Nightglow

Рядом с Шиньей на краю футбольного поля стоял смутно знакомый стройный парень в спортивной форме. Кажется, гитарист в группе Ямады. Но вспомнить его имя Джун не смог бы даже под пытками. - О, Джун, привет, – заметил его нерешительность Ямада и помахал рукой, приглашая подойти. – Ты чего хотел? Оносэ даже слегка оробел под пристальным взглядом тёмных глаз незнакомца. Было в нём что-то такое, что заставляло если не опасаться этого странного парня, то относиться к нему с некоторой осторожностью. - Шин-чан, я к тебе с просьбой. Мы можем поговорить вдвоём? Шинья замешкался, бросая виноватые взгляды на товарища. Тот презрительно фыркнул. - Я подожду тебя у раздевалок, Шин-чан. - Суги, я быстро, правда. Суги… точно, его зовут Сугихара. Отличник, скрипач, спортсмен и объект слепого обожания половины девушек потока. А ещё прекрасный гитарист. Было бы здорово играть с ними, если бы не Иноуэ. Друг и без того несколько стеснялся своих способностей в игре на гитаре, чтобы обижать его приглашением второго гитариста. - Так о чём ты хотел поговорить? – голос Шиньи прервал поток мыслей. - А, да. Шин-чан, ты ведь знаешь, что от нас ушел барабанщик? И я хотел, если ты не против, конечно, чтобы ты играл с нами. Вы ведь тоже теперь одни остались? Ямада нахмурился и взъерошил отросшие за лето волосы. - Джун, я знаю, что вы с Ино хороши, но я соглашусь играть с вами только с одним условием: если со мной вы возьмёте и Суги-чана. Иначе вы можете искать барабанщика где-то ещё. Такого ответа Оносэ никак не ожидал. Впрочем, если бы он сам оказался на месте Ямады, разве он бросил бы Киёнобу? - Но Шин-чан… У нас ведь уже есть гитарист. Мы не думали о втором. - Я знаю. Решать вам, в конце концов. Встретимся позже, в клубе, – Шинья довольно грубо дал понять, что разговор окончен, и поспешил вслед за неторопливо шагающим к раздевалкам Сугихарой. А Джун поймал себя на мысли, что для парня Сугихара даже чересчур грациозен. Это стоило обдумать. - И чего тут думать? – Ино искоса взглянул на друга, отвлекаясь от обеда. Школьная столовая – благодатное место, когда хочешь поговорить без лишних ушей: в таком гвалте никто, кроме соседа, тебя услышать просто не в состоянии. – Давай хотя бы послушаем как он играет, прежде чем отказываться. - Киё, но ты же наш гитарист. Зачем второй? - Может быть, так будет и лучше. Я не хочу быть лидирующей гитарой. А Сугихара, как я слышал, играет очень хорошо. - Мне не нравится эта идея. Но без него Шинья к нам не пойдёт. А лучше него мы барабанщика не сыщем. - Тогда давай согласимся. В конце концов, если мы не сработаемся, то всегда можно поискать какие-то варианты. На школе ведь свет клином не сошёлся. Может, нам повезёт где-то ещё. - Если ты хочешь, то я согласен. Но два гитариста в группе– не слишком ли? - У Х-Japan тоже два гитариста, разве это так плохо? И у многих других тоже, – резонно заметил Иноуэ. Но даже это не могло убедить Джуна. Будто Сугихара не понравился ему с первого взгляда. А может, дело было в том пренебрежении, которое сквозило в его взгляде, когда он смотрел на Джуна? В любом случае, они встретятся в клубе вечером, и тогда можно будет сказать наверняка, стоит ли вообще начинать эту затею. Когда Сугихара начал играть, Оносэ оставалось только изумлённо смотреть на лучшего друга, который с неприкрытым восторгом следил за ловкими пальцами гитариста, буквально порхающими над струнами. Джун же исподтишка разглядывал самого Сугихару. Небрежно застёгнутая белая рубашка открывала взгляду шею и тонкие ключицы. Чуть встрёпанные осветлённые волосы, опускающиеся до плеч, и странные, какие-то неуловимо чуждые для японца черты лица притягивали взгляд. Подтянутая, стройная фигура, тонкие музыкальные пальцы. И обжигающий взгляд сквозь светлую чёлку. Джун вздрогнул и потупился. Быть застигнутым за таким откровенным разглядыванием казалось неприличным. И лишь краем глаза успел заметить, как Сугихара подавил улыбку, поджав и без того тонкие губы. Только когда последний аккорд стих, Джун решился поднять голову, чтобы снова встретиться с ним глазами и почувствовать странную неловкость. Да что за… - Джун, это потрясающе, – Оносэ вздрогнул, услышав у самого уха голос Иноуэ. – Он просто невероятен! Да уж, невероятен. Хотя вряд ли Киёнобу имел в виду что-то кроме его способностей в игре на гитаре. С другой стороны, разве он сам не думал с утра, как здорово было бы получить в группу гитариста, подобного Сугихаре? Да ещё и скрипача. Мало кто может похвастаться присутствием в группе такого человека. И Шинья согласится, если он останется. Даже необъяснимо странная надежда на то, что Ино откажется терпеть второго гитариста в группе, рассыпалась перед восторгами последнего. По всему выходило, что причин для отказа нет. Но что-то изнутри подтачивало уверенность, не давая спокойно принять во всех отношениях правильное решение. Возможно, та самая жгучая неловкость, которую Джун испытывал от его цепкого взгляда. - Хорошо, – пауза затягивалась, ухмылка Сугихары становилась всё шире, а в себе можно было разобраться и после. – Считайте, что отныне вы полноправные члены группы. Шинья просиял и порывисто обнял друга. Сугихара сдержанно улыбнулся и аккуратно отстранил гитару, которая едва не пала жертвой радости барабанщика. Так началась их история. Ясухиро попадался ему буквально на каждом шагу. В их огромной школе это вовсе не казалось случайным совпадением. В столовой, на стадионе, в клубе... Последнее странным не было, но Джун буквально физически чувствовал на себе этот испытующий взгляд. Даже когда гулял с девушкой, ему казалось, что Сугихара его преследует. Прошло совсем немного времени, прежде чем Оносэ понял, что и сам ищет взглядом в толпе светлую макушку гитариста. За Ясухиро девушки тоже увивались толпами, но на ком-то одном он никогда не останавливался. Шинья, посмеиваясь, говорил, что Суги-чан безотчётно предан только трём женщинам: своей матери, гитаре и скрипке. И едва ли не каждую неделю он гулял с новой девушкой, оставляя предыдущую в окружении подруг и в слезах. Опасный тип, что и говорить. Ох, чёрт бы побрал тебя, Оносэ, за любовь к опасности. Март выдался ветреный, холодный и мрачный. Да ещё и словно сговорились все, начиная с внезапно слёгшего с гриппом Иноуэ и озверевшими перед экзаменами учителями, и заканчивая Айкой, которая едва ли не в последний день экзаменов, краснея и отводя взгляд, сказала, что он, конечно, крутой и очень милый, но она влюбилась в другого и было бы так славно, если бы Джун остался её другом. Кажется, он её послал. А может, и нет. Тот вечер он вообще помнил плохо. За исключением сдавленного гневного шипения сестры, когда она держала его волосы, пока он изливал душу унитазу. - Ещё раз утащишь мой виски – перед родителями я тебя покрывать не буду, так и знай, Джун. После Оносэ думал, что она и не выдала его только потому, что ему было так паршиво. Крепкий алкоголь в первый раз всегда оборачивается не самыми приятными последствиями. Особенно если через силу, кашель и жжение в горле пить прямо из бутылки дешёвый американский виски в попытках быть крутым и взрослым и, как герои фильмов, заливать горе алкоголем. Утром единственной отдушиной стал закуток, в котором они все, прячась от учителей, курили. Необычно пустой в отсутствие Иноуэ угол школьного двора манил тенью и обещанием тишины и покоя для гудящей головы, для которой даже монотонная речь одноклассников, читающих вслух, слышалась невыносимой какофонией. Оносэ и сам не понимал, как высидел до обеда. В столовую идти не хотелось совершенно – желудок от одной мысли о еде сворачивался в тугой узел. Щелчок зажигалки прозвучал так внезапно, что Джун поперхнулся сигаретным дымом и только теперь понял, что сидел, гипнотизируя корни старых деревьев с незажжённой сигаретой в зубах. И осознал, что не заметил, как к нему подошёл его персональный кошмар. Ясухиро невозмутимо кивнул и затянулся, как всегда рисуясь непонятно перед кем. - Плохой день? Джун кивнул, опуская голову. Паршиво начавшийся день преобразиться в один момент не мог. - Как Киё-кун? - Лучше. Рвётся репетировать. - Он старается. Оносэ искоса взглянул на присевшего рядом Сугихару. И сам не понял, почему щекам стало жарко от перехваченного взгляда. Что за чёрт… - Мне пора, – он буквально отскочил от Ясухиро и, бросив недокуренную сигарету, почти бегом направился к школе. Его начала настораживать собственная реакция на этого невозможного парня. А всего месяц спустя они начали играть у Сугизо дома. Пока вчетвером, потеряв вокалиста, отказавшегося после школы продолжать музыкальную карьеру и ушедшего в колледж. Хотя Джун и пригласил того странного парня, Кавамуру, присоединиться, тот с выбором дня для посещения репетиции не торопился. Да ещё и Сугизо с Шиньей чуть ли не с головой ушли в учебники, готовясь к экзаменам. Едва ли их можно было упрекнуть в этом рвении. Сам Джун сомневался в том, стоит ли ему поступать в колледж, почти до последнего дня. И всё же выбрал музыку в ущерб высшему образованию. Не то чтобы родители смирились, но приняли его выбор. Сестра привычно обозвала его бестолочью, но спорить не стала. Так что теперь он получил возможность быть хоть немного самостоятельным, зарабатывая деньги. Конечно, хотелось бы, чтобы доход приносила музыка, но пока всё это было недостижимой мечтой. Дело осложнялось ещё и тем, что остальные его энтузиазма в отношении Кавамуры отнюдь не разделяли. У этого парня была плохая репутация, слишком, даже для рок-музыканта. Вспомнить хотя бы слухи про его одноклассника. У Кавамуры явно были не все дома. Впрочем, Джуну было плевать и на это, если Рюичи будет петь так же, как поёт сейчас, и лучше. А ещё вспомнилось совершенно недовольное выражение лица Сугихары на их совместном выступлении, когда Оносэ бросал на Кавамуру заинтересованные взгляды. Их отношения в последнее время вообще были непонятными. Мысли Джуна постоянно крутились вокруг гитариста, а на репетициях он всё чаще чувствовал странные взгляды Ясухиро, который словно раздевал его глазами. Так и жили – на расстоянии взгляда, не решаясь выяснить всё раз и навсегда. Даже Иноуэ заметил это необычное напряжение между ними. И кто знает, к чему бы всё привело, если бы не приход к ним Рюичи. - Вот же чёрт… – пробуждение было не самым приятным. Да и как оно ещё может быть, если на боксёрах расплывается влажное пятно, а перед глазами всё ещё мелькают обрывки чертовски горячего сна. И всё бы ничего, но Джун был в нём вовсе не с симпатичной девушкой, хотя многие девушки позавидовали бы такому изяществу. Джун отчаянно застонал и зажмурился. Что с ним такое, в конце концов? Почему даже в чёртовых эротических снах его преследует Сугизо? Неужели всего полтора месяца без девушки могут такое сотворить? А вспомнив о том, что сегодня репетиция, на которой они снова встретятся, Оносэ с трудом подавил малодушное желание позвонить Инорану и сказаться больным. Удерживало только то, что сегодня должен, наконец, приехать Рюичи, чтобы попробовать свои силы в качестве их вокалиста. И присутствие самого Джуна просто жизненно необходимо, чтобы контролировать ситуацию. Лидер хренов. В себе бы разобраться для начала, а потом устраивать разборки в группе. А с таким настроем Иноуэ и Шиньи разборок не избежать. Не говоря уже о Сугихаре, который вообще был резко против Рюичи. Не то чтобы Джуна это как-то останавливало, – в конце концов, группе нужен был вокалист, – но тревожила такая бурная реакция. После сдержанных приветствий Джун всю репетицию старался на Сугизо не смотреть вовсе. Казалось, что все мысли написаны на лице, а ловить на себе насмешливые взгляды было бы невыносимо. И всё же первое знакомство Рюичи с группой прошло чуть менее натянуто, чем Оносэ ожидал. Что ни говори, вокалистом Кавамура был прекрасным. И по его же собственным словам, вовсе не собирался останавливаться на достигнутом. Уже одно это внушало друзьям уважение, и они, пусть не без некоторой подозрительности, всё же согласились с тем, что лучше Рюичи вряд ли кого-то найдут. Впрочем, на этом хорошее отношение к нему и заканчивалось. - Я ему не доверяю, – первым высказался Иноуэ, когда за Рюичи закрылась дверь. – А что, если та история про одноклассника – правда? - Боишься, Киё-кун? – Сугизо закурил, высунувшись из окна. Джун сглотнул и постарался не обращать внимания на неприлично обтянутый кожаными штанами зад, маячивший прямо перед глазами. - А ты нет? Мало ли что ему в голову взбредёт. - Что вы как маленькие? Это было чёрт знает сколько времени назад. Ему нравится наша музыка, он хороший вокалист, так чего вам ещё нужно? Давайте, предложите того, кто согласится с нами петь и при этом устроит всех, – взорвался Оносэ. Сугизо фыркнул и посмотрел на него насмешливо. - Да ты, никак, влюбился, Джун-чан? Джун опешил. Да кто он такой… - Иди к чёрту, Сугихара! Ты за кого меня принимаешь?! Если не хотите играть с Рюичи – пожалуйста, валяйте! Только потом не жалуйтесь, что у вас что-то не получается, – он подхватил бас и решительно направился к выходу. Иноуэ было дёрнулся за ним, но, наткнувшись на тяжёлый взгляд друга, остался сидеть в полной растерянности. Оносэ был в ярости. Предположить, что он… Да как у этого идиота язык повернулся?! И всё же, чем ближе он подходил к дому, тем яснее понимал, что в чём-то Ясухиро оказался прав. Только не Рюичи занимал его мысли. И вот этого Сугизо знать никак не мог. Да и незачем ему знать, что Джун думает. Друзья пришли с извинениями на следующий день. И только Ясухиро выглядел так, словно его притащили насильно, наказав ничем не выдавать своё недовольство. И получалось у него из рук вон плохо. А впрочем, теперь это было несущественно. Своё первое полноценное выступление они провели в конце мая в Play House. К этому моменту группа если не приняла Рюичи окончательно, то уж во всяком случае не проявляла по отношению к нему той враждебности, что была месяц назад. Только Иноран по-прежнему панически боялся вокалиста. И всё же Рюичи был вежлив, сдержан, даже пытался выказывать своё дружелюбие. И был неплохим поэтом, что делало ему честь в глазах остальных и немного сглаживало прохладную атмосферу репетиций. И пусть зал был всего на сто человек, а пришло и того меньше, их музыку приняли довольно тепло. Наконец, первый маленький шаг к славе был сделан. Джун понимал, что это ещё не успех, но, как известно, путь длиной в тысячу ри начинается с первого шага. И этот первый шаг стоил того, чтобы его отметить. Бармену в клубе было, в сущности, всё равно, что им нет двадцати, лишь бы у них были деньги. Сидели шумно, весело. Даже Сугизо, позабыв о своей неприязни к Рюичи, подвыпив, совершенно свободно общался с ним на музыкальные темы, приобняв вокалиста за плечи. Оказывается, не так уж и мало у них общего, как могло показаться с самого начала. Джун, глядя на них, опрокидывал в себя стакан за стаканом, почти не чувствуя вкуса. На попытки Шиньи отобрать у него выпивку он только отмахнулся. Оносэ считал, что вполне заслужил шанс расслабиться. Рюичи отказался поддерживать их в распитии виски почти сразу же и лишь благосклонно улыбался в ответ на разглагольствования Сугизо. Иноуэ и Ямада тоже давно оставили безнадёжные попытки угнаться за темпом Джуна. А Ясухиро был слишком занят вокалистом, чёрт бы его побрал. В обрывочных воспоминаниях о продолжении вечера запечатлелось собственное бледное лицо, когда он умывался в туалете клуба, стараясь хоть немного прийти в себя. Была ещё мокрая от дождя бетонная стена в смутно знакомой подворотне, к которой он прижимал чьё-то слабо сопротивляющееся тело, собирая губами дождевые капли с чужих губ, и яркая вывеска лав-отеля. А после – только алое марево, сквозь которое ему то ли почудился, то ли послышался жаркий, на грани стона, выдох в самое ухо: «Джууун» и острые ногти, впивавшиеся в его плечи. В первый же момент после пробуждения Оносэ осознал, что в постели он был не один. Джун постарался припомнить, где и с кем вчера засыпал, но безуспешно. Это же надо было так надраться… Сколько же он выпил, стараясь подавить странное раздражение от вида мило воркующих Сугизо и Рюичи? И к кому его занесло? Где-то на краю сознания мелькнула картинка-воспоминание вывески лав-отеля. Глаза после вчерашнего открывать было просто страшно. Оставалось надеяться только на то, что друзья не стали свидетелями такого же позора, какой случился в прошлый раз. Обычное для лав-отелей безликое убранство комнаты не говорило ни о чём. Зато одного взгляда в сторону лежавшего рядом человека стало вполне достаточно. Осталось только понять, как он оказался голышом в одной постели с Сугизо, да ещё и в лав-отеле. В тяжёлой после вчерашней попойки голове крутились только смутные образы, но цельной картинки из них собратьне получалось. - Эй, – голос хрипел и срывался, – Сугихара, да проснись ты! Гитарист недовольно застонал и потянул одеяло на себя. - Отвали… - Какого чёрта мы здесь делаем? – Джун нетерпеливо сдёрнул с Ясухиро одеяло. Тот поёжился и обернулся. - Какого чёрта тебе надо, Джун? Тебе мало того, что ты не дал мне спать ночью? – сбывались худшие подозрения Оносэ. - Я ни черта не помню. Как мы здесь оказались? В тёмных глазах Сугизо мелькнула тень изумлённого непонимания. - И с какого, скажи на милость, момента ты ничего не помнишь? - Мы сидели в баре, отмечали выступление. Ты болтал с Рюичи, мы допивали… да чёрт вспомнит, какую бутылку мы допивали. Я пошёл умыться в туалет… Дальше я не помню почти ничего, – голова раскалывалась, и любые попытки вспомнить вчерашний вечер оборачивались новыми приступами боли. Сугихара рванул на себя одеяло с неприкрытой злостью, словно своими словами Джун его смертельно оскорбил. - Вот, значит, как. А я-то идиот… Отвернись, Оносэ, мне нужно одеться. - Подожди. Что не так? Что случилось, чёрт возьми?! – Джун перехватил запястье Ясухиро, разворачивая его к себе. И только теперь заметил на шее и плечах гитариста яркие следы, ответившие на его вопрос красноречивее любых слов. - Нет… Не может этого быть… Мы… Мы же не…? Сугихара, оттолкнув его руку, насмешливо фыркнул. - Ну конечно. Оносэ Джун не может себе такого позволить. Знаешь, ты просто сделай вид, что ничего не было. Так будет проще для всех. Джуна будто подушкой по голове ударили. Он едва ли понимал, что Ясухиро встал и начал спешно искать разбросанную по всей комнате одежду. Взгляд помимо воли отмечал тёмные следы пальцев и жадных поцелуев на светлой коже гитариста. В голове вроде и крутились какие-то несвязные обрывки воспоминаний, но Оносэ даже не мог сказать, были ли эти воспоминания настоящими или только образами из какого-то сна. - Увидимся на репетиции, – вырвал его из размышлений холодный голос Сугихары. Дверь за ним захлопнулась со стуком, показавшимся оглушительным, оставляя Джуна наедине с головной болью и в полном смятении. К обеду головная боль немного утихла, но Оносэ так и не мог сказать, какого чёрта его понесло в лав-отель, да ещё в такой компании. Хотя зачем себя обманывать – это он как раз знал. Ведь не просто так весь вчерашний вечер в нём копилось раздражение от вида тонких пальцев Сугизо, специально ли, или неосознанно поглаживающих плечо вокалиста. Скорее всего, это и стало последней каплей, прорвавшей плотину, которой Джун пытался отгородиться от очевидного. И хотя воспоминания не отличались связностью, их вполне хватало, чтобы понять, что произошло между ними. Из памяти начисто стёрлось только воспоминание о том, как они уходили из клуба, а спрашивать об этом у кого-то из друзей было попросту неловко. Стоило бы поговорить с Сугизо, но судя по его утренней реакции, он вряд ли захочет о чём-то говорить с Джуном. Худшие опасения подтвердились уже вечером на репетиции, когда в ответ на приветствие Сугихара даже не взглянул на него. Оносэ отметил, что гитарист держался скованно, словно ему было больно двигаться, и чувство неловкости стало почти невыносимым. Рюичи и Шинья, не понимавшие, что происходит, выглядели странно притихшими. А Иноуэ в перерыве утащил друга на задний двор, подальше от остальных, до самого выхода нервно косясь в сторону Рюичи. Джуна начинала забавлять его реакция на Кавамуру. В самом деле, Рюичи ничем не подтверждал своей дурной репутации, чтобы у Киёнобу были основания его бояться. - Джун, что-то случилось? Оносэ замялся, не зная, стоит ли посвящать друга в эту историю. Тем более, он и сам не до конца понимал, что теперь со всем этим делать. - Ино, как я ушёл вчера из клуба? Киёнобу нахмурился. - Ты что, не помнишь, как полез оттаскивать Сугизо от Рюичи? Джун отчаянно застонал и привалился к стене. Этого ещё не хватало. - Я хотя бы не с кулаками на Рюичи полез? - Нет. Только глянул на него так, как будто он тебя чем-то обидел, схватил Сугизо и утащил его за собой куда-то. Рюичи так и не понял, что на тебя нашло. О да, это многое объясняло. Например, воспоминание о подворотне возле клуба. И хорошо, что Кавамура не разозлился. Мало ли. - Так что произошло? Ты чем-то обидел Сугизо? - Да уж… Обидел. Я сегодня проснулся с ним в лав-отеле. Иноуэ опешил. - И вы… вы с ним…? - Да. Я мало что помню, но похоже, что так. - А он? - А он с утра, когда понял, что я почти ничего не могу вспомнить, обозлился и ушёл. Ты же знаешь, какой он… - И что ты будешь делать? - Хотелось бы мне знать, что тут можно сделать. Для начала хотя бы поговорить. Если бы всё было так просто. Джун впервые порадовался окончанию репетиции. Ясухиро он поймал буквально за руку уже на выходе. Тот зыркнул так зло, что Оносэ опешил. - Я хочу просто поговорить. - И о чём нам с тобой говорить, Оносэ? – Сугихара был зол. – Если у тебя нет ко мне дел, касающихся группы, то мне пора. - Нам есть о чём поговорить. И ты знаешь это не хуже меня, – Джун тоже разозлился. – Я хочу понять, что между нами было, и желательно без твоих показательных выступлений в роли оскорбленной невинности. Я не виноват в том, что не могу вспомнить всего, но я не собираюсь делать вид, будто ничего не произошло! Сугихара прервал его самым бесцеремонным образом, прижавшись губами к его губам. На секунду Джун опешил, но тонкие тёплые губы оказалось удивительно приятно чувствовать своими, и он сам не заметил, как притянул Ясухиро ближе, отвечая на поцелуй. Всё это казалось таким знакомым – то ли продолжение сна, то ли явь, которую он не мог вспомнить. И невообразимо приятным, будто только этого ему и недоставало. Сугизо отстранился первым, с совершенно ошалевшим взглядом, словно не до конца осознавая, что сейчас произошло. - Теперь ты мне веришь? – Джун не отпускал гитариста, опасаясь, что тот и уйдёт вот так просто, не желая дальше обсуждать ни прошлую ночь, ни этот поцелуй. - Джун, ты невыносим. Чего ты от меня теперь хочешь? Чтобы мы, как герои манги, убежали в закат, держась за руки? - Я хочу понять, что нам теперь со всем этим делать. - А чего ты хочешь, сам-то знаешь? Или так и будешь каждый раз, когда напьёшься для смелости, пугать всех вокруг своими выходками? Знаешь, не очень-то приятно, когда тебя тащат за собой неизвестно куда. Оносэ замешкался с ответом, хотя и знал его. Но одно дело признаваться девушке, когда она в ответ краснеет и смущённо хихикает, и совершенно другое – произнести те же слова сейчас, в лицо Сугизо, выдержав его насмешливый взгляд. - Я хочу тебя, – призвав на помощь всё своё самообладание, чтобы не смутиться. - А если я не хочу? – гитарист ухмыльнулся. - Тогда я хочу, чтобы ты остался моим другом. И постараюсь впредь держать себя в руках, – вот так просто, и мир не рухнул. Главное, что сказал, а дальше будь что будет. Но после того, что между ними было, он всё-таки надеялся, что Сугихара разделяет его чувства. Иначе Джун проснулся бы в совершенно других обстоятельствах – сил у занимавшегося волейболом Сугизо с лихвой хватило бы, чтобы дать ему по морде. Ясухиро как-то обречённо вздохнул. - И кому нужны твои жертвы, герой-любовник? Я уже четыре месяца пытаюсь понять, что творится у тебя в голове, и не могу. То ты говоришь неприятную правду в лицо, то не можешь сказать ничего, сколько тебя ни поощряй. Может, стоило тебя раньше напоить? Джун нервно хохотнул. Обретали смысл и странные взгляды, и постоянные встречи в самых неожиданных местах. - То есть ты… - Да. Оказалось, что самое сложное в тайных отношениях – вовсе не их начать так, чтобы ничего не поняли друзья и родные. Самым сложным было то, что они никак не могли остаться по-настоящему наедине. Запись демо отбирала все заработанные тяжким трудом деньги и не оставалось не то что на лав-отель – не хватало даже на новые струны. Бывало и так, что на пятерых едва оставалась пара сотен йен. А от родителей помощи ждать было бессмысленно. Нужна была новая аппаратура, деньги на поездку на предстоящий фестиваль в Мэгуро, чтобы о них узнали не только жители родного города. Джун выматывался настолько, что по вечерам редко был в состоянии даже позвонить Сугизо, не говоря о встречах помимо репетиций и записей. На репетициях они целовались в курилке до головокружения, и Джуну приходилось сдерживаться из последних сил, чтобы ничем не выдать себя. Скорее всего, друзья подозревали, а может, и знали наверняка о том, что они так тщательно пытались скрыть. Но если и обсуждали, то в их отсутствие. Хотелось большего, много большего, но когда сил хватало на то, чтобы встретиться вечером дома у Сугизо или у самого Джуна, они не могли позволить себе практически ничего – в доме постоянно кто-то был, а оправдываться перед родителями… да и чем тут оправдаешься, если тебя застанут в постели с парнем? Вот и приходилось судорожно поправлять помятую одежду, когда за дверью слышались шаги, прятать следы засосов под высокими воротниками и сдерживать стоны, когда Сугихара, шалея от возбуждения, вжимался в него с такой силой, что темнело в глазах. Не раз приходилось, прервавшись едва не за мгновения до такой желанной разрядки, с мысленными проклятиями слушать наставления отца Ясухиро о том, что рок-музыка – это не средство к существованию и ничего из их затеи не выйдет. Сугизо после этого был нервный и дёрганный ещё пару дней. Отношения с родителями у него день ото дня становились всё хуже. - Я так больше не могу, – они лежали в комнате Оносэ, не успев даже привести себя в порядок. Родители Джуна смотрели какое-то шоу, сестры не было дома вовсе, и они позволили себе немного расслабиться. – Я хочу иметь хоть какой-то угол, где мы можем быть вместе, не беспокоясь, что нас застанут, когда я буду перед тобой на коленях со спущенными штанами. Или наоборот. - И где, по-твоему, мы возьмём деньги? – Джун вздохнул. Кто бы знал, как этого хотелось ему самому. - Я не хуже тебя знаю, что у нас их нет. Но мы не можем жить так вечно. - Нам просто нужно немного подождать. Слава и деньги не приходят так сразу. А потом мы наверняка сможем позволить себе квартиру. И никто не будет нам мешать. Сугизо недоверчиво фыркнул, но спорить не стал. Вырученных от продажи демо денег едва хватило на поездку в Мэгуро. Но атмосфера, царившая на фестивале, компенсировала более чем скромный доход от него. Это был уже не их родной город и совершенно незнакомые люди, принявшие их музыку с таким воодушевлением, которого они не ожидали. А ещё были новые знакомства и, конечно, море алкоголя, который позволил смириться даже с тем фактом, что в отеле им пришлось ютиться впятером в одном номере. После возвращения они работали как проклятые, стараясь накопить денег на вторую демо-запись. Это был по-настоящему сумасшедший год, когда приходилось довольствоваться самым малым ради достижения большего. И всё же, когда Джун узнал, что желающих купить их запись не одна сотня, он понял, что работали они не зря. И в декабре, когда хозяин PlayHousec довольной улыбкой сообщил Джуну, что они продали все билеты на выступление, он, не сдержавшись, поцеловал Сугизо на глазах у всей группы. Шинья и Рюичи вежливо отвернулись, а Иноуэ так и стоял, изумлённо глядя на друзей. - Вы… Вы чего? – спросил он, когда Сугихара настойчиво отстранил Джея. - Ино-чан, это невежливо, – мягко упрекнул его Рюичи, и Иноран вздрогнул. - Простите. Вот теперь накатило чувство неловкости. Он покосился на гитариста. Сугизо, хоть и выглядел возмущённым, всё же улыбался. Концерт прошёл так хорошо, что Джуну стоило немалых усилий не расплакаться прямо на сцене перед залом. Они стали известны, пусть пока ещё их известность не распространялась даже за пределы префектуры Токио. И после, наплевав на острый недостаток денег, они с Сугизо уехали в лав-отель, оставив остальных праздновать свой триумф. Джуну едва хватило терпения не начать раздевать Сугизо прямо в лифте отеля. После стольких месяцев у них наконец-то была возможность остаться по-настоящему наедине, и от этой мнимой вседозволенности срывало крышу. Можно целовать его сколько угодно, пока не закружится голова, размазывая по щекам остатки дешёвой помады, не опасаясь скрипа открывающейся двери. Срывать друг с друга одежду, слыша жалобный треск ткани и не беспокоясь, что в любой момент придётся судорожно искать запропастившуюся рубашку или штаны. Ласки становятся совсем уж бесстыдными, и для Джея музыкой звучат стоны Ясухиро, когда тот, не сдерживаясь, толкается в ласкающий рот, цепляясь за Джуна, будто он последний островок реальности. Нетерпеливые, порывистые движения, кожа к коже, и острые ногти впиваются в плечи, оставляя саднящие царапины, пробуждающие воспоминания о далёком майском вечере. Влажный жар между телами и приятная истома, которую никогда не заменит ничто в этом мире. А после можно ласкать его медленно, нежно, словно девушку, срывая с искусанных губ тихие стоны и вздохи, целовать и гладить тёплую кожу, отзывающуюся на ласку мурашками. Готовить его не спеша, боясь причинить боль, хотя вряд ли в прошлый раз он был нежен и осторожен. И всё же первый толчок в невыносимо узкое тело заставляет Ясухиро зажмуриться и сдавленно зашипеть. - Прости… - Заткнись… Чёрт, как больно… – Сугизо смахивает невольно набежавшие слёзы, и Джун уже готов прекратить всякие попытки продолжить. Замереть, сжимая кулаки от накатывающего острого возбуждения. Нельзя… но так хочется двигаться в невыносимо узком и горячем теле, теряя голову от ощущений. Почти пытка. - Может, не нужно? – отчаянно жмурясь, когда терпеть становится просто невозможно. - Прекрати корчить из себя джентльмена. Просто дай мне пару минут… И всё же позволяет двигаться, стараясь скрыть страдальчески закушенную губу и располосовав спину Джея чуть не до крови, даже когда у того от ощущений срывает последние тормоза. Он и сам не понимает, в какой момент Сугихара окончательно расслабляется и сдавленные стоны боли уступают место совсем другим – тихим, томным, довольным. Совсем не так, как с девушками. Сугизо требователен: он стискивает бёдра, заставляя двигаться быстрее, сильнее, стонет всё громче – так, что, кажется, через мгновение сорвётся на крик. И Джуна уносит куда-то в Нирвану, опустошая настолько, что когда он приходит в себя, не сразу может даже пошевелиться. А после можно целоваться под струями душа, прижимаясь друг к другу так, будто изголодались по ласке, собирая губами горячие капли с кожи, не желая ни на миг разомкнуть объятья. И можно заснуть вместе, без неудобных вопросов, прижимаясь во сне к тёплому боку и ощущая приятную тяжесть на своём плече. А впереди вся жизнь и целый мир. Поездка в Осаку была… поучительной. Не то чтобы в Кансае их приняли холодно – для местных они были столичной группой, по-своему редкостью в Осаке. И это были первые относительно приличные деньги, которые им заплатили за концерт. Это стало приятной неожиданностью. Можно было даже отложить немного на аппаратуру. Тем более что их приглашали выступать в клубах всё чаще, и Шинья с Сугизо начали всерьёз задумываться о том, чтобы бросить колледж – на него просто не хватало времени. Джун знал, что скандалы в доме у Сугихары становились всё серьёзнее, и начал понемногу откладывать деньги на то, чтобы снять квартиру – бесконечно вспыльчивый Ясухиро ссоры с отцом терпеть не мог. Торопиться было некуда, и они решили остаться в Осаке ещё на пару дней. Так они и познакомились с Хайнэ и его группой. Зашли в небольшой спорт-бар, вывеска возле которого обещала на сегодняшний вечер выступление какой-то местной индис-группы Luis~Mary. Кавамура потянул за собой остальных, желая за время их короткого пребывания в Осаке увидеть всех, кого только возможно. Никто против такого рвения не возражал, и решение было принято единогласно. Джуна поразило то, как спокойно зашедшие явно после работы служащие слушали вижуал-рокеров. Создавалось впечатление, что для Осаки такие выступления были чем-то совершенно обычным. Поневоле вспоминалось удивление хозяев клубов в Канагаве и Токио, которые не могли понять, чего от них хочет компания странно одетых длинноволосых парней с инструментами. И не понимавшие их музыку. А здесь… Не то чтобы группа играла что-то выдающееся, но стоило признать, что музыка была неплохой, и вокалист у них едва ли уступал способностями Рюичи. И тот слушал их с куда большим удовольствием, чем поддерживал остальных в дегустации местного сакэ. А после выступления и вовсе пошёл к сцене, сказав, что хочет познакомиться. Держать его никто не стал. Невысокий светловолосый вокалист широко улыбнулся подошедшему Рюичи и что-то быстро затрещал на кансай-бэн. Рюичи покачал головой, показывая, что едва понимает его, но тот, нимало не смутившись, хохотнул и перешёл на ломаный токийский. Спустя пару минут они исчезли из поля зрения. Иноран вздохнул с облегчением. Джун покосился на друга и покачал головой. - Ты когда-нибудь прекратишь этот цирк? - А что я делаю не так? - Ино-чан, Рюи тебя не съест, не бойся ты его, – Сугизо хлопнул Киёнобу по плечу. – Как будто он маньяк какой, честное слово… - Да ну вас… А вдруг он сейчас этого мелкого отделает, если тот ему чего поперёк скажет? Ответом ему был громогласный хохот. - Ино-чан, ты выдумщик… – Ясухиро даже за живот от смеха схватился. Вернувшийся Рюичи сиял, как рождественская ёлка. - Не знаю как вы, а я завтра иду на концерт DeadEnd. Они тут выступают в LiveHouse. И Хайнэ пригласил меня сходить. Хайнэ – это тот парень, вокалист. - Видишь, а ты боялся, – подначил порозовевшего Инорана Джун. - Чего? Чего ты боялся, Ино-чан? – вот теперь Иноуэ действительно испугался. Рюичи смотрел на него недоумённо, но улыбался. Его и самого веселило поведение гитариста. - Ничего. Джун, не болтай глупостей. На концерт, в конечном счёте, пошли все вместе, хотя истым фанатом группы был только Рюичи. Хайнэ, он же Нишикава Таканори, оказался на редкость разговорчивым и пока вёл их до места проведения концерта, успел выложить чуть ли не всю подноготную музыкальной тусовки Осаки. Это вам не провинциальный Мачида… Здесь молодым музыкантам было где развернуться. - О, Тет-чан, привет! – махнул кому-то в толпе Нишикава. Судя по внешнему виду подошедшего парня, Морри-сама он был предан ничуть не меньше, чем Рюичи. Они бы вполне сошли за близнецов, если бы не отчётливо кансайские черты лица этого самого Тет-чана. – Это Огава Тетсуя, он бас-гитарист. А эти ребята и есть Lunacy, которые у нас позавчера такой фурор произвели. - О, правда? Приятно познакомиться, – Огава бросил понимающий взгляд на Рюичи и до самого конца концерта их друг от друга было не оторвать. DeadEnd уже были легендой. А судя по слухам, это был чуть ли не последний их концерт. И уж точно последний концерт в Осаке. Вслушиваясь в низкие, чарующие нотки голоса Морри, в стройные звуки гитары и баса, Джун надеялся только на то, что их самих не постигнет эта участь – едва добившись успеха, разойтись в разные стороны. Столько сил, времени, душевных сил отдано музыке – и такой печальный итог. Фанаты вокруг рыдали, когда вокалист обращался к ним с прощальными словами. И Джей дал себе слово держать всех вместе, пока будет возможно. Отношения с отцом у Сугизо испортились окончательно после того, как тот сказал, что бросает колледж ради музыки. Джун едва ли представлял себе масштабы скандала, но именно после этого Ясухиро появился на его пороге с вещами, сказав, что больше не может жить с теми, кто не понимает его. Родители Оносэ с удовольствием приютили его, а спустя всего пару месяцев Джун сумел найти в Токио квартиру, которую даже при их нынешних доходах они смогли бы оплачивать. Настала пора перебираться в Токио, где они были востребованы. Нужно было искать поддержку лейбла, чтобы идти дальше, но, как назло, все компании, куда они посылали свои демо, отвечали вежливым отказом. Выступления приносили небольшой, но стабильный доход, материал копился, и нужно было только маленькое чудо. И оно случилось, пусть даже так, как никто не мог предположить. Друзья Джуна – такие же, как они сами, начинающие музыканты зазывали его отметить успешный выход их первого сингла ещё с неделю назад. И Джей рад бы был составить им компанию, если бы по дому, разозлённый сверх всякой меры, не носился алый ураган. У Сугизо случился очередной творческий кризис, когда обрывки мелодии, звучавшей в голове, никак не желали оформляться во что-то связное. А скажи ему Джей, что уходит с кем-то пить без него – разразился бы бурный скандал. Только с тех пор, как они стали жить вместе, Оносэ осознал, каким Ясухиро был собственником. Он не желал отпускать его ни на минуту, особенно если дело касалось бара. Но ссоры избежать не удалось. Злой как чёрт Сугизо прицепился к какой-то мелочи, чуть ли не к стоявшему не на месте басу, и выместил на Джуне всё своё раздражение. Джей в ответ хлопнул дверью и перезвонил другу уже из телефонной будки на ближайшем повороте. Чёрт с ним, с Сугизо, ему нужно было просто расслабиться и отвлечься от проблем. В шумном баре он с трудом отыскал компанию друзей и с головой ушёл в пьяное веселье, когда уже всё равно было, кто подсаживается за столик. Кажется, он рассказывал какому-то смутно знакомому парню, отчего-то не снимавшему очки, о своих проблемах с лейблами, о том, как надоело терпеть истерики мучившегося от кризиса Сугизо, как опротивела ему временная работа, отнимающая последние силы. Домой Джуна практически тащили – от усталости и алкоголя ноги отказывались его держать. Сугихара даже не пытался сделать вид, что не беспокоился, подхватывая Джея из рук почти таких же пьяных друзей. Не сказал ни слова, только тихо вздыхал, засыпая рядом. С утра не хотелось жить. Его друзья так не пили никогда – с кем же он успел так надраться? Смутное воспоминание о незнакомом парне в их компании не позволяло даже примерно понять, кто же это был. Ответ на вопрос пришёл спустя пару недель после той самой гулянки. Они отдыхали после выступления, когда в дверь гримёрки постучали. - Мы кого-то ждём? – нахмурился Рюичи. - Нет… – Джун с усилием поднялся и открыл дверь, оказавшись нос к носу с тем самым парнем из бара. Та же безразмерная полосатая хламида на узких плечах, дурацкая шляпа, подозрительно напоминавшая женскую. и огромные очки, закрывавшие половину лица. – Эээ… Парень улыбнулся и снял очки. За спиной Джуна послышался судорожный кашель поперхнувшегося водой Сугизо – он узнал вошедшего. Да и кто бы его не узнал… Только пьяный в дым Джун. - Добрый вечер, Хидэ-сама… Гитарист X-Japan весело улыбнулся, махнул рукой и решительно отстранил остолбеневшего Джея, проходя в комнату. Как будто для него такое поведение было нормой. - Привет! – улыбка стала ещё шире, взметнулся хвост светлых волос, когда Хидэто резко дёрнул головой. Гробовое молчание в ответ, кажется, ещё больше его развеселило. Гитарист буквально рухнул на диван рядом с Инораном и расхохотался. - Чего вы как неживые? А на сцене такие весёлые были… - Вы… вы были на нашем выступлении? – наконец смог выдавить из себя Джей. - Ну разумеется. Разве я мог после твоего красочного рассказа пропустить такое шоу? Джун, не помнивший даже, что именно он рассказывал, нервно сглотнул. - Знаете, я отстоял весь концерт и мне понравилось. Вы, ребята, можете стать звёздами, настоящими звёздами. - Правда? – наконец, подал голос и Рюичи. - Конечно. Короче, так, парни: я предлагаю вам контракт с ExtasyRecords. Не бог весть что, но вам для начала будет вполне достаточно. Отказов я не принимаю. Жду завтра по этому адресу. С Йошики поговорю сам, отдельно. И несите с собой материал – будем решать, что с вами делать. Джун кивал головой как китайский болванчик, сжимая в руках визитку, как будто боялся, что если выпустит, то она исчезнет вместе с гитаристом. Сам Хидэ позубоскалил ещё немного и ушёл, оставляя их в полном замешательстве. - И где, скажи на милость, ты успел познакомиться с Хидэ? – набросился на него Сугизо. – Ты же говорил, что нами ни один лейбл не заинтересовался! - Я… Помнишь, пару недель назад я ходил с друзьями в бар? По-моему, там мы и познакомились… - Джун-чан, это на тебя похоже – заводить удачные случайные знакомства в барах, – улыбнулся Рюичи. – Удивительно, что он тебя запомнил… Джун кивнул, всё ещё не выпуская заветной визитки из рук. Счастливый билет в будущее, которое становилось всё более реальным. Светлый холл студии показался им сказочным дворцом. Вокруг зеркала, свет, приветливые девушки на ресепшене, мягкие кресла и диван в кабинете, в который их проводила секретарь. Без лишней роскоши, но для них уже и это казалось чем-то невероятным. Йошики принял их благосклонно. Они с Хидэ вдоволь посмеялись над их робостью, долго слушали в студии демо-записи, где-то цокая языками, где-то одобрительно косясь на них. И вместе с подписанием контракта началась история уже не Lunacy, но LunaSea. Джуну казалось, что они оказались в волшебном сне. Светлая студия с современной аппаратурой, возможность творить хоть круглые сутки, выступления на довольно больших площадках, – пусть пока не сольные, но Йошики настаивал на том, чтобы приурочить первый полноценный тур к выходу первого студийного альбома. Сугизо и Хидэ нашли общий язык так быстро, что настала очередь Джуна ревновать. Ясухиро пропадал в студии сутками, сидя над очередной партией по несколько часов кряду. И хотя всё свободное время по-прежнему было посвящено Джуну, он чувствовал, что Сугизо отдаляется – медленно, но верно. Кто знает, насколько ещё их хватит теперь, когда вокруг был огромный мегаполис? Но ночью, слушая тихое дыхание спящего рядом Ясухиро, Джею хотелось верить, что это навсегда. Первый настоящий тур вымотал их как никогда. Бесконечные переезды, репетиции, выступления, а вечером хочется доползти до номера в отеле и тихо умереть под одеялом. У них почти не было времени даже на то, чтобы посмотреть новый город. Только пару раз за всё время они с Сугизо смогли вырваться из рутинных будней и погулять по вечерним улицам, наслаждаясь такими редкими теперь мгновениями отдыха. Тёплая узкая ладонь Ясухиро в его ладони, собранные в хвост алые волосы, которые треплет лёгкий ветерок, данго в крохотной закусочной с приветливой хозяйкой. Поцелуи на вечерней набережной, не обращая внимания на прохожих. Такие хрупкие и светлые воспоминания, которые хочется хранить вечно. Где-то посреди тура Рюичи вернулся в отель с перебинтованной до локтя рукой. На встревоженные взгляды друзей он только лучезарно улыбнулся и сказал, что давно хотел татуировку. Полный священного ужаса взгляд Инорана, который боялся боли больше всего на свете после замкнутых пространств и Рюичи, развеселил всех. - Ино-чан, это не так уж больно, – попытался успокоить Киёнобу вокалист, но тот своего мнения не изменил. - А теперь он и вовсе как Якудза будет… – делился Иноран позже, в баре, удостоверившись, что Рюичи не слышит, поглощённый обсуждением своего заказа с миловидной официанткой. - Эй, не говори так. Я тоже хочу себе татуировку, – встрял Шинья. – И так, чтобы на всю руку. Вот увидишь, я её сделаю, просто немного позже, когда будет подходящий эскиз. - И я тоже, – кивнул Джун. – Татуировки – это же классно. Будем как настоящие западные рок-звёзды. Иноран вздохнул. На это ответить ему было нечего. А потом был Будокан. Пусть пока ещё не собранный самостоятельно, но стоять на сцене рядом с X-Japan для них значило почти так же много, как если бы они были одни. И было действительно весело. Они хохотали над проделками старших товарищей, как сумасшедшие, и сами с удовольствием участвовали в этих безумствах. Джун невольно любовался тем, как свободно чувствовали себя Сугизо и Рюичи на такой большой сцене, и тоже поддавался азарту всласть побегать, покрасоваться перед ревущей толпой, подзадорить фанатов. Обменяться улыбками с друзьями, похохотать над застенчивостью Иноуэ, который крайне старательно обходил Рюичи стороной. А после напиться в шумной и весёлой компании и чувствовать себя так, словно, наконец, обрёл настоящую, понимающую семью. После этого у всех открылось второе дыхание, и второй альбом они выпустили на чистом энтузиазме. Они уже не были индис. У них был даже собственный фан-клуб. Они ушли в большой мир, полный музыки, жили и наслаждались растущей популярностью. Вокруг были друзья, такие же, как они, увлечённые музыкой до безумия. В каждом новом городе их встречали тысячи фанатов, желающих увидеть и услышать их не только с экрана телевизора. Когда их менеджер предложила выпустить полноценный фотобук с интервью всех участников, Джун даже растерялся. Он и подумать не мог о том, что кто-то такое делает. - А я – за, – высказался первым Сугихара. – Это тебе не разворот в журнале. И можно придумать что-то особенное. Остальные согласились почти так же легко. Но они ещё не знали, каким это будет испытанием на прочность для их нервов. Возмущённые вопли Шиньи и истерический хохот Сугизо встретили Джея в студии в первый же день съёмок. Барабанщик крутил в руках нечто, подозрительно напоминающее платье, и матерился на едва живого от страха стилиста. Сугихара, держась за живот от смеха, корчился на диване, не в силах выдавить ни слова – это была уже просто истерика. - Я ЭТО не надену даже за все деньги в Японии! Я не баба, в конце концов! - Ямада-сан… – пискнул стилист. – Вы же сами подписали контракт… - Я не соглашался на то, чтобы меня рядили как долбанную куклу! - Но ваш стиль… Джун вздохнул. Кажется, приятная часть, связанная с выходом фотобука, заканчивалась уже сейчас. - Шин-чан, ну не злись ты так. Это же только образ. Представь, что ты актёр и это твоя роль. Никто не говорит, что ты такой на самом деле. - Вторая часть будет другая, – шепнул перепуганный костюмер, стараясь разгладить смятое платье. - Вот, Шин-чан, ну что ты так… Шинья злобно зыркнул, но больше тему платья не поднимал. Остальным оставалось только давить смех, пока Ямада сидел под студийным светом в искусственном лесу в окружении мягких игрушек и старательно изображал добродушие. Сугизо пару раз не выдерживал и выбегал из павильона – успокоить истерический хохот. Шинья тихо зверел, но держался. А Джун на всякий случай перепроверил все образы для фотосессии, чтобы быть готовым к любым всплескам недовольства. Впрочем, на его взгляд, всё было более чем пристойно. А Сугизо должен был понравиться облик классической гейши. Иноуэ перенёс съёмку собственной части достаточно спокойно. А может, дело было в линзах, смягчающих суровость взгляда. Зато, когда фотограф сказал, что на следующий день Рюичи предстоят съёмки едва ли не обнажённым, Инорана с трудом удалось притащить в павильон. Он краснел, бледнел и бегал курить раза в два больше, чем обычно. Джун всерьёз начал задумываться о природе чувств лучшего друга к вокалисту. Последними было решено снимать их с Сугизо, так как для них были запланированы съёмки на природе. Джуна устраивало почти всё, кроме того, что он умудрился поранить руку, пока таскался с этими чёртовыми брёвнами. Рюичи потешался, что таков уж тяжёлый крест лидера группы. Зато после Джей смог насладиться завораживающим зрелищем ярко полыхающего огня и погреться – ночью на побережье было прохладно. Фотосессия Сугизо стала для него испытанием куда большим, чем собственная. Ясухиро был вполне доволен образом, долго восхищался красивыми и дорогими кимоно, подобранными для него специально. Но Джей от одного взгляда на соблазнительные позы и с нарочитой небрежностью обнажённые длинные ноги Сугихары чувствовал непреодолимое желание выйти покурить, чтобы успокоить разбушевавшуюся фантазию. А ещё больше хотелось забрать один из нарядов с собой, чтобы воплотить хотя бы часть этих фантазий в жизнь. Но вряд ли стилисты оценили бы его порыв. Это было неоценимым опытом, пусть и отнявшим немало сил и нервов. Но держа в руках все шесть томов, Джун понял, что работали они не зря. И это тоже было необходимой частью славы. А после снова был Будокан, и в весёлой кутерьме фестиваля они были совсем своими, уже добившейся славы группой, а не новичками. В заботах прошёл и остаток года, когда они в перерывах между небольшими концертами засели в студии, чтобы обработать накопившийся с выхода предыдущего альбома материал. От новых впечатлений, вдохновение било ключом и песен хватило бы не на один альбом. А ещё решено было выпустить пробный сингл, чтобы прощупать почву перед выходом альбома. - Эй, вы видели свежий Орикон?! – в студию на всех парах ворвался Иноран и тут же смутился под пристальным взглядом Рюичи. - Что такое? – Сугизо поспешил спасти принесённый другом журнал до того, как его измочалят до неузнаваемости. – Ого! Парни, мы в двадцатке. Даже больше, почти в десятке. Перед самым выходом альбома это было весьма многообещающе, по словам менеджера. А уж для них самих это стало чем-то невероятным: просто сингл – и так высоко. Что уж говорить об альбоме, которому был присвоен статус золотого – редкое явление для такой молодой группы. Они радовались как дети. А после выхода альбома уже был запланирован тур с грандиозным сольным финалом в Будокане. Все они сомневались, что им по силам собрать такой большой зал, да ещё и не на один день. Но менеджер, с присущим ей спокойствием, сообщила, что билеты почти распроданы уже в самом начале тура. После этого оставалось только завалиться в ближайший бар и отметить очередной грандиозный прорыв. - Вот соберём Будокан, а там можно подумать и о чём-то большем… – мечтательно протянул Шинья, гипнотизируя полупустой стакан. - Это о чём же? – Рюичи был практически трезв, но отказаться выпить за такое событие выглядело бы просто неуважением к остальным. - Токио Дом, к примеру… – поддержал друга Сугихара. Джун недоверчиво присвистнул. - Эк вы замахнулись. Не рановато вы о Токио Дом думать начали? Вы сначала в Будокане не опозорьтесь. - А ты в нас сомневаешься? – надулся Шинья. - В вас – никогда. Но всё равно рано говорить о таких площадках. Токио Дом… Даже название внушало трепет уважения к главной музыкальной площадке страны. Это было особым статусом – выступить на его сцене. Но даже с их нынешним успехом вряд ли удалось бы покорить эту вершину. Может, позже… Рюичи был несколько опечален: накануне он получил от Хайнэ, с которым поддерживал связь, новость о распаде его группы. По официальной версии, они разошлись во взглядах на музыку. По факту, насколько понял Джун, причины были менее поэтичными. Джун снова подумал о том, что ему повезло с друзьями. О грустном думать не хотелось – не сейчас, когда они колесили по стране в преддверии Будокана. Радость выступления была омрачена, и довольно сильно, но даже тайфун не смог помешать им насладиться в полной мере тем, с какой отдачей принимали их фанаты. Это было и похоже, и непохоже на другие выступления. Огромный стадион, полный людей, собравшихся только ради них. Хотелось творить безумства на сцене, вызывая восторженный рёв толпы. Они и творили. И это было по-настоящему здорово. - Мы это сделали! – Шинья растянулся прямо на полу в комнате отдыха, от усталости не в состоянии даже добраться до дивана. Джун и сам был рад просто упасть в кресло и не шевелиться. Адреналин в крови уже не поддерживал силы, и давала о себе знать усталость обоих дней. Рядом примостился Сугизо и, наплевав на косые взгляды стаффа, пристроил голову на плече у Джея. Рюичи устало, но довольно улыбался: ему-то такие физические нагрузки были уже не в новинку – с недавних пор Кавамура серьёзно увлёкся боксом и сёрфингом. И автогонками, чем вызывал ещё больший ужас у Инорана. Сам гитарист прикидывался общей галлюцинацией, свернувшись чуть ли не в клубок на том же диване, что и Рюичи, стараясь, чтобы вокалист его ненароком не коснулся. - Ага… сделали, – Джун погладил слегка подрагивающую кисть Сугихары. Тот благодарно улыбнулся. Иноуэ нервно поёрзал. - Ино-чан, тебе удобно? – Рюичи улыбнулся ему как-то особенно ласково. Джуну вдруг подумалось, что он, наверное, выглядел не лучше, когда в школе бегал от Сугизо. Иноран в ответ на участие вокалиста что-то невнятно буркнул и сжался ещё сильнее. Он и не желал замечать искренности Рюичи, лелея надуманные страхи. На улице буйствовала стихия, а в их новой квартире при свечах было так уютно и тепло, что не хотелось и помышлять о том, чтобы выйти за порог. И Джун отчаянно желал, чтобы такие вечера выпадали почаще. Они осуществили свою мечту, и жаловаться было не на что, но иногда ему просто хотелось побыть дома, достать старую акустику, доставшуюся ещё от сестры, и сидеть прямо на полу, перебирая струны, глядя, как Сугизо не спеша готовит ужин. Или хмурится, держа на отлёте недокуренную сигарету, сидя над листом, исписанным нотами, периодически перехватывая его взгляд. Но стремительно набирающая обороты популярность отнимала практически всё время. А Сугизо всё чаще пропадал где-то, возвращаясь под утро, и от него отчётливо пахло женскими духами. Джун не задавал вопросов. В конце концов, он и сам знал, что всё это не может продолжаться вечно. Но пока Сугихара возвращался, и этого было достаточно. Перед самой Йокогамой Джун, поддавшись на уговоры Рюичи, увлечённого скоростью едва ли меньше, чем музыкой, купил себе Харлей. Кавамура сиял каждый раз, когда речь заходила об автоспорте или о машинах. Сам он регулярно участвовал в любительских гонках, когда выходные выпадали на дни заездов, и даже получал какие-то награды. Джун пару раз ходил на его гонки, – азарт был ему не чужд. Иногда к нему присоединялись и Шинья с Сугизо – болели, поддерживали вокалиста. А вот Иноуэ отказывался ходить наотрез. - Увидел бы он Рюичи в этом комбинезоне, пожалел бы, что не пошёл, – фыркнул как-то Сугизо. - Ты о чём это? – не понял Шинья. - Я о том, что наш Ино-чан ведёт себя, как дитя неразумное. Он бы и рад сцапать Рюичи и утащить в свой маленький мирок, но боится собственного желания, как огня. - Думаешь, Ино неравнодушен к Рюичи? - Я не думаю, Шин-чан, я в этом абсолютно уверен. Джун недоверчиво хмыкнул. Не очень-то это походило на правду. Но с каждым годом поведение Киёнобу становилось всё более абсурдным. Рюичи уже извёлся, пытаясь найти подход к обычно весёлому и открытому Инорану, который, стоило ему приблизиться, превращался в молчаливый призрак самого себя, взирающий на вокалиста огромными испуганными глазами. Не изменил положение вещей даже совместный тур с двумя другими группами, которые откровенно потешались над таким страхом перед собственным вокалистом. И вроде бы давно уже должна была пройти подростковая уверенность в том, что у Рюичи ужасный характер или не все дома. Да, порой бывало, что Кавамура был не в духе, но такие периоды случались у всех. А уж к Иноуэ, зная о его необъяснимом страхе, Рюичи относился так, будто тот был хрустальным. А тур был поистине незабываемым. Мало того, что погода, словно повинуясь каким-то высшим силам, преподносила неприятные сюрпризы именно тогда, когда они выступали на открытых площадках, так ещё и участники Buck-Tick и SoftBallet поражали воображение. Впервые увидев Кена на сцене, все пятеро впали в состояние, близкое к шоковому. В момент знакомства им, конечно, намекнули на характер его отношений с Эндо, но такого не ожидал никто. Иноран на какое-то время даже забыл о своём страхе перед Рюичи, шарахаясь от Мориоки, словно тот был прокажённым, не меньше. Кен веселился и старался убедить Иноуэ в том, что это только образ. Эндо же с Рюичи нашли общий язык почти сразу, в часы переездов из города в город занимая друг друга пространными беседами обо всём подряд. Мориока поджимал губы, но видя, что на личное пространство Рёичи никто и не думал покушаться, воздерживался от явных вспышек ревности. Хотя, возможно, и только на людях. Джун наблюдал за ними с интересом. Редко можно было встретить столь явную демонстрацию отношений, которые связывали этих двоих. Но их решимость невольно вызывала уважение. Сам бы он на такое решиться не смог. Что касалось Сакурая и его компании, то даже Джун, закалённый совместными походами по барам с Хидэ, не рисковал пить наравне с ними. Атсуши, Имаи и оба брата Хигучи пили так, что становилось просто страшно. Впрочем, радовало хотя бы то, что, напившись, они не буянили. А во время походов по барам с ними бывало просто невероятно весело. Порой все чуть не плакали от смеха, наблюдая за выходками пьяного вдрызг Сакурая. И всё же наутро они, словно по волшебству, превращались в любимцев публики и честно отрабатывали концерты. Это был довольно интересный и полезный опыт тесного общения с другими группами, совершенно непохожими на них самих. И Джун с радостью согласился поддерживать с ними приятельские отношения после возвращения в Токио. Когда речь зашла о том, чтобы лететь в Ирландию – снимать клип, Джун особо поговорил с менеджером, попросив разместить эту чокнутую парочку, Инорана и Рюичи, в одном номере, надеясь, что, проведя в одной комнате неделю, они хотя бы смогут поговорить. Идея провалилась сразу – Иноран ни в какую не соглашался жить с Рюичи. Пришлось снимать отдельный номер. На Кавамуру было жалко смотреть – он действительно не мог понять, чем заслужил такое отношение. Но думать об этом ни у кого из них не было времени, да и красоты чужой страны не давали повода для грустных мыслей. А по вечерам можно было сидеть в уютных пабах и тянуть удивительно вкусное ирландское пиво. Сугизо почти не расставался со скрипкой – ему было чему поучиться у местных виртуозов. Пару раз Джея даже ночью будили разудалые мелодии местного фольклора. Сугихара после долго просил прощения – так, как умел только он. Рюичи всё больше свободного времени посвящал гонкам, а летом, когда новый сингл был уже записан, а даты выступлений в столь желанном Токио Дом согласованы, и вовсе неделями пропадал на трассах. Джун даже не удивился, когда узнал, что вокалист из любительских гонок ушёл в большой спорт. Кавамура уже давно хвастался своей алой итальянской красавицей, вызывая всеобщее восхищение. И когда в начале сентября он позвал их всех поболеть за него в Мияги, противился только Иноран. - Киё-чан, это просто неуважение, – обозлился даже всегда спокойно относившийся к причудам гитариста Шинья. – Рюи-чан хочет, чтобы мы все его поддержали, это ведь серьёзная гонка, а не какие-то там любительские покатушки. - Я не люблю гонки, – пытался оправдаться Иноуэ. - А мы тебя не заставляем их любить. Мы просим тебя съездить с нами и поболеть за твоего друга. Это так сложно? – Сугизо даже отвлёкся от гитары. - Да что вы с ним возитесь? – не выдержал Джун. – Ты едешь с нами – и точка! Рюичи уже договорился обо всём и будет нас ждать. Иноран поворчал, но отказываться больше не стал. Трибуны трассы Суго были заполнены до отказа, даже несмотря на низко висящие тучи, грозящие в любой момент разразиться дождём. Кавамура, как и обещал, встретил их и провёл в паддок своей команды. - Круто! – восхитился Джей, с нескрываемым интересом наблюдая за предстартовой суетой. Сугизо тоже пытался ничего не упустить, а обаятельный Шинья перемигивался с какой-то миловидной девушкой из техперсонала. Иноран стоял в сторонке, страшно стесняясь и стараясь не сталкиваться взглядом с Кавамурой. - С трибуны вы ничего толком не увидите, – объяснил Рюичи. – А уж когда идёт дождь, то тем более. Тут его отозвал инженер, и вокалист, виновато улыбнувшись, покинул их. Джун взглянул на Иноуэ. Тот жадно прислушивался к долетавшим до него обрывкам разговора Кавамуры с гоночным инженером. - Дождь всё-таки пошёл, но недостаточно сильный, – инженер смотрел в монитор. – Может, лучше выбрать микст? - И через пару кругов заезжать в боксы, чтобы переобуться? – возражал Кавамура. – Лучше сразу поставить дождевую резину. - Ты потеряешь в скорости. - Не настолько, чтобы бессмысленно рисковать.А моя красавица слишком своенравна. Инженер вздохнул и вышел. Рюичи задержался возле друзей, но, несмотря на привычную вроде улыбку, они словно увидели его с совершенно другой стороны. Таким серьёзным и сосредоточенным он не был даже перед концертами в Будокане, о чём Джун ему и сообщил. Кавамура кивнул, но Джей даже не был уверен, услышал ли тот его, – складывалось впечатление, что именно в этот момент вокалист решается на что-то важное. И почти не удивился, когда Рюичи решительно подошёл к прикидывающемуся монументом самому себе Инорану. - Ино-чан, хочешь шампанского? – спросил Кавамура, но Киёнобу только посмотрел на него в немом ужасе и тут же отвёл взгляд. Остальные затаили дыхание: кажется, они начинали догадываться, что же задумал доведённый до отчаяния поведением Инорана вокалист. - Упёртый идиот… – прошептал Сугихара, наклоняясь к уху Джуна. – Я бы на его месте уже плюнул давно, а он всё на что-то надеется. Джун хмыкнул – упорство Кавамуры действительно поражало воображение. - Рюичи, пора, – в комнату заглянул инженер. Вокалист подмигнул Инорану и, махнув остальным, вышел. К ним приблизилась та самая девушка из техперсонала, что строила глазки Ямаде. - Вот на этот монитор выводится прямая трансляция с трассы – та, что идёт на телевидение, – принялась объяснять она. – А вот на этот – вид с камеры, которая находится в машине. - Погодите… – нахмурился Джей, вглядываясь в помехи на экране. – Это получается, что мы сможем видеть всю гонку глазами Рюичи? - Совершенно верно, – закивала головой девушка и кокетливо улыбнулась Шинье. Сугизо пихнул Джея локтём. Иноран подошёл ближе, вглядываясь в наладившееся изображение на мониторе. Кавамуру пристегнули, что-то спросили – тот в ответ показал большой палец. Дверца захлопнулась. Мотор недовольно зарычал, словно требуя большего. Машина задрожала всем телом и, повинуясь отмашке механика, выехала из боксов. - Смотрите сюда, вон он, – Сугихара ткнул пальцем во второй монитор, показывая на выделяющуюся даже во всём разнообразии выезжающих на старт машин алую «Феррари». Первый круг прошел спокойно, пока машины разогревались перед настоящей гонкой. Но едва пейс-кар свернул в боксы, началась феерия. Рёв моторов отзывался дрожью во всём теле, и все, затаив дыхание, следили за тем, как машины идут по трассе. На торможении перед четвёртым поворотом гонщик одного из «Ниссанов» заблокировал колёса, и неуправляемый болид сбил с траектории идущий впереди «Порше». Обоих вынесло на обочину, но в итоге они смогли вернуться на трассу. Шедший почти вплотную за ними Кавамура успел увернуться, едва не потеряв машину, но выровнялся, и алая «Феррари», сильно вильнув, помчалась вперёд. Сугихара отпустил руку Джея, в которую вцепился, увидев манёвры Рюичи. Дождь не прекращался, и колёса болидов поднимали фонтаны брызг. - Твою мать, – выругался Джун, пытаясь смотреть на трассу глазами Кавамуры, – он же не видит ни хрена. Как он вообще умудрился не пристроиться третьим к этой парочке? - Меня начинает тошнить, когда я вижу этот мелькающий перед глазами асфальт, – слабым голосом отозвался Шинья. Спустя полчаса они стали свидетелями жуткой аварии, выбившей из гонки сразу три болида. На мониторе было видно, как маршалы быстро растаскивают покорёженные куски того, что ещё несколько секунд назад было автомобилями. Пилоты выбрались сами, хотя казалось, что это почти невозможно после такого столкновения. Иноран же, не отрываясь, с таким лицом следил за уверенно идущей по трассе алой машиной, словно мысленно молился всем существующим богам, чтобы Рюичи хотя бы выжил, не то что победил или занял какое-то место. Джун тихо матерился сквозь зубы, проклиная страсть Кавамуры к высоким скоростям, но надеялся, что тот знает, что делает. На мокрой трассе машины заносило так, что даже Сугизо, который внешне выглядел совершенно спокойным, цеплялся за руку Джея с такой силой, что тому было больно. - Мы так вокалиста лишимся… – Шинья и не пытался скрыть волнения, когда очередной болид, использовав поребрик как трамплин, пролетел через полосу гравия, врезался в ограждение и приземлился в кучу покрышек. К середине гонки дождь неожиданно прекратился, но на трассу опустился туман, резко сокращая и без того не самую лучшую видимость. Трасса подсыхала, и машины потянулись в боксы, чтобы сменить резину. - Я заеду через два круга, – раздался искажённый помехами голос Кавамуры. - Мы готовы принять тебя в любой момент, – прозвучал в ответ голос инженера. - Сцепление с полотном отвратительное, машину срывает с траектории.Прогрейте пока резину. - Ты продержишься ещё два круга? - Постараюсь. А когда вернусь – сяду учить итальянский, потому что эта машина по-японски ни слова не понимает. Связь отключилась. - Он ещё и шутит, – прокомментировал Сугихара и передёрнул плечами. Нервы были напряжены, словно туго натянутые струны. Но Рюичи, несмотря ни на что, шёл уверенно, пусть и не первым. Грамотная тактика пит-стопов, правильный выбор резины в самом начале и удачные атаки на трассе позволили ему отыграть несколько позиций. Иноран так и простоял все три с лишним часа гонки, отказавшись от предложенного ему стула, и ощутимо дрожал всем телом. Не так уж неправ был Сугизо: Киёнобу переживал за Рюичи больше всех. Когда Кавамура навязывал соперникам борьбу, пытаясь их обойти, он даже дышать забывал. Если бы они все переживали чуть меньше, могли бы всласть повеселиться, наблюдая за Иноуэ. В итоге Рюичи финишировал вторым, и только когда он с лучезарной улыбкой выбрался из машины, они смогли вздохнуть с облегчением. - Ты нас напугал до безумия, – Джун до сих пор находился под впечатлением, так что эти слова были первыми, которые он сказал вернувшемуся в паддок после церемонии награждения Кавамуре. Иноран смотрел на вокалиста, не успевшего переодеться из комбинезона в обычную одежду, со смесью восторга и священного ужаса. Рюичи, мельком взглянув на Джея, подошёл к гитаристу и сунул ему в руки бутылку шампанского. Тот даже не пытался отказываться – очевидно, пребывал в шоковом состоянии. - Как и обещал, Ино-чан, – улыбнулся вокалист. – Погода подвела, но было здорово, правда? - Это называется здорово? Рюи-чан, мы тебя раз пять за гонку успели похоронить, – Джуна и самого потряхивало от воспоминаний. – Мы, конечно, рады за тебя поболеть, но это просто жутко. Всегда столько народу бьётся? - Когда как. Машину серьёзно заносит на мокрой трассе, – Рюичи вздохнул. – Привод-то задний, тут не забалуешь. Но зрелищно, согласитесь? Да уж, зрелищно, этого не отнять. Но для себя Джун решил, что лучше рассекать по шоссе на мотоцикле с допустимой скоростью, чем получать адреналин вот так, рискуя жизнью каждую секунду. Но Рюичи нравилось, а отговорить этого упрямца было невозможно, если уж он чем-то занялся. Концерт в Токио Дом приближался с пугающей скоростью, словно время кто-то подгонял. Джун, занятый решением технических вопросов с менеджером и стаффом, почти не замечал, как пролетают дни. И тем неприятнее стал сюрприз, который преподнесла ему эта осень. Он вернулся домой за полночь – съёмки для журнала закончились пару часов назад, и он, вымотанный донельзя, едва помнил, как доехал до дома. Удивился только тому, что в квартире было темно, хотя он всего час назад звонил Сугизо, и тот обещал дождаться его возвращения. Ясухиро обнаружился на кухне – сидел на стуле, поджав босые ноги, и гипнотизировал взглядом полупустую бутылку. В ответ на приветствие Джея он только вздрогнул, будто его ударили. - Что-то случилось? – Оносэ присел рядом, обеспокоенно вглядываясь в его лицо. Сугизо не был пьян, от него вообще не пахло алкоголем. Но на Джуна не реагировал совершенно, будто мыслями был где-то очень далеко. – Эй… Что с тобой? Плечи Ясухиро вздрогнули, будто он пытался подавить всхлип. Такого поворота Джун не ожидал. - Ну, скажи мне. Что произошло? - Джун… У меня будет ребёнок… В первую секунду Джей даже не понял смысла сказанного. А после на него безжалостно обрушилось осознание. Значит, не чудился ему запах женских духов от одежды Сугизо. И ревность была вовсе не беспочвенной. А теперь вот это. Ребёнок. Вот так и рушится жизнь, отношения, тщательно оберегаемые шесть лет. Просто выбрасываются на помойку вместе с сердцем, потому что ребёнок – это не то, с чем можно не считаться. На Джуна навалилась невыносимая усталость. Хотелось лечь спать, чтобы проснуться завтра и понять, что это просто дурной сон. Как будто это что-то изменит. Оносэ поднялся и отошёл к окну, тяжело навалившись на подоконник. Пауза затягивалась, спину жёг взгляд Сугизо, а Джун не мог найти слов, чтобы не сорваться на безобразное выяснение отношений. - Давно ты знаешь? – собственный голос показался чужим, хриплым и надтреснутым. - Она позвонила мне сегодня. Сказала, что хотела сделать аборт, но её отговорили. Аборт… какое чудесное слово. - Джун… Я понимаю, что виноват перед тобой… - Понимаешь? Ты понимаешь? – Джун с ужасом услышал в своём голосе истерические нотки. – И со сколькими ещё ты спал, пока я молчал? Пока я, как конченый идиот, верил тебе и хранил верность, как долбаная жёнушка?! – хотелось разбить стекло вдребезги, почувствовать боль, почувствовать, что он всё ещё жив, хотя внутри и разливалась пугающая пустота. - Джун… Джей попытался взять себя в руки. Он не будет орать, как истеричка. Он не будет устраивать сцен, хотя и очень хочется. - И что теперь? Тебя можно поздравить с предстоящей свадьбой? Прости, меня можешь в список гостей не включать. Он дёрнулся, когда почувствовал руки Сугизо, обвившие его талию. - Ни с чем меня поздравлять не нужно. Я никуда от тебя не уйду. Джун горько рассмеялся. - А как же ребёнок? К чему тогда вообще весь этот разговор? - Я хотел, чтобы ты знал. Я не могу отказаться от своего ребёнка. И я буду принимать участие в его или её жизни. И я не хочу делать этого втайне от тебя. - А не лучше ли будет тебе жить с его матерью? Думаю, именно этого она и добивается. - Ты идиот, Оносэ Джун. Ты предлагаешь мне оставить любимого человека ради женщины, которую я едва знаю, только потому, что она родит моего ребёнка? – Сугихара прижался сильнее, а Джун замер, не веря в то, что сейчас услышал. – Я люблю тебя. И никуда я от тебя не уйду. И ей я сказал то же самое. Джей невидящим взглядом уставился в окно, чувствуя, как по щекам текут невольные слёзы. Стоило прожить с этим невозможным человеком шесть лет, чтобы плакать, как школьница, в ответ на признание того, что он чувствовал и без слов. Неужели и так бывает? Они долго стояли, пытаясь примириться каждый со своими мыслями. Джун не мог подобрать слов, чтобы выразить ту бурю, что бушевала внутри. Сугизо, видимо, понимал, что сейчас любое неосторожно сказанное слово может привести к взрыву. С утра стало легче, хотя засыпал Оносэ с тяжёлым сердцем уже под утро. И хотя до конца он простить Сугихару так и не смог, но его удивительно молчаливое присутствие успокаивало. Токио Дом поражал своими размерами. Даже не верилось, что они смогли продать все билеты за считанные дни. Огромная пустая арена почти пугала. С трудом представлялось, как она будет выглядеть, заполненная до отказа. И всё же, когда они вышли на сцену под громогласный рёв фанатов, оказались не готовы к этому. Джун почти физически ощущал волну счастья, которая накатывала из зала в ответ на каждую песню, на каждое слово Кавамуры. Забавно было наблюдать за попытками Инорана по-прежнему сторониться Рюичи. Особенно когда замечал жадные взгляды Киёнобу, которыми тот одаривал вокалиста, когда думал, что он не видит. Рюичи всё видел – это было ясно как день всем, кроме Иноуэ. Но собственные мысли были заняты Сугизо, который в последнее время вёл себя сдержанно, пытаясь загладить вину перед Джуном. Что, впрочем, ничуть не изменило его поведения на сцене. Вот только теперь он всё чаще, будто прося одобрения, бросал взгляды в сторону Джея. Джун внутренне смеялся, но поддерживал эту игру взглядов. Рюичи в перерыве попытался было подойти к Иноуэ, но тот срочно нашёл отговорку, чтобы уйти куда-то в окружении стаффа. Кавамура медленно сатанел. - Что мне ещё нужно сделать, чтобы он не шарахался от меня? – Рюичи отмахивался от сигаретного дыма, но из курилки не уходил. - Знаешь, Рюи-чан, по-моему, он безнадёжен, – Сугизо выдохнул дым в сторону. – Может, до него и дойдет когда-нибудь, что он чувствует на самом деле, но, боюсь, ждать нам придётся долго. Но Сугихара ошибся в своих предположениях. Когда на «Blue Transparency» Джун вернулся на сцену с подиума, выходящего в зал, он вдруг почувствовал, что рядом с Инораном и Рюичи он лишний. Киёнобу, впрочем, почти сразу убежал на подиум, словно испугавшись своей смелости. А Рюичи, весь концерт походивший на тугую пружину, расслабился, даже будто расцвёл, бросая в сторону ошалевшего от собственного поведения Иноуэ многообещающие взгляды. Иноран же вёл себя, словно его подменили, чуть ли не впервые с начала их карьеры откровенно улыбаясь всем подряд, и даже рискнул покрасоваться перед вокалистом, вызвав у Рюичи радостную улыбку. Джей мимоходом переглянулся с Шиньей, который кивнул, подтверждая его подозрения. Иноуэ после концерта явно ждал серьёзный разговор с Кавамурой. От переполнявших эмоций сносило крышу. И не казалось уже таким ужасным, что придётся мириться с присутствием в жизни Сугизо ребёнка и даже его матери, чёрт бы с ней. И лучший друг, наконец, смог побороть свой идиотский страх. И вообще Джун чувствовал себя на вершине мира, стоя на возведённом над установкой Шиньи подиуме и наблюдая за беснующейся толпой. Они осуществили всё, о чём только могли мечтать. Они были популярны, любимы, они были вместе, и этого ничто не могло изменить. Сегодня они могли всё. Освободиться от грима и мокрых от пота концертных костюмов казалось блаженством. Джун ерошил влажные после душа волосы и косился на Иноуэ, то и дело бросавшего непонятные взгляды на Рюичи. Вокруг Кавамуры крутился стилист, досушивая непокорные волосы вокалиста. - Я сейчас вернусь, – неожиданно буркнул Киёнобу, стремительно покидая гримёрку. Как только его шаги немного затихли, Кавамура решительно отстранил от себя руки стилиста и, не обращая внимания на возражения, вышел вслед за гитаристом. Кажется, только этого он и ждал. Шинья проводил их заинтересованным взглядом и обернулся к Джею и Сугизо. - Ну всё. Попался Ино-чан. Джун хохотнул. - Может, за ними? Мало ли что ему в голову взбредёт? - Может, ещё ставки сделаем, а, Шин-чан? – фыркнул Сугизо, но тоже поднялся. По коридорам шли почти бесшумно, прислушиваясь к каждому шороху. На их счастье, стафф сейчас сосредоточился в зале, и навстречу никто не попадался, поэтому тихий голос вокалиста они услышали издалека. И притаились, стараясь даже дышать тише, чтобы не выдать себя раньше времени. - Ино-чан… – Рюичи мягко убрал закрывшую лицо Иноуэ чёлку за ухо гитариста. Киёнобу, судя по виду, едва держался на ногах, цепляясь пальцами за рубашку Кавамуры, и делал вид, что его очень интересуют пуговицы. - Ино-чан… Посмотри на меня, – Иноран дёрнулся, когда пальцы вокалиста коснулись его щеки. И поднял голову, встречаясь взглядом с Рюичи. – Дурачок. Почему ты меня боишься? - Я не… Рюичи, я… – Иноуэ выглядел таким потерянным, что хотелось выдать себя и крикнуть ему верный ответ. – Я не тебя боюсь… – наконец выдохнул он. - А чего? - Себя… Рюи… я… я будто разум теряю, когда ты рядом… – Киёнобу попытался было снова опустить голову, но Рюичи не дал. - Мой милый Ино-чан… – даже в полумраке они увидели, как распахнулись глаза Киёнобу, когда Кавамура решительно прижался к гитаристу и осторожно коснулся его губ своими. Но Иноуэ не оттолкнул, только зажмурился, будто не веря тому, что это сейчас происходит с ним. А через пару секунд уже сам обнимал Рюичи, жадно отвечая на поцелуй. Джун не выдержал первым, присвистнув и захлопав в ладоши. Теперь можно было порадоваться за друзей, так долго мотавших друг другу и всем остальным нервы. К выражению одобрения быстро присоединились и Шинья с Сугизо. - Ну наконец-то! - Эх, всё-таки нужно было делать ставки, – шутливо посетовал Шинья. Иноуэ, ещё толком не пришедший в себя,непонимающе смотрел на откровенно веселящихся друзей. Рюичи, так и не выпустивший его из объятий, уткнулся ему в плечо, трясясь от плохо сдерживаемого смеха. - А ну брысь, свахи доморощенные. Инорана и Рюичи они увидели только часа через полтора, когда, отдохнувшие и всласть посмеявшиеся над перепуганным их внезапным появлением Иноуэ, ждали машину, которая должна была отвезти их в заранее заказанный бар. Такое событие действительно стоило того, чтобы его отметить. Иноран выглядел совершенно потерянным, но таким счастливым, что едва сдерживал улыбку до ушей. Рюичи благосклонно улыбался, не убирая руки с талии Киёнобу. Джун с трудом удержался от смеха, глядя на них. Похоже, Рюичи подошёл к разговору с гитаристом со всей серьёзностью. Микроавтобус увозил их в сияние огней ночного Токио, и всем хотелось верить, что впереди ещё много лет вместе, под одной луной. Джун устало опустил голову на плечо сидевшего рядом Сугизо и задремал, убаюканный голосом диджея, объявлявшего в вечернем эфире песню с сингла, возглавившего недельный чарт Орикон и зазвучавшими первыми аккордами, в которые было вложено так много. «Naze toki wa ochiteku Naze koi ni ochiteku Ah kowai kurai Just lose my mind Naze kimi no mae de wa Omou you ni dekinai Ah ubawareru nante I know mirai wa I am no satisfied Kimi wo shiru made wa…»