Восход

Трудно жить на Шакурасе, особенно тем, кто привык к чистой, ровной, незамутненной энергии Айюра. Джунгли и теплый климат резко сменились пылевыми бурями и большой удаленностью от светила этой солнечной системы. Акклиматизироваться айюрцам было невероятно трудно, а то и невозможно, как считали многие. А потому и Талематрос казался непривычно пустынным и одиноким, исключая постоянно снующих туда-сюда проб и порой мелькавший среди высоких зданий грузовой транспорт.   Холодные и сильные постоянные порывы ветра напрочь отбивали желание гулять на открытом воздухе у тех немногих безумцев, что успели привыкнуть к суровым условиям этой планеты. Но не было уже пылевых бурь, а чистый свет лун в столь редкую безоблачную ночь не оставлял поводов для сомнений.  Наступало «лето», кратковременное, но столь желанное всеми обитателями Шакураса. Погода становилась более мягкой, без штормов и прочих «сюрпризов», а жизнь начинала закипать по-настоящему.  Артанис любовался рассветом с террасы одной из жилых башен в центре города. Далекое солнце пусть и слишком слабо грело, но все же давало необходимую для поддержания существования энергию. Он прикрыл глаза, полностью раскрываясь навстречу мягкому свету. Редко когда выдаются подобные моменты, полные относительного спокойствия — Иерарха постоянно тревожили «неразрешимыми» без его присутствия проблемами, а когда он оставался один — то даже разум, казалось, не давал ему спокойно помедитировать.  И так каждый день. Замкнутый круг из цикла в цикл. От рассвета до заката. Кроме, пожалуй, сегодняшнего, на удивление спокойного и тихого дня. Никто не докучал вопросами из разряда «кому досталось больше территории», «кто прав, кто виноват» или же просто конфликтами между Темными и Светлыми, словно...  — ... Словно они решили, что стоит, наконец, дать тебе покой? — Артанис даже не заметил, как кто-то вошел — слишком он увлекся своими мыслями. Хотя, озвучившую продолжение его рассуждений Селендис он ждал с нетерпением. И тут же повернулся к ней.  — Рад тебя видеть, — и действительно, Иерарх светился искренним счастьем. Он подошел почти вплотную к Вершителю и... осторожно обхватил руками ее плечи, прикасаясь своим лбом к ее и прикрывая глаза.  Наступила тишина. В полном одиночестве, но в то же время наслаждаясь друг другом и своим единством в Кхале, объединившись своими сознаниями и обмениваясь воспоминаниями, они стояли на освещенной восходом террасе. Селендис почувствовала некую неуверенность в разуме Артаниса.  — Тебя что-то тревожит? — Можно и так сказать, — Иерарх посмотрел на девушку. В его глазах мелькнула печаль. — Я не уверен в правильности своего решения. Что, если я веду свой народ на смерть?.. Селендис с тревогой взглянула на отведшего взгляд Акилае.    — Если не будешь уверен ты — не будет уверен и твой народ. Ты решил отвоевать Айур, значит, каждый из нас будет счастлив пойти за тобой и в будущее, и на смерть, — она прикоснулась к его лицу, мягко заставляя его поднять глаза на нее.  — Возможно, ты права. И все же меня преследует предчувствие чего-то плохого.  — Будь, что будет. Не скажешь же ты им, что ты изменил свое решение. — И ты опять права, — мысленно вздохнул Артанис. — Но сейчас я хочу насладиться моментом. В будущем нас ждет много работы и не будет времени на нас... — он вновь соприкоснулся с Вершителем лицами, — о, сестра души моей.  — Не смею не согласиться, мой Иерарх, — нежно, но в то же время с потаенным достоинством, проговорила Селендис.  Остаток утра, а затем и часть дня они провели вместе, не в силах расстаться. Словно чувствуя, что это будет последний спокойный день, пережитый протосской расой.