Вечеринка

Кагами выдохнул, чтобы успокоиться, закрыл за собой дверь в спальню. Там, в гостиной, еще звучали голоса, гремела музыка, веселье было в самом разгаре, а Кагами застыл на пороге своей комнаты, глядя в затылок лежащего на кровати Куроко, и пытался восстановить цепочку событий. Каждый год они собирались с членами баскетбольного клуба Сейрин здесь, в квартире, которая перешла в полное распоряжение Кагами. Вспоминали былое, узнавали новости за год — просто не теряли друг с другом связь, сохраняли дружбу. Конечно, с некоторыми ребятами из команды они виделись чаще. Куроко, к примеру, учился недалеко от нынешней работы Кагами, и иногда они вместе обедали. Это были ни к чему не обязывающие встречи, где так просто было держать себя в руках, потому что вокруг люди. Да и Куроко было куда бежать, если бы Кагами пытался прижать к стене или коснуться не по-дружески. Но сейчас спал в его кровати. Кагами вспомнил: сегодня Кога принес выпивку, объявив, что раз в этом году Кагами, Куроко, Фурихата, Кавахара и Фукуда стали совершеннолетними, то это стоит отметить «по-взрослому». Куроко, видимо, пил впервые: после пары первых стаканов у него закружилась голова. Да, и тогда Киеши проводил Куроко отдохнуть в спальне, потому что в квартире кроме большой гостиной и спальни комнат не было. Не в ванную же его сваливать. А Куроко, наверное, задремал. «Все в порядке, — думал Кагами, пытаясь дышать глубоко. — Он даже не сам сюда пришел. Его отвел Киеши. И уложил, конечно, на кровать. Не на пол же». Куроко, кажется, и в самом деле спал — он не пошевелился. На тумбочке у кровати стоял стакан с водой. Видимо, Киеши дал ему какую-то таблетку, чтобы не болела голова. Может, Куроко не высыпался из-за учебы и теперь отключился, не смотря на шум за дверью. Все в принципе было нормально, в порядке вещей и никаких намеков на счастливое «А на самом деле Куроко все это время был влюблен в меня и, пользуясь тем, что в квартире полный бедлам, пробрался в спальню, разделся и лег под одеяло ждать меня». Конечно, Куроко был одет и лежал на боку, спиной к двери, поверх одеяла. Кагами сглотнул. Он все еще держался за ручку двери, желая вернуться к остальным. А Куроко оставить дремать в безопасности. Веселиться, зная, что Куроко один, что им никто не помешает. Кагами не чувствовал опьянения – немного кружилась голова, чуть путались мысли, и страшно хотелось секса. Куроко хотелось всегда, да, но сейчас.… Окажись рядом Алекс, Кагами переспал бы и с ней — желание выжигало нутро. И угораздило же именно сейчас обнаружить в своей кровати Куроко. На улице уже стемнело, огни ночного города мягко освещали комнату, сохраняя интимный полумрак. «Давай, ты сможешь, — попробовал самовнушение Кагами. — Просто выйди и не думай. Как ты потом в глаза Куроко смотреть будешь? Ну ладно, отговориться ты сможешь, скажешь, что был пьян, нашел его в своей кровати и вообразил спьяну невесть что, но потом-то? Даже если он простит, он потом не сможет ни доверять тебе, ни так же спокойно обедать с тобой. Связи на одну ночь не подходят для того, с кем ты хотел бы провести всю жизнь. Поэтому, будь умницей и выйди. Тебя наверняка уже потеряли». Кагами выдохнул облегченно, будто нашел лучший предлог, открыл дверь, впуская в комнату шум праздника, шагнул за порог спальни и… стремительно вернулся. Закрыл за собой дверь и щелкнул замком, заперев. «Ты никогда не позволил бы себе этого трезвым», — мысленно сам себе высказал Кагами, осторожно, на цыпочках двинувшись вперед. Куроко не проснулся, даже когда он присел рядом. Было в нем что-то беззащитное, открытое, и вместо того, чтобы разбудить совесть, это только больше возбудило. Кагами осторожно перевернул его на спину, внутренне надеясь, что Куроко проснется, и тогда не хватит наглости, глядя ему в глаза. Куроко не проснулся, только чуть приоткрыл рот, вздохнув глубже. «Что я делаю? Это все из-за алкоголя. В любом случае, так нельзя. Нужно развернуться и уйти, а уже потом, трезвым, позвать Куроко сюда. Признаться. Если он не сможет ответить – свести все к шутке, а если сможет… Тогда чаще видеться, начать с поцелуев и объятий, но уж никак не с того, чтобы попытаться залезть к нему в штаны, пока он спит». Руки Кагами, тем временем, будто действовали разуму вопреки и осторожно подняли край футболки, открыв живот и выступающие ребра. «Когда он проснется? Смогу ли я тогда еще отговориться, что зашел случайно и упал на него? Или будет слишком поздно? Проснется ли, если попытаться его поцеловать? А может, давно уже не спит, просто хочет знать, что мне на самом деле от него нужно? Ему все равно придется сделать вид, что просыпается». И неожиданно для себя самого перехватил Куроко за плечи и тряхнул. Кагами замер, боясь дышать и оценивая ситуацию. Он нависал над зашевелившимся, глубоко вздохнувшим Куроко, его футболка задралась еще выше. Тот открыл глаза, и в первую секунду Кагами даже ждал удара, потому оправдываясь глухо произнес: — Ты спишь в моей кровати. — Прости, Кагами-кун. Я сейчас встану. Извини, что воспользовался… Куроко приподнялся на локтях и удивленно уставился на Кагами снизу вверх, будто не понимая, почему тот не встал, чтобы не мешать освободить кровать. — Я немного пьян, — произнес Кагами, наклоняясь ниже, и Куроко пришлось откинуться на покрывало, чтобы не столкнуться с ним лбами. — Да, возможно. Пожалуйста, не мог бы ты отодвинуться, чтобы я уступил тебе кровать? — М? Нет. Я не настолько пьян, ты не понял. Ну да, немного тумана в голове, но… Короче, я отдаю себе отчет в своих действиях, понял?! — грозно закончил Кагами и навалился, думая, что сказал что-то настолько же прямое, как: «Я настолько пьян, что уже не могу сдерживать свое желание. Поэтому, прости, но сейчас у нас будет секс». Будь Кагами трезв, именно так бы он и сказал, но сейчас лучше действовали руки: забрались под футболку, приподняв Куроко над покрывалом, чтобы стянуть с него одежду. — Точно? И назавтра вспомнишь, что творил? И это не будет что-то вроде: «Какого черта ты делаешь в моей кровати?», — проворчал Куроко, вцепившись в свою футболку, не позволив стянуть ее. Кагами ждал удара, но его не последовало. — Хочешь, пальцем кончика носа коснусь? — предложил Кагами. Он смелел от того, что Куроко не сопротивлялся. Может быть, их желания совпадают, и Куроко просто хочет убедиться, что это не минутная пьяная выходка. Сам-то он выглядел проспавшимся и трезвым. — Как твоя голова? — Лучше, — кивнул Куроко. Он смог отцепить руки Кагами от футболки и натянул ее чуть ли не до колен. — Вот и замечательно, — Кагами произнес это так, будто они давно уже были парой, и сегодня при намеке на секс, Куроко сослался на головную боль. А то, что теперь она прошла, означало — самое время для секса. Куроко этот тон понял правильно, успел поймать ладони Кагами, вцепился в них, будто они в шутку боролись. — Ну и как я теперь смогу доказать тебе, что я достаточно трезв, если ты держишь мои руки? Куроко, ты не представляешь, сколько мне нужно выпить, чтобы на утро ни о чем не вспомнить. Все нормально, можешь отпустить. Возможно, это только казалось, но тот смотрел изучающе, настороженно, и хватка ослабла. Кагами практически упал сверху, вжался пахом в его бедро, тронул губами ухо и не особо соображая то ли от выпитого, то ли от желания, шепотом попросил: — Куроко, я понимаю, что я совсем обнаглел, но… Было бы просто офигенно, если бы ты свою ногу положил мне на поясницу. Кагами был еще слишком трезв, чтобы не понимать, чем это чревато, и теперь уже не питал никаких иллюзий, с большей вероятностью ждал удара. Время шло, ничего не происходило. Потом Куроко спихнул Кагами с себя, повернулся и неуверенно положил ногу на бедро Кагами. С минуту оба дышали шумно, тяжело, будто подстраиваясь под ритм друг друга. А потом Кагами приподнялся на локте, чтобы взглянуть в глаза лежащего рядом с ним Куроко. — Почему ты раньше не сказал? — спросил Кагами. — А как я должен был это сделать? — Куроко, осмелев, протянул руки вверх, положил ладони на его щеки, погладил. — Как? — Кагами говорил яростным шепотом, боясь, что в соседней комнате услышат. – Ты всегда прямолинеен. Всех в глаза кроешь идиотами. А мне прямо сказать не мог "Кагами, мы взрослые люди. Я хочу тебя, ты хочешь меня, давай сделаем это". Ты знаешь, каких ошибок я мог натворить? — Не мог бы, — отрицательно покачал головой Куроко. — Кагами-кун конечно идиот, но не настолько же… На середине фразы, не дослушав, Кагами осторожно, будто не верил и боялся спугнуть, спустился ниже, коснулся губами шеи Куроко, осмелел и провел по ней языком. Куроко обнял его за плечи и выгнулся, насколько мог под его тяжестью. За дверью еще раздавались шумные голоса, гремела посуда, ходили люди, но здесь были полумрак и запертая на замок дверь. Это создавало иллюзию, будто они в другой квартире. Кагами уже и забыл, зачем шел сюда. Сейчас он думал о том, что мог давно признаться, и тогда они пошли бы в один институт, жили бы вдвоем, просыпались бы каждое утро под одним одеялом. Страх, что Куроко скинет его с себя каким-нибудь ураганным пасом, прибавит к этому удар куда-нибудь в солнечное сплетение и уйдет, растворялся, забывался, как будто никогда и не существовал. Потому что Куроко пока еще нерешительно перебирал его волосы на затылке. Кагами и сам вдруг присмирел, пытаясь в путающихся мыслях найти инструкцию о том, как же все-таки люди это делают. Оставалось только довериться инстинктам. Куроко подтолкнул его сам. Чувствовал, что Кагами колеблется, и будто собрался с духом — ведь мог же сейчас соскочить на пол и сообщить, что раз недоразумений между ними больше нет, стоит подождать, пока Кагами не протрезвеет, хотя бы до завтра — вывернулся, приподнялся слегка и поцеловал. Сразу глубоко, не пробуя – сначала губ Кагами коснулся кончик языка, скользнул дальше, в рот, и только тогда их губы встретились. Ах, если бы после этого мир и в самом деле исчез, оставляя их наедине… Но Кагами, лихорадочно стаскивая с Куроко одежду, не обращая внимания и на треск рвущейся ткани, вдруг услышал, как за дверью раздалось: — Где Кагами? — Он перебрал. Ушел полежать. После этого снова разговоры в гостиной стали далекими, невнятными. Кагами никак не мог справиться с молнией на джинсах Куроко, потому что тот смирно не лежал: гладил его спину, приподнимался, чтобы поцеловать плечо, снова ложился, чтобы лизнуть кадык. Куроко снова помог ему, сам расстегнул свои джинсы и даже приподнялся, стащил их до бедер, и джинсы, целые, не порванные, полетели в сторону тумбочки. «Он ведь тоже пьян. Наверняка так же сильно этого хочет», — подумал Кагами и остановился. Его футболка висела на шее, он стянул ее через голову. Джинсы его были расстегнуты, хотя Кагами казалось, что сам этого не делал. На Куроко оставались только съехавшие трусы, открывающие пушок волос, уходящий под резинку. Куроко тяжело дышал, покусывал кожу на его плече и вел ладонью вниз, по груди мимо пупка к паху, когда Кагами поймал его руку и шепнул: — Погоди. Мне нужна еще пара секунд. Мы что-то забыли. — Что у тебя гости? Сделай вид, что спишь. Они решат, что я уже ушел. Кагами хоть и просил сам прерваться, не удержался — поцеловал в губы, на этот раз коротко, выдохнул: — Нет… Еще что-то… Сложно было думать, когда рука Куроко замерла на его животе, и в то же время не хватало силы воли, чтобы попросить убрать ее. — Смазка, — наконец, выдохнул Кагами. — Нам нужна смазка… Или что-то взамен. У меня аптечка в ванной, там валяются и все крема, если использовать что-то из них, то вполне сойдет за… — И все-таки ты дурак, Кагами-кун, — на выдохе произнес Куроко, и ладонь его все-таки скользнула под резинку трусов. И тогда стало плевать, что хотел по-другому, что представлял себе сцену из какой-нибудь порнухи, игнорируя фантазию о том, что Куроко по сюжету этого порно должен был сначала ему отсосать. Отошло на задний план и то, что всего несколько секунд назад хотел именно войти в него, зафиксировать запястья над головой и сжимать бедра, насаживая на себя, резко толкаться, выбивая из Куроко стоны. Стало плевать, потому что непривычно маленькая ладонь сжалась на его члене, сделав несколько движений вверх-вниз на пробу. Кагами задохнулся, стиснул бедра Куроко, стягивая трусы, провел языком не потому, что хотелось сделать приятно, а только чтобы попробовать на вкус. Пришлось по волосам, зацепив ухо. Надо было сказать: «Что мы как школьники?», или еще что-то, но Кагами боялся, что дальше трех слов не продвинется, он уже совсем не понимал, что происходит, и что делать дальше. Навалился, подминая под себя, прижался бедрами и тут же понял, чего хочет дальше. Пришлось приподняться и перевернуть Куроко на живот. — Кагами-кун… — возмущенно зашептал тот, и Кагами снова навалился сверху. — Тсс... Все в порядке. Я не сделаю больно. Именно в этот момент ручку двери дернули, после нескольких секунд осторожно постучали, и Киеши окликнул: — Кагами! Эй! Он мысленно послал всех лесом, решив, что не будет отвечать. Голос дрогнет и выдаст их обоих. Куроко настороженно замер, перестал возиться, и это позволило наконец Кагами пристроить свой член между его бедер. Бодрая Рико сообщила: — Кагами-кун, мы уходим уже. Ты там как, нормально? Или совсем перебрал? Тебе помощь нужна? Оставить кого-нибудь? Кагами сейчас ненавидел их всех, но пришлось отвернуться к двери, откликнуться: — Нет, все в порядке. Идите, дверь только захлопните, она сама закроется. Он и сам удивлялся, как его хватило на такую длинную фразу. Куроко все еще вяло сопротивлялся, то ли не хотел продолжать, пока остальные не уйдут, то ли хотел вернуть себе инициативу и прежнее положение. — Уверен? — снова Киеши. — Ну ладно, завтра отзвонись. И где-то на заднем плане, в другой комнате, раздался взволнованный голос, кажется, Фурихаты: — А где Куроко? Кагами к тому времени надоели и голоса, и возня под ним, мешающая получать наслаждение, поэтому он просунул руку под живот прижатого к кровати Куроко, и успокоил его так же, как тот минуту назад успокаивал Кагами: обхватил его член пальцами. И всегда тихий Куроко вдруг слишком громко охнул, тут же осознав свою ошибку, уткнувшись лицом в одеяло. Но было поздно. За дверью стало так тихо, будто все вдруг разом исчезли, а потом раздались радостные крики, словно они только что выиграли матч. Не финал, конечно, но все-таки важный, зачем-то отметил Кагами, замерев. Он чего-то жуткого ждал, будто сейчас друзья выбьют дверь и ринутся в спальню их поздравлять. — Все-все, мы уходим! — возвестила поспешно Рико. — Давай, Кагами! — выдал заплетающимся языком Хьюга уже откуда-то из коридора. Собралась эта компания меньше чем за минуту, вывалившись шумно в коридор, нарочито громко захлопнув за собой дверь. «Все знали, — успел подумать Кагами. — Одни мы идиоты…» А потом он снова, словно с высокой горки, ухнул вниз, в реальность, к горячему и такому желанному телу под ним. Куроко, видимо подумав о том же, приподнялся, насколько позволил вес над ним, и качнулся, подсказав продолжать движение. Кагами снова сжал руку, второй он уперся в кровать , качнулся сильно вперед, а потом сразу назад. Может и к лучшему, что не стали сразу пробовать «по-взрослому», с проникновением, потому что пришлось бы ждать, пока Куроко привыкнет, самому привыкать. А сейчас он позволял себе мощные движения, оставляя короткие и наверняка болезненные укусы на плечах, шее, лопатках. Куроко комкал одеяло, приподнимал бедра навстречу, стараясь сильнее стискивать член Кагами. Теперь уже можно было стонать не скрываясь. Кагами кончил первым, заляпав одеяло, его бедра, ягодицы. Затем совсем бесцеремонно приподнял Куроко на четвереньки, и продолжил дрочить ему, лаская шею уже не так агрессивно, даже как-то сыто. Кончая, Куроко выгнулся, вплотную прижавшись задницей к его обмякшему члену, и обессиленно свалился на кровать. Кагами не успокоился, нависая сверху, тормошил его, расслабленного, уставшего: гладил волосы, спину, покрытые испариной бока, будто каждую секунду хотел подтверждения того, что Куроко ему не приснился, и теперь принадлежит ему. — Мне надо домой, — отдышавшись, сообщил тот. — Одному? До метро? Кто ж тебя пустит? Оставайся. — Все в порядке. На темной улице меня тем более никто не увидит. — Ага. Но с тебя станется вмешаться куда-нибудь. Лежи. Я тебя не пущу. Позвони и скажи, что останешься. Ты взрослый уже. Оставайся. — Зачем? — Куроко повернул к нему голову, все еще лежа на животе. Кагами усмехнулся, наклонился лизнуть его в висок, ответил: — Чтобы проверить, что на утро я и правда ничего не забуду и очень рад тому, что произошло.