Метро

- Когда мы с моим другом нашли самую здоровую шишку в лесу. И знаешь, что мы с ней сделали? Я попросил засунуть её мне в жопу. – и такое уже несколько часов. Или минут. Счет времени постепенно ускользал от меня, растворялся где-то среди вспотевших тел пассажиров нашего вагона, но твой голос я отчетливо слышал всю дорогу. Ты заливал мне подобное говно уже целый день. Не затыкаясь. Не давая мне и слова вставить, ведя свой абсурдный монолог автоматной очередью, который разрывал мне голову каждым словом. - Или вот это… Как-то раз мы нашли волка, решили покормить его опилками, так он откусил мне палец. Зараза! – я хочу возразить. Сказать тебе, что все пальцы у тебя есть и этот рассказ явно из мира твоей больной фантазии. Как и шишка в жопе. Как и та история, где ты заливаешь себе кипяток в глазницу или та, где ты откусываешь хвост крысе… Хотя про последнее у меня закрались сомнения, ибо в тот день от тебя действительно несло крысиным дерьмом. Я не знаю по какой причине ты таскаешься за мною и день и ночь, не давая мне покоя и рассказывая это все даже зная, что я могу перестать тебя слушать. Отвлечься или просто погрузиться в свои мысли. Ты игнорируешь мое право на личное время и на личные мысли, продалбливая себе путь своим быстрым и неугомонным языком. И, пока ты описываешь процедуру вскрытия улиток, в наш вагон заходит девушка. На ней дорогая красивая шуба из шкурок десятки дохлых норок, грязные серые джинсы и летние балетки, окрашенные под леопарда или снежного барса. Я так и не смог угадать кому принадлежит этот узор пятен, ибо помимо балеток в ней было кое что ещё… Более омерзительное и неподходящее, чем обувь, в ней были волосы. Темно-каштановые, грязные. Они облепляли её худое острое лицо жирными щупальцами. А потом она повернулась к нам спиной, ты в этот момент, кстати, продолжал рассказывать мне о половых органах лягушек, игнорируя резкий запах гнили, который сочился из твоего рта. У тебя гнили зубы, потому что ты никогда их не чистил, и частички застрявшей пищи разлагались прямо у тебя во рту, разрушая эмаль зубов. Но тебе было все равно, тебе было некогда заниматься собой, ибо ты тщательно обрабатывал кору моего головного мозга. - И все-таки нам надо съездить на Мальдивы, говорят, там самая лучшая трава на всем земном шаре. – а я хочу перебить, сказать, что лучшую траву на которую мы можем надеяться можно раздобыть лишь на другом конце нашего муравейника, собственно, именно туда мы и едем. Марихуана, фен, спиды, спайс… Это единственное, что нас с тобой связывало, ибо у тебя всегда от куда-то были деньги, а у меня всегда был мой эскапизм, стремление уйти в мир иллюзий. Но не смотря на наши общие вкусы ты начинаешь мне рассказывать о вреде наркотиков. Показываешь фотографии воздействия коаксила на тело человека, на эти полутрупы, которые жалеют о том, что родились на свет и терпеливо смотрят на свои оголенные кости. А я затягиваюсь, хочу что-то сказать, но у меня уже нет слов, ты сказал все заранее и мои слова будут лишь повторением. Эта девушка, в шубе и леопардовых балетках, она выходит из вагона и я замечаю как за ней тянется дорожка из кровавых капель. Она уходит быстро, растворяясь в толпе, но я знаю, что я смогу выследить её по этой дорожке из алых капель и полос, но мне слишком лень вставать с насиженного места, да и бросать тебя, знаешь ли, тоже будет плохо. Ведь деньги вновь у тебя и ты не рассказываешь откуда они, зато старательно прячешь разбитые костяшки худых кистей рук в длинные рукава кофты. - Я рассказывал тебе про мужика, который затолкал себе банку с вареньем в жопу? – да, ты рассказывал. Несколько раз, но все равно решаешь повторить её, хотя прекрасно знаешь о том, что стоит мне открыть рот, и я слово в слово перескажу эту охуительную историю мужика с банкой варенья в жопе. Просто потому, что мы слишком долгое время живем вместе. И тебе уже не от куда черпать новые рассказы для меня и ты начинаешь превращаться в зажеванную кассету, путая и смешивая однотипные истории. Нет, извини, иногда тебе удается удивить меня полетом фантазии, но только тогда, когда я не в состоянии удержать свою душу в теле. Мы едем слишком долго. Час или пару минут. Но молодой женский голос оповещает нас о том, что наш поезд прибыл в нужный пункт назначения и мы выходим. Я, молчаливая тень некогда сильного человека и ты, мое нездоровое воображение.