The sun goes down

- Солнце заходит, Армин. Посмотри, как красиво. Он нервно сглатывает и улыбается через силу, стараясь натянуть на лицо как можно более дружественную улыбку. Но я же вижу, что он тоже страдает. Она всегда следовала за мной. Везде. Куда бы я ни пошёл, она говорила, что не хочет ещё раз потерять семью. И не заметила, что потерялась сама. Самая лучшая из числа кадетов, про неё всегда говорили: «Она одна стоит целой армии!» Её техника всегда была быстра и точна, она одна могла бы справиться с 3 гигантами сразу… Микаса. Она многое повидала в жизни. Она видела смерть. Всё своё зло она вымещала в сражениях. Никогда она не сдавалась. Всегда вела всех за собой, давала им надежду на спасение и стимулировала их. - Подлые трусы, лжецы! Оставайтесь здесь, если вам так угодно, и идите на корм гигантам! А теперь… Что нам делать теперь? - Армин, почему ты молчишь? Он молчит, но не молчит его душа. Он плачет, прикрыв лицо руками, чуть вскрикивая порою, вздыхая и втягивая носом последний тёплый ветер этого года. - Солнце заходит, Армин. Помнишь? Она любила заходы солнца. Армин вздрагивает и вытирает слёзы. Подходит ко мне. - Она любила не только заходы солнца, - говорит он, кладя руку мне на плечо. – Она любила свободу. - И тебя тоже. Спокойный мужской голос. Сзади. - Капрал? Что вы здесь делаете? – оборачиваюсь. - Мы все здесь, - он отходит в сторону и указывает на идущих Пиксиса, Ханджи, Эрвина. - Мне очень жаль, Эрен, - грустно говорит Ханджи. - Крепись, Джагер, - вздыхает командор. Вздыхаю. Мне будет очень не хватать тебя. Хоть ты и дорожила мною, как младшим братом или ребёнком, мне в глубине души нравилось это. Нравилось, когда обо мне заботились. Ведь когда о тебе кто-то заботится, это значит, что ты ему не безразличен, что ты дорог ему. Я был дорог Микасе. Как друг. Как товарищ по борьбе. Как семья. Как человек… - Эрен, - тихо зовёт меня Армин, глядя назад. – Несут. Вздрагиваю. Трое мужчин в черных одеяниях шли издалека, их силуэты чуть виднелись на горизонте. На спинах у них лежал гроб, они осторожно несли его, боясь уронить, будто бы это ценная дорогая шкатулка, внутри которого хрупкое сокровище. Сокровище под названием «душа». Я не смогу смотреть на всё это. Я потерял свою семью уже навсегда, и никого вернуть теперь нельзя. Жмурюсь от внезапно нахлынувшей боли и тоски: слезы, будто капли осеннего дождя, падают на ещё обогретую солнцем зелень и впитываются в почву, оставляя за собой влажное место. Гроб медленно опускают в вырытую яму и засыпают землей, при этом бормоча что-то на латинице. Микаса Аккерман. - Эрен, она жива, - Армин приподнимает мою голову за подбородок и смотрит мне прямо в глаза. – Микаса жива. Вот здесь, - он дотрагивается до своей груди. Верно. - Пока бьётся сердце, она жива.