Зимнее пламя

Глава 1. На юг. Стена покрылась новым слоем льда. Он был настолько прозрачный, что если бы не крохотные бороздки, выдающий слой старого льда, никто бы его и не заметил. На самом деле никто и не заметил эту тонкую корку, разглаживающую иссечённый перед тем снегом ледяной покров. Одинокая фигура в чёрном, резко выделяющаяся на фоне заснеженной крепости, провела голым пальцем вдоль гребня самого высокого места стены. Между старым льдом и новым разница была почти не заметна, лишь едва уловимый блеск. Справа пылал огонь, бушуя под северными ветрами, отклоняясь в сторону настолько, что его языки едва не лизнули руку. Тёмная фигура отклонилась, отошла дальше, во тьму и ледяной ветер. Обнажённая кожа руки начала неметь, так что на неё торопливо натянули чёрную перчатку и спрятали под плащом. Человек оглядел манящее к себе беспокойное пламя, и обошёл вокруг, устроившись там, где достаточно тепло и не так сильно дует ветер. Ночь была совсем непроглядной, бездной, из которой доносились воющие звуки и жалящие крупинки льда. Джон Сноу давно привык к подобным ночам. Да уж, они стали обыденностью. Тьма его больше не беспокоила. Не особенно. Те несколько ночей, когда ему повезло нести караул при луне, он посвятил воспоминаниям. Призрак в лунные ночи всегда становился беспокойным, выл и царапал землю. Однажды уши у него встали торчком после воя, а всё тело напряглось, горящие глаза повернулись к югу. Этой же ночью он спокойно лежал у ног Джона. Его хозяин придвинулся к костру настолько близко, насколько осмелился, осматривая тёмное море вокруг почти безо всякого интереса. Одолеваемый дурными предчувствиями, он думал о приближающемся возвращении сира Аллисера, который должен был прибыть в Чёрный Замок через день-два. Его появление могло осложнить положение Сэма. Джон погладил Призрака по голове, почесал нежно за ухом. И вздохнул. Где Сэм, кстати? Призрак приподнял голову, словно отвечая на мысли Джона, и принюхивался с минуту, после чего опять спокойно улёгся. Мгновенье спустя из темноты появилась крупная фигура и поближе придвинулась к Джону, вынимая ладони из-под плаща. - Сэм? - Лорд-командующий зовёт тебя, - ответил Сэм, присаживаясь на корточки и протягивая руки к пламени. – Как же холодно! Джон улыбнулся другу. - Садись на моё место у огня, - сказал он, вставая. Призрак тоже встал и мгновенно оказался подле Джона, двигаясь рядом. Они оставили Сэма отогреваться у костра и спустились с башни. По мере того, как они опускались ниже, ветер как будто утихал, но воздух всё равно оставался морозным, так что Джон плотнее укутался в плащ. Он прошёл через тёмный двор Чёрного Замка и постучал в дверь командующего. Призрак присел у его ног. - Входи, - отозвался хриплый голос изнутри. Джон помедлил, только теперь задавшись вопросом, зачем его позвали. Он медленно вошёл, сцепил ладони вместе и вежливо склонил голову. Джиор Мормонт, командующий Ночным Дозором, махнул Джону, чтобы тот подошёл ближе, и прочистил горло. - Холодная ночь, - заметил он мимоходом, перебирая бумаги на столе. Джон ничего не ответил. Он слышал, как когти Призрака царапают землю с той стороны двери. Командующий поднял глаза и встретился взглядом с Джоном. - Человек от многого отказывается, вступая в чёрное братство, - начал он тихо, внимательно наблюдая за Джоном. – Обет безбрачия – самая большая жертва из всех, хотя некоторые считают, что есть жертвы и значительней. – Он замолчал и поднялся, подошёл к очагу. Мягкие отблески осветили строгие черты лица. – На самом деле у человека может быть лишь одна семья. У Джона кровь застыла в жилах, а затем прилила к лицу, он тут же уставился в пол. - Мы разрываем все связывающие нас узы, Джон Сноу, - продолжал Джиор, подходя к своему стюарду. – Но никогда их не забываем. Джон поднял голову, тревожно вглядываясь в лицо командующего. Внезапно сердце забилось с бешеной скоростью, словно стараясь поспеть за прилившей к голове кровью. - Милорд? Командующий Мормонт сунул руку во внутренний карман и извлёк небольшой конверт, который осторожно вложил Джону в ладонь. - Проследи, чтобы это письмо попало к Старку. Оно предназначается только для его глаз. - Милорд? – переспросил Джон, хриплым осипшим голосом. Пальцы сжали письмо, сминая жёсткий конверт. - Мне бы хотелось получить ответ как можно скорее. – Лорд-командующий сел за стол и вернулся к работе. Он поднял глаза на Джона, всё ещё стоящего перед ним с письмом в руке, и по его лицу промелькнула тень сомнения. Джон появился на Стене всего лишь несколько месяцев назад. А теперь его отца объявили предателем и казнили, за его братом поднялся весь Север, а обе его сестры оставались в плену в Королевской Гавани. Но в ту ночь Джон вернулся. Он сделал свой выбор. Лицо Мормонта смягчилось, он откинулся на спинку стула. – Я буду ждать твоего возвращения через две недели. Джон вскинул голову, словно выйдя из транса. Коротко кивнув, он вышел из комнаты, прошёл мимо Призрака и направился прямо на конюшню. Было давно за полночь, так что если не считать нескольких часовых, Чёрный Замок выглядел пустым, его спящие обитатели ютились в казармах, прижимаясь друг к другу в поисках тепла. По наружным помещениям гулял ветер, трепля расшатанные двери. Ещё до приезда на Стену Джону приходилось не раз испытывать сильный холод, он был северянином, в конце концов, но почему-то эта ночь казалась особенно зловещей. Темнота словно ожила, как будто стены окружило живое существо, наблюдающее и выжидающее. У двери в конюшню он остановился, вглядываясь во тьму. Вздохнув, попытался выкинуть эти странные мысли из головы, списывая разгулявшуюся фантазию на завывания ветра. Ночные дежурства проходили в бездействии, мысли в это время нередко блуждали далеко, и треск древесины можно было принять за тихую поступь Иного. В этот раз воображение Джона особенно разгулялось, так что он занялся выбором выносливой лошади для путешествия. Он ожидал найти присматривающего за конюшней мальчика спящим и удивился, обнаружив, что он бодрствует и занят работой – подметает пол. - Добрый вечер. Джон кивнул и подошёл к юноше, оторвавшемуся от подметания, когда он узнал его. - Мне нужна крепкая лошадь, - сказал он, протянув затянутую в перчатку руку, чтобы похлопать по голове молодую гнедую кобылу. - Куда-то собрался? – спросил мальчик, проходя вдоль стойл и оценивающе рассматривая животных. Джон тихо следовал позади. - А! – Мальчик прищёлкнул языком, заглянув в предпоследнее в ряду стойло. – Он не самый быстрый, но очень крепкий. Он довезёт тебя без проблем даже в метель, если ты собираешься выехать сегодня. Джон подошёл ближе и оказался лицом к лицу с огромной чёрной головой, раздувающей ноздри при его приближении. Он заглянул в большие чёрные глаза животного и протянул руку. Губы коня задрожали, он отступил назад. - По-моему, я ему не нравлюсь. Мальчик перегнулся через дверцу стойла, заставляя лошадь шагнуть вперёд, и тихо прошептал что-то ей на ухо. Он сделал движение, как будто собираясь взять Джона за руку, но передумал и жестом вежливо предложил ему опять протянуть руку. В этот раз конь остался стоять неподвижно, позволяя Джону прикоснуться к морде. Джон осторожно провёл ладонью вверх, затем опустился вниз до шеи и крепко похлопал. - Видишь? Чёрной Тени ты вполне нравишься, - мальчик улыбнулся Джону. - Чёрная Тень? – переспросил Джон, открывая дверцу стойла. – Не очень оригинально, да? – подколол он смутившегося конюшонка. - Это не настоящее его имя, - объяснил мальчик. – Только я так его называю, потому что хотя он такой большой, в лесу его совсем не слышно, словно тень. Его невозможно заметить, пока он не подойдёт совсем близко. Джон отстранённо кивнул, сомневаясь в правдивости описания мальчиком лошади, сотрясаемой мелкой дрожью. Джон ощущал, как напряглись мышцы животного, когда он придвинулся ближе. Может, ему так же не терпелось уйти отсюда, как самому Джону? Он медленно вывел лошадь из стойла и, пока мальчик готовил её к путешествию, успокаивающе поглаживал. - Надолго? Джон взял поводья из тонких пальцев мальчика и поправил нахрапник на морде Чёрной Тени. - На две недели, может, дольше. - На юг? Джон вывел лошадь из конюшни и попробовал на прочность стремена, прежде чем подтянуться и усесться в кожаное седло. По бороздкам на седле он определил, что мальчик выбрал хорошее. Одно из немногих, что имелись в Чёрном Замке. Джон опустил на него взгляд. - Да, я еду на юг. - Счастливой дороги. Джон поднял поводья и остановился. - Что ты сказал ему? – спросил он, осматривая терпеливо ждущего коня. – Когда шептал на ухо? - Сказал, что тебе тоже не нравится сир Аллисер, - хихикнул мальчик, поворачиваясь на пятках и бросаясь обратно в тепло конюшни. Джон сел в седле и улыбнулся. Ветер жадно кусал оголённые щёки. Джон покрутил в пальцах поводья и прижал стремена к бокам животного, направляя его вперёд медленным шагом. Призрак шагал рядом, держась подальше от копыт Чёрной Тени. Добравшись до ворот, Джон остановился и оглянулся через плечо, шаря глазами по Стене. Сэм. Он прикусил губу, раздумывая, не повернуть ли назад. По возвращению его точно будет ждать серьёзный разговор. Извинившись перед ветром, он направился прочь от Чёрного Замка. Понадобится несколько дней, чтобы добраться до Винтерфелла. Его согревала мысль увидеть Брана и Рикона, и он улыбнулся в толстый меховой воротник. А дальше к югу он отыщет Робба. Теперь Хранителя Севера, думал Джон, с горечью вспоминая обстоятельства обретения Роббом нового титула. Интересно, промелькнула мысль, остался ли его сводный брат таким же, каким он его помнил, или изменился? Робб. Имя эхом отозвалось в голове, оставляя во рту странный металлический привкус. Он спиной ощущал возвышающийся позади Чёрный Замок, уши наполняли стоны борьбы строения с ветром. Чёрная Тень рванул вперёд в тот же миг, когда Джон дернул поводья, наконец-то вырвавшаяся на свободу сила понесла его навстречу объятиям ожидающей ночи. Глава 2. Винтерфелл. По глубокому снегу Чёрная Тень шагал беззвучно. В ночи слышался лишь резкий хруст, с которым копыта ломали покрывающую снег корку льда, да и этот звук заглушал ветер. Как будто протестуя против полученного Джоном задания, ветер удвоил усилия, атакуя лицо с яростью урагана. Голые деревья вокруг дрожали и словно склонялись, тонкие ветки извивались и угрожающе нависали над головой. Лесные звери попрятались по заснеженным норам, пережидая самую сильную бурю в безопасности своих жилищ. Птицы тоже затаились в гнёздах, нашли безопасный уголок в дупле дерева или внизу под кустами, чтобы не свалиться с ветки под порывом ветра. Всё живое спряталось в эту ночь. Джон пришпорил Чёрную Тень и наклонился, пряча лицо за головой коня, укрываясь от самых сильных порывов ветра. Он похлопал коня по боку и позволил ему самому идти вперед, направляясь на юг. К Роббу. Он знал, что где-то во тьме неподалёку за ним следует Призрак, проносясь в ночи, подобно привидению, его белое тело казалось едва ли не обманом зрения. По расчётам Джона прошло, по меньшей мере, три часа, но пока солнце не начнёт подниматься, точно сказать нельзя. Некоторое время он проехал, сгорбившись, уткнувшись лицом в шею Чёрной Тени, жёсткая грива царапала щёку. Дважды он перебирал пальцами поводья и понукал коня стременами. Джон надеялся, что эта ночь не знаменовала начало снежной бури на целую неделю, иначе ему придётся двигаться очень медленно. Закрыв глаза, он молился Старым Богам, чтобы буря закончилась и, когда он проснётся, его бы встретили лучи яркого солнца. Сон его соответствовал обстоятельствам, наполненный беспорядочными обрывками кошмаров. С тех пор, как он надел чёрное, почти каждую ночь он спал без снов, а редкие сновидения были похожи на иллюзию, оставляя после пробуждения самые смутные воспоминания. Но в эту ночь глаза двигались за закрытыми веками и изо тьмы его разума пришёл сон. Он увидел Винтерфелл, и на него накатило ощущение дома. Но когда он добрался туда, чертоги оказались пусты, лишь холодные безжизненные помещения. Он шёл вокруг замка, когда услышал глухой стук. По наружной стене неиспользуемой части крепости карабкалась маленькая фигурка. Маленькая и гибкая фигурка с рыжевато-каштановыми волосами взбиралась всё выше, и подходящий ближе Джон улыбнулся. «Бран!», - позвал он, но мальчик исчез из поля зрения. Громкий звук удара послышался рядом, заставив опустить глаза туда, где на земле лежал Бран. У Джона перехватило горло, он протянул руку, но когда его пальцы потянулись к рукаву Брана, они наткнулись на холодную землю. Джон беспомощно опустился на колени. «Джон, держи!» Он вскинул глаза вверх, увидел летящее прямо на него тело брата и решительно встал на ноги. Бран проскользнул прямо мимо его протянутых рук. От жуткого звука, с которым его тело ударилось о землю, Джон закричал, но голоса не было. Его окружил едкий запах гари, наполнив лёгкие дымом, а глаза – видом горящего Винтерфелла. Он стоял во дворе и кожей ощущал жар огня. Джон остался один, а Винтерфел был объят пламенем. Его разбудило тихое поскуливание, заставив приоткрыть глаза. Призрак смотрел горящими глазами, его тёплое дыхание вырывалось изо рта клубами пара. Винтерфелл горит. Джон вздрогнул и медленно сел, разминая затёкшие мышцы. Он огляделся и оторвал пальцы от поводьев. На востоке над горизонтом показался краешек солнца, бледное небо окрасилось розово-оранжевыми пастельными тонами. Не забыв поблагодарить богов, Джон со стоном соскользнул со спины Чёрной Тени. Животное дёрнулось, его большой глаз осмотрел Джона и закрылся. К северу от Стены Джон бы быстро исследовал окружающую местность, выискивая следы или какие-либо признаки присутствия одичалых, но на юге он чувствовал себя в большей безопасности. А может, ещё не совсем проснулся. Джон направился к лесу, чтобы облегчиться, причем очень быстро, поскольку утром, пока солнце ещё не взошло, воздух был особенно ледяным. Если проехать ещё с полдня, они доберутся до реки, где можно напиться свежей воды, а оттуда ещё день дороги до Винтерфелла, если, конечно, Чёрная Тень сможет передвигаться с приличной скоростью. Он дал себе максимум два дня на дорогу до Винтерфелла. С собой он взял лишь небольшой узелок с вяленым солёным мясом, каким бы несъедобным оно ни было, и столь же маленькую фляжку с вином. Мальчик на конюшне пристегнул к седлу и мех с водой, которая как раз закончится к тому времени, когда они доберутся до реки. Вернувшись к коню, он погладил его по голове. Чёрная Тень фыркнул и ткнулся мордой в ладонь Джону. - Ещё несколько часов, и мы сможем отдохнуть, - пообещал он и, обойдя коня, вскочил в седло. Лежавший на снегу Призрак, поднялся на ноги и обошёл коня. Джон взял в руку ослабленные поводья, радуясь, что Чёрная Тень слушается даже малейшего движения, и цокнул языком. Над ними простиралось подёрнутое дымкой голубое небо, всё ещё розовеющее на горизонте. Чистый воздух освежал лёгкие Джона. Он пустил Чёрную Тень медленным шагом, не решаясь пока нарушить тихое спокойствие утра. Над головой птицы начали перекликаться друг с другом, и их щебет приятно гармонировал с тихой поступью коня. Лишь неохотно сжевав три куска вяленого мяса из сумки, Джон приказал животному ускорить шаг. Наблюдая за проносящимися мимо него тёмными деревьями в лесу, он восхитился ловкостью, с которой Чёрная Тень двигался в самых густых зарослях. Джон смотрел вперёд, но замечал и то, что происходило вокруг. Птицы порхали среди верхушек деревьев, зайцы шмыгали по снежным сугробам, Призрак мчался справа от него. Падающие снежинки отражали солнечный свет и блестели, словно кристаллы. Они оседали на тёмных волосах Джона, таяли на ресницах и щеках. Это напомнило ему Робба, каким он видел его перед уходом на Стену – с тающими снежинками в золотисто-каштановых волосах. От этой мысли кровь слегка окрасила его холодное лицо, он улыбнулся, представляя, как касается ледяных кристаллов в волосах Робба и чувствует холод, мягкость, скрытое тепло его шеи, а затем видит его ответную улыбку. Джон уже довольно давно не позволял себе думать о семье Старков. Когда он выехал из Чёрного Замка в ту морозную ночь, горячее желание присоединиться к Роббу на поле битвы и отомстить за убитого лорда Старка перевесило всё остальное. Он забыл, что его зовут Сноу и что он – брат Ночного Дозора. Клятва потеряла свою значимость, сильнейшее чувство долга перед семьёй охватило его, словно дикий огонь. Сэму, Пипу и Гренну пришлось напомнить ему о его истинном долге, и когда они окружили его и заставили выслушать слова клятвы, которую произнесли и его губы, то стремление потухло, превратившись в едва тлеющие в глубине души угольки. И Робба, и своё детство в Винтерфелле он засунул в самые тёмные уголки памяти. Он дал обет. Когда солнце оказалось прямо над головой, Джон остановил Чёрную Тень перед тёмной водой излучины реки. Дальше к западу охотники построили мост, чтобы по нему мог спокойно проехать большой фургон, но вода была достаточно неглубокой, и Чёрная Тень без труда смог добраться до противоположного берега. Вода тихо журчала и плескала, ударяясь о берег. Им удалось пересечь реку без потерь, и Джон дёрнул поводья, подгоняя коня взобраться на заснеженный берег. Джон примерно обрисовал маршрут в голове и рассчитывал добраться до Винтерфелла до заката, если будет ехать достаточно быстро. Он задумчиво пожевал губу. Путешествие в ночной тьме несло в себе определённые опасности, даже к югу от Стены. Но одна мысль, что он направляется на юг, сокращая расстояние между собой и братом, наполняла его радостным нетерпением. Чем быстрее он доберётся до Винтерфелла, тем раньше попадёт в лагерь Робба. И тут на него одновременно нахлынуло множество самых разных мыслей. Ответственность, возложенная на него лордом-командующим, обременила его душу чувством вины. Командующий доверил ему это задание, хотя и знал, что Джон ещё не совсем оборвал нити, связывающие его со Старками. Джон выпрямился в седле и легонько дёрнул поводья, плотно сжав губы. Прежде всего, он должен доставить письмо Хранителю Севера, а его встреча с Роббом не так важна. Джон изо всех сил старался отделить прошлую жизнь от той, которой он живёт в настоящее время. Цокнув языком и похлопав Чёрную Тень по крупу, он послал лошадь в быстрый галоп. Глухой стук копыт о землю слился с его собственным голосом, тихо декламирующим клятву морозному воздуху. Джон наблюдал, как бледно-голубое небо превращается в тёмно-фиолетовое, а затем медленно окрашивается в ночные оттенки синего и, наконец, становится таким же чёрным, как то небо, что он видел со Стены во время ночных дежурств. День был длинным и холодным. Он видел, как небо освещается искрящимися огоньками, и мельком подумал, а не те ли это снежные кристаллы, что падают с неба в безветренную ночь? Когда он добрался до Винтерфелла, даже звёзды скрылись с небосклона, он подъехал к замку в самый тёмный час ночи, когда вся земля погружается в сон. Всюду царило безмолвие, высокие стены его бывшего дома угрожающе нависали над ним. Он ощутил себя беглецом, когда проезжал под воротами в полной тишине и называл своё имя сонной страже, ожидая, что его остановят и объявят дезертиром. По всем правилам приличия стража должна была поклониться, неважно, был Джон полноценным Старком или нет, но мужчина лишь кивнул. Но Джон и не думал обижаться на неуважение и лишь облегчённо вздохнул. Винтерфелл пах сеном с конюшен, железом и сталью из кузницы, краской и кожей из дубильной мастерской и грязью от растоптанной земли двора. Джон вдохнул эту смесь запахов и поехал дальше с лёгкой улыбкой на лице. Доверив Чёрную Тень рукам конюших, он вместе с Призраком направился в покои Брана. Пересекая двор, он остановился и огляделся. По коже пробежали мурашки, воспоминания о сне воскресили вкус пепла во рту. Призрак держался рядом, но когда они приблизились к покоям, рванул вперёд, прижав к голове уши и подняв хвост. Джон резко окликнул его по имени, но тут послышалось низкое рычание. Тёплый свет фонаря, проникавший из комнаты в зазор под дверью, заслонила тень. Джон подошёл к Призраку, наблюдая, как тот нетерпеливо обнюхивает дверь, вздыбив шерсть на спине. - Вспомнил брата, Призрак? - Он открыл дверь и отступил в сторону, чтобы два лютоволка оказались лицом к лицу. Они оскалили зубы друг на друга. Призрак первым встал в позицию готовности к атаке, но ни один не стал нападать. Лето, заметно меньшего размера, чем Призрак, шагнул вперёд и принюхался к непрошенному гостю. Выглядело так, словно они оба одновременно что-то поняли, клыки Призрака спрятались, он ткнулся влажным носом в морду Лето. Джон улыбнулся. – Как и я помню моего, - прошептал он, переводя взгляд от волков к кровати. Он едва мог разглядеть блестящие пряди рыже-каштановых волос Брана под грудой мехов. Лето смотрел на него с подозрением, но оставался рядом с Призраком. Джон подошёл к кровати и положил ладонь на мягкий мех, закрывающий нижнюю часть тела Брана, зная, что это прикосновение не может потревожить спящего ребёнка. Он опустился на колени и закрыл глаза. - …защитите его от приближающейся холодной зимы, - пробормотал Джон, оглашая свою последнюю молитву в тишине комнаты. Он встал и осторожно погладил Брана по голове, стараясь не разбудить его. Когда он разговаривал с ним последний раз, тот спал крепким сном без особых надежд проснуться. Но он проснулся. Проснулся, чтобы узнать о смерти отца, об отъезде Робба и о возложенном на его плечи долге лорда Винтерфелла. Джон вздохнул и провёл пальцами ниже, до щеки Брана, холодной от прохладного воздуха комнаты. За огнём в очаге, похоже, не присматривали уже несколько часов, так что он почти потух, лишь слегка тлели угли. Джон вновь разжёг огонь. Лето свернулся в ногах кровати, а Призрак уселся рядом, наблюдая за Джоном. Бран зашевелился, пытаясь повернуться лицом к тёплу огня. Джон сел в кресло и положил Длинный Коготь на колени, прежде чем устроиться в более-менее удобном положении. Пожалуй, два-три часа сна он может себе позволить. Он закрыл глаза, но сон не шёл. Интересно, сколько времени займёт дорога в лагерь Робба? Не больше трёх дней, но даже и так это уже будет почти конец первой недели. Призрак подошёл и плюхнулся у ног Джона. - Помнишь, Призрак? – Джон опустил ладонь на голову Призрака и почесал густой мех на шее. С улыбкой он вспомнил, как во дворе пытался обучать Призрака простым командам. Шум и суета там мешали маленькому лютоволку сосредоточиться, но, в конце концов, он понял. Призрак проявлял агрессию лишь в том, что касалось еды, и Джон тренировал его, составив строгий график и правила питания, чтобы Призрак всегда мог видеть, как он приносит еду и даёт разрешение волку есть. Робб когда-то поддразнивал Джона, давая Призраку объедки со стола, хотя Джон всем запретил это делать. Он бросал на Робба сердитые взгляды, но того ничто и никогда не могло остановить от задуманного. Поэтому Призрак питал к его брату особые чувства. – Повезло ещё, что ты не растолстел, - с усмешкой сказал Джон, игриво толкая волка. Каждый уголок замка для него был наполнен живыми воспоминаниями. Отголоски прошлого въелись в каменные стены и скрипящие половицы. Он как будто попал в другой мир, где жил другой Джон. Вдали от Стены и погружённому в воспоминания, Джону вдруг стало сложно избавиться от нахлынувших чувств. Ростки тех уз, что связывали его со стенами Винтерфелла, опять проникли в его сердце, вцепившись, словно крючками, а клятва Ночному Дозору потускнела, скрывшись за утренним туманом. Небо снаружи предвещало рассвет, мглистый серый цвет уже окрасился отблесками розового. Джон смотрел, как по небу медленно плывут облака, и на мгновенье он позволил себе поддаться чувствам и притвориться, что он никогда не уезжал. Он не послание везёт Роббу, он собирается присоединиться к нему, сражаться за честь семьи и вернуть домой сестёр. Потом сон всё же пришёл, он задремал. Во сне он тянул руку вперёд, и в неё скользнула тёплая ладонь, он поднял взгляд и увидел нежную улыбку и тающие в каштаново-рыжих волосах снежинки. Глава 3. Время. Джон резко проснулся и потянулся рукой за Длинным Когтем, всё ещё лежавшим прямо на коленях. Призрак с любопытством приподнял голову. В комнате было сухо и ужасно холодно, стеклянное окно покрылось инеем и стало непрозрачным. Джон медленно разжал пальцы, сжимавшие рукоятку Длинного Когтя, глубоко вдохнул. Он неуклюже встал, внезапное пробуждение и нехватка сна мешали ясно мыслить. Когда он подошёл к кровати Брана, дверь скрипнула, открываясь, и внутрь протиснулась огромная фигура. - Ходор, - быстро сказал Джон, пока тот не принял его ошибочно за злоумышленника. – Ходор, это Джон. Слегка приоткрыв рот, Ходор беспокойно переминался с ноги на ногу. Он ещё раз перевёл взгляд с Джона на кровать и обратно. - Сноу, - продолжал Джон. – Джон Сноу. – Дождавшись, когда глаза Ходора просияют узнаванием, он ещё раз тепло ему улыбнулся. – Займись огнём, я разбужу его. - Ходор, - согласился великан и отправился выполнять приказ, хотя то и дело оглядывался на Джона через широкое плечо. Лето спал рядом с Браном и поднял глаза, когда Джон подошёл. Тот осторожно опустил ладонь на голову Лето и почесал его за ухом, как поступал и с Призраком. Лютоволк лениво моргнул. Проведя рукой по мягкому одеялу, Джон отодвинул верхнее и улыбнулся спящему лицу Брана. На ощупь кожа брата оказалась тёплой, и он быстро отдёрнул ледяные пальцы. Присев на кровать, Джон погладил его теперь уж по волосам и тихо прошептал: - Бран. – У него за спиной возился Ходор, разжигая огонь в очаге, приятное сияние, наконец, наполнило сумрачную комнату. – Бран, - опять прошептал Джон, осторожно толкнув его. Маленький Старк шевельнулся и сильнее натянул одеяло на лицо. А мгновенье спустя в холодный воздух комнаты выскользнула рука, за ней вторая. Джон, не понимая, смотрел на протянутые руки, и неловко отодвинулся в сторону, когда массивное тело Ходора протиснулось мимо него. Ходор взял Брана за руки и подтянул его в сидячее положение со свисающими с края кровати ногами. Опухшие ото сна глаза Брана неохотно открылись, он на мгновенье улыбнулся Ходору. - Доброеутро, - пробормотал он неразборчиво. - Ходор. – Великан отодвинулся в сторону и открыл Джона, полностью заслонённого его внушительной фигурой. Мгновенье Бран смотрел на Джона пустыми глазами. Брови сошлись на переносице, пока он пытался понять, кто перед ним стоит, узнавая знакомые тёмные волосы и серые глаза, а затем губы его расплылись в широкой улыбке, глаза радостно заблестели. - Джон! Руки Джона обхватили Брана ещё до того, как его сознание дало команду двигаться. Он уткнулся носом в изгиб шеи Брана и вдохнул его запах. Ему, стосковавшемуся по человеческим прикосновениям, казалось, что от брата исходит запах сладчайшего мёда. Последний раз к нему прикасались без намерения швырнуть на землю, когда он отправлялся на Стену, и Робб обнял его. Он всё ещё помнил тепло дыхания Робба, согревающего шею, прежде чем тот вздохнул и отпустил его. - Джон, - возбуждённые глаза Брана говорили, что он не вполне им верит. – Джон, что ты здесь делаешь? Джон встретил пронизывающий взгляд Брана и, поняв его вопрос, удивился проницательности мальчика. - Я еду доставить послание Роббу, - объяснил он. Бран вскинул голову при упоминании имени брата и плотно сжал губы. - Что, воронам больше не доверяют? Джон покачал головой, хотя сам считал, что своей миссией он обязан не только осторожности командующего, но и его великодушию. - От Робба уже много недель никаких вестей, - печально сказал Бран, в чертах его лица явно проступила тревога. Джон одновременно испытал и гордость, и печаль за Брана, повзрослевшего так быстро. Свет, которым искрился взгляд мальчика, укрытого от трудностей повседневной жизни и наслаждающегося полной свободой от тягот жестокого мира, покинул его глаза. Джон на мгновенье прижал ладонь к щеке Брана. - Он осторожен. Робб не так глуп, чтобы без нужды рисковать попаданием информации в руки врага. Бран кивнул и заметно расслабился. Джон отвернулся, пока Ходор одевал Брана, раздумывая над его словами. Должно быть, Робб часто присылал известия в Винтерфелл, если задержка в несколько недель так обеспокоила Брана. Возможно, брат проводит всё время в битвах. Хотя он не осмеливался думать об этом, острая боль всё равно кольнула в груди при мысли о Робе, ведущем армию в бой. Ему следует уехать сразу после обеда, чтобы у него оставалось ещё полдня на дорогу. За завтраком изголодавшийся Джон ел жадно. Желудок как будто протестовал, но вместе с тем жаждал больше горячей пищи. На Стене их кормили безвкусной овсянкой, а в лучшие дни давали свежее мясо диких животных, убитых к югу от стены. Бран наблюдал за тем, как он ест, с любопытством и лёгкой улыбкой. - Мама на войне вместе с Роббом, - заметил он, словно между прочим, без особого интереса ковыряя в тарелке. Джон с трудом сглотнул и отхлебнул эль. Он совершенно забыл о леди Старк. Мысль о том, что при встрече с Роббом он увидит и её, оставила горький привкус во рту. Он хотел запить его ещё одним глотком эля, но тогда до него дошло полное значение слов Брана. - А как ты? – Джон удержался от утешающего выражения лица, признавая, что брат повзрослел. Бран пожал плечами. - Мейстер помогает мне исполнять мои обязанности. Джон внимательно посмотрел на удручённое лицо Брана и вздохнул. - Не хочешь написать Роббу письмо? Лицо Брана прояснилось, и он кивнул. - Да, я бы не отказался. - Лучше начинай прямо сейчас. Я соберу всё, что мне понадобится на оставшуюся дорогу, и выеду через несколько часов. Ещё до того, как Бран успел ответить, в комнату влетел Рикон и плюхнулся на своё место, не отводя взгляд от расставленного перед ним завтрака. - Доброе утро, - усмехнулся Джон и потрепал малыша по голове. Рикон поднял настороженный взгляд на Джона, видимо растерялся и слегка покраснел. - Доброе, - пробормотал он, оглядываясь на Брана. - Джон отвезёт письмо Роббу и маме, так что если хочешь написать им что-то, попроси мейстера помочь тебе. – Бран поставил тарелку перед младшим братом, увлечённым передачей куска мяса лежащему на земле Лохматику. Джон наблюдал, как Бран помогает Рикону с завтраком, опекает его, словно мать. Как делала бы леди Старк. Он с горечью опустил глаза в свою тарелку, проклиная судьбу, приведшую Эддарда к смерти, Робба – на поле боя, и заставившую мать младших Старков оставить их одних. И Сансу и Арью тоже, ведь последнее, что он о них слышал – они оказались в плену в Королевской Гавани. Он проглотил остатки завтрака. Только теперь Джон начал понимать, сколь опасно его путешествие. Чем дальше на юг он продвигается, тем крепче становятся узы, связывающие его со Старками. Он боялся исхода близящейся встречи с Роббом и задавался вопросом, не совершил ли лорд-командующий ужасную ошибку, доверив ему столь ответственное задание? Но хотя он и не знал, что ждёт его впереди, выходя из-за стола, чтобы проверить лошадь и состояние припасов, Джон не сомневался, что возникший в результате его ухода в Ночной Дозор разлом невозможно устранить. Он сделал выбор на всю жизнь, и что бы ни случилось, он опять сможет оторваться от Робба и Старков. Джон остановился посреди коридора, обдумывая эту последнюю мысль, не до конца понимая, вызывает ли она у него облегчение или печаль. - Лорд Сноу, - позвал его сзади тихий голос. Джон обернулся и увидел мейстера Лювина, медленно приближающегося шаркающей походкой. Он склонил голову. - Я решил, что мне что-то неправильно передали, - сказал мейстер, кланяясь в ответ. – Не думал, что мне доведётся ещё раз увидеть тебя в этой жизни. Джон взял ладонь старика в свою и сжал её. - Мне нужно встретиться с Роббом. Я везу послание от лорда-командующего. Мейстер Лювин, похоже, тщательно обдумывал полученную информацию, его густые брови отбрасывали тень на глаза. - Как неожиданно, что лорд Мормонт желает поделиться информацией с нашим лордом Старком. Робба объявили изменником королевства. Джон попытался ответить на незаданный вопрос мейстера. - Возможно, это не так важно, как вы думаете. - Настолько неважно, что он посылает одного из своих людей, чтобы лично доставить послание? – Старик пристально смотрел на Джона, а затем пожал его руку в ответ, смягчив взгляд. – Как бы то ни было, я прослежу, чтобы у тебя было всё необходимое для путешествия. Джон кивнул и попытался улыбнуться. - Спасибо. - Удачи тебе, Джон. Джон задержал уже собиравшегося уходить мейстера. - Как у них дела? Я имею в виду Брана и Рикона, - он говорил тихо, почти шёпотом, стараясь сдержать эмоции. - Они держатся, - ответил мейстер, и на его лице внезапно проступила усталость. Он вздохнул и сразу ссутулился. – Бран сильный, возможно, достаточно сильный за них обоих. Они… - он запнулся, не зная, насколько может быть откровенным, - они скучают по матери. - Я спросил их, хотят ли они написать письмо, - тихо сказал Джон. – Чтобы отвезти ей. Ей и Роббу. Мейстер Лювин печально кивнул. - Да, разумеется, - Он перевёл глаза на Джона, приподнял правую бровь и открыл рот, хотя не сказал ни слова. – Робб… - начал он, наконец, но опять замолчал. У Джона перехватило дыхание, это имя всё еще звенело в ушах, словно отголоски грома. Он сцепил руки за спиной, чтобы не выдать нервозность. По мере того, как бежали секунды, он чувствовал, как к лицу поднимается жар. Грудь старика приподнялась, словно он собирался заговорить, а затем опустилась в тихом вздохе. Он скупо улыбнулся Джону и положил ладонь ему на плечо. - Робб будет рад видеть тебя. Джон несколько раз открыл и закрыл рот, пока мейстер Лювин, уже неторопливо удалявшийся по коридору, не исчез за одной из дверей. Слова мейстера заставили его задуматься, искать в сказанном некий скрытый смысл, но, решив что дело это тщетное, он выбросил странные мысли из головы и направился к конюшне. Конюшни Винтерфелла содержались в куда большем порядке, чем в Чёрном Замке, но когда Джон прошёлся между рядами стойл, рассматривая животных, он признал, что верховые лошади в Чёрном Замке лучше. Чёрная Тень стоял в последнем стойле, самом большом, хотя и в нём его массивное тело едва помещалось. Когда Джон приблизился, конь забил копытом о землю. Джон похлопал его по холке и быстро осмотрел. Рядом со стойлом лежало два мешка, и он присел проверить их содержимое. Джон нащупывал знакомые предметы – мех из шкуры животного для воды, хлеб и сыр, твёрдый, словно кусок льда – и отстранённо отмечал про себя запасы, но его пальцы двигались машинально. А затем он подумал, насколько же всё это нелепо. Эта нехорошая мысль возникла в голове, завладела всем его вниманием, заставив замереть. Он вдруг полностью осознал, где он и куда направляется, осознал, что с каждым шагом он всё ближе к душевному краху. А ещё он знал, знал точно и неотвратимо, что не пройдёт и недели, как всё это останется для него не более чем сном. И внезапно происходящее стало казаться нелепостью. Робб сражался на войне, отец погиб, ходили слухи о Белых Ходоках к северу от Стены, мир рушился. На Джона то накатывал приступ ужаса, то в следующий момент одолевала безудержная бравада, и он ничего не мог понять. В дальних уголках разума пряталась какая-то мысль, он пытался поймать её, но она каждый раз ускользала. Джон очнулся от задумчивости и напомнил себе, что не случайно он всегда предпочитал меч книгам. Он оседлал коня и прикрепил к седлу припасы. Солнце уже миновало самую высокую точку, и Джон неодобрительно покосился на небо. Дольше оставаться было глупо. К нему приближался Бран, сидящий в корзине, пристёгнутой кожаными ремнями к спине Ходора. На мгновенье он подумал, что мальчик будет умолять его остаться, но тот встретил его лишь печалью в глазах и конвертом в руке. Он уже не тот мальчик, что весело карабкался по стенам Винтерфелла или мчался по его коридорам со следующим по пятам Лето. Джон молча взял конверт из пальцев Брана и положил ладонь ему на макушку. В голову не приходило ничего, что стоило бы озвучить, так что он лишь молча улыбнулся брату. - А на обратной дороге ты заедешь? Джон покачал головой и опустил ладонь ниже, к щеке. - Прости, что мы не сможем съездить на Стену вместе. Глаза Брана заблестели от слёз, но он не заплакал. - Когда-нибудь сможем. Джон кивнул и сжал его плечо. - Я буду с нетерпением ждать этого дня, - сказал он, хлопнул Ходора по плечу и вскочил на коня. Призрак отошёл от Лето и встал рядом с Чёрной Тенью. На мгновенье ветер стих, снежинки опускались тихо, словно пушинки, таяли на коже, но делали воздух мягче. Джон взглянул на Брана, а затем перевёл взгляд дальше, за его плечо, где стоял мейстер Лювин с Риконом. Он кивнул им и поднял глаза к небу, попросив у богов, чтобы его путешествие было недолгим, и он нашёл Робба целым и невредимым. Выехав, Джон больше не оглядывался, не испытывал ни печали, ни сожаления. В эту минуту все мрачные мысли покинули его, разум прояснился. Ещё до того, как солнце в следующий раз достигнет пика в небе, Джон уже будет рядом с ним. Пустив Чёрную Тень быстрее вперёд, он помчался с ветром наперегонки, чувствуя холодное покалывание тающего снега на щеках и лёгкость в груди. Глава 4. Осколки. Ночь была необычно холодной. Джон думал, что чем дальше на юг он заберётся, тем теплее будет, но теперь ехал, скорчившись в своём меховом плаще под неторопливо падающим снегом. Луна выглянула из-за туч и своим призрачным сиянием словно заморозила воздух ещё сильнее. Джон не чувствовал усталости. Тело болело от долгой езды, но в остальном он готов был ехать дальше. Когда он оказался в густом лесу, стало ясно, что утром он уже въедет в лагерь Робба и окажется с ним лицом к лицу. Эта мысль будоражила. Джон прокручивал в голове сотни возможных ситуаций, отчего тело горело всё жарче, а тревожный ком в животе становился всё больше. Он думал, что Робб либо стал равнодушным, закалившись в боях, среди смертей, либо остался таким же, каким он его покинул. Равнодушие он мог принять, для них обоих так будет лучше. Но оба варианта казались сомнительными и, не зная, чего ждать, он начинал тревожиться. Всё выглядело неправильным, в том числе само его присутствие там. Джон вдруг понял, что скучает по холодным коридорам и комнатам Чёрного Замка. Там он знал, кто он и что ему полагается делать. Вздохнув и подняв глаза на проглядывающее между ветками небо, Джон думал лишь об одном. Пусть он окажется жив. Его окружал голый лес, тёмные раскидистые деревья с толстой корой. Снега не было, но зима ощущалась повсюду. Джон знал, что богороща далеко и что боги, наверное, тоже далеко, но всё равно молился. Эти деревья шелестом передадут его слова ветру, а ветер перенесёт его молитвы богам. В детстве у Джона не было особых причин для молитв. Время от времени он ходил с Роббом в богорощу, потому что Робб любил её тишину и покой. Джон предпочитал сражаться на тренировочном дворе, но ему нравилось, как Робб закрывал глаза, а ветер трепал его волосы, словно листья деревьев. Если и было в том месте что-то божественное, так это сам Робб, откинувший голову назад и улыбающийся. Джон надеялся, что если какие-то молитвы боги и слышат, то это молитвы за того мальчика из прошлого, искавшего покой под их кронами. Джон взглянул на ладони, на пальцы, туго оплетённые поводьями, и резко выдохнул. - Знаете, мне интересно, что бы вы сказали, узнай, о чём я думаю, - пробормотал он. – Если бы могли говорить, конечно. Ему ответил лишь ритмичный стук подков Чёрной Тени о землю. Джон задумчиво кивнул. - Да, точно. И впрямь, очень глупо, - сказал он печально. Может, от холода у него онемели пальцы на руках и ногах, но разум оставался ясным. Джон опять и опять обдумывал все возможные сцены приближающейся встречи, пока не убедил себя, что он приедет, отдаст письма и тут же отправится назад. Лишь пустота в желудке напоминала о реальности. В таком состоянии Джон и пробирался сквозь ночь, пытаясь придумать, какие слова он должен сказать и насколько честно смотреть в глаза Роббу. В конце концов, эти мысленные упражнения усыпили его, он упал щекой на гриву Чёрной тени и уперся ногами в стремена, удерживающие его в сидячем положении. Погрузившись в царство сна, Джон ощутил, как его щеки коснулся ветер, холодный, но мягкий, прошептав: «Скоро». И он успокоился. Проснулся он незадолго до рассвета, когда сквозь серые облака всё ещё проглядывало ночное небо, и лишь на востоке солнце робко пыталось разорвать сонную пелену. Джон со стоном сел, каждый ноющий мускул напрягся. Его качнуло вперёд-назад и резко завалило влево. Моргнув, чтобы прояснить зрение, он натянул поводья и соскользнул с седла. - Эй, - прошептал он, похлопав Чёрную Тень по шее. Присев, Джон шикнул, чтобы успокоить коня и ощупал переднюю ногу животного. Осмотрев копыто, он поморщился. В копыте застрял камень, погружающийся глубже каждый раз, когда Чёрная Тень делал шаг. – Ну-ну, - сказал он тихо, пытаясь расшатать камень и вытащить его, но закончилось всё тем, что его отбросили на землю. Джон сел, опершись на локти, и хмуро уставился на Чёрную Тень. – И что мы будем делать? Позади него появился Призрак и заскулил, расхаживая взад-вперёд. Джон улыбнулся ему. - Всё будет хорошо, - уверил он его, протягивая руку, чтобы погладить по голове, но лютоволк увернулся и бросился вперёд, возбуждённо рыча. Джон встал и с любопытством следил за ним. – Что такое? Призрак обошёл его и помчался вперёд через лес. Джон позвал его, но затем вернулся к Чёрной Тени. - Мне очень жаль, парень, но тебе придётся потерпеть. – Взяв поводья в руки и ведя коня за собой, Джон направился по следам Призрака. Они двигались медленно, чтобы не усугубить рану Чёрной Тени. Следить за ходом времени помогали меняющиеся оттенки неба. Когда светло-розовый цвет уступил место яркой синеве, Джон вышел на поляну, окружённую со всех сторон высокими деревьями. Призрак появился следом и заскулил, виляя хвостом с энергией, которую Джону не доводилось наблюдать с тех пор, когда тот был ещё щенком. Он опустился на колени и обхватил морду Призрака ладонями, поглаживая. - В чём дело? – Посмотрев в круглые глаза лютоволка, Джон отпустил его. Призрак дважды издал звук, похожий на вой в полнолуние. Джон встал и подошёл к нему. Когда эхо его голоса затихло среди деревьев, послышался слабый, но отчётливый крик, словно сам лес отвечал ему. Джон резко обернулся, шаря глазами по лесу. Вой доносился теперь со всех сторон, и, посмотрев на горизонт, он, наконец, увидел клубы дыма, поднимающиеся над деревьями. - Призрак, - прошептал он, почувствовав, как сильно забилось сердце. Он смотрел перед собой, не в силах поверить глазам. Робб. Робб. Робб! Джон бросился к Чёрной Тени и вскочил в седло. Наклонившись вперёд, он взял в руки поводья и резко дёрнул. – Ещё немного, совсем чуть-чуть, - взмолился он, сунув ноги в стремена. Чёрная Тень помчался вниз по склону, пересёк поляну и опустил голову, когда они углубились в лес. Продираясь сквозь ветви, Джон поднял локти, чтобы защитить лицо. Призрак держался сбоку от него, из-под лап у него разлетались комья грязи. Пока Чёрная Тень мчался через лес, мысли Джона оставались сосредоточены на одном и не омрачались сомнениями. Робб здесь и Джон тоже здесь. Он так тревожился, но внезапно всё это перестало иметь значение. Он не мог понять, действительно ли его уши слышат доносимое ветром имя, но затем сообразил, что это он сам шепчет его утреннему воздуху. Густые кустарники постепенно стали редеть, земля превратилась в жидкую грязь от того, что ее топтало множество ног. Сквозь низко стелящийся туман показались очертания шатров, и Джон уже мог разглядеть бродящих по лагерю людей. Он ощущал наполняющий воздух запах: дым костров и размякшая земля, влажный пар от множества людей, запах армии. Приблизившись, Джон потянул поводья, замедлив поступь лошади до неторопливой рыси. Когда он проезжал мимо, к нему поднимались тёмные усталые лица, покрытые коркой засохшей грязи и крови, и он кивал им. Он понял, что некоторые догадались, откуда он пришёл, одетый с головы до пят в чёрное. Несколько мужчин поднялись и смотрели ему вслед, они были из Винтерфелла и узнали следующего за ним белоснежного лютоволка. - Где я могу найти лорда Старка? Небольшая группка людей, к которой он подошёл, большей частью не обратила на него никакого внимания, но один дёрнул головой на восток. Джон туда и направился, спокойно и внимательно осматривая лагерь. Судя по зловещей тишине и потрёпанному виду, можно было сделать вывод, что битва, должно быть, состоялась не далее недели назад, а, возможно, даже за день до его приезда. Возбуждение начало спадать, настроение помрачнело в тон с атмосферой лагеря, и его охватило уныние. Так он добрался до большого шатра с двумя конвоирами у входа. Джон соскользнул на землю и направился влево, с не отстающим от него ни на шаг Призраком. Стражники заметно напряглись, настороженно глядя на Джона и его волка. - По какому делу? Осторожно подбирая слова, Джон объяснил всё, кроме своего имени. - У меня послание к лорду Старку от лорда-командующего Мормонта из Чёрного Замка, - ответил он, вынимая конверт из внутреннего нагрудного кармана. - Жди здесь, - приказал охранник и вошёл в палатку. Его не было всего пару секунд, а, вернувшись, он кивнул Джону, разрешая войти. Джон привязал поводья Чёрной тени рядом с шатром, где уже была привязана другая лошадь. Он прошёл мимо стражи, но тут же вернулся. - Мой конь, - вспомнил он, - ему нужна помощь. Нужно почистить левое копыто. Стражник бросил на Чёрную Тень взгляд, лишённый всякого интереса, и кивнул. Джон сделал ещё один шаг к нему. - Мне бы хотелось, чтобы его осмотрели немедленно. – Он выпрямился и опять повернулся к входу. – Иначе лорд Старк узнает, как относятся к его брату. Глаза конвоира расширились, но затем он презрительно усмехнулся. - Оба брата лорда Старка намного моложе. - Но не его сводный брат, - сказал Джон, с вызовом глядя в ответ. - Сводный бр… - начал мужчина, но тут же запнулся и быстро поклонился. – Разумеется, лорд Сноу. Джон выразительно посмотрел на Чёрную Тень, после чего перевёл взгляд опять на стражника. - Поторопитесь. Он сделал Призраку знак оставаться на месте. Стараясь дышать ровно, Джон вошёл в шатёр, отодвинув в сторону закрывающее вход полотнище ткани, и одним взглядом окинул помещение. Он увидел три фигуры в боевых доспехах, сгрудившихся вокруг карты, и тут же опустил голову. Он даже не успел рассмотреть, был ли среди них Робб. Как бы то ни было, сердце колотилось в груди, а по всему телу растёкся жар. - Ладно, обговорим это позже. Джон вздрогнул, в груди сдавило. Он знал, чьи губы произнесли эти слова. Пальцы сжались, сминая конверт. Дыхание перехватило, и он едва заставил себя отодвинуться, ещё сильнее склонив голову, чтобы пропустить двух мужчин, выходящих из шатра. Он вдруг отчётливо ощутил вес Длинного Когтя на боку и мягкий мех, щекочущий шею сзади. Казалось, оставшийся в шатре человек высосал весь воздух, и ему не осталось даже на крохотный глоток. Он стоял с опущенной головой и горящим лицом, и лишь некоторое время спустя решился медленно поднять голову. Он ощущал тяжесть его присутствия. Джон закрыл глаза и глубоко вдохнул. Лёгкий ветерок колыхал стены шатра. Джон услышал вздох и шелест пергамента. Всю неделю он ждал этой минуты. Каждый страх и неуверенность, каждое ожившее воспоминание, каждая секунда приближала его к этому шатру, к этому человеку. Джон открыл глаза. Робб стоял, склонившись над столом, пряди рыжеватых волос падали на глаза, едва прикрывая напряжённо сведённые брови. Джон вбирал глазами каждую чёрточку, упивался его видом, словно изнывающий от жажды зверь. Он втянул в себя воздух и открыл рот, разрываясь между желанием заговорить и страхом, что голос изменит ему и сорвётся. Робб ни о чём не догадывался, и его задумчивость дала Джону время прийти в себя. Он собирался объявить о своём присутствии, но не смог, потому что знакомый изгиб подбородка Робба, покрытый щетиной и напряжённый, заставил его забыть обо всём и просто смотреть. Опущенные вниз уголки губ потрясли его. Переносица, поднимающаяся к опущенным вниз глазам, пригвоздила его на месте. Только когда Робб выпрямился и начал скатывать карты, Джон очнулся. Он неловко шагнул вперёд и опустился на одно колено. - Лорд Старк, - хрипло выдавил он, прочистив горло и склонив голову. – Меня прислал лорд-командующий Чёрным Замком. - Поднимитесь, - ответил Робб, едва оглянувшись через плечо, заканчивая сворачивать пергаменты. Он повернулся, лишь когда фигура в чёрном встала, и только тогда встретился глазами с Джоном. Джон пытался заговорить, но слова не давались, и, в конце концов, он просто протянул письмо, жалобно глядя широко открытыми глазами. Робб бросился вперёд, выхватил из его руки конверт и обхватил лицо обеими руками, отчаянно впившись в него глазами. Робб крепко обнял его, ощущая жар плоти, испытывая потребность почувствовать его, чтобы убедиться, что это не сон. - Робб, - прошептал Джон. – Робб, Робб, - повторял он опять и опять, пока слова не сменились придушенным стоном, когда он ощутил, как его щеки коснулась колючая щека Робба, а руки обхватили его, крепко и неумолимо. Джон тоже обнял его, уткнулся носом в волосы и плотно зажмурил глаза, сдерживая подступающие слёзы. Неделя усталости тянула его вниз, так что он навалился на брата, безумно счастливый и измотанный. Он притянул его ближе, скользнул пальцами в волосы. В его объятиях Джон опять почувствовал себя мальчиком, уезжавшим из Винтерфелла с комом в горле, уговаривая себя не оглядываться, никогда не оглядываться. Весь холод и пустота Чёрного Замка, каждое унижение от сира Аллисера и горькое разочарование от назначения стюартом, всё то, что пережевало и выплюнуло его, превратив в тень его былого, всё это вдруг опало, словно шелуха, и он со всей ясностью осознал, сколько же в нём осталось от того мальчика. Робб отпрянул назад, ровно настолько, чтобы видеть лицо Джона, и улыбнулся ему, прижимаясь лбом к его лбу. - Я же говорил тебе, - прошептал он, закрывая глаза и качая головой, - что когда мы встретимся в следующий раз, ты будешь весь в чёрном. Прижавшись носом к носу Робба, он улыбнулся. - Это всегда был мой цвет. Глава 5. Целый. Они стояли рядом, прижимаясь лбами, когда в шатёр вошёл человек, впустив порывы холодного ветра. Джон потянулся вперёд, склонил голову в попытке поймать дыхание Робба, и тогда ощутил щекой обжигающий холод ветра. Он чувствовал присутствие постороннего, но не мог двинуться, хотя умом понимал, что нужно отойти. Он уже так давно не ощущал другого человека столь близко, что даже мысль оторваться хоть на мгновенье причиняла боль. Робб сам отступил, так, чтобы его рука по-прежнему лежала на плече Джона, но он мог встретиться с одним из полководцев лицом к лицу. Он улыбнулся ему, тепло и открыто, как можно улыбаться лишь человеку, которому доверил свою жизнь. Эти люди, сражавшиеся с ним бок о бок, не просто рядом с ним, но за него, завоевали его доверие и уважение своей верой и преданностью. Но в эту минуту присутствие Джона подняло его настроение на небывалую высоту, и сияющая в его глазах радость вошедшему мужчине предназначалась лишь частично. - Сир Барристер, в чём дело? Воин средних лет с седеющими волосами шагнул вперёд и склонил голову. Он не сводил глаз с Робба, хотя было понятно, что он сдерживается изо всех сил, чтобы не взглянуть на незнакомца в чёрном рядом с ним. - Милорд, мы ждём вас. Робб нахмурился и бросил взгляд на Джона. - Да, разумеется, я сейчас выйду, - ответил он, отпуская сира Барристера коротким кивком. Несмотря на любопытный взгляд полководца, он ничего не стал объяснять и не стал объявлять о прибытии Джона. Он продолжал молчать, пока мужчина не вышел, и только после повернулся к брату с нежной улыбкой. – Прости, мне придётся провести совет. Джон покачал головой и отошёл, внезапно смутившись. - Ты же командующий армией, я и не жду, что ты б-бу… - забормотал он и запнулся, надеясь, что его присутствие не будет обременять Робба. – Я не… - Джон! – Робб заставил его замолчать, крепко сжав плечо. – Джон, хватит, - усмехнулся он и шагнул вперёд. – Ты устал и проголодался, я скажу, чтобы тебя отвели в мою палатку и позаботились. - Ты не обязан это делать. Робб не обратил внимания на его слова. - Я приду к тебе, как только смогу, - он извиняющее пожал плечами и повернулся уходить, но, уже переключившись на деловой настрой, вспомнил послание Джона и опять обернулся. – А письмо? - Ох! – Джон пошарил по полу и, опустившись на колени у стола, поднял позабытое письмо и вручил его Роббу. – Я едва не забыл, - признался он с неловкой ухмылкой. Робб положил письмо в нагрудный карман. - Небольшая задержка, - он подмигнул и похлопал Джона по щеке, напоминая ему о тех временах, когда они были детьми, и он игриво щипал брата за щёку. Надежда в глазах Джона не позволила ему просто уйти, так что он наклонился и прижался к его губам лёгким поцелуем. Совсем коротким, но его хватило, чтобы в груди потеплело. Он со странным чувством уставился на губы Джона. Ощущения были совсем не те, что прежде. Когда они были моложе, вместе сражались на мечах и боролись, яростно прижимаясь губами к губам, все происходило быстро и напористо, их вело желание, сильное и дикое. В этот же момент он не ощущал желание, лишь странную нежность, поэтому наклонился и поцеловал Джона ещё раз. Мягкое соприкосновение губ казалось незнакомым, но вот исходящее тепло тела было привычным, и он углубил поцелуй, чуть склонив голову в сторону и прижимаясь сильнее. Оторвавшись и плотно сжав губы, он мягко потянул мех воротника Джона. - Мне надо идти. - Знаю, - пробормотал Джона, его всё ещё пошатывало после поцелуя. Он облизнул губы. – Иди. - Иду. Джон посмотрел Роббу в глаза. - Иди, иди, - повторил он и даже слегка подтолкнул его, но затем резко потянул назад и опять впился в губы. Обхватил ладонями лицо и прижался к телу, целуя так, словно желал поймать губами его последнее дыхание. Его охватил огонь, рождённый желанием и отчаянием. Со стоном Робб оторвался и покачал головой. - Мне нужно… - пробормотал он извиняюще. - Идти, - закончил за него Джон и отпустил с полузадушенным смешком. – Небольшая задержка, - тихо повторил он, когда Робб вышел. Оставленное губами Робба жжение всё ещё ощущалось, и Джон прижал палец ко рту. Тем временем в шатёр вошёл говоривший с ним ранее часовой. - Сир, - поклонился он, - если вы не против, мне приказали провести вас в шатёр лорда Старка. Шатёр Робба оказался лишь немногим больше обычной солдатской палатки, с крайне скромной обстановкой. Большую часть занимала огромная кровать с приставленным вплотную столом тёмного дерева. Остальная меблировка состояла из множества сундуков и ящиков, грязных и запертых. Главный шатёр, виденный Джоном до того, был самым большим и ухоженным, ведь его посещали чаще всего. Часовой сообщил Джону, что обед вскоре принесут, и что если ему что-то нужно, достаточно попросить. Джон тут же отпустил его, предпочитая заботиться о себе самостоятельно. В лагере он уже успел заслужить дурную славу, если судить по короткому переходу к палатке Робба. Солдаты смотрели ему вслед ещё долго после того, как он скрывался из виду, а после его ухода начинался оживлённый разговор. Джон старался стать как можно менее заметным, но его одежда и лютоволк вызывали подозрения, и очень скоро поползли слухи о появлении разведчика из Ночного Дозора. К тому времени, как слухи достигли внешних границ лагеря, уже говорили о дурном предзнаменовании, и с окровавленных потрескавшихся губ шёпотом срывались слова о Белых Ходоках Некоторое время Джон ходил из угла в угол, размышляя, не следует ли ему нанести визит леди Старк. Само собой, следовало бы, как велел обычай, но вместо того он присел на кровать Робба, а затем и прилёг. Без сомнения, Кэйтлин не будет возражать, если он отложит их встречу, так что он закрыл глаза. Сейчас Джону не казалось, как прежде, что он чем-то обязан ей, и ему удалось убедить себя, что так и должно быть, ведь он больше не связан с этой семьёй. Призрак сел рядом. Когда вошёл человек и положил на приставной стол блюдо с едой, Призрак неспешно подошёл и стянул безвкусный картофель. Когда Джон проснулся, горели свечи, а солнце снаружи низко висело над горизонтом. Робба в шатре не было, как и Призрака. Отсутствие Призрака вызвало тревогу, тот редко отходил от него. Джон сел и, заметив блюдо с едой, съел всё, что ему принесли. Запив пищу, он той же водой умылся и вышел из шатра. В лагере как будто царило бодрое настроение – мужчины смеялись и болтали, воздух с приближением ночи стал прохладней. Джон бесцельно шёл через лагерь, минуя бесчисленные кучки сгрудившихся вокруг костров людей и не обращая внимания на любопытные взгляды. Между двумя палатками он заметил белоснежную фигуру, бегающую кругами. Призрак играл с кожаной перчаткой, подбрасывал её вверх по направлению к Серому Ветру, неподвижно сидящему у входа в шатёр. Освещение изнутри отбрасывало тени на тонкий материал стен. Подойдя ближе, Джон цокнул языком и погладил подбежавшего Призрака. Он протянул руку и к Серому Ветру, опустившему голову под ласками Джона. Всей своей фигурой лютоволк словно выражал безразличие к Джону и одновременно признавал в нём человека, достойного уважения. Из шатра послышались голоса. - Соберёмся завтра, сейчас у меня неотложное дело, - проговорил появившийся из шатра Робб. Он улыбнулся Джону, подходя. – Похоже, моё дело само ко мне пришло, - сказал он вполголоса, оглядываясь. – Пошли, - он взял Джона за локоть. На расстоянии за ними следовали два вооружённых охранника. Они являли собой впечатляющее зрелище – командующий армией бок о бок с человеком Ночного Дозора, а по обеим сторонам от них два огромных лютоволка. Встречающиеся им на пути люди склоняли головы, и на их лицах Джон заметил не только уважение, но и восхищение. - Они любят тебя, - прокомментировал он, наблюдая за лицами как молодых, так и стариков. - Они любят отца, - серьёзно ответил Робб, слегка улыбаясь своим солдатам. – Они любят Север. Джон обдумывал его слова на всём пути до шатра. Робб задержался, чтобы поговорить с охраной, и вошёл следом за Джоном. Вдоль стола и на полу стояли зажжённые свечи, а кровать уже убрали и покрыли толстыми мехами. Справа стоял таз с горячей водой, от которой поднимался пар. Джон указал глазами на кровать. - Ожидаешь компанию? Робб подошёл сзади и обхватил его руками, прижался щекой к плечу. - Если ты не против. - Я скучал, - пробормотал Джон, поворачиваясь и целуя Робба. – Но до этого момента даже не понимал, как сильно. – Он говорил дрожащими губами, страшась признаться в слишком многом, не Роббу, себе. Глубоко в груди болезненно пульсировало, и ему казалось, что следует бороться, прогнать это ощущение, опять свести его к застарелой ноющей боли, едва слышной, но близость Робба, прикосновения его пальцев к щеке сделали его слабым. Если ему придётся бороться с Роббом, он наверняка проиграет. И так ли уж это неправильно? Лишь один раз в жизни отказаться от борьбы, не поддаваться каждому крохотному страху ожидания всего плохого, а просто позволить событиям идти своим чередом. Робб шагнул назад, снял плащ, положил его и улыбнулся, когда Джон начал повторять его действия. Стань они опять теми мальчиками из прошлого, Робб вцепился бы в одежду Джона, не заботясь о её состоянии, разрывая и срывая всё, чтобы добраться до голого тела. Но время и война приглушили его пыл, сделали мудрее. Он чувствовал сомнения Джона и подстраивался под его ритм, медленно раздеваясь до штанов. Пальцы Джона вдруг стали неловкими, поэтому Робб остановил их, снимая его одежду самостоятельно. - Всё в порядке. С трудом сглотнув, Джон приподнял голову, чтобы Робб мог расстегнуть застёжку плаща и куртку. Робб целовал каждый кусочек обнажающейся кожи, шепча успокаивающим голосом слова, которые Джон не мог расслышать. Но всё же они помогли ему расслабиться, и он закрыл глаза. Пальцы Робба едва ощутимо касались ключиц, а затем бедёр. Джон поднял руки, чтобы позволить Роббу снять тунику. Как только та упала на пол, Джон открыл глаза и притянул Робба к себе, прижался лицом к изгибу шеи, гладил спину. Едва заметно усмехнувшись, Робб поцеловал Джона в макушку. И отодвинул слегка, приподнимая его голову за подбородок. - Пошли, - он прижался лёгким поцелуем к губам Джона, прежде чем подойти к тазу с водой. – Позволь мне, - как-то ему удавалось говорить одновременно мягко и возбуждающе. Джон кивнул. Тёплое полотенце казалось тяжёлым на коже, но ему нравилось, как Робб медленно двигает им взад-вперёд, согревая уже замерзающую кожу. Пока Робб вытирал ему грудь, Джон смотрел на его лицо, на тени, отбрасываемые слабым мерцанием свечи на глаза, на губы, сомкнутые прямой линией. Когда Робб опустился на колени, Джон протянул руку, провёл пальцами вокруг его уха, по волосам. Робб на мгновенье прижался щекой к ладони, и от этого у Джона перехватило горло. - Робб, - пробормотал он, маня его глазами. Робб уронил полотенце в таз и встал, поднёс руку к шее Джона, глядя ему прямо в глаза. Большим пальцем он провёл по его подбородку, не отрывая глаз, даже когда Джон опустился на колени, чтобы снять сапоги и стянуть оставшуюся одежду. Робб наблюдал за ним с молчаливой серьёзностью, лицо его было столь неподвижно, что можно было задаться вопросом – а не покинул ли дух тело? И даже после того, как он скользнул рукой к пояснице Джона и наклонился поцеловать его, на лице сохранялось всё то же выражение. Джон прерывисто дышал у губ Робба, прижимаясь к нему, полностью нагой и дрожащий от холода. Он ощутил вкус той серьёзности в поцелуе Робба, заметил суровый изгиб его бровей и покачал головой. - Что такое? – Пальцы его крепче сжались на бёдрах Робба, словно он боялся, что иначе тот ускользнет от него. - Когда мы дошли до этого в последний раз, - начал Робб, прижав ладонь к груди Джона и скользя вниз до пупка, затем проводя согнутой в запястье рукой опять вверх по левому боку, - мы были в кладовой, подперев дверь мешком пшеницы, и ты всё время меня отталкивал. Помнишь, почему? - Ты всё время меня кусал, - ответил Джон тихо, не понимая, к чему эти воспоминания. Робб мазнул губами по его губам. - Незадолго до того ты сказал мне, что собираешься на Стену, чтобы стать разведчиком. - Знаю, - выдохнул Джон, внезапно ощутив спазм в горле. Робб говорил с грустью, и Джона охватило невыносимое желание прижать его к себе и расплакаться. - Я хотел оставить свою метку, - пробормотал Робб. – Хотел, чтобы ты помнил. Джон резко отодвинулся, сжал Робба за плечо и толкнул его, грубо прижал к постели. - Помнил? – зло повторил он, вложив в слова весь поднимающийся из глубин ноющего сердца гнев. – Да если бы только я мог забыть. – Он жалобно смотрел на Робба, всё ещё прижимая его за плечи. – Эти воспоминания словно раны. А когда я вижу тебя, когда я рядом с тобой, я боюсь, что они никогда не перестанут кровоточить. Данный мною обет, слова отречения от семьи, от прежней жизни, все это теперь напоминает мне о том, насколько я в действительности слаб. Говоришь, хотел, чтобы я помнил? Поставленные губами метки ничего не значат. Я никогда не смог бы забыть. Робб потрясённо смотрел на брата, изумлённый глубиной его чувств и пристыженный простотой слов. Приложив усилия, он медленно сел, несмотря на давление руки Джона, нежно обхватил ладонями его лицо. - Ты не слабый, Джон Сноу. Ты стойкий и сильный, ты – Старк. – Ощутив, как слабеет захват и расслабляются мышцы Джона, он поменялся с ним местами, печально качая головой. – Думаю, я просто горевал по временам, которые уже не вернуть. Джону удалось выдавить улыбку. - Если ты хотел вернуть свою невинность, то довожу до твоего сведения, что у тебя её и не было никогда. - Потому что ты украл её у меня, ты и твоё распутство. Моя бедная, бедная невинность. – Робб тоже просиял улыбкой, радуясь смене темы. Это не значило, что они забыли о сказанном минуту назад, но оба как будто молчаливо пришли к соглашению, что нет смысла потратить то немногое отпущенное им время на неприятные мысли, тем более что они могут отдохнуть от них в объятиях друг друга. Джон без слов проскользнул пальцами к поясу штанов Робба и потянул, заставляя того приподнять бёдра, чтобы можно было снять оставшуюся одежду. Робб беззвучно ухмыльнулся и опустился на спину, опять оказавшись под Джоном. Он поднял руку и коснулся его волос, тянул за прядки, лежа с широко раздвинутыми ногами. Джон тем временем наклонился и взял его в рот. Робб резко втянул в себя воздух, застонал, приподнимая бёдра и эгоистично прижимая ладонью голову Джона ниже. Прошло так много времени, и ему хотелось так сильно. Джон крепко зажмурился, сражаясь с невольным желанием отодвинуться. Он едва успел сосредоточиться, припоминая, что нравится Роббу, как пальцы того впились ему в виски, а тело конвульсивно задёргалось в приближении разрядки. Джон сморщил нос и проглотил, затем поднял голову, глядя на Робба, покрывшегося румянцем, хватающего ртом воздух. Джон подполз, наклонился поцеловать в шею, провёл языком по подбородку, после чего опять поцеловал. Робб не двигался несколько мгновений, словно не ощущая губ Джона на горле, и если бы не слабая улыбка на губах, Джон мог бы подумать, что тот уснул. Неловко, словно оргазм забрал у него столько сил, что он едва был способен двигаться, Робб попытался вынудить Джона лечь на спину. Но его остановила рука того, сжавшая предплечье. Робб удивлённо поднял глаза на брата. - Что? Ярко раскрасневшийся Джон не мог заставить себя произнести хотя бы слово. И не от смущения или стыда, но от того, что горло так перехватило, что слёзы выступили на глазах, и он лишь покачал головой, сам потрясённый. Он ещё раз сжал руку Робба в надежде, что тот поймёт то, что он не в состоянии озвучить, в надежде, что Робб просто сможет понять всё. Робб смотрел на Джона, застыв и слегка нахмурившись, но внезапно черты расслабились, став ещё мягче в тёплом мерцании свечей. С нежной улыбкой он на мгновенье накрыл ладонью руку Джона, сжав его пальцы утешительным жестом. После чего пробежался пальцами по бёдрам Джона, пока тревожное выражение в глазах того не исчезло полностью, сменившись детской невинностью. Робб провёл ладонью по внутренней стороне бёдра и обхватил пальцами член, едва сжимая. Осторожно, памятуя о собственной почти немедленной разрядке, он двигал кулаком вверх-вниз, внимательно наблюдая за лицом брата. Заметив, как закатились глаза и опустились длинные ресницы, почувствовав, что Джон начал приподниматься на кровати, он с силой прижал большой палец к головке члена. - Не сейчас, - пробормотал он мягко в ответ на гримасу на лице Джона. Прекратив поглаживания, он наклонился над его телом, прижался губами ко рту. Крепко поцеловал, дал возможность глотнуть воздух, и проник внутрь языком. Джону нравилась неторопливость Робба, но когда они прижимаются друг к другу так крепко, когда его тело пожирает ненасытный огонь, нежные прикосновения губ кажутся неуместными, так что со свирепостью, рождённой возбуждением и чистой потребностью принять в себя столько Робба, сколько получится, он впился ногтями тому в спину и резко приподнялся на кровати, прижимаясь ближе. Поцелуй, до того напоминавший мягкое приветственное пожатие протянутой руки, превратился в исступлённое столкновение зубов и языков в борьбе за доминирование. Держа Робба за бёдра, Джон вскинулся вверх, прижимаясь к нему разгорячённой кожей, и застонал в губы. Робб толкнул Джона назад, обхватил за бёдра, сгибая их, чтобы заставить того приподнять зад. Нависнув над ним, он закинул ноги Джона себе на плечи, придерживая руками. Плюнув на ладонь, двумя пальцами он увлажнил вход в тело, едва сдерживая себя, чтобы не толкнуться внутрь сразу же. Он подготовил его пальцами, проникая в чувствительное место сначала указательным пальцем, затем добавив ещё один. Джон скривился от боли, и Робб постарался сделать всё возможное, чтобы облегчить неприятные ощущения, мягко и терпеливо. Он двигал пальцами, пока не почувствовал, как расслабляются мышцы. Когда губы Джона приоткрылись от удовольствия, не от боли, возбуждение Робба взяло верх над рассудком. Убрав руку, он сжал член и направил его внутрь, погружаясь полностью, невзирая на встретившееся сопротивление узкого отверстия. Покрыв Джона собственным телом, он подался назад и толкнулся вперед, и так несколько раз, пока не ощутил, как ослабевает стальной захват рук Джона на его спине. А вокруг них, забывших обо всём, протекала повседневная жизнь армии. Мимо шатра то и дело проходили люди, даже не представляющие, что происходит внутри. Разжигались и поддерживались костры, на которых готовили пищу, мужчины болтали о жизни дома, а в шатре лорда Старка талию Робба обвивала пара ног, а с распухших губ срывались сладкие звуки. Всё, кроме их жизней, шло своим чередом, никто даже не догадывался о любопытном и необычном происшествии. Происшествии, случившемся с двумя душами, столь связанными, что время было над ними не властно. Зашло солнце, ночь накрыла лагерь мягкой пеленой, объявляя об окончании ещё одного дня, но для двух душ не существовало ничего, кроме переплетения рук и ног и касания кожи о кожу. Так поглощены они были друг другом, что могли заметить и понять лишь другого, а ничего кроме того не имело значения. Ведь для чего оно им? Джон крепко прижимал к себе Робба, не прекращая стонать, пока Робб толкался в него. Деревянная кровать поскрипывала под ними, колючий мех на постели царапал спину, оставляя красные следы на лопатках. Грудь Робба покрылась скользким потом, его дыхание обжигало шею Джона. Тот сцепил лодыжки, покачиваясь, когда толчки стали сильнее. Оба дышали прерывисто, жар всё нарастал, напряжение становилось всё сильнее, до физической боли. Робб гладил ладонью шею Джона, царапая ногтями чувствительную кожу, оставляя горящие метки. Их движения, явно человеческие, когда губы останавливались для поцелуя или шептали неразборчивые слова в губы другому, вскоре уступили место чистому инстинкту, животным хрипам и крикам, ногтям, впивающимся в кожу, словно в попытке разорвать, лишь бы оказаться ближе, ещё ближе, приблизится к вершине, пока Джон не сжал ногами бёдра Робба, а Робб не сомкнул ладони вокруг его шеи. Пронзившие спёртый воздух придушенные крики, знаменующие приближение экстаза, невозможно было спутать ни с чем. Они были словно вой волков, знающих, что им следует выть при появлении луны и не нуждающиеся ни в какой другой причине, связанные одним лишь инстинктом. Так и они, слившиеся друг с другом, отбросившие ограничивающую их совесть, жаждущие первобытного освобождения, эгоистичные в своём удовольствии, хотя оно было невозможно без другого человека, поднятые неприкрытым желанием на вершину страсти и ослеплённые им. Полное истощение вынудило Робба и Джона безвольно лежать на кровати, кожей всё ещё ощущая теплое покалывание, но пот уже начал остывать, струясь по телу ледяными ручейками. Оба не могли выдавить ни звука, не говоря уж о словах, так что Робб молча вышел из тела Джона и лёг на бок, вытянув руку так, чтобы Джон мог прижаться к нему. Робб просунул руку под подбородок Джона и приподнял ему голову, чтобы поцеловать. Ответом ему послужил довольный вздох и слабая улыбка, после чего усталость погрузила их в крепкий сон. Глава 6. С достоинством. Солнце поднималось медленно, словно сама природа понимала, что восход несёт в себе обещание конца. Но всё же оно не могло быть достаточно медленным, и свет озарил морозное утро суровым спокойствием. Кружащиеся в воздухе снежинки отражали свет солнца подобно кристаллам, подобно слезам, мерцая, падая и исчезая без следа. Призрак и Серый Ветер лежали у шатра, прижимаясь друг к другу, не ради тепла, а потому, что их встреча напомнила Призраку о временах его детства, когда он носился рядом со своими братьями и сестрами, с семьёй. Стояла тишина, проснулось лишь несколько сотен человек, в основном, чтобы облегчиться или перекусить. Робб уже проснулся, нежно перебирал волосы Джона, накручивая тёмные локоны на палец. Джон не спал, он знал это, потому что губы брата то и дело легонько прижимались к его груди, а ещё потому, что он воин. Они оба привыкли рано вставать, раньше даже, чем птицы начинали щебетать свои утренние песни. Но всё же Джон не открывал глаза, довольствуясь возможностью прижаться щекой к груди Робба. - На Стене всегда радуются появлению солнца, - сонно пробормотал Джон. – А сейчас я бы что угодно отдал за вечную ночь. Робб погладил его по щеке. - Однажды ты можешь пожалеть об этих словах. Джон взглянул на Робба одним приоткрывшимся глазом и нахмурился. - Я прочёл письмо, - ответил Робб и убрал ладонь со щеки Джона, чтобы повернуться на бок. – Королевство лишилось разума, раз уделяет этому столь мало внимания, - сказал он горько. Джон оперся на локоть, пристально глядя на брата, пока тот не подавил тяжкий вздох. Он не спрашивал о содержимом письма, знал и так, какая новость заставила Робба хмуриться. Но оставленные незамеченными два конверта вызовут у него улыбку. - Как бы то ни было, я уверен, его содержимое для тебя важнее, чем для меня. – Робб повторил позу Джона, подперев подбородок ладонью. Глаза того после сна ещё оставались слегка припухшими, губы неосознанно сложились, словно для поцелуя. Робб убрал с лица Джона прядь непослушных волос и заправил её за ухо. – Ты довольно красивый. Джон фыркнул, удивлённый неожиданным замечанием. - Что? Робб улыбнулся и наклонился поцеловать его в губы, на протяжении всей ночи редко расстававшиеся с его. - Ты красивый. Почему-то после этого никто из них не говорил. Робб провёл пальцами по губам Джона, вниз по шее, а затем по голому плечу, повторяя невидимую дорожку, проложенную глазами. Рука Джона под одеялом мягко касалась бедра Робба. Это всё, на что он способен – говорить прикосновениями, касаниями тел, кожи к коже, глазами вместо губ. Слова излишни, они не могут выразить всю полноту эмоций, льющихся из глаз. Оба ощущали столь глубокую и сильную любовь, превосходящую глупые романтические излияния в историях, выходящую за пределы приемлемого, доброго и священного, то, что ни один из них не мог до конца понять. Они братья, по крови, но было нечто большее, тлеющее под прикосновением руки другого, скрытое в морщинках у губ Джона или в уголках глаз Робба, когда он улыбался. Что слова, слова не могли описать такое, таких слов попросту нет. А если бы были, у них бы был свой предел, а, значит, всё равно не сказали бы то, что есть в действительности. К полудню Джон уже привязал припасы к седлу Чёрной Тени, подлеченного, уже не хромающего так сильно. Робб проводил его до самой открытой равнины, которую Джон проезжал по пути к лагерю. Деревья обступили её кругом, припорошенные свежим снегом. Повинуясь приказу Робба, охрана задержалась позади, а Робб шёл рядом с Джоном, пока они не отошли так далеко, что никто не смог бы их услышать. Они шли медленно, тихо, снег поскрипывал под сапогами и копытами коня. Призрак и Серый Ветер бежали рядом, но их шаги были неслышны. Оба не говорили ни слова, погрузившись в раздумья. Когда Джон был готов, он остановился. Он не мог взглянуть на Робба, поэтому смотрел вперёд, на сосны, возвышающиеся перед ним, словно стражи, стражи леса. Ему казалось, что как только он подойдёт достаточно близко, они просто приподнимут свои ветви, словно девушка, подбирающая юбки, и он последует сквозь открывшийся проход, который никогда больше не откроется, через который никто больше не сможет пройти. Робб не пойдёт за ним. Он глубоко вдыхал воздух, выдыхал, и клубящееся дыхание затуманивало взор. С тяжелым сердцем и горлом, перехваченным от усилия не позволить выйти наружу тому, что билось у него в груди, он повернулся к брату. Несмотря на удушающее давление в груди, когда он посмотрел на Робба, всё тело окутал милосердный покой. Он целую неделю дороги пытался смириться с этим. Целую неделю он прощался. Коснувшись затянутыми в печатку пальцами щеки брата, он улыбнулся. Вокруг них кружил Призрак и, огибая Робба, коснулся боком его ног сзади. Робб опустил взгляд на лютоволка, и его лицо смягчилось. Только когда пальцы Джона дотронулись до подбородка, он поднял взгляд, и в глазах Джона он увидел всё, что переполняло его собственное сердце. Возможно, ему показалось, может, он просто приписал Джону свои мысли, но как бы то ни было, это разрешило глубоко терзавшие его сомнения. Он взял Джона за руку и крепко пожал, прежде чем обнять его. Робб вдыхал запах брата, вжавшись носом в его волосы. Говорил он или молчал, он и сам не мог сказать, но чувствовал, что губы его двигаются. Когда они отстранились, то было в последний раз. Джон сел в седло и дёрнул поводья. Он не обернулся, ни пока Чёрная Тень взбирался на холм до сосен, ни когда ветви коснулись плеч, подталкивая. Лишь прошептал: «Хорошо. Так и должно быть». Джон запомнит Робба в мягком мерцании свечей или с похожими на кристаллы снежинками, тающими в его рыжих волосах. Он не станет помнить Робба, смотрящего ему вслед, поэтому оглядываться нельзя. Джон улыбнулся и посмотрел вверх, сквозь голые ветви деревьев, выпуская скопившееся в груди напряжение через рот, нос и глаза. Прошлое навсегда останется тёплым воспоминанием, теперь он смирился с этим. Винтерфеллу вовсе не обязательно, как он когда-то думал, оставаться в его мыслях маячащей крепостью сомнений. Ему не нужно запирать себя в его чертогах, он свободен идти на все четыре стороны. Душа Джона успокаивалась по мере того, как спадали оковы, которым он сам сковал себя. Прикосновения Робба означали любовь, и память о них всегда будет для него источником радости. Он может оставить с собой свои воспоминания и потайные комнаты в Винтерфелле, и они не должны быть его цепями. Он свободен. Джон шёл вперёд.