Любовь хочет быть вечной.

      Князь убрал телефон в карман, намереваясь вернуться к товарищам и продолжить возлияния. В этот момент к нему подошел Леха Горшенев, ожидавший на некотором расстоянии пока Князь закончит разговаривать по телефону.       - Андрюх, можно тебя на минутку?       - Да, конечно.       - Отойдем? – они вышли на маленький балкончик. На улице было уже темно, под окнами носились машины.       Алексей вздохнул, очевидно, не зная как начать.       - Что случилось? - Андрей решил ему помочь.       - Помнишь Анфису, бывшую жену Миши?       - Ну конечно помню, я ведь не всегда был пьян, - Князь попытался сострить.       Леха вежливо улыбнулся.       - В общем, недавно встретил одного знакомого, может, ты его тоже помнишь, хотя не важно, - Леха снова вздохнул, - он откуда-то узнал, что она умерла.       Андрею стало неприятно и неловко за свою шутку.       - Так вот, - продолжил Леха, - я подумал, что ты или парни тоже можете узнать и хочу попросить, чтобы вы не говорили Мишке.       Андрей прибывал в некотором замешательстве, новость была довольно неожиданная.       - Так ему кто угодно может сказать, и потом, как-то это нехорошо, он хотел бы знать, я думаю.       - Хорошо или нет, об этом долго можно рассуждать, но у него все сейчас более или менее наладилось, жена, ребенок родился. Ты ведь его знаешь, - Алексей замолчал, подыскивая слова,- он, бывает, излишне, ммм, остро реагирует, и эта новость может спровоцировать его на всякие, эээ, ненужные вещи. Ни ему, ни окружающим не станет лучше, если он будет знать.       В общем-то, Князь был согласен.       - Да, ты правильно говоришь, но все-таки… Ладно, думаю, действительно не стоит ему знать. А от чего умерла?       - Говорят, от цирроза.       - Мда, все прямо «как надо», - невесело усмехнулся Князь.       - Я рад, что ты понял. Пойдем к остальным? – Алексей хотел побыстрее закончить неприятный разговор.       - Ты иди, я подышу немного.       Леха кивнул и ушел. Андрей облокотился на перила балкончика и задумался. Давно забытые мысли и переживания кружились в голове как поднятая в воздух пыль. ***       В клубе все плыло от табачного дыма. Впрочем, может быть, у Андрея просто плыло перед глазами от выпитого. Шум и музыка постепенно отдалялись, Князь почти засыпал, сидя на неудобном стуле за столом, с такими же пьяными товарищами. Откуда-то из недр клуба вдруг вынырнул Горшок, ведя за руку какую-то девицу. Подбежав и не обнаружив лишнего стула, Горшок немного покрутился на месте, а потом, сбегав к соседнему столику и резво сбросив на пол какого-то спящего паренька, притащил стул и усадил девушку.       - Анфиса, это парни. Парни, это Анфиса, - представил он.       - Разрешите поцеловать Вашу ручку, л-л-леди, - пробасил сидящий рядом, приятель Горшка, Князь не помнил его имени или вовсе не знал.       Все пьяно загоготали.       Андрей сонно и совершенно без стеснения пялился на Анфису. В неровном свете прожекторов ее кукольное личико казалось почти детским. Анфиса была очень хорошенькой. Совсем молоденькая, но совершенно лишенная подростковой угловатости, она двигалась так, как будто все время танцевала. Изящным движением Анфиса отбросила назад длинные волосы, показывая аккуратное ушко. Горшок что-то увлеченно шептал ей, прижавшись лбом к ее виску, и она улыбалась ярко, по моде, накрашенными губами. Горшок заметил взгляд Андрея и самодовольно оскалился беззубым ртом.       Андрей заснул. Когда он проснулся, веселье еще продолжалось, но Горшок и Анфиса уже куда-то пропали. ***       Андрей весь извелся. Концерт они задерживали уже на час. Организаторы заглядывали дважды, пытаясь выяснить, когда же они, наконец, начнут. Князь опасался, что подвыпившие поклонники от скуки начнут понемногу громить зал. Они сидели в гримерке полным составом «Короля и шута», не хватало только Горшка, который два часа назад ушел, сказав, что вернется через двадцать минут. Князь налил себе еще 50 грамм, выпил, но это не успокаивало.       - Да ебит твою мать! – он вскочил со стула и прошелся по комнате, - где он есть-то?! Балу, перестань бренчать – бесит.       Санек нехотя отложил гитару.       - Может, пока без него начнем? А он потом присоединится, – неуверенно предложил Яша.       - Вопрос еще в том, будет ли он в состоянии присоединиться, когда появится, - заметил Ренегат.       Все остальные, включая Андрея, думали о том же.       Дверь резко распахнулась, залетел Горшок, на ходу сбрасывая куртку:       - Все, идем!       Отыграли они вполне прилично, свое недовольство задержкой никто не выражал, во всяком случае, открыто.       Горшок и Князь искали свой номер, для того, чтобы оставить там вещи и продолжить вечер в компании остальных.       - Вроде этот, - Князь распахнул дверь, - надо же, вполне прилично, даже занавески есть.       Горшок ничего не ответил, прошел, хлопнулся с размаху на одну из кроватей, стянул один ботинок и принялся изучать мозоли на пальцах. Носка под ботинком не оказалось.       - Где ты шарился? – спросил Андрей, разыскивая в сумке сухую футболку. Он уже не злился и говорил без раздражения.       - Долго не мог найти почту, - ответил Горшок, не отвлекаясь от своего занятия.       - Зачем тебе почта?       - Деньги Анфиске отправлял.       - Ты же ей два дня назад отправлял?       - Деньги мои будешь считать, что ли? – ощетинился Горшок. Эта его способность мгновенно переходить от апатии к бешенству и обратно уже давно не удивляла Князя.       - Следи за тем, что мелешь, - спокойно посоветовал Андрей, - носки тебе дать? – он принюхался и добавил, - чистые.       - Обойдусь.       Горшок какое-то время смотрел в стену, а потом, взглянув на Князя, проговорил:       - Я боюсь, что если у нее не будет денег на дозу, то она что-нибудь натворит.       - Что, например?       - Ну, там спиздит у кого-нибудь что-нибудь или, ну, даст кому-то за дозу.       Первое Андрея бы не удивило, на счет второго – не стал бы так опасаться. Сомнительный образ жизни, который вели Горшок и его жена, не лучшим образом сказывался на нежном женском организме. Красивая когда-то Анфиса, сейчас являла собой, во всех отношениях, печальное зрелище. В общем, Андрей бы воздержался, если бы ему предложили. Хотя в определенных кругах могли найтись любители. Князь не представлял, что можно тут сказать, все давно уже было сказано, и не один раз, посему счел за благо никак не комментировать.       Горшок вдруг как-то помрачнел. Не снимая второго ботинка и куртки, он лег на кровать, повернувшись спиной к Князю.       - Домой хочу, - глухо пробормотал он.       Князь не знал, что имеет в виду Миха, говоря «дом».       «Вероятно, не тот клоповник, где они обитают с Анфисой. Да и вряд ли вообще какое-то место, скорее, что-то, что он чувствует рядом с ней, и черт его знает, что это может быть», - думал Князь.       В дверь громко постучали, а в следующее мгновение она открылась, поддатый Балу заглянул в комнату.       - Вы чего так долго? Эй, а ты уже спать, что ли, собрался? – крикнул он Горшку, - вставай, давай.       - Не лезь к нему, пошли, - Андрей вышел и закрыл дверь на ключ.       - Опять хандра? – поинтересовался Балу, кивнув сторону номера. - Вроде того. ***       В обшарпанном холле больницы пахло тараканами, нескольких Андрей уже успел увидеть за те полчаса, что сидел здесь. Пару дней назад Горшка разрешили навещать, и Князь решил это сделать, хоть и не особо хотелось. Наконец в дверях, ведущих в стационарное отделение, показался Горшок. Он похудел еще сильнее, белки глаз были красными от лопнувших капилляров, нечесаные волосы свисали сосульками. Молча пожав руку, он сел рядом с Князем.       - Как ты? – Андрей понимал, что вопрос звучал довольно глупо.       Горшок неопределенно передернул плечами.       - Парни тоже хотели зайти, но им там одна халтурка подвернулась, завтра придут.       Горшок безразлично наблюдал за тараканом, пересекающим холл. Князь вдруг подумал, что Горшок мог ведь и вправду совсем свихнуться от одиночества в палате. Но тот внезапно вышел из оцепенения и спросил:       - Что с Анфисой? Мать мне не хочет говорить, а отца я даже спрашивать не буду, - от долгого молчания его голос был хриплый и плохо слушался.       Андрей ожидал этого вопроса.       - За ней ее отец приехал и забрал.       - Хуево, - Горшок вздохнул, - ее родители не знали. Ну, про все, про это.       - Издеваешься? Как можно было не знать?       - Редко виделись. И она им говорила, что болеет немного.       Андрей промолчал.       - Поэтому мы иногда у них брали деньги на лекарства, - зачем-то добавил Горшок,- Как будто на лекарства.       Князь совершенно не хотел начинать этот разговор, но все-таки именно за этим он и пришел.       - Мих, знаешь, пора все-таки с этим завязывать. Это уже край. Ты это и сам чувствуешь, я вижу. Если тебе на себя насрать, пожалей, хоть её, ты же знаешь, что она сама от тебя не уйдет. И тебе решать за вас двоих. За себя ты, понятно, не боишься, но ты и правда хочешь, чтобы она умерла? Не настолько же больная у вас любовь?       На протяжении этого монолога Горшок сидел, опершись спиной на стену, и не сводил с друга глаз, которые из-за неестественной худобы казались еще больше. Андрей чувствовал, что задел за живое, что Горшок и сам размышлял в этом ключе.       «Бля, лучше бы он психовал и орал, что я лезу не в свое дело, а не смотрел так, будто его на убой ведут. Как будто ребенка бью, честное слово», - подумал Князь, ему хотелось оказаться подальше отсюда.       Горшок с усилием поднялся и побрел в направлении стационара. Но на полпути остановился и проговорил:       - Я просто хотел быть честным и идти до конца. И чтобы навсегда вместе, - не глядя ни на кого, он пошел дальше. ***       Андрей глубоко вдохнул прохладный ночной воздух и переступил с ноги на ногу, разминая затекшие ступни.       - Эй, ты тут куришь, что ли, втихаря? – послышалось за спиной.       Князь оглянулся. Перед ним стоял Горшок, в расстегнутой рубашке, пьяный и веселый. «Как-то он резко седеть начал», - подумалось Андрею. И, шагнув к Горшку, Князь крепко обнял его.       - Ты чего это? – опешил Горшок.       - Ничего, - Андрей хлопнул его по плечу, - старею и становлюсь сентиментальным, пойдем, накатим, что ли.