Мы все успеем. Мы же вместе.

***       Ноги несли их все дальше от проклятого места, в котором они оказались лишь потому, что отличались от остальных. Развитее, умнее, особеннее чем другие дети того же возраста. Они не чувствовали времени, но ноги с каждым рывком становились все свинцовее, в груди болело, а горло обжигало раскаленным и сухим дыханием. Постепенно темнеющий лес, звуки пожарных машин, полицейские сирены, гул голосов за спиной – все это заставляло бежать, превозмогая боль. И лишь тогда, когда они оказались среди людей, которые их, разумеется, не замечали, дети остановились, все еще боясь оглянуться. Место, откуда они сбежали, было адом, где, словно на крысах, на них ставили опыты, используя какие-то препараты, где их обезличили, заклеймив обычным номером.       - Давай руку, нужно уйти с дороги. Ну же, поднимайся, Твелв? – Мальчик, который был чуть повыше, посмотрел на другого, который лишь хрипло хватал воздух. – Давай же, нас могут поймать!       - Не могу, Найн. Ноги совсем не слушаются. Так больно, и меня тошнит. – Еле слышно отозвался мальчик с вьющимися волосами, но отдохнуть не вышло, так как полиция своим гулом дала прекрасно понять, что их уже ищут.       - Тогда я тебя понесу. – Стараясь не кричать, Найн стал поднимать обессилившего друга. – Мы спрячемся, пока все не утихнет, а потом исчезнем. Пошли.       - Я сам побегу! – Пару раз стукнув по слабым, но уже окаменевшим мышцам ног, Твелв взял мальчика за руку, готовясь дальше бежать.       - Мы справимся ради тех, кто не смог. – Что-то наподобие улыбки появилось на лице ребенка, и, выдохнув, он побежал через лабиринты домов, ведя за собой то и дело спотыкающегося будущего Сфинкса №2.       К началу следующего дня они все-таки остановились. Выйдя к какой-то деревушке, они дошли до ближайшего дома, чтобы попросить о помощи. К счастью, им повезло. Семья, что жила там, без расспросов и лишних разговоров впустила их, накормила, выкупала, поделилась одеждой, обработала ссадины на ногах и позволила остаться на ночь. Тогда, первый раз в жизни, они столкнулись с человеческой добротой.       - Найн, мы же ее бросили. – Мальчик плакал, смотря на друга.       - Нет. Если бы она хотела убежать, то смогла бы. – Он гладил Твелва по голове, в надежде, что тот сможет успокоиться.       - Мне страшно. Я не хочу туда возвращаться. – Ребенок не желал успокаиваться, все пуще заливаясь слезами.       - Не бойся, я тебя никогда не оставлю. – Найн попробовал снова улыбнуться, хотя у самого сердце сжималось от мотора машин, что проезжали мимо.       - Правда? – Послышалась еле уловимая надежда в голосе плачущего мальчика.       - Правда. Только пообещай, пообещай мне, что больше никогда не будешь плакать. – Сознание настоятельно требовало отдыха и покидало хозяина, оставляя его лишь додумывать ответ на просьбу.       - Пока ты со мной, не заплачу, клянусь, Найн. ***       - Найн, Найн, Найн, Найн, не спи на крыше. – Чей-то голос настоятельно звал юношу, не давая ему больше ни секунды сна, вынуждая открывать глаза и посмотреть на источник раздражения.       - Чего тебе? – Слегка раздражено парень посмотрел на улыбающегося друга.       - Ничего. Просто спать на крыше вредно, знаешь ли. – Твелв лег к другу в другую сторону, и теперь лишь их головы лежали рядом с друг другом. – Вау, какое красивое небо.       - Нечего особенного. Просто нет облаков. – Чтобы прогнать остатки сна, Найн снял очки и потер переносицу.       - Ты бука и сухарь. – Друг лишь тихо рассмеялся.       - А ты жизнерадостная заноза. – Уже без раздражения ответил парень.       - Ну, лучше радоваться, чем плакать. – По голосу было понятно, что Твелв вновь улыбается.       - Верно. – Глаза снова желали закрыться.       - Знаешь, я не сомневаюсь в нашем плане. Просто… - Еле заметный налет грусти в звонком голосе, и что-то внутри Найна сжалось. – Времени у нас не так много.       - Мы все успеем. Мы же вместе. Нужно лишь надеяться, что я протяну до результатов наших действий. – Он не переживал о своей судьбе, прекрасно понимая и принимая неизбежное.       - Успеем. Только мне кажется, что, - Твелв поднял руку к небу, словно пытаясь коснуться звезды, – я уйду раньше тебя. – Но вместо звезды, еле касаясь тонких пальцев, легло в ладонь черное перо, что выпало с крыла пролетавшего ворона.       - Чушь собачья! – Непривычно резкий голос нарушил ночную тишину. – Никуда ты не уйдешь.       - Может быть. – Твелв улыбнулся ночному небу так, что улыбка была ярче дневного солнца, как раз тому месту, где секундами ранее все еще горела небольшая звездочка.       - Не может быть, а точно. Ты же должен запомнить все, что с нами было, все, что мы сделали, все, что еще сделаем. – Очки снова легли на переносицу.       - Ладушки. – Снова тихий смешок, после которого ночь снова погрузилась в тишину.       В это время года ночи были теплыми, и лишь редкий прохладный ветерок, что проникал под одежду, заставлял поежиться, а кожу покрыться мурашками. Два человека под огромным небом, чей план был подобен самоубийству. Одно желание на двоих. Улыбка, что ярче дневного солнца, и глаза, что холоднее северного льда. Звезды, отражающиеся в еще детских глазах. Ворон, что каркал неподалеку, словно оповещая людей о буре. Еще одно перо, что легло на грудь подростку, что часто слышал звон. Все это создавало единую картину того, что называется затишью перед бурей.       - Твелв, ты знаешь, что означает «Von» с исландского?       - Не а. А что это, Найн?       - Надежда.       - А какие слова ты еще знаешь?       - Их очень много.       - Расскажешь?       - Как-нибудь.