговора о театре! Да вы перегрызетесь… — Я — выдержала, — не слушая, перебивает меня сестра, как бы подчеркивая своё самообладание. Выдержка у нее и правда стальная, только оставаться в одной комнате с человеком, который напал на нее… это вовсе не то, что я хочу видеть от нее. — Молодец, наколдуй себе фанфары. Не хочешь оставаться у нас — ночуй в Лазарете, и… Но Мелани в очередной раз холодно прерывает меня. — Ненавижу больницы. Это правда. Когда ей было одиннадцать, она опрокинула на себя котел дяди Магнуса. Повезло, что он успел очистить племянницу от зелья, и в Мунго ее привезли уже почти невредимую. Колдомедик сказал, что на ночь лучше остаться здесь, и тетя Дафна согласилась. А ночью с пятого этажа сбежал один из больных, и Мел столкнулась с ним по пути в уборную. Сестра рассказывала, что у мужчины был жуткий взгляд и он звал ее все время, пока она бежала обратно в свою палату. Больше в больницу Мелани не попадала. Мы доходим до поля, подернутого легкой дымкой, сквозь которую виднеются флаги представленных государств. Жюри уже, очевидно, оценило большую половину выставок, потому что атланты снуют повсюду, то и дело скрываясь в одном из отделов, и я наугад тяну Мел в сектор Франции. Мы попадаем в атмосферу летнего Парижа, каким его всегда изображают в книгах, которыми мои однокурсницы тайно зачитывались лет в тринадцать. Вечер здесь наступил раньше, чем на всем острове, и небо приобрело розоватый оттенок — очевидно, шармбаттонки решили, что так романтичнее. Под ненавязчивую музыку (саксофон исполняет «La vie en rose»), мы движемся среди других гостей, задержавшись у столиков с угощениями. Всюду корзинки с багетами и сыром, разноцветными пирожными макаруни и круассанами, бокалы с шампанским и блюда с лягушачьими лапками. Вся посуда сделана из золота, и я предполагаю, что это намек на Николаса Фламеля и его философский камень. Мелани чуть бледнеет от вида улиток и осторожно отпивает безалкогольный вариант кальвадоса под мои уточнения, что оригинал, несомненно, лучше. Она наконец немного веселеет и говорит, что украденный бокал отца не делает меня знатоком. Я с удовольствием ввязываюсь в братско-сестринский спор, который продолжается всю дорогу до Марсова поля, где на траве раскинуты пледы и открывается вид на Эйфелеву башню. Тут и там развлекают гостей мимы, и чье-то волшебство создает огромные мыльные пузыри с ароматом цветов, и атланты выстраиваются в очередь, чтобы прокатиться на карусели с лошадками. Здесь сестрица, как и ожидалось, застывает надолго, но я был во Франции на Пасхальных каникулах и благодаря матушке знаю все возможные ракурсы «национального символа». Потому я оглядываюсь в поисках чего-нибудь еще, но, похоже, здесь мы обошли все. Из «Германии» меня быстро вытаскивает Мел, сославшись на резкий запах пива, хотя вполне очевидно, что его там быть не могло, «Италия» играет роль местного ресторана, чем донельзя довольны ее организаторы, то и дело доставляя откуда-то пиццу и пасту, в «Швейцарии» мы объедаемся шоколадом, а когда добираемся до «Великобритании» в нас и крошку приходится запихивать двумя руками. Здесь мы идем медленнее, внимательно рассматривая плоды рук наших однокурсников. На тропках приходится расходиться с другими атлантами, у камня со знаменитым мечом выстроилась целая очередь, и я только усмехаюсь, когда Мелани предлагает мне попробовать. Я в ответ киваю на кроличью нору, и сестрица с сомнением смотрит на узкий лаз. Когда мы меняем локацию, раздается хлопок и на дереве возникает полосатый кот, важно проходится по ветке и ложится. — Если не знаешь, что сказать, говори по-французски… — негромко замечает он, и мы с Мел переглядываемся, узнавая голос Крейга. — Недурно, — хмыкает сестра и сворачивает на тропинку. — Да, жаль, что мы это пропустили, — говорю я, забывшись. Мелани поджимает губы, но ничего не отвечает. Наступает на какую-то ветку, и рядом, негромко шурша, разворачиваются корни дерева, открывая проход к фонтану. Я захожу первым, а она медлит, осторожно отодвигая листья от лица. — Мелани, — раздается приглушенный пятым измерением робкий голос. Я оборачиваюсь и вижу Лили. Она явно хочет что-то сказать, но нервничает и мнет подол белого передничка поверх голубого платья. — Мел? — негромко окликаю я сестру, шагая к ним. — Я хотела поговорить с тобой. Наедине, — она бросает на меня предупредительный взгляд, но я только фыркаю и продолжаю настороженно следить за обеими девушками. Мелани застыла и смотрит куда-то сквозь Поттер, но уходить, похоже, не планирует. — Я не собираюсь ничего делать, только поговорить, — закатывает глаза рыжая. Сестра бросает на меня взгляд и кивает. Я недоверчиво кошусь на Лили, а потом, соглашаясь, отступаю за фонтан, где шум воды перекрывает все звуки. Через несколько минут меня окликает Мелани, и я возвращаюсь на тропинку, где Лили уже и след простыл. — Ты в порядке? — спрашиваю я, и, хотя очень заметно, что ей хочется съязвить, она только вздыхает. — Да, я в порядке. — Что она хотела сказать? — Больше она хотела услышать. Наверное, что я уже обо всем забыла и понятия не имею, откуда взялись шрамы на моем лице. — А ты? — больше для проформы уточняю я. — А я ей этого не сказала. И полчаса уже прошло: мне нужно вернуться в Лазарет. Я киваю и оглядываюсь. — Кажется, выход там. Разговора о Лили мы избегаем, хотя вполне очевидно, что Мел ее извинения все-таки приняла, иначе бы так спокойно не реагировала. Наверное, Поттер нашла, что сказать, да и сама сестрица понимает, что просто так нападать Лили бы не стала. Но что бы между ними ни произошло — применять столь жестокие заклинания она права не имела. Впрочем, и я погорячился: не стоило так сильно хватать Поттер — синяки ей ни к чему. Я решаю при случае извиниться за грубость. Мы торопливо сворачиваем с одной тропинки на другую и, наконец, покидаем британский сектор. От толпы отделяется Ривера, и Мелани чуть улыбается ей, когда австралийка интересуется, как дела. — Знаешь, Бренда, если ты прогуляешься со мной до Лазарета, мы сможем отпустить Скорпиуса… — Но я не против пойти с вами, — начинаю я. — Чтобы он не устал со мной нянчиться, — Мел с нажимом заканчивает фразу, и я вздыхаю. — Ладно, идите. Если будут новости, сообщите мне. — Непременно, — расплывается в улыбке Бренда и уводит мою сестру подальше от толпы у поля. Пока атланты нетерпеливо ждут открытия американской выставки, я мельком оглядываюсь в «Канаде», не особо заинтересовавшись экспозицией. У стола с угощениями я замечаю Дарси Данст — девушку, чья фотография оказалась в моем конверте Тайной Феи. Притворившись, что выбираю, какое национальное блюдо попробовать, я осторожно направляю палочку на столик за спиной подопечной и удовлетворенно хмыкаю, когда там появляется букет белых роз. Можно, конечно, придумать что-то пооригинальнее, но пока у меня на руках нет интересной информации, чтобы сделать выводы о ее вкусах. Прогулявшись для вида по нескольким экспозициям, я покидаю «Канаду» и направляюсь к «Америке». Народ расходится, выпуская жюри, что значит эта выставка теперь открыта для гостей. Я с любопытством оглядываю экспозиции с кучей неизвестных мне персонажей в цветных костюмах и масках, которые в целом образуют нечто вроде парка аттракционов. Вдалеке возвышается светлый замок, летают феи и карточки с персонажами. Последние напоминают наши из шоколадных лягушек, но эти герои и деятели мне не знакомы. Девчонки, в основном, похожи на сказочных принцесс, но встречаются и более интересные женские персонажи, сплошь в коже и латексе. Я только хмыкаю от вида Саммер в чёрном костюме кошки с хлыстом, и киваю ей, когда она подмигивает мне. Сбоку раздается грозный рык, и тут же полувеликан зелёного цвета проносится мимо, разрывая на себе майку. С этим персонажем американского фольклора я точно не знаком, как и огромной черно-белой мышью, которая машет всем, стоя у штурвала корабля. Со стола с угощениями я подхватываю красную жестяную банку маггловского напитка, но бургеры намеренно игнорирую: мы с Мел и так переели в «Италии». Засмотревшись на огромный экран с трансляцией каких-то роликов и сказок — точно маггловское влияние — я случайно натыкаюсь на девушку в длинном розовом платье и диадемой в светлых волосах.  — О, Скорпиус, — произносит она. Сначала я не понимаю, откуда ей известно мое имя, но отчаянное смущение на ее лице подсказывает, что она и есть та американка, в компании которой, по словам Альбуса, я провел часть Посвящения.  — Ребекка? — уточняю я, и она кивает. Да, ситуация для нее, должно быть, очень неловкая. Впрочем, румянец ей идет, и я отмечаю, что девушка очень даже красива. Пожалуй, я не прочь продолжить знакомство. — И кто же ты на этом празднике жизни? — интересуюсь я, усмехаясь. — Аврора, Спящая красавица. Но выбор был небольшой: Саммер захватила все кожаные костюмы, и тягаться с ней мало кто решился, — она тихо смеётся, оглядываясь на подругу. Альбусова американка в этот момент фотографируется в стане принцесс, уже успев наколдовать себе кошачьи когти. — Тем не менее, тебе очень идёт, — замечаю я. Она расплывается в улыбке. — Знаешь, сегодня будет одна вечеринка… — понижает голос девушка, кажется, решившись на что-то. — Там же, где и первая, я слышал. — Не совсем, — Ребекка оглядывается, проверяя не подслушивает ли кто. — Это будет тайная вечеринка. — Она замолкает, следя за моей реакцией. — Мы устраиваем её каждый год, и народу там не столь много… Считай, что ты приглашен. И Альбус, конечно, — поспешно заканчивает девушка, бросая взгляд на Саммер. Я хмурюсь. — Разве Саммер не послала его? — Что? Вообще-то он сам перестал общаться с ней. Уж не знаю, что там между ними произошло… Я хмыкаю, в очередной раз поражаясь, как Альбус умудряется не только отшивать девушек, которыми восхищался, но и скрывать это. И тем более не ясно, чем ему могла не угодить эта американка, да еще и предпочитающая платьицам такие наряды. — Мы придем, — киваю я, без раздумий давая ответ и за друга тоже. Лучше потом выслушать от него, что я не должен лезть не в своё дело, чем смотреть на его кислую физиономию весь вечер. Альбус не тот, кто быстро отходит от привязанностей, и три дня любования Саммер… Американская вечеринка точно не повредит ему. — А теперь скажи мне, в чем связь между принцессами, парнями в трико и сказочным дворцом? — уточняю я. Ребекка звонко смеется, а потом поясняет. — Просто в американской культуре не слишком много действительно интересных героев-магов, зато маггловская культура пестрит комиксами и мультфильмами по сказкам. Вселенные американской студии МАРВЕЛ и Дисней… Потому тут сегодня полно фриков, не доехавших до КомикКона. То есть… Это интересно и в этом нет ни капли магии… Кроме исполнения, конечно! — она путается и замолкает. — Я не слишком хорошо объясняю, это к Оливии. — Скорпиус? — раздается неподалеку голос с явным французским акцентом, и я оглядываюсь, узнавая его. Блондинка в розовом пиджаке идет прямо в мою сторону, но тут ее отвлекает кто-то из организаторов, и она замедляет шаг, не слишком довольно втягиваясь в разговор. — Извини, Ребекка, мне пора, — бросаю я перед тем, как двинуться к выходу. Но далеко уйти мне не удаётся. — Привет! Селина, похоже догнала меня, заметив, что я иду на выход. Она почти что светится, ожидая ответа, и я невольно улыбаюсь ей. — Здравствуй, Селин. Я слышал, что ты приедешь. — Значит, ждал меня? — у нее загораются глаза. Я усмехаюсь и киваю. — Можно и так сказать. — Я так рада тебя видеть! Тебе нравится лагерь? Я знала, что ты захочешь приехать! — вдохновенно продолжает она, даже не подразумевая паузы для ответа. — А вот мне обидно, что papa' не смог привезти меня в первый день. Я знаю, что пропустила уже так много, хотя и не атлант… — она расстроенно поджимает губы, но тут же вновь продолжает. — Ну хотя бы я попаду на сегодняшнюю вечеринку! — Да, ты приехала вовремя, — вежливо соглашаюсь я, но Селина тут же прижимает ладонь к губам и охает. — Я так много болтаю, извини! Просто рада наконец тебя увидеть… — она замолкает и добавляет уже тише. — И вообще здесь так здорово… Кажется, она смущена, и я решаю приободрить её, опуская руку на плечо девушки. — Ты видела уже все сектора? — Да! Вы, ребята, хорошо потрудились, я видела все, самая первая прошла с отцом и организаторами… А как твои родители? Тётя Астория все так же сидит на апельсинах и обезжиренном молоке? — Нет, это быстро закончилось. У родителей все прекрасно, — чуть помедлив, отвечаю я. Наверное, потому, что мать не слишком любит, когда кто-то называет её тетей или «мэм», и терпит это только от Мел. Селина уже пыталась так обращаться к ней ещё в Пасхальные каникулы, когда они познакомились, но «тётя Астория», помню, довольно быстро осадила юную француженку. Впрочем, лёгкость нрава последней уже явно вычеркнула этот момент из памяти. — О, я рада! Мы покидаем сектор Америки, и я оглядываюсь, чтобы понять, где еще не был. По правде сказать, Селина довольно милая девушка, разве что несколько капризная и достаточно требовательная, но, кажется, рядом со мной просто расплывается от восторга. Нельзя сказать, чтобы мне льстило ее внимание, а Альбус и Мелани, узнай об этом, не удержались бы от колкостей, но она слишком юна и достаточно наивна, чтобы я имел на нее хоть какие-то виды, и насколько я знаком с ней — не зловредна, чтобы доставлять проблемы. Потому, если мне придется провести с ней здесь некоторое время, в память о нашем знакомстве на каникулах, я много не потеряю. До жилого корпуса мы перекидываемся ещё парой слов о родителях, а потом она сворачивает к директорскому коттеджу, так неохотно, будто ожидая от меня чего-то напоследок. Но я решаю не обращать внимания, а заметив, что Альбус в комнате, и вовсе выкидываю знакомую из головы. Едва я собираюсь начать разговор, как Поттер кивает на мой стол и добавляет: — Тебе очередное послание от поклонницы. Ох. Я вздыхаю и беру со стола коробку в форме сердца, конечно, полную шоколадных конфет. Эта Тайная Фея уже порядком достала меня. — Альбус, ты уже сделал сюрприз для своей японки? У меня тут бесхозный шоколад. — Э, нет, — отказывается друг. — Кто-то заботится о тебе, посылает антидепрессанты… — Скорее депрессанты, потому что эти сердечки и конфетки угнетают меня. — Тебе хочется получить кожаный кнут и садо-мазо набор? — хмыкает Альбус. — Кстати о кожаном кнуте, — удачно вспоминаю я. — Я думал, что Саммер отшила тебя, но узнал, что все было наоборот. — Серьёзно? Какая тебе разница, что произошло, если все кончено. — А что-то было? Ал, я, конечно, ничего в этом не смыслю, и твои идеалы мне не постичь, но, когда ты отказываешься от девушки, с которой три дня глаз не сводил… Я хотел бы знать, насколько глупы причины. — Скорпиус, оставь это и забудь. С чего ты вообще вспомнил о ней? — Я встретил Ребекку, и она позвала нас — да, Ал, нас обоих — на вечеринку в узком кругу. Чуть позже официальной, но думаю, у американцев будет поинтереснее… — многозначительно тяну я. — Так это Ребекка рассказала тебе! — Расслабься, она просто ответила на мой вопрос. Что не понимает, почему ты стал игнорировать Саммер. — Скорп, иди один, а я лучше останусь со всеми. Присмотрю за Лили. Между прочим, ты ведь не возьмешь Мелани с собой? Я вздыхаю, понимая, что друг прав. Я не могу оставить Мел на вечеринке в одиночестве. Конечно, там Бренда, но вряд ли сестре будет приятно, если я уйду. Решаю рассказать ей все как есть и послушать, что она скажет, а пока только киваю Альбусу в благодарность за напоминание. — И все же Саммер не выглядит так, словно сделала что-то из ряда вон. Похоже, она и правда не понимает, в чем дело. Может, она плачется в подушку, не желая даже делиться с подругами? Он молчит, а я, замечая его посерьезневшее лицо, пытаюсь сдержать смех. Ал возмущенно запускает в меня подушкой, которую я едва успеваю сбить на пол. Задержавшись, чтобы подождать девчонок, мы прибываем в самый разгар вечеринки, когда бдительность организаторов ещё на высоте, а запал подростков кажется неиссякаемым. Мелани и Бренда извиняются и куда-то ускользают, и я решаю перенести разговор. Нахожу взглядом Ребекку в компании подруг, и она расплывается в улыбке, но тут же пожимает плечами, извиняясь, и уже менее охотно продолжает разговор с американками. Я киваю ей и обращаюсь к Алу, который выискивает, наверняка, свою сестру. — Её здесь нет, иначе ты бы сразу заметил рыжие волосы. — В том-то и дело, — вздыхает друг. — В прошлый раз, когда я увел её, она вернулась с другим цветом. Я уважительно хмыкаю. Хитра. Как только прокололась с такой идеей — непонятно. Я ещё некоторое время посмеиваюсь над семейными интригами Поттеров, а потом предлагаю Альбусу расслабиться и выпить что-нибудь. Наличие за барной стойкой одних только безалкогольных напитков меня не удивляет, но я догадываюсь, что на вечеринке у американцев такого не случится. Потому, предвкушая будущее веселье, я, ничуть не разочаровавшись, беру бутылку сливочного пива. Похоже, фестиваль пустил корни и сюда, потому что здесь также безалкогольное немецкое пиво, жестяные банки «кока-колы» из сектора Америки, «детский» кальвадос, который понравился Мел, и ещё куча всего, включая экзотические разноцветные коктейли с зонтиками и кусочками фруктов. Альбус, все ещё сосредоточенный на поиске сестры, не слишком бодро берет пиво, а потом хочет что-то сказать, но между нами вклинивается девичья рука с кучей браслетов на запястье, и он замолкает. Саммер украдкой смотрит сначала на Поттера, потом на меня и берет «кальвадос», но уходить не спешит. Разворачивается лицом к танцующим, опираясь на стойку локтями и снова бросает на нас заинтересованные взгляды. Ал старательно игнорирует её, а я решаю, наконец, разобраться, что произошло между этими двумя. — Вы же идете потом к нам? — опережает меня Саммер.  — Да. Я даже польщен, что мы удостоились приглашения на такую закрытую вечеринку.  — Ага, благодари за это свою плохую координацию.  — Ты о чем? — непонимающе уточняю я. Американка хрипловато смеётся.  — А ты не помнишь, как познакомился с Ребеккой? Не умеешь ты пить, Малфой! Ты же пролил на нее ром.  — Серьезно? Хм, за это можно было бы убить, а не на вечеринку приглашать. А Альбус, значит, твой плюс один? — наконец перехожу я к интересующей теме.  — Ага. Он выглядит напряженным, ему надо расслабиться, — Саммер бросает взгляд на Альбуса.  — Точно, немного веселья и алкоголя ему не помешают.  — Вы можете не говорить обо мне так, как будто меня здесь нет?! — взрывается Ал.  — Тогда тебе стоит закончить игнорировать меня и заговорить самому. Или перестать пялиться на меня в столовой, — с лёгкой насмешкой предлагает девушка, а потом как ни в чем не бывало продолжает. — В общем, через полчаса уходим, только не все сразу! Если что, комната номер сорок четыре. Увидимся, мальчики! — она подмигивает мне и отходит от стойки, подхватив второй бокал «кальвадоса». На ходу пробует один, морщится и возвращается, избавляясь от напитков. — Гадость какая. И окончательно покидает нас с двумя бутылками безалкогольного пива. — Вы двое что-то скрываете, — констатирую я. Альбус хранит молчание. — Вон твоя сестрица, — киваю на компанию девушек, едва присоединившихся к веселью. — А я найду Мелани. И я начинаю обходить зал, первое время по вине Альбуса выискивая неизвестно чью рыжую макушку. В итоге я добиваюсь того, что сестра сама окликает меня, отвлекаясь от разговора с какими-то молодыми людьми. Они похожи на австралийцев — наверняка приятели Бренды — но понять, прав ли я, не успеваю, потому что Мелани с подозрительным прищуром подходит ближе, явно улавливая направление моих мыслей. — Папочка? — ехидно выдаёт она. Я усмехаюсь и тру переносицу. — Я молчал. — Ты смотрел. И подозревал. Это хуже. — Я хотел сказать, что Саммер позвала нас с Альбусом… На вечеринку американцев. Сейчас. — И? — предлагает мне продолжить сестра. С пару секунд мы оба молчим, а потом она чуть хмурится, видимо догадавшись о чем-то. — Вам нужно разрешение мамочки? — говорит она довольно резко. — Мел, я… — Перестань со мной возиться, Скорпиус. Все нормально. Я смотрю, как она снова морщится и все равно испытываю чувство вины, несмотря на ее кажущийся убедительным голос. — Я не думаю, что Саммер или кто-то еще будет против, если ты придешь с нами, — начинаю я, но Мелани обрывает меня. — Ох, Скорп, избавь меня от этих неловкостей и прочего! — фыркает она, пытаясь скрыть горечь. — Я не пойду туда хотя бы потому, что там наверняка будет американец, возле которого крутится Лили, а значит и она сама. И избегать ее общества в столь малом кругу будет достаточно трудно. — Но ты научилась игнорировать Април, — напоминаю я, уже понимая, что на вечеринку отправлюсь в компании одного Альбуса. — Все нормально, Скорпиус. Правда, — повторяет сестра, а потом оглядывается, словно ища окончательный аргумент. Но Бренда, что могла бы подыграть ей, куда-то подевалась, и Мелани просто улыбается. — Я пойду, ребята ждут. И не вздумай утром сказать мне, что я хоть как-то подпортила тебе вечер. Она целует меня в щеку и уходит. Ох, сестрица. Музыка сменяется, и движение на площадке становится заметно медленнее. Не собираясь ждать, пока атланты разобьются на парочки и создадут непроходимую массу, я выискиваю среди подруг Ребекку. Она улыбается и охотно обнимает меня за шею. — Я видела, что Саммер подходила к вам, — негромко произносит она. — Она убедила Альбуса пойти? — Нет. Хотя, его недовольство вполне может смениться, когда мы будем уходить, — хмыкаю я. — Кстати, не слишком мало места в обычной комнате? Ребекка лукаво улыбается, и в сгустившейся вечерней темноте её глаза сверкают. Ведьминские фокусы. Когда одна чародейка запатентовала заклинание такой «искры», Мелани только посмеялась над глупостью изобретения. Почти год Хогвартс по вечерам сверкал не от факелов, а от кокетничавших девушек. Когда одна из них на какое-то время наградила меня слепыми пятнами перед глазами, у сестры чуть не случился припадок. Она хохотала как безумная, а потом ещё несколько минут икала в общей гостиной, а когда кто-то зашёл, невозмутимо ответила, что я наслал на неё заклинание смеха. Но сейчас я не уверен, что Ребекка применила «искру», да и какая разница? — Ребята немного покопались в заклинании, формирующем комнату. Теперь её не узнать: оказалось, что цвет стен и размер стола — не все, чего от неё можно добиться. — Я понял: Ниагарский водопад вместо душа — гвоздь программы? — Скорее Великая Китайская стена или Диснейленд: Оливия, как наш массовик-затейник, обожает развлекать гостей. В кампе её вечеринки считаются лучшими. — В кампе? — переспрашиваю я. — Ой, прости, — спохватывается девушка. — Мы так называем кампус для волшебников. Принадлежит Салемским Институтам. Младшие курсы проживают прямо в школе, а старшие — в общежитиях на территории городка. На занятия приходится добираться персональными порталами, но зато живём и отдыхаем все вместе. По крайней мере девушки. Чтобы пробраться на территорию, отведенную под Институт колдунов, приходится постараться. Так вот, Оливия умеет обходить и эти трудности: потому ее вечеринки — лучшие. — А ты? — чуть улыбаюсь я. — Чем увлекаешься ты? — Помогаю сквибам, — Ребекка чуть смущенно пожимает плечами. — Так я сюда попала. Сначала возглавляла сообщество по изучению магглов в Институте. Через некоторое время нам дали своё общежитие: как всем братствам и сестринствам. А потом я решила посмотреть на обратную сторону. Сквибы. Совершенно ужасно, что они не понимают, как жить без магии. Мы курируем программы помогающие им адаптироваться в маггловских школах, жить не хуже обычных магов, — с воодушевлением говорит она, а потом снова извиняется. — Тебе, наверное, не слишком интересно. Все попали сюда с таким багажом знаний и умений, что мне иногда становится неуютно. Как будто ты в обществе, где все знают чуточку больше, чем тебе бы хотелось. — Вовсе нет, это здорово, то, что ты делаешь. Почему, кстати? Твои родители волшебники? — задаю я вопрос, пытаясь параллельно решить, не идиот ли я, озвучивая такую грубость. — Моя мать маггла. Отец волшебник-полукровка, — просто отвечает она, и я немного успокаиваюсь. Не потому что в ней течет хоть капля магической крови, а из-за того, что мой вопрос был воспринят верно. — Мама не слишком понимает волшебство и его законы, но охотно мирится с ним. А я так привыкла к маггловской технике и устройствам дома, что иногда мне даже не хватает этого. Жизнь без магии на самом деле не слишком проигрывает волшебной. Просто маги не знают этого, и сквибы ошибочно думают, что теперь им нет места нигде. У магглов есть практически все технические аналоги нашим заклинаниям и зельям. Может, однажды, я снова найду обратную сторону и придам магический облик технике. Хотя это было бы слишком: отец вечно ставит опыты в лаборатории, а мама ругается на дым, — она смеется. — Возможно, меня опередит кто-то из них. — Она кивает в сторону танцующих атлантов. — А как сюда попал ты? Слушая вдохновленную Ребекку, я едва не упускаю ее вопрос. И опять именно этот. Не уверен, что мне удастся слишком долго скрывать ответ, но я сделаю все возможное, чтобы продлить неведение окружающих. — Хорошая учеба, удачные экзамены. Квиддич, — перечисляю я желаемые варианты. Мне бы очень хотелось, чтобы это было так, но, когда твоя фамилия Малфой, — нынешние заслуги меркнут на фоне прошлых. Я стараюсь не углубляться в эти мысли и возвращаю внимание девушке. — Да ты просто идеал, Скорпиус, — хмыкает она, и мне чудится легкая ирония в ее словах. Я ухмыляюсь, и Ребекка смеется, видимо над моим довольным видом. — Стараюсь. Музыка стихает и на помост поднимается Джоанна Робертс, приставляя палочку к горлу, чтобы все присутствующие обратили внимание на то, что она, по-видимому, собирается сказать. Я перехватываю ладонь Ребекки и разворачиваюсь к сцене. — Добрый вечер, друзья! — восклицает организатор, когда все обращают на нее внимание и замолкают. — Я прекрасно понимаю, как всем вам не терпится вернуться к танцам, но сегодня это не первое мероприятие, в котором вы приняли участие. Вы отлично потрудились, с самого утра создавая экспозиции по мотивам своей страны и национальной культуры, и сейчас я хочу подвести итоги. На площадке начинается оживление и самые заинтересованные подаются ближе к помосту. — Что, принцесса, сейчас пойдешь за наградой? — ухмыляюсь я, обращаясь к американке. — Естественно. Саммер не могла не поразить воображение, — фыркает Ребекка, и мы смеемся. Краем глаза я замечаю в толпе Ала, который стоит рядом с американцами и своей наконец обретенной сестрой. Он, как и все, ожидает результатов, но когда я все-таки признаю его упрямство, не выдерживает и бросает взгляд на стоящую неподалёку Саммер. Довольно усмехнувшись, я снова обращаю внимание на организатора. — Я бы хотела дать слово месье Матье, члену оценочной комиссии Фестиваля Культур. — Благодарю, Джоанна, — директор выходит на первый план и тоже приветствует аудиторию. — Вы прекрасно поработали, друзья мои, комиссия была приятно удивлена масштабом ваших задумок и их отличным исполнением. Фестиваль культур проводится в Атлантическом лагере в шестой раз, но сейчас я могу смело заявить, что это одни из лучших экспозиций, что я видел, — он прерывается на аплодисменты, которые подхватывает зал. — Не хочу больше томить всех вас, потому приступим к награждению! — он принимает от Джоанны лист с результатами, и вновь возвращается к атлантам. — Итак, третье место, по мнению строгих жюри, каковыми выступали ваши преподаватели и я, — он чуть склоняет голову. — Франция! Под бурные аплодисменты на сцену поднимается представитель «страны», и я узнаю в нем кузину Альбуса, кажется, Доминик. Она лучезарно улыбается Селине, которая вручает ей серебряный глобус с небольшим флажком на территории Европы. Судя по цветам и их расположению — он установлен на территории Франции. Мы с Ребеккой присоединяемся ко всеобщим аплодисментам. — Второе место и приз зрительских симпатий, — усмехается директор, указывая на огромный плакат, заклеенный живыми фотографиями атлантов на фоне Диснейленда. — Соединенные Штаты Америки! — А я говорил, — сжимаю я руку Ребекки. — Зрители вас обожают! — А если бы все девушки были в коже и латексе — мы бы взяли первое место! — смеется девушка, вливаясь в общий шум воплей и аплодисментов. Оливия победно кричит и машет всем со сцены, а потом спускается и ее обступают друзья. — И, конечно, главная интрига! — объявляет Матье, а дочь рядом с ним держит хрустальный глобус. На кубке пока нет никакого флага, наверное, чтобы не выдавать решение судей раньше времени. Селина ловит мой взгляд и нетерпеливо перехватывает приз. Потом подмигивает мне. — Это было действительно сложное решение. Мы не один час изучали экспозиции и не меньше потратили на приход к общему мнению. И вот, почти единогласно мы определили, кто отличился потрясающим знанием не только своей страны, но и магических практик, которые помогли создать потрясающую атмосферу погружения. На площадке наступила тишина. Все ненаграждённые страны замерли в предвкушении решающего слова. — Великобритания — заслуженное первое место! Я охотно присоединяюсь к крикам и аплодисментам, но моя радость за ребят и делегацию Англии вряд ли может сравниться с тем, что творится в группе хогвартцев. Крейг, Альбус, Маргарет, Роза — все хлопают друг друга по плечам, девчонки визжат от восторга и обнимаются, а Лили Поттер уже поднялась на сцену к директору и с видимым благоговением принимает кубок, на котором вспыхивает яркими цветами «Юнион Джек». В какой-то момент я встречаюсь с её горящим взглядом, и меня посещает мысль, что Поттер точно не применяет «искру». Она сходит со сцены, и к ней тут же бросаются англичане, наперебой поздравляя друг друга. Я снова смотрю на сцену, с которой, видимо, больше не будет новостей и улыбаюсь Селине, почему-то уверенный, что она голосовала за Англию. Знакомая удивленно показывает мне на помост, похоже не понимая, почему приз получал не я. Усмехаюсь и мотаю головой: это однозначно не моя победа. — Скорпиус, нам пора уходить, — шепчет мне на ухо Ребекка, и за руку тянет с площадки. Непринужденно перекидываясь замечаниями о вечере, мы идем мимо всех организаторов и директора, которые почти не обращают на нас внимания. В жилом корпусе, кажется, никого нет, только пара голосов доносится из библиотеки. Из комнаты сорок четыре же не исходит совершенно никаких звуков, и, тем не менее, Ребекка легко стучит волшебной палочкой по замку и после щелчка дверь открывается. Эта комната действительно мало напоминает другие спальни. Обещанной Китайской стены нет, но зато места действительно почти в четыре раза больше, чем ожидалось. Несколько диванов вкупе с креслами по углам комнаты и в центре, столы с закусками, бутылками алкоголя и прочими напитками. В комнате довольно темно, и всюду легкий дым с ароматом табака. — Я думала, мы последние, но еще даже Саммер нет, — замечает девушка. Здесь человек десять, и все явно пьют, выкрикивая какие-то тосты или пожелания. Ребекка протягивает мне банку колы, и я замечаю, как надпись на ней меняется с ее имени на «Скорпиуса». Я хмыкаю. — Нужно прихватить такую Альбусу Северусу. Блондинка смеется и наливает две порции огневиски, добавляя в свой стакан колу. — А он уже здесь, — она кивает на дверь и только что вошедшую четверку. Саммер, Ал, американец Лили и она сама: тянет парня к одному из сдвинутых диванов, а ее брат следит за ними взглядом. Что ж, главное, что Альбуса все же убедили прийти. А Саммер это сделала или несовершеннолетняя сестра, значения не имеет. Ал кивает мне и тоже спешит принять участие в попойке, наполняя стакан алкоголем. Саммер, наблюдая, как он делает несколько глотков, хмыкает и произносит: — Вот так разбиваются идеалы. Альбус чуть кашляет, но ничего не отвечает. Но американка, похоже, уже добилась своего. — Наливайте больше и присоединяйтесь вон к той компании, — указывает Саммер на громко смеющихся друзей в центре комнаты и сама подхватывает бутылку, опустошенную едва ли на треть. Ребекка заполняет наши стаканы почти до краев, и мы садимся в общий круг, где уже появился дополнительный диван, занятый только Оливией. — Кажется, все, — «массовик-затейник» делает взмах палочкой, и музыка становится чуть тише. — Саммер? — Все, — кивает брюнетка и бросает взгляд на Альбуса. — Итак, продолжаем. Чем бы вас пронять, умников? Я никогда не играла в квиддич! — и она выжидательно обводит взглядом собравшихся. Некоторое время я медлю, угадывая правила игры, но тут Оливия негодующе запускает что-то в парня напротив. — Ты играл, Джек, так что пей! Мы с Алом переглядываемся и делаем по глотку из своих стаканов. Младшая Поттер тоже осторожно отпивает. Голос подает Саммер, следующая в кругу. — Я никогда не заканчивала год на одни «отлично». Впрочем, как и на «хорошо», — добавляет она, вызывая смех у приятелей. Теперь пьют все, кроме водящей, а ход передают Альбусу. — Никогда не был в Америке. Всеобщий бунт подавляется Оливией со словами «Посочувствуем ему и выпьем!», и американцы чокаются. Поттер улыбается и поворачивается в сторону сестры, которая, не поднимая стакан в этот круг, одними губами отвечает ему: — Умно. Сделав очередной глоток, Ребекка опускает голову мне на плечо, и я обнимаю её за талию. — Скорпиус? — окликает меня Саммер. — Что насчёт тебя? — Не был в Америке. А ещё никогда не участвовал в организации Фестиваля культур. — Да вы и правда странные ребята! — смеётся какой-то парень, и все, за исключением меня снова проигрывают. Признание Ребекки, что она никогда не ездила на поезде, встречается меньшим ажиотажем, но я, Лили, Ал и ещё двое делают штрафные глотки алкоголя. — А когда-то мы играли, чтобы лучше узнать друг друга, а не споить окружающих! — хихикает Оливия. — Как же мы могли забыть! — саркастически произносит Джек и добавляет. — Так и быть: я никогда не сбегал из Института, школы… или студенческого городка! — добавляет он, глядя на затейницу. — Мог бы не уточнять, — хмыкает Саммер, чокаясь с Оливией. — А я ради вот этой любознательной дамочки! — А я о чем? — и девушки заливаются смехом. Я стучу стаканом по бутылке, которую Ал забрал у американки, припоминая, как на шестом курсе мы улизнули в Хогсмид в пятницу и вернулись только в понедельник, радуясь, что занятия начинаются после обеда. — Я ни разу не врал о своём возрасте, — говорит американец, кажется, Лиам, и оглядывает желающих выпить. Никто не двигается с места, а потом он добавляет: — Считая попытки купить алкоголь. По компании проносится волна смеха, и пьет половина присутствующих. Когда наступает очередь американца Лили, он медлит, дожидаясь тишины, а потом заявляет: — Я никогда не проклинал никого со злости. Усмешки окружающих заглушаются звоном стекла, почти все пьют и даже я на автомате поднимаю стакан, в последний момент хмурясь и вспоминая все те случаи, когда подводило самообладание. В то же время я прекрасно понимаю, зачем парень сказал это. Чтобы показать Лили, что со всеми такое случается. И хотя Ал не пьёт, я вижу, что он тоже догадался и теперь наверняка чувствует вину за то, что сорвался на сестре. Лили какое-то время неловко оглядывает всех пьющих, а потом чуть улыбается, скорее облегченно, чем довольно. Стыдно признавать, что этот Кайл одним ударом не только утешил Поттер, но и поставил на место всех нас. После этого Лили почти со смехом признаётся, что никогда не пила ром, и ей, конечно, тут же предоставляют дегустационную порцию. Видимо, количество выпитого алкоголя больше не позволяет сидеть на месте, и несколько человек решают потанцевать, сделав музыку громче. Оливия, с чувством невыполненного организаторского долга следует за ними, предлагая каждому сотворить одно из заклинаний «конфетти», которое отличалось наибольшей труднопроизносимостью. Идея, поначалу воспринятая как глупая и бесполезная, вскоре обретает популярность, поскольку ни у кого не получается выполнить задание. Я тоже пробую, но с треском проваливаюсь на втором сочетании букв «с» в неизвестном мне количестве. Ребекка, Джек, Лиам, Кайл и даже сама Оливия тоже не справляются с задачей. Альбусу удается вызвать какой-то странный дым, который сначала предлагают засчитать, а потом, когда появляется еще и резкий запах спирта, со смехом признают негодным. Как ни странно, побеждает Саммер, с некоторыми заминками, но все же проговаривая нужное заклинание, из-за чего всем присутствующим начинает казаться, что потолок обрушивается на них миллиардами цветных блесток. Девчонки вопят, отряхивая волосы и одежду, ловкая колдунья танцует, вздымая с пола уже опавшие конфетти, а Ребекка, видимо, пользуется случаем и целует меня. Я с удовольствием обнимаю ее, едва слыша, как в общем шуме неугомонная Оливия предлагает всем спрятаться в залежах наколдованной бумаги, и объявляет, что найденные будут пить штрафные порции. — Еще, гениальные мои, можете превратить себя в торшер или стать диванной подушкой под какой-нибудь парочкой, но, если я найду вас, — это будут минуты вашего позора! — кричит американка, и в поднявшейся суете никто не замечает, как мы с Ребеккой выскальзываем в коридор. Дверь нашей с Альбусом комнаты беззвучно открывается, и я, не отрываясь от поцелуя с девушкой, запираю её изнутри. О том, как друг попадёт в комнату, если захочет спать, я не думаю, как и о том, куда отлетают пуговицы с моей рубашки и нижнее белье Ребекки.