Хэллоуин навсегда

— Смотри, она опять прижимает к груди эту гадость! — шепчет Рон на ухо своему другу, кивая на изрядно потрепанный дневник. В этот выходной они вместе пришли навестить Гермиону. — Да пусть, раз он ей так нравится, — отмахивается Гарри, с тревогой подмечая ещё большую худобу девушки и лихорадочный блеск в её безумных глазах. — Я ей письмо от МакГонагалл принес. — Зачем? Сам же знаешь, читать она не станет. Она нас даже не узнает. На прошлой неделе, помнишь, Невилла за руку укусила? — Ну, пусть лучше оно будет у неё. Вдруг Гермиона неожиданно поправится, и тогда ей приятно будет узнать, как все мы тут за неё переживали. Поттеру в ответ достается лишь тяжелый вздох. — Гарри, смотри, хроноворот снова у неё! И как ей удается всё время возвращать его? — говорит Уизли, заметив, как, воровато оглянувшись, Грейнджер лезет за пазуху и извлекает оттуда давно испорченный хроноворот. Сжимает его так сильно, что белеют костяшки пальцев. А потом осторожно прячет обратно. — Пусть, не кипятись. Всё лучше… той апатии, что накрыла её после смерти Снейпа, — Поттер отходит от маленького смотрового окошка в металлической двери, задыхаясь от собственных беззвучных рыданий. Он сглатывает подступивший к горлу комок, чтобы — не дай Мерлин! — Рон не заметил его слёз. Потому что тогда успокоить друга будет невозможно. И им не удастся погулять по саду с притихшей и постоянно что-то бормочущей себе под нос Гермионой. А на следующей неделе у него командировка. Потом день рождения у Джинни, и навестить подругу Гарри сможет не раньше следующего месяца. — Да. Тогда она была совсем плоха, — соглашается Рональд. А помнишь, как она первый раз разрыдалась с момента похорон? Спустя месяц. После того, как эти чокнутые колдомедики отобрали у неё хроноворот. Мадам Эшкомб права, ведение дневника пошло ей на пользу, хоть есть стала. — Ну, что? Пошли к дежурной по этажу? — торопится Гарри. — Сегодня очередь Маргарет, может она разрешит угостить Герми шоколадными конфетами? — То же мне, выискались специалисты! — бурчит Рон. — Придумали же, что шоколад возбуждает нервную систему! Я и представить не могу, как Гермиона обходиться здесь без сладкого! — Пошли, — Поттер тянет друга за куртку, заметив, с какой силой вцепились его пальцы в больничную решётку. — Ей же не больно, Гарри? Она всё равно ничего не понимает? — смотрит он в глаза Поттеру. — Ведь так? — Конечно, — вдохновенно врет Гарри, всем сердцем надеясь, что в больном мозгу подруги раз за разом проноситься не только гибель ублюдочного Снейпа, не сумевшего спасти ни себя, ни её, но и что-то хорошее из их прошлой жизни. * * * В предрассветном полумраке, когда больничные коридоры пустеют, а тени от предметов в неверном свете факелов становятся особенно нечёткими, в левом крыле раздаются тихие шаги. Она каждое утро приходит к окну на третьем этаже, чтобы встретить первый луч солнца. Для неё он как начало отсчета. И когда настанет момент, девушка достанет из-за пазухи старенький хроноворот, вытащит из неряшливой копны волос неровно изогнутую шпильку, взведёт старый механизм и шагнёт в мир возможностей. С очередной надеждой, что на этот раз у неё всё получится. Но никто так и не сможет узнать, почему Гермионе никак не удаётся изменить своё прошлое и спасти Снейпа. День за днём. Неделю за неделей. Месяц за месяцем. Потому что нет ни одного человека, способного заметить чуть заметное колыхание черных крылышек над её головой. Нет человека, готового полюбить её настолько сильно, чтобы понять — невезение реально и осязаемо, и так близко от этой кудрявой головки, что девушку срочно надо спасать. А Время мерно раскручивает свою тугую спираль и не обращает никакого внимания на глупые попытки людишек изменить ход истории. Ведь они не понимают главного — всё зависит от их поступков в настоящем. И случившееся переиграть — невозможно.