Лети за ней! Лети за ней... за ней..

"...сегодня, в 19:00, наши войска наконец форсировали Рейн и идут на Берлин! С противоположной стороны, агрессора теснят войска Советского Союза, а в его небе царят наши ВВС! Граждане! Сегодня, впервые за более чем пять лет, мы можем сказать, что победа близка! Враг будет повержен и войне настанет конец, благодаря нашей доблестной Армии, Флоту и Военно-воздушным с..." Джулия выключила радио. Тишина, пришедшая на смену патриотическим воплям из динамика, была сродни могильной. Как раз, под стать её настроению. Девушка окинула мутным взором темную, пустую комнату. Тишина, холод и одиночество - так можно было охарактеризовать увиденное. Занавески на больших окнах колыхались от дуновений ночного ветра, несущего прохладу Темзы. За окном слышались звуки живущего своей жизнью города, только начинающего восстанавливаться после войны. Правда, разруха по большей части Лондон миновала, но постоянные налеты Люфтваффе, еще до Битвы за Британию, все же оставили изрядный след на его обличьи, изрыв некогда ровные улицы кратерами от авиабомб... Бой далекого Биг Бена возвестил о наступлении полуночи. Джулия, встав с кресла, затворила окно, привычно сощурившись от яркого света электрических фонарей - еще пару лет назад они гасли каждую ночь, но теперь угроза авианалетов отступила. Затем, девушка со вздохом оперлась руками на дубовый письменный стол, печально разглядывая разбросанные по нему груды хлама. Тусклый свет ночника выхватывал из общей груды то замаранный листок бумаги, то обрывок фотокарточки, то вскрытый конверт со штампом Вооруженных Сил... Взгляд Джулии безразлично скользнул по ним, задержавшись у двух, висящих на скрепках, фотографий. На одной из них было поле. Летнее поле, залитое солнечным светом. Две молодые девушки, одетые в легкие сарафаны, стояли бок о бок, смеясь и держась за руки. Летний бриз развевал их волосы, переплетая каштановые и русые пряди вместе... На другой фотокарточке все было иначе. Брюнетка все так же улыбалась, обнажив блестящие ровные зубы, позади виднелись летние поля... Но волосы её были уложены в тугой хвост, юное тело облачено в защитного цвета утепленный мундир, рядом уже не было её русой подруги... А позади грозно высилась, широко раскинув крылья, четырехвинтовая громада самолета. "Авро Ланкастер" - небесная крепость. Грозный бомбардировщик, орудие войны... И прямо сейчас, где-то далеко, в расцветающем разрывами зенитных трасс небе над Германией, этот исполин сотрясался от близких взрывов, ведомый хрупкой, но твердой рукой той самой девушки, которая задорно улыбалась с мятой фотокарточки. По щеке Джулии скользнула одинокая слезинка. Немигающий взгляд был устремлен на фотографию, а мысли её уже были далеко, возвратившись к тем минутам, когда гремели первые взрывы, оповещая о начавшейся войне... Но не так страшна была война, как тот день, когда BBC призвали Хелен на службу. Русая помнила абсолютно все, начиная со стука почтальона в дверь и заканчивая печальным взглядом и слабой улыбкой Хелен, глядящей в стекло машины, увозящей её неизвестно куда... Джулия содрогнулась от неожиданно ворвавшегося в комнату холода. Как в тот день, когда они вместе читали письмо со штампом Вооруженных Сил. Она по прежнему помнила даже ту дрожь, пробравшую молодые тела, те слезы, неумолимо скатывающиеся по бледным щекам вниз, и стекающие по подбородку. Последнее невесомое касание губ и Хелен будто бы навсегда покинула свою возлюбленную подругу... Интересно, как она там? *** Джулия затушила керосиновую лампу и улеглась на бок. Сон никак не шел и девушка устало смотрела на противоположную сторону кровати... Вот уже год как она пустует и неизвестно, будет ли она когда-либо согрета вновь. Хотя война, казалось бы, вступила в завершающую стадию, враг сопротивлялся отчаянно и ежедневно на передовой гибли сотни человек. Умирали пехотинцы, горели заживо в своих машинах танкисты, огненным дождем сыпались с неба обломки боевых самолетов. Невозможно было предугадать, кому повезет вернуться, а кто навек останется на поле битвы... Живой мог через мгновение стать мертвым, здоровый - калекой, жена - вдовой, дети - сиротами. Списки "пропавших без вести" и погибших росли, как на дрожжах. И Джулия страшно боялась однажды утром увидеть или услышать в них дорогое ей имя. Она неустанно слушала радио и молилась о своей возлюбленной. Она вновь смотрела на замызганный листок бумаги, заполненный мелкими, несколько кривоватыми буквами. Этот почерк, этот стиль, эти двойные точечки над "i" Джулия бы узнала из сотни. Письмо от любимой. От Хелен...которая молчит вот уже две недели. "Дорогая Джули!..." - начиналось письмо - "Пишу тебе торопливо, ибо на то есть причины. У нас тут довольно плотный график, знаешь ли. Не успеваешь проспаться после задания - и уже снова на взлет. Что поделать, стараемся на благо победы. Атмосфера в авиачасти, тем не менее достаточно светлая. Ты знаешь, сейчас мы впервые смотрим в будущее с уверенностью в нем. Фашисты сопротивляются, но ведь это уже предсмертные конвульсии раненого в сердце. Даже наши вылеты стали практически рутинным занятием, ибо немецкая авиация буквально стерта с неба, а ПВО донельзя ослаблено. Представляешь, за время полета я обычно успеваю заскучать, ибо никто нас не тревожит! Это просто смешно, но это факт... Я немного простудилась, но это не страшно. По сравнению со многими беднягами, потерявшими конечности или жизнь, я вообще должна благодарить Господа...но Боже, эти чихания меня скоро убьют! Тьфу-тьфу, конечно. И да...я должна еще раз напомнить, что я очень скучаю по тебе, дорогая. Я знаю, что обещала вернуться уже скоро, но обстоятельства сложились...кхм... Понимаешь, нам назначили дальний вылет. Мощное авиасоединение с крупным эскортом отправится бомбить один из крупнейших фашистских [вырезано Комитетом по Цензуре], что располагается в [вырезано Комитетом по Цензуре]. Командир крыла лично просил меня последний раз повести мой "Ланкастер" в полет, ибо сейчас на счету каждый хороший пилот. А я, прости за нескромность, одна из лучших! Так что, я согласилась. Всего лишь один вылет. Последний - и я вернусь. Вернусь, в нашу уютную квартирку в Лондоне. Я оставлю ВВС, мне надоела война. Будем работать в миру, как и мечтали. А может, переедем за город, в тихую сельскую местность, купим маленький домик...Только ты и я, как мы всегда мечтали... Ну что же, мне пора. Сирена уже надрывается, оповещая о всеобщем сборе. Это и мертвого поднимет, так что у меня никаких оправданий, хаха. Я слышу, как грохочут моторы десятков "Ланкастеров" и "Спитфайров", готовящихся к старту. Мне тоже пора за штурвал моей машины... Вновь вознестись в небо, в последний раз реять над облаками на стальных крыльях, неся смерть тем, кто убивал наших братьев и сестер. Глядеть в блистер на то, как расцветает земля вспышками разрывов...Это в какой-то мере завораживает, но и жутко пугает. Ладно. Если не потороплюсь - будут проблемы. Обещаю, напишу как только возвращусь с вылета. Не грусти и ничего не бойся, ведь мы совсем скоро будем вместе... До встречи, милая! Я люблю тебя..." "И я тебя люблю..." - Джулия уткнулась носом в подушку и дала волю нахлынувшим эмоциям. Хелен так часто обещала вернуться, но единственное, что от неё приходит - это письма, с очередными извинениями и обещаниями вылететь в последний раз. "Последний вылет и я беру увольнительную! И мы скоро будем вновь вместе, любовь моя! И мы скоро вновь будем счастливы!" - знакомые строчки вертелись в голове девушки, словно какой-то безумный вальс и не давали покоя. Прикрыв рот рукой,будто бы боясь, что кто-то сможет её услышать она горестно взвыла. Промучавшись еще примерно полчаса, русая все-таки смогла заснуть. Вытерев глаза краем пухового одеяла, она в последний раз всхлипнула и погрузилась в объятия Морфея... Спокойной ночи, Хелен. Береги себя и умоляю... вернись... *** Девушка подпрыгнула от резкого звона будильника, грубо ворвавшегося в её уши. Пытаясь успокоить бешеное сердцебиение, Джулия повернула голову на противоположную сторону кровати ожидая увидеть эту обыденную и такую надоевшую пустоту. Но о боги. Кто-то свернувшись калачиком мирно сопел на ней. Каштановые пряди были разбросаны по подушке и чем-то напоминали расползающихся маленьких змеек. Левая рука, на которой в свете яркого солнца поблескивало скромное колечко, покоилась сверху белоснежного одеяла. А мирное сопение, доносящееся из груди девушки, успокаивало и умиротворяло, а витающий в комнате запах свежей травы, странного и незнакомого одеколона и аромат выстиранного белья создавали такую легкую атмосферу, что хоть открывай окно и лети навстречу ветру. Наполняющиеся слезами зеленые глаза с непониманием и недоумеванием смотрели на мирно спящую девушку, а руки невольно потянулись к ней. -Эй, Хелен!? - будто сомневаясь в реальности увиденного, Джулия потрепала подругу по плечу. Недовольно фыркнув, Хелен приподнялась на локте одной руки, а кулачком другой, принялась лениво потирать ещё не привыкшие к свету глаза. - Доброе утро, цветочек. - девушка ухмыльнулась, обнажив жемчужно-белые, ровные зубки. -ХЕЛЕН! - завопила русая и кинулась на шею своей любимой, стараясь сдержать нахлынувшие слезы. Неизвестно сколько они сидели обнявшись, покачиваясь из стороны в сторону и соблюдая гробовую тишину, редко прерывающуюся криками птиц, пролетающих за окном и перебранками уличных торговщиц. Вытерев слёзы, русая приподнялась и вглядываясь в родное лицо тихо прошептала: - А ты ни капли не изменилась. Брюнетка положила ручку на щеку своей любимой, в унисон ей прошептала: "И ты тоже" и прильнула к её губам, запечатав на них нежный поцелуй. Но вдруг, снова знакомая трель будильника. Вскочив с кровати, Джулия нажимает на большую копку аппарата и сладко улыбнувшись, поворачивается к противоположной стороне кровати. Но не обнаружив там никого, она долгое время пристально всматривается в одну точку, а потом, закрыв обеими ладонями лицо, вздрагивает, давая волю горячим слезам, струящимся, словно ручеек, по бледным щекам. Всхлипывания наполняют комнату, но вдруг их прерывает ритмичный стук в дверь. Утеревшись, Джулия встает с кровати, попутно надевая халат и думая, кто бы это мог быть. Неохотно отпирая засов, девушка подняла взгляд и застал на месте. Вместо ожидаемого молочника, который каждый вторник(а сегодня как раз вторник) разносит молоко, или назойливой Миссис Эпстайн, которая снова просит "по старой дружбе" одолжить кусок мыла или пару кубиков рафинада, перед ней стоит, растрепанная, в замызганном машинным маслом летном комбинезоне... -ХЕЛЕН! - как и во сне, девушка попадает в объятья своей любимой и вдыхая аромат родного тела, смешанный с приятным запахом земляничного печенья и не очень - моторной смазки, ласково поглаживает растрепанные пряди, шепча при этом нежные слова: -Я так долго ждала тебя... -И поэтому-то я вернулась! - прямо как во сне, Хелен улыбается, ещё плотнее прижав к себе любимого человека и проводя руками то вниз то вверх по её талии. - я люблю тебя, цветочек мой. *** И снова сон... звон будильника как-то даже не раздражает, а наоборот, придает бодрости и уверенности в исполнении столь вожделенной мечты. Даже не выключая его, русая оборачивается в сторону того места, где должна была бы спать Хелен, но видит лишь пустоту, и улыбка на её лице угасает. Однако через секунду она вновь озаряет юное лицо и, вся в предвкушении и волнении, Джулия встает с кровати и, нацепив на себя махровый халат, подходит к столику с висящими над ним фотографиями. Бросив мимолетный взгляд на фотографию двух счастливых девушек, которыми были до войны они с Хелен, она усмехнувшись шепчет "Доброе утро, любимая" и, нелепо хихикая, убегает в душ, даже не включив надоевшее радио. Она ведь знает, что сегодня! Именно сегодня, вернется с фронта её Хелен, и жизнь перетечет в прежнее русло! И осточертевшее радио можно будет выбросить на помойку и не вспоминать о тех четырех годах, проведенных в страхе. Когда с водными процедурами покончено, русая, не упустив возможности покривляться перед зеркалом, скорее бежит ставить чайник на кухню. И вот! К звуку закипающего чайника добавляется почему-то робкий стук в дверь. Этот дуэт заставляет сердце трепетать и в груди становится тесно. Так тесно, что кажется, будто бы сердечко сейчас выпрыгнет. Она в предвкушении открывает дверь и с закрытыми глазами чуть ли не выпархивает на крыльцо. Не успев открыть глаза, она широко улыбается, стремясь как можно скорее сказать ту заветную фразу: - С добрым утром, цве.. Но на пороге, вместо той, которую так страстно желала увидеть Джулия, стоит тщедушный паренек, одетый в почтальонскую форму, и, робко опустив вниз голову, будто бы страшится старших, после сделанного только что нехорошего поступка... -Вам письмо от ВВС... - он протянул маленький конвертик, на котором красовался штамп Вооруженных Сил.- Ваша эм... девушка погибла в ночь с двадцать седьмого на двадцать девятое марта... Её бомбардировщик был сбит ПВО врага и рухнул где-то в пригородах Цюриха... Выживших нет.. - и, после минуты загробной тишины ещё грустнее и тише добавил, - мои соболезнования, мисс...