Summertime Of Our Lives

Стеклянные двери Лаборатории плавно раскрываются, выпуская нас наружу. Ожидающая нас Анна убирает журнал, кажется, «Магию любви», поднимается с лавочки и подходит к нам, натягивая дежурную улыбку.  — Ну как, вам понравилось? — спрашивает она, обводя взглядом нашу небольшую группу. Ей отвечают нестройным «Да, очень», но сильного энтузиазма в голосах не слышно, так как те, кого Лаборатория действительно привела в восторг, остались на практику: всем желающим предложили устроить небольшое соревнование и сварить предложенное зелье. Я пробовала в прошлом году, но особого удовольствия не получила и сейчас решила не идти. Зелья — не мой конек, и мне достаточно знаний из учебников, необходимых для получения отличной оценки.  — Что ж, у вас есть примерно полчаса, пока ваши друзья борются за звание лучшего зельевара. За углом открыли кондитерскую, можете зайти туда, но только отпроситесь у преподавателя! — говорит она, кокетливо стрельнув глазами в сторону Тедди, который, конечно же, этого не заметил. — И здесь замечательный парк, осмотритесь, пофотографируйтесь. Времени много, мы никуда не спешим, раз, — она замялась и кашлянула, — планы так изменились. Планы изменились в связи с тем, что, когда экскурсовод сообщила, что после Лаборатории мы пойдем в Оранжерею посмотреть на редчайшие растения мира, все в голос запротестовали, девочки чуть снова не ударились в слезы, и идти туда наша группа отказалась наотрез. Когда Тедди и Джеймс вкратце объяснили, в чем дело, Анна пришла в ужас и больше не настаивала. Сообщив Тедди, что собираюсь прогуляться, и пообещав на обратном пути захватить ему кофе, я почти сбегаю от него. Он уже спрашивал, все ли со мной в порядке, и если в первый раз поверил, что я переволновалась из-за Ребекки, то во второй я и сама могла бы проколоться, не справившись со своей совестью. Ну почему Ал потащился с Малфоем и Саммер черт знает куда? Почему я обернулась именно в тот момент, когда они сворачивали на другую улицу? Если я промолчу и они попадут в неприятности, я буду безответственной. Если же я расскажу обо всем — предательницей. Какой бы выбор я ни сделала, я все равно останусь виноватой.  — Вам подсказать что-нибудь, мисс? Очнувшись, я смотрю на продавца и осознаю, что на несколько минут просто застыла перед стойкой, уйдя в свои мысли. Я виновато улыбаюсь, заказываю кофе с двойными сливками и тыкаю пальцем в первое попавшееся на витрине пирожное. Подняв взгляд на часы, я пытаюсь посчитать, как давно ушел Ал, пропускаю мимо ушей какой-то вопрос и киваю, просто чтобы не выглядеть дурой. Оказывается, я подтвердила, что заберу заказ с собой. Несмотря на солнце, на улице довольно холодно, но я не сильно расстраиваюсь: в конце концов, здесь действительно очень красивый парк. Расплатившись, я убираю пакет с ореховым пирожным в сумку и выхожу на улицу, грея пальцы о теплый стакан с кофе. Устроившись на бортике фонтана, я наблюдаю за своими однокурсниками, фотографирующимися у Мемориала Победы (в день его открытия я впервые побывала на Атлантиде, потому что на церемонии выступали мои родители и дядя Гарри). Весь процесс сопровождается хохотом, потому что, улыбаясь, они пытаются скрыть, что левитацией удерживают фотоаппарат в воздухе. Крейг, который управляет им дистанционно, чтобы тоже попасть в кадр, наугад командует, куда передвинуть камеру, чтобы были видны все лица, но не палочки.  — Роза, иди к нам! — кричит Эмили, заметив меня. Выбросив стаканчик из-под кофе и завернув в салфетку надкусанное пирожное, я подхожу, думая, что ребята попросят их сфотографировать, но они наоборот зовут меня присоединиться. Я удивляюсь, но встаю между Чарли и Дэвидом.  — На счет «три»! Раз, два…  — Вингардиум Левиоса! — по привычке восклицает Маргарет, позабыв о том, что должна делать это невербально, и одновременно раздается громкий щелчок. Ребята покатываются со смеху, хаффлпаффка причитает, что на фотографии выйдет с открытым ртом, и приходится сделать еще пару снимков, на этот раз, как все надеются, удачных. Наверное, это должно быть весело, но я не могу смеяться в такой день, поэтому, напомнив ребятам, что стоит поторопиться, я возвращаюсь в кондитерскую, чтобы взять кофе для Тедди. Хотела бы я тоже отвлечься, но, видимо, у моих однокурсников это получилось, потому что они просто ждали снаружи и не видели всего ужаса. Поскольку София терпеть не может шум, на ночь она ставит заглушающее заклинание, и криков Стейси я не слышала. Мое утро началось с бешеного стука в дверь и растрепанной Лили, в панике вытянувшей меня в коридор и сбивчиво пытающейся что-то объяснить по пути до комнаты американок. А следующие минуты казались самым настоящим адом. Я думала, что Ребекка умрет. С одной стороны, я удивлена, что смогла быстро сосредоточиться, сообразить, что нужно сначала обезвредить движущиеся стебли тентакулы, а только потом начать снимать их, да еще и вместе с Мелани вспомнить нужное заклинание. Но, на самом деле, мне никогда еще не было так страшно. Я действительно была уверена, что она умрет. До сих пор бросает в дрожь, стоит только вспомнить это. Насколько я помню, на той улице, куда свернули Ал, Малфой и Саммер, много баров, так что, уверена, именно туда они и направились. И, несмотря на всю безответственность такого поступка, я не могу их винить. Даже я бы не отказалась сейчас от чего-то, что помогло бы мне выкинуть картину с полумертвой Ребеккой из головы. Так что я решаю пока не говорить ничего Люпину, до свободного времени их не должны хватиться, а там они могут уже и вернуться. Ал ведь был на экскурсии в прошлом году, а на пути от той улицы до Главной площади заблудиться невозможно. Конечно, ни Тедди, ни, тем более, Джеймс не стали бы доносить на них, а, наоборот, помогли бы прикрыть их, но оба будут жутко злы, особенно после всех волнений из-за Ребекки. А Джеймс, если совсем разойдется, может и из команды выкинуть. Замена Алу, по крайней мере, точно имеется, он же соревновался с кем-то за место вратаря уже после общих отборочных. Да и Ал вряд ли обрадуется, если я кому-то расскажу, пусть даже им. Но самое главное — так можно подставить не только Ала и его друзей, но и Тедди с Джеймсом. Если директор узнает, что они были в курсе, их могут даже уволить. Вернувшись к Лаборатории, я вижу, что соревнование зельеваров уже закончилось. Тедди стоит в стороне, разговаривая с Мелани, которая держит в руках большую прямоугольную шкатулку.  — … Оливия сама предложила, и я думаю, вам действительно стоит пойти.  — По-крайней мере, узнаем новости, — добавляю я, протягивая Тедди стакан.  — Привет, Роза, — Мелани поворачивается ко мне. — А где ты взяла кофе? Мы не успеем сбегать за еще одним?  — Думаю, нет, — говорит Люпин. — Все уже здесь. Проследив за его взглядом, я замечаю подходящую компанию наших однокурсников: Крейг, так и не отпустив фотоаппарат, шагает спиной вперед, делая снимки ребят. Тедди идет пересчитывать их, и мы с Мелани остаемся вдвоем. Мне тут же становится неловко, потому что я не знаю, что можно ей сказать. Самое странное, что она вроде бы относится ко мне неплохо. По крайней мере, мы учимся вместе уже довольно долго, чтобы я знала, что она вообще немногих удостаивает вниманием, но со мной она почему-то разговаривала, и вполне дружелюбно. Или это был единичный случай, потому что я разбудила ее после стихий? Сегодняшнее утро не в счет, тут выбора не было. Наверное, я просто придаю этому слишком большое значение, но однокурсники со мной почти не общаются.  — Так ты победила? — интересуюсь я, кивая на шкатулку.  — Да, — слизеринка кивает, машинально открыв ее: внутри она поделена на несколько отсеков, в каждом из которых ингредиенты для зелий.  — Поздравляю!  — Спасибо, — она улыбается уголками губ и предлагает пойти ко всем. Мы присоединяемся к группе, и Мелани зовет Бренда Ривера, стоящая рядом с Джеймсом. Улыбнувшись мне, она уходит к подруге, и мой кузен, не теряя времени даром, тут же вступает в разговор. Завязывается небольшая перепалка, но, кому из девушек Джеймс досаждает больше, понять сложно, потому что они отшивают его с одинаково язвительными выражениями лиц, и заканчивается она только тогда, когда ему приходится вспомнить о своих обязанностях сопровождающего. Вычеркнув из плана оранжерею, Анна ведет нас в зоопарк, обращая наше внимание на все здания или памятники, мимо которых мы проходим. В ее рассказе, помимо прочих имен, так часто фигурирует имя Альбуса Дамблдора, что я не могу думать ни о чем, кроме другого Альбуса. Надеюсь, он достаточно трезв, чтобы помнить о том, что ему нужно будет незаметно вернуться. Ох, как же мне это не нравится. В зоопарке нам дают целый час. Как-то мама водила нас с Хьюго в маггловский зоопарк, и это было просто ужасно: там животных держат в тесных клетках с металлическими прутьями. Кажется, я тогда даже расплакалась. Здесь же, благодаря магии, каждая «клетка» максимально напоминает естественную среду обитания животного, да они еще и расширены заклинанием. Через невидимые барьеры можно наблюдать за самыми удивительными зверями — здесь, на Атлантиде, занимаются выведением новых пород, скрещивая разные виды. Остается только надеяться, что эксперименты не приведут к появлению кого-то наподобие василиска, который, как известно, вылупляется из куриного яйца, высиженного жабой. Несмотря на то, что я здесь уже была, мне так же интересно, и я медленно двигаюсь вдоль клеток. Остальные атланты разбрелись кто куда. Девочки восторженно пищат, рассматривая маленьких золотых единорогов, мальчишки забавляются, выслушивая ругательства джарви* и обучая его новым. Кто-то испуганно вскрикивает, когда за одним из барьеров внезапно появляется демимаска**. Джеймс и Бренда, как истинные игроки в квиддич, застревают у клетки со сниджетами, летающими в воздухе с молниеносной скоростью. Еще двое ребят наблюдают за фениксом и спорят, есть ли шанс застать его перерождение, но птица выглядит недостаточно старой для того, чтобы сгореть. Когда я прохожу мимо пустого на первый взгляд загона, мне в голову приходит ужасающая мысль: если бы сегодня утром мы не подоспели вовремя, мы видели бы фестралов. Я спешу отойти подальше от места, от которого буквально веет смертью, и, оказавшись перед клеткой с морщерогими кизляками, жалею, что рядом нет Хьюго. В нашей семье каждая пятая шутка содержит упоминание этого зверька, потому что все помнят шокированное лицо моей мамы, когда тете Луне и ее мужу удалось их найти, ведь до этого она яростно утверждала, что морщерогие кизляки — всего лишь выдумки подруги и ее отца. Я прогуливаюсь по всему зоопарку и уже на пути к выходу кланяюсь гиппогрифу, но он не удостаивает меня ответным поклоном. За пять минут до конца экскурсии все собираются в зоомагазине. Девочки, играя с пушистиками и низлами, возмущаются, что в лагере нельзя держать никаких животных, кроме сов. Это возвращает мои мысли к Вальтеру, запертому в нашей спальне. На следующий день после того, как Маркус дал мне это «дополнительное задание», я трансфигурировала себе котенка (из того же «Айвенго», оттуда и кличка родилась) и действительно завела дневник наблюдений. Это не из-за Маркуса, просто меня саму очень заинтересовал этот проект. Я все время боюсь, что его найдут, хотя у меня и нет для этого оснований. Когда мы уходим, приходится накладывать на питомца «Силенцио», а аллергии на него нет — София, когда впервые увидела его, сказала, что у нее аллергия на кошек, но до сих пор никакой реакции Вальтер не вызвал. После зоопарка мы посещаем еще два музея, и потом нас наконец приводят к месту, снова побывать в котором я мечтала весь год, — к Главной Магической Библиотеке. Собственно, на этом экскурсия по городу подходит к концу, и Анна прощается с нами, сообщив, во сколько мы должны быть на пристани. Оказывается, что остальные группы уже пришли. Тедди просит американцев и нас с Мелани собраться около входа в три, чтобы отправиться в больницу. Я пропускаю всю группу вперед и вхожу последняя, замирая в дверях и почти с благоговением обводя глазами просторный зал. В Библиотеке имеется минимум один экземпляр абсолютно каждой книги, существующей во всем магическом мире. Не знаю, существует ли более волшебное место, чем это. Многочисленные стеллажи рядами возвышаются до высокого потолка, образовывая целый книжный город. В таком я бы точно осталась жить. Глаза разбегаются, я не представляю, с чего начать, учитывая, что на самый поверхностный обзор ушла бы неделя, а не отведенные нам сорок минут. Первым делом я решаю направиться в отдел редких книг, и надолго застреваю у древних фолиантов, охраняемых непробиваемым стеклом и всеми защитными заклинаниями. Некоторые из них хранятся также в библиотеке Блэков, где я провожу почти все время, когда гощу у Поттеров на Гриммо, 12, но большинство существуют в единственном экземпляре, и при виде ветхих страниц со старинными текстами, рунами и магическими формулами у меня перехватывает дыхание.  — Потрясающе, да? — вдруг раздается у меня за спиной, и я вздрагиваю, чуть не задев стенд с рукописями Мерлина. — Прости, — заметив мой испуг, быстро добавляет Алекс.  — Привет, — говорю я, немного теряясь, как всегда, когда он заговаривает со мной. — Да, это мое любимое место в городе.  — Не сомневаюсь, — улыбается он. — Ты ведь здесь уже была? Не проведешь мне экскурсию?  — Не могу, — я качаю головой. — Мне скоро нужно идти, мы собираемся в больницу узнать, как Ребекка. Его лицо тут же становится серьезным, и он окидывает меня внимательным взглядом. От этого мне становится немного неловко, но одновременно я почему-то чувствую себя спокойнее, как тогда, когда он увел меня подальше от любопытствующей толпы.  — Как ты?  — Нормально, — отвечаю я, передернув плечами. — Наверное. Крам вздыхает и качает головой, не отрывая взгляда от моего лица.  — Роза, я не могу представить, насколько это было страшно, — говорит он. — Но сейчас самое главное, что с Ребеккой все будет хорошо, и это только благодаря тебе. То, что ты сделала там…  — Я не сделала ничего такого, чего не сделал бы любой другой на моем месте, — смущенно перебиваю я. Мне неуютно из-за того, что меня теперь считают какой-то героиней-спасительницей, явно преувеличивая мою роль во всем этом. То есть, да, я действительно спасла Ребекку, но я просто оказалась там в нужное время, а это вообще заслуга Лили, а не моя.  — Любой другой на твоем месте стоял бы в коридоре и бился в истерике, — безапелляционным тоном замечает Алекс. — Собственно, так все и было. Мне кажется, ты сама не видишь, насколько ты не похожа на остальных.  — К сожалению, вижу, — говорю я, опустив взгляд. — Но меня это не очень радует.  — Да нет же, — нетерпеливо произносит он, но я не даю ему закончить.  — Думаю, я примерно представляю, где здесь отдел литературы о волшебных палочках, — говорю я, вспоминая наше вчерашнее обсуждение за ужином (Александр считает, что его характер изменился с тех пор, как он приобрел новую палочку с другой сердцевиной). — Тебя же это интересовало? Крам, за что я ему очень благодарна, делает вид, что не заметил быстрой смены темы, и, усмехнувшись чему-то, кивает. Наверное, это было очень некрасиво с моей стороны. Но я до сих пор не могу понять, зачем Алекс делает это. Мало того, что он позвал меня за их стол, это я могла бы списать на мое соседство с Софией или просто вежливость, но он сам заговаривает со мной, садится рядом на совместных занятиях, ведет себя так, как будто ему действительно интересно. С той самой минуты, когда он взял меня за руку и заставил прыгнуть через костер, во мне поселилось какое-то новое чувство, легкое и теплое, я как будто жду, что со дня на день должно произойти что-то очень хорошее, но не знаю что. И это приводит меня в совершеннейшее смятение. Я пытаюсь найти подвох во всем, что он говорит и делает, но не нахожу, и каждое его слово в мою сторону вызывает у меня только улыбку и глупое ощущение счастья, а я совсем не хочу, чтобы он нравился мне. Я явно не та девушка, которая может его заинтересовать, особенно когда рядом с ним вечно крутится его безупречная однокурсница Диана. И от таких мыслей я чувствую себя полной дурой. Мы идем вдоль стеллажей, и около поворота в отсек прессы он вдруг мягко хватает меня за локоть.  — Подожди, ты говорила, что про наших родителей писали в газетах, — говорит он, ухмыльнувшись. — Как думаешь, мы сможем это найти?  — Найти-то сможем, но, — я заминаюсь и чувствую, как к щекам подступает краска, когда я вспоминаю, что там говорилось о моей маме, — правды мы там не увидим.  — Я не собираюсь воспринимать это всерьез, — заверяет меня он. — Я уверен, что, какими бы ни были отношения между моим отцом и твоей мамой, в газетах это приукрашено настолько, что в итоге мы с тобой окажемся оторванными друг от друга братом и сестрой. Я не сдерживаю смешка, хотя на секунду от этой мысли мне становится не по себе. Пока мы ищем нужный год в каталоге, я на всякий случай спрашиваю Александра, не видел ли он Ала, но получаю вполне ожидаемый отрицательный ответ. Мы находим полку со всеми изданиями, посвященными Турниру Трех Волшебников в том году. Несмотря на то, что участие моего на тот момент четырнадцатилетнего дяди Гарри произвело фурор, в английских и болгарских газетах очень много писали о юной ведьме Гермионе Грейнджер, покорившей сердце известного игрока в квиддич Виктора Крама. Терпеть не могу желтую прессу. Нам быстро надоедает читать про то, как моя мама играла на чувствах сразу двоих участников — Алекс, Слава Мерлину, ни слову не верит — но выпуски про Святочный бал мы просматриваем все, в основном из-за фотографий (в каком-то журнале даже написали про ее прекрасную парадную мантию, не забыв, конечно, в качестве противопоставления приложить неизвестно как сделанный снимок мамы, спешащей на уроки).  — Жаль, что я тебя не пригласил, — вдруг говорит он. — С кем ты ходила?  — Со вторым старостой своего факультета, — я пожимаю плечами, с неудовольствием вспомнив, как красиво они смотрелись с Дианой на открытии бала. Я на секунду отрываюсь от газеты, бросив взгляд на длинные столы с мягкими креслами в центре зала, и замечаю в дверях Тедди, к которому неторопливой походкой направляется профессор Немиров.  — Вот черт! — вырывается у меня, когда я понимаю, что моего молчания недостаточно, если Люпин может просто спросить про ребят у сопровождающего той группы.  — Что случилось? — обеспокоенно спрашивает Крам.  — Нужно отвлечь Немирова, — нервно выдыхаю я. — Пожалуйста, Алекс, я потом объясню, просто задержи его.  — Без проблем, — он кивает и, не задавая лишних вопросов, идет к своему преподавателю. Я торопливо возвращаю выпуски на места и перехватываю Тедди, краем глаза следя за непринужденной беседой Крама и Немирова.  — Уже пора идти, да? — спрашиваю я, держа Люпина под локоть.  — Почти, осталось пять минут, я как раз шел за вами.  — Отлично, я уж думала, что опоздаю, заговорилась с Алом, — говорю я, стараясь звучать естественно, и тут же мысленно хлопаю себя по лбу: когда это я вообще подолгу болтала с кем-либо из своих кузенов?  — Ал здесь? — уточняет Тедди, обводя глазами зал.  — Да, кажется, он пошел туда, — отвечаю я, неопределенно махнув рукой в сторону. — А ты не хочешь выйти на улицу и подождать всех там? Мне нужен свежий воздух. Он пожимает плечами и просит проходящую мимо Кристин собрать остальных.  — Значит, Александр Крам, — произносит он по пути к выходу. Просто потрясающе.  — А что с ним? — невозмутимо спрашиваю я. Тедди смотрит вперед, но я чувствую, как он расплывается в улыбке.  — Я заметил, что вы много общаетесь.  — Даже не начинай, — предупреждаю я, поджав губы. — Ничего у меня с ним нет и не будет.  — Почему это? — интересуется он, приподняв бровь.  — Боже, Тедди, я не собираюсь обсуждать это с тобой! — восклицаю я. — Просто выброси из головы эту дурацкую мысль.  — Как скажешь, но, если что, я одобряю. Я с силой пихаю его локтем под ребра, и он смеется, привлекая внимание стоящих неподалеку студентов Дурмстранга, которые смотрят на нас, как на сумасшедших. Чудесно. Просто замечательно. Ладно Тедди, но если и остальные заметят нас с Алексом… Мне не хочется, чтобы у людей наше общение — и не такое уж частое, кстати — создавало неправильное впечатление и рождало вопросы «Что он делает с ней, когда вокруг столько девушек?».  — Роза, — от вопросов Тедди меня спасают подошедшие Мелани и Бренда. — Ты не видела Скорпиуса и Ала?  — Видела, — я с готовностью киваю. — В библиотеке, кажется, они хотели посмотреть что-то для Артефактологии. Кстати, Мел, можно тебя на секунду? Она удивленно хмурится, кивает, и мы отходим на приличное расстояние от Люпина.  — Ал и Скорпиус еще не вернулись, — вполголоса сообщаю я. — Они не ушли с другой группой, они просто сбежали. Брови Мелани взметаются вверх.  — Идиоты, — едва слышно цедит она сквозь зубы.  — Никто не должен узнать, — я сразу перехожу к делу, зная, что возмущаться тут можно бесконечно. — Нужно как-то отвлечь Джеймса, чтобы он не говорил с Брюсом или Немировым. И Лили. Слизеринка медленно выдыхает, пытаясь совладать с негодованием.  — Бренда, подойди, пожалуйста, на минутку, — звенящим голосом просит она, и австралийка подбегает к нам.  — Что-то случилось?  — У меня к тебе большая просьба, — говорит Мелани. — Знаю, это требует терпения, но я буду очень тебе благодарна, если ты займешь Джеймса, пока нас не будет. Он не должен говорить с организаторами и Лили, и пару раз тебе нужно будет невзначай упомянуть, что видела Скорпиуса, Альбуса и Саммер в сувенирном магазине. Бренда недоуменно выслушивает инструкции, прищуривается и, наконец, понимает.  — И где они на самом деле? Обе девушки поворачиваются ко мне, и я пожимаю плечами.  — Полагаю, пьют где-нибудь.  — Фантастика, — австралийка закатывает глаза. — Если их поймают и исключат из команды, я убью обоих.  — Не поймают, если ты отвлечешь Джеймса.  — Будь уверена, — усмехается девушка. — Глаз с него не спущу. К счастью, темы для разговора найдутся. Может, сказать, что я ухожу из команды? Тогда он устроит истерику и забудет обо всем остальном.  — Что угодно, хоть проси индивидуальную тренировку прямо сейчас, главное, держать его подальше от всех, — говорит Мелани. Бренда насмешливо хмыкает.  — Не вопрос. Она уходит в сторону магазина «Все для квиддича», надеясь найти Джеймса там. Мы с Мелани переглядываемся и синхронно вздыхаем. Она ничего не говорит, видимо, подумав, пришла к тому же выводу, что и я: после такого утра любой бы захотел сбежать ото всех и забыться. Особенно Саммер и Скорпиус, который, судя по тому, что я видела на дискотеке, общался с Ребеккой довольно близко. Американцы собираются почти в полном составе, и я говорю, что Саммер осталась с Алом. Больница находится в центре города, так что туда можно дойти пешком за пятнадцать минут. Мы с Мелани идем в конце группы, потому что обе чувствуем себя лишними среди людей, которые знают Ребекку несколько лет. — У тебя есть идеи, кто мог это сделать? — тихо спрашиваю я, когда молчание становится совсем неловким.  — Нет, — Мел качает головой. — Я не была знакома с Ребеккой.  — А разве она не встречалась со Скорпиусом? — удивляюсь я.  — Это началось только вчера, — с некоторым раздражением говорит она. — И, в любом случае, он редко представляет мне своих девушек.  — Почему? — спрашиваю я, и тут же спохватываюсь, что лезу не в свое дело. — То есть, я просто подумала, что у вас с ним очень хорошие отношения… Мелани скользит по мне внимательным взглядом, и я с досадой понимаю, что она уловила нотку зависти, промелькнувшую в моем голосе. Малфой и Нотт никогда не вызывали у меня симпатии — по крайней мере, до лагеря — но меня всегда поражало, насколько крепка их родственная связь. Скорпиус, презирающий почти всех окружающих, заботится о своей двоюродной сестре так, как мои кузены никогда не заботились обо мне. Впрочем, их внимание досталось Лили в двойном размере.  — Просто я у него одна, а у твоих кузенов целый выводок кузин, — с легкой улыбкой замечает она.  — И общаются они со всеми, кроме меня, — не сдержавшись, говорю я. Обычно я стараюсь не думать о том, что чувствую, но насколько же меня обижает пренебрежение моих родственников, если я решаю поделиться этим с Мелани Нотт? Слизеринка громко фыркает.  — А оно тебе нужно, Уизли?  — Ну., — я заминаюсь. — Конечно.  — Роза, — она качает головой. — Ты же гораздо умнее их всех, зачем тебе? Вот возьмем, к примеру, горячо всеми любимую Лили Поттер. Эгоцентричная, избалованная девочка, которая рвется попасть в центр внимания — и это ее одобрения ты ищешь? Ее характеристика вызывает у меня улыбку, но я все равно считаю своим долгом заступиться за кузину.  — Я понимаю, что вам нелегко вместе жить, да еще и эти мыши, но Лили лучше, чем ты думаешь.  — Может быть, — хмыкает она, дернув плечом. — Но дело не в Лили или ком-то еще. Тебе стоит задуматься, что это ты лучше, чем ты думаешь. Что-то в ее словах задевает меня, и я чувствую, как к горлу подступают слезы. Боковым зрением я замечаю, что Мел смотрит на меня, но не обращаю внимания, собирая все силы, чтобы не расплакаться, как идиотка.  — Ты в порядке? — спрашивает она.  — Да, конечно, — я натянуто улыбаюсь. — Просто странно слышать это от тебя, в школе мы совсем не общались.  — Ну это неудивительно, у нас был совершенно разный круг общения, — говорит она. — С Алом, например, мы тоже почти не разговаривали, а тут мы чуть ли не лучшие друзья.  — Тогда ты и с Лили в скором времени подружишься, — усмехаюсь я.  — Ну уж нет, — категорически заявляет она. — Я уже высказала, как к ней отношусь, и это точно никогда не изменится. Мы подходим к огромному белоснежному зданию, и американцы, проигнорировав окрик Тедди, бегом бросаются вверх по ступенькам. Когда мы сами заходим в холл, Оливия уже выпытывает что-то у стойки информации, почти крича на ведьму, которая вежливо уточняет, является ли та родственницей пациентки. Шум, который они поднимают, привлекает внимание почти всех целителей, и один из них интересуется, в чем дело. Тут вступает Тедди, приструнив разбушевавшихся ребят, и целитель сообщает, что Ребекка еще не приходила в сознание, но ее состояние стабилизировалось, и, возможно, она даже успеет вернуться в лагерь. Новость встречают очень бурно, так что Тедди приходится повысить голос, заметив, что они распугают всех больных и нас выгонят. К Ребекке, конечно, не пускают, и я понимаю, почему мы до сих пор здесь, только когда в фойе выходит пара лет сорока и торопливо направляется к группе. Мы с Мелани и Тедди отходим в сторону, наблюдая, как бледный мужчина и красивая заплаканная женщина здороваются с ребятами. Девочки обнимают миссис Морган, и больше не позволяют себе плакать, а только утешают и успокаивают ее. Парни тем временем переговариваются с мистером Морганом. В какой-то момент они вдруг резко поворачиваются к нам, и я совсем теряюсь, когда мама Ребекки подбегает и заключает нас с Мелани в крепкие объятия.  — Спасибо, — шепчет она то мне, то ей. — Спасибо, вы спасли жизнь моей девочке, спасибо вам. Она отстраняется, и я успеваю коротко переглянуться с такой же смущенной Мел, перед тем как нас приветствует мистер Морган. Родители Ребекки наперебой произносят слова благодарности, и Мелани, владеющая навыком ведения разговора с незнакомыми людьми, отвечает им дежурными фразами, соответствующими ситуации, но улыбается при этом очень искренне. Мне кажется, я никогда не видела, чтобы она улыбалась вот так, скованно, неуверенно и радостно одновременно. Это делает ее очень красивой. Я прошу передать Ребекке пожелания скорейшего выздоровления, и мы покидаем больницу, оставляя Морганов с друзьями дочери. Пока американцы прощаются, мы успеваем купить кофе в забегаловке рядом с больницей и на обратном пути делим между собой недоеденное мной ореховое пирожное. Вернувшись на площадь, мы находим Бренду и Джеймса в кафе за столиком у окна: охотница внимательно слушает тренера, рассказывающего про какой-то прием, который когда-то помог выиграть матч.  — Привет, вы вернулись, — Бренда улыбается, заметив нас с Мел, и едва заметно подмигивает, сообщая, что справилась с задачей. Я окидываю взглядом помещение, но наших кузенов и Саммер здесь не наблюдается. Мелани, мельком посмотрев на меня, подсаживается за столик, берет в руки меню и, внимательно его изучая, пересказывает прогнозы целителей. Стараясь не привлекать к себе внимание, я медленно отхожу, и меня тут же окликает Александр.  — Алекс, ты видел Ала, Саммер или Скорпиуса? — без предисловий спрашиваю я.  — Нет, — он качает головой. — Роза, в чем дело? Зачем я должен был отвлекать профессора Немирова? Я знаю, что он не станет никому говорить, поэтому вкратце объясняю всю ситуацию.  — Да уж, — протягивает он. — Ты знаешь, где они?  — Я видела, куда они сворачивали, — нервно отвечаю я. — Это недалеко, но раз они еще не вернулись, я не представляю, что делать.  — Ну, а что тут делать? — он пожимает плечами. — Идем искать.  — Что?  — Если их до сих пор нет, то стоит самим пойти за ними, — говорит он, выжидательно смотря на меня.  — Алекс, — я качаю головой, — тебе необязательно это делать, я сама должна… Крам с усмешкой закатывает глаза, просто берет меня за руку и тянет в сторону выхода.  — Ну же, ты хочешь найти своего брата раньше преподавателей? Не в силах выразить свою благодарность, я просто киваю несколько раз подряд и следую за ним на улицу. Когда мы почти доходим до книжной лавки, нас вдруг останавливает требовательный оклик.  — Стоять! Я разворачиваюсь и вижу торопливо приближающегося к нам Джеймса, и его лицо не предвещает ничего хорошего. Неужели Мел и Бренда все-таки проболтались?  — Привет, Джеймс, — спокойно говорит Алекс. — Что-то не так? Кузен скрещивает руки на груди и переводит подозрительный взгляд с него на меня.  — Куда это ты собрался с моей кузиной? Что? О, нет, только не это. Я начинаю осознавать, на что именно он намекает, и меня бросает в жар от стыда.  — Джим, не надо, — протягиваю я, закрывая лицо рукой. — Мы просто гуляем. Толку от этого, конечно, никакого: приступы братской заботы обо мне у него случаются редко и всегда очень, очень не вовремя, но, если уж он что-то заподозрил, его не переубедить. Так что сейчас должно произойти событие вселенской важности, иначе он еще долго может позорить меня перед Алексом, наезжая на него, пока тот сам не решит, что мне помогать — себе дороже.  — Вы не в ту сторону идете гулять, — продолжает кузен, угрожающе прищурившись. Превеликий Мерлин, за что?  — Джеймс, — говорю я, уже злясь, затем бросаю короткий взгляд на Александра и за локоть тащу брата в сторону. — Ты вспоминаешь о моем существовании раз в неделю, зачем нарушать график? Или тебе так хочется выставить меня дурой?  — Рози, не преувеличивай, я всегда о тебе помню, — он снисходительно улыбается, как всегда делает, когда девочки обвиняют его в том, чего он, по его мнению, не совершал. — И мне не нравится, когда ты пропадаешь из виду с парнем.  — И что мы, по-твоему, собирались сделать? Снять комнату? По-твоему, я из таких девушек? — холодно спрашиваю я. Если Ала исключат из-за того, что Джим внезапно решил заделаться ревнивым братцем…  — Конечно, нет, Рози, тебе я доверяю, но не другим парням. Я закатываю глаза.  — Джеймс, ты знаком с Алексом лет с восьми.  — Мы виделись на паре матчей, этого недостаточно, — возражает он.  — Не все парни такие, как ты, — вырывается у меня, и я чувствую, что начинаю закипать. — Уверена, у братьев твоих подружек больше причин для беспокойства, чем у тебя.  — Так, все, — раздраженно перебивает он. — Пойдем со мной. Крам, у вас поменялись планы…  — Джеймс, не смей указывать мне, что делать, — шиплю я, напоминая себе Лили.  — Что тут происходит? — хором интересуются подоспевшие Мелани и Бренда. Ну наконец-то.  — Ничего, — Джим улыбается им, оставаясь при этом суровым. — Ничего не происходит, мы все вместе возвращаемся в кафе. Вы двое, кстати, с утра ничего не ели. У Мел на этих словах в глазах мелькает какая-то догадка, а в следующую секунду она медленно оседает на холодный камень, пытаясь ухватиться за плечо Джеймса.  — Мелани? — выдыхает он, подхватывая ее за плечи и опускаясь за ней. — Мелани! Мел! Ее веки чуть подрагивают, но больше она ничем себя не выдает.  — Черт возьми, Мел! — перепуганный Джеймс кладет ее голову к себе на колени, и в его голосе отчетливо звучит паника. — Что произошло?  — Ей уже было нехорошо, когда мы выходили, — Бренда вступает в спектакль. — Наверное, действительно от голода. Мел? Мы с Алексом переглядываемся и молчим. Австралийка трясет Мелани за плечо, и та вдруг открывает глаза.  — Что произошло? — спрашивает она, пытаясь сесть, придерживаемая Джеймсом. Да уж, неудивительно, что она получила главную роль в постановке. Мне даже становится жаль Джима, который один здесь переживал по-настоящему.  — Ты упала, — хриплым голосом говорит он, и его рука, все еще лежащая на ее плече, слегка дрожит. — Как ты себя чувствуешь? Что-то болит? Позвать целителей? Мелани поворачивает к нему лицо и ничего не говорит, только пораженно смотрит ему в глаза. Ее губы приоткрываются, она мотает головой и опускает глаза. То ли она не ожидала увидеть такое проявление искренней заботы с его стороны, то ли ей стало стыдно за то, что заставила его волноваться зря, особенно в такой день.  — Все хорошо, — странным голосом произносит она. — Просто слабость. Мы можем пойти назад?  — Конечно, — кивает он и осторожно помогает ей подняться на ноги. — Идти можешь? Давай я тебя понесу.  — Нет, я в порядке.  — Тогда держись за меня. Мелани на автомате позволяет ему обхватить себя за талию и положить собственную руку на его плечо, выглядя при этом очень растерянной, но, когда он окидывает ее обеспокоенным взглядом, вдруг дарит ему мимолетную, но такую светлую улыбку, что мне начинает казаться, что у кузена появился шанс. Про нас Джим, конечно, забывает. Он уводит обеих девушек, и Мелани оборачивается, кивая мне. Я очень надеюсь, что они додумаются отвлечь и Тедди тоже.  — И часто вы такое устраиваете? — интересуется Крам.  — Насчет них не знаю, но я в этом никогда не участвую. Мне неловко теперь разговаривать с ним, после того, что устроил Джеймс, но он просто предлагает поторопиться. Мы молча проходим по Главной улице, а потом сворачиваем туда, где я в последний раз видела Ала. Надеясь, что они не ушли далеко, я бросаюсь к первому попавшемуся бару. Недружелюбного вида охранник почему-то нервничает, когда я сходу спрашиваю, не заходили ли сюда два парня и девушка, а когда он видит наши фамилии при проверке палочек, у него глаза на лоб лезут. Альбус, значит, тоже не остался незамеченным. Нам указывают на нужный столик, и картина передо мной открывается очень даже интересная. Если бы не сумасшедшее облегчение от того, что я их все-таки нашла, я сейчас была бы очень зла. В центре стола стоит наполовину опустевшая бутылка огневиски, но, судя по всему, она не первая. Скорпиус при нашем появлении не поднимает головы, продолжая подпирать лоб ладонями, а Ал и Саммер вообще не замечают никого вокруг: они негромко говорят о чем-то, их обращенные друг к другу лица разделяет пара сантиметров, его рука покоится на спинке ее стула, а пальцы второй переплетены на столе с пальцами Саммер. Похоже, эти двое уже все решили. Я прочищаю горло, и они синхронно поворачиваются ко мне.  — О, Роза, привет, — улыбается Альбус. — А ты разве не должна быть на эску… эскрус… Саммер заливается хохотом от его безуспешных попыток выговорить слово, а мне совсем не смешно.  — Экскурсия, — с нажимом произношу я, — уже давно закончилась. Улыбка медленно сползает с лица кузена, и на его лице начинает проступать понимание.  — Черт, нам надо идти! — восклицает он, резко поднимаясь и едва не падая. — Малфой, вставай! Скорпиус!  — В таком состоянии вы далеко не уйдете, — замечает Алекс, отходя от барной стойки с тремя стопками отрезвляющего зелья в руках.  — О, Крам, — удивляется Ал, — а ты здесь… О, так ты с Розой пришел? Между прочим, я как раз собирался с тобой об этом поговорить…  — Боже, Ал, только не ты, — мой стон выходит слишком уж умоляющим, и я не представляю, как теперь смотреть Алексу в глаза.  — Мерлин, что вы так орете? — подает голос только очнувшийся Скорпиус.  — Так, этот цирк пора заканчивать, — строго говорю я, почти теряя терпение. — Зелье! Несчастная троица залпом выпивает содержимое стопок и мгновенно трезвеет. Малфой и Саммер остаются невозмутимыми, но Ал, все еще сохранивший остатки совести, приходит в совершенный ужас.  — Сколько времени?  — Полпятого.  — А корабль отходит…  — Полшестого.  — А Тедди…  — Еще не обнаружил ваше отсутствие, но, уверена, начал что-то подозревать, а теперь мы можем пойти или нет?! Они торопливо собираются, Скорпиус расплачивается у стойки, и мы, наконец, покидаем душное помещение. Возвращаемся на Главную улицу, и меня тут же догоняет Ал.  — Роза, слушай, — начинает он, подстраиваясь под мой шаг, — мне жутко стыдно, я не представляю, что на меня нашло. Прости, что ты оказалась втянута в это безрассудство.  — Да не я одна, — хмыкаю я. — Джеймс почти наехал на Алекса за якобы недостойные намерения, Бренда около часа разговаривала с ним о тактиках квиддича, а Мелани изображала обморок.  — Что? — он спотыкается и изумленно смотрит на меня. — Ого… Спасибо. Я улыбаюсь уголками губ. Мне очень приятно слышать это, но я знаю, что Ала просто мучает совесть, а его отношение ко мне вряд ли изменится.  — Не за что. Здесь же тоже действует правило Поттеров-Уизли, — напоминаю я: согласно этому правилу мы с Алом не можем доносить на наших кузин и кузенов, если ловим их после отбоя во время патрулирования коридоров. Я его уже нарушила однажды, и ничем хорошим это не закончилось. Он кивает, усмехнувшись, и мы останавливаемся, чтобы подождать остальных. Скорпиус, отвлекаясь от разговора с Крамом, смотрит на меня.  — Спасибо, Уизли. Я твой должник. Я пожимаю плечами.  — Скажи это после того, как получишь нагоняй от Джеймса и Тедди за то, что не уследил за кузиной. Мел пришлось потерять сознание, чтобы никто не заметил вашего отсутствия. На ходу я рассказываю все с самого начала, и Скорпиус мрачно отмечает, что все негодование Джеймса и Люпина не сравнится с тем, что устроит ему сестра, а Саммер смеется, говоря, что из нас вышла отличная команда. Альбус протягивает руку Александру, и они, слава Мерлину, разговаривают вполне дружелюбно. Кузен смотрит на нас обоих, задумавшись над чем-то, кивает, а затем спокойно возвращается к Саммер, обнимая ее за талию и оставляя короткий поцелуй на ее губах. Что ж, раз их импровизированная вечеринка привела к таким результатам, может все не так и плохо. И хотя я не уверена, что мне нравится сама американка, я собираюсь держать свое мнение при себе. Главное, что Ал доволен и счастлив, это его дело. Все сбывается именно так, как мы и предсказывали: Тедди и Джеймс обрушиваются на Скорпиуса, а взгляд Мелани не сулит ничего хорошего, пока Малфой изображает волнение и расспрашивает о ее самочувствии. Пока Джим не придумал новых поводов для подозрений, я говорю, что мы с Алексом как раз и пошли искать ребят, чтобы сообщить о Мел. Выходит довольно слаженно, но мне очень сложно поверить в то, что все действительно закончилось хорошо. Несмотря на то, что нам уже пора отправляться, Тедди заявляет, что происшествий на сегодня достаточно, и заставляет меня нормально поесть прежде, чем куда-либо идти. Когда вся большая и шумная толпа собирается на площади и отправляется на пристань, я снова остаюсь одна. Зацепившись взглядом за всплеск рыжих волос, я некоторое время наблюдаю за Лили, которая прячет в рюкзак Ала пакеты из книжного и сувенирного магазинов, а затем присоединяется к смеющимся подругам. Сам Альбус, когда она уходит, ловит Саммер и берет ее за руку — теперь он вряд ли будет появляться где-то без нее. Скорпиус, наверное, сейчас разбирается с Мелани. Я не хочу этого делать, но все равно ищу глазами Алекса. Он идет в компании однокурсников, обсуждая что-то с ними на родном языке, одновременно пытается утихомирить спорящих Софию и Диану, которые, как я знаю от самой соседки, терпеть друг друга не могут, а потом осекается на полуслове, заметив меня. Я тут же опускаю взгляд, но он все равно проталкивается ко мне через толпу.  — Тебе не обязательно и дальше ходить со мной, — с улыбкой говорю я. — Твои друзья, наверное, успели соскучиться, пока ты искал по барам моего брата.  — Ну вообще-то я хотел бы пройтись с тобой, если… если ты не против.  — Конечно, нет. Засмотревшись на красивый букет в витрине цветочного магазина, я вспоминаю ирисы, которые кто-то оставил парящими около нашей двери, и все вдруг становится на свои места. Разгадка оказывается очень простой, даже очевидной, но я чувствую себя немного разочарованной.  — Ты моя Тайная Фея? — спрашиваю я.  — Что? — удивляется Крам. — Нет. С чего ты взяла?  — Ну, — я теряюсь, потому что моя догадка больше не кажется верной, — просто ты общаешься со мной… Александр приподнимает брови.  — Роза, Тайная Фея подразумевает тайное участие, а я общаюсь с тобой вполне открыто.  — Я просто… не могу понять, почему. Он качает головой, глядя мне в глаза, и улыбается.  — Потому что мне нравится с тобой общаться, как тебе такой вариант? Неужели так сложно поверить, что мне с тобой действительно интересно? Я пожимаю плечами, чувствуя, как к лицу приливает краска. Вот я обвиняла Джеймса в том, что он пытается все испортить, но зачем ему напрягаться, когда я и сама прекрасно справляюсь? На пристани нас уже ждет огромный корабль, украшенный маленькими огоньками, на котором нас сначала должны вывезти в открытое море, а потом вернуть прямо в лагерь. Капитан приветствует нас, опуская лестницу.  — Слушай, прости за Джеймса, — говорю я, понимая, что с этим недоразумением все-таки надо разобраться.  — Да ладно, рано или поздно этот разговор все равно бы произошел, — говорит он, устремляя на меня внимательный взгляд.  — О чем ты говоришь? — не понимаю я. Он чуть прищуривается, а затем расплывается в улыбке и недоверчиво качает головой.  — Серьезно? Подходит наша очередь подниматься, и капитан подает мне руку со словами «Добро пожаловать на борт, миледи». Очутившись наверху, я отхожу в сторону, чтобы не мешать остальным, и вдруг понимаю, что имел в виду Александр. То есть, что мог бы иметь в виду Александр… По крайней мере, его слова можно было бы истолковать так, если бы это не было абсурдом… На корабле уже начинается веселье, включается музыка, и Алекс тянет меня к столикам с закусками, вокруг которых уже собрались остальные атланты. Пока мы идем, он берет меня за руку и, наклонившись, произносит на ухо: «Мы вернемся к этому разговору». Эти слова пульсируют у меня в голове на протяжении всей вечеринки, и, когда мы действительно «возвращаемся к разговору» — это происходит на палубе, недалеко от трамплина, с которого все прыгают в воду, наплевав на прохладный ветер, — я долго пытаюсь убедить его, что не могу нравиться ему на самом деле. И в середине моего монолога Алекс вдруг подается вперед и легко касается губами моих губ. Когда он отстраняется, я от шока не могу произнести ни слова, но, мне кажется, мое сердце стучит так бешено, что это он точно должен услышать. Он неуверенно отступает, когда я никак не реагирую, и голос в моей голове — почему-то он звучит как голос Мелани — называет меня идиоткой. Я протягиваю чуть дрожащую ладонь к его щеке. Александр улыбается одними глазами, угадывая мое желание, и снова целует меня, прижимая к себе за талию. Мои колени подкашиваются, кожа под его прикосновениями горит, и воздуха не хватает… Что-то вспыхивает и грохочет, освещая все вокруг, ребята восторженно кричат, я отрываюсь от Алекса лишь на секунду, чтобы взглянуть наверх, и мне кажется, что даже эти огромные фейерверки, заполняющие собой все небо, не сравнятся с тем, что происходит у меня в груди.