Где-то там где кончается, Где кончается вся земля. На краю мы качаемся Ты и я, ты и я. А Вы сейчас живёте? Нет, не так. И цветы умеют дышать, расти и тянуться к солнцу. И люди существуют, ходят по земле кругами, что-то делают. Они даже счастливы, вот только от всей этой радости как-то холодно становится на душе. Чувствуете? На краю ноги свесили И плюемся мы в никуда. Как смешно, сердцу - весело, Чудеса, чудеса.
Он спешил на учёбу. Всё, как каждый день — умыться, одеться, собрать вещи и бежать. Сначала на верхнем транспорте, потом в метро. Вечно серые люди, вечно серый город, вечно серое небо. Жизнь напоминала ему сон, где каждый новый день ничем не отличался от предыдущего. И это длилось бы всю его жизнь если бы не одна маленькая случайность. Он слушал музыку, убаюкивающую его сознание. Мелодия тихо наигрывала в его наушниках, звеня стеклом незримой преграды, отделяющей его от реальности.Плавятся, словно небо, Плавятся, словно небо, Они умирают, все умирают И исчезают в ванной, Медленно и плавно, Они исчезают, все исчезают...
Вот он вошёл в трамвай, по привычке сел около окна, поправил наушник и закрыл глаза.По нехоженой, тропке суженной, Через лес, через лес, через лес Нам домой дойти бы до ужина Без чудес, без чудес, без чудес.
По прошествии получаса, он вновь открыл глаза. Пора выходить, он знал это. Но тут его прошиб озноб. Пейзажи за окном были ему абсолютно не знакомы. Он сел не на тот трамвай и теперь представлял, как сегодня доедет до университета, а сегодняшние пары ему пропускать было нельзя. Он вышел на следующей же остановке и, перехватив рюкзак поудобнее, побежал в обратную сторону.Что за тени там сбоку маются И глядят, и глядят, и глядят? Позовешь их - не отзываются, Только страшно и душно хрипят.
Район оказался просто чудовищным. Слева проходила какая-то стройка, везде открыты люки, заборчик был помят и побит, с высокого ржавого крана, казалось, скоро начнут падать куски арматуры и многочисленные шестерёнки. Справа проходило большое, шумное шоссе. Вот мимо, совсем рядом, проехал КАМАЗ, заполоняя всё вокруг едким дымом. А посередине была узкая, односторонняя полоса трамвайных рельс, по которой бежал неудачливый студент. Холодный воздух больно царапал лёгкие. Он бежал, то и дело пропуская машины на перекрёстках. Свет красных лампочек, предостерегающих людей об опасности получить чем-нибудь тяжёлым по голове, неуклонно сопровождал его. Так прошло минут десять, а дорога всё не кончалась. Он уже начал задыхаться и сбавлять шаг, как вдруг впереди увидел быстро приближающийся трамвай. Он заметался, не зная, куда спрятаться. Справа — дорога, слева — высокий забор из металлических пластин и бетонных блоков. Он прижался спиной к забору, еле дыша, постарался стать его частью. И в этот миг огромное, железное чудовище проехало мимо него, звеня стальными внутренностями. В пяти сантиметрах от его лица проплыли окна, а за ними ничего не выражающие усталые лица. Никто не заметил его. Почти. Одна маленькая девочка, сидящая на коленях матери, прижалась носом к стеклу. Она смотрела прямо ему в глаза, словно видела душу насквозь. Ему показалось, что это длилось вечность, но спустя ещё два удара сердца и девочка исчезла из его поля зрения.И ничего, и ничего, Что хочется лететь Так высоко, так высоко, Что можно умереть.
В наушниках всё ещё играла музыка. Всё происходящее можно было бы принять за дурной сон если бы не одно но. Старый трамвай давно было пора сдать в утиль. Его задняя дверь представляла из себя искорёженный лист металла с разбитым стеклом. В последний момент его всё-таки задело одной железкой. Ржавое лезвие прошлось по его животу, раздирая ткань, задело его руку. Боль. Наушники выпали из его ушей. По руке заструилась кровь, выводя на коже узор тёмно-красными нитями. Он сел, не в силах справиться с шоком. Облизнув губы, вдохнул полной грудью ледяной воздух с парами бензина. Он ещё никогда не думал о том, что умереть - это так просто. И теперь, в первый раз за много лет, он почувствовал страх. Закрыл глаза. Это точно был не сон. Открыв глаза, он вновь посмотрел на глубокий порез. Кровь уже капала на серые плиты, оставляя тёмные следы. А если бы он сейчас умер? Никто бы о нём не вспомнил. Мир и не заметил бы его отсутствие. Максимум — заметка в местной газетёнке, которая на следующий же день забудется. И в этом проклятом университете, который он всей душой ненавидел. Он поймал себя на мысли, что не хочет вот так вот прожить свою жизнь делая ненавистные себе вещи. Ведь он поступил туда только потому, что так хотел отец. С работой тоже самое. Он достал из рюкзака платок и попытался кое-как перевязать руку. Взгляд его остановился на тетради с лекциями. Полугодовой кропотливый труд. Уже не спеша, он дошёл до ближайшей остановки, выкинул тетради. Казалось, что с этим простым действием, он выкинул своё прошлое. Улыбнувшись своим мыслям, он сел на скамейку, закурил. Тут он заметил, что его наушники так и висели, волочась за ним по бетонным плитам. Он отряхнул с них грязь.Я иду дорогой паука В некое-какое никуда. Это удивительнейший путь В новое туда-куда-нибудь.
Он никуда не спешил, ему ничего не было нужно, и впервые в жизни, он не знал, что будет завтра, через неделю, через год. Эта пустота, бесконечное пространство, на месте всегда загромождённого горизонта, давала ощущение какой-то внутренней лёгкости. Он ощутил нечто, что хотелось назвать свободой. Но свободу ещё нужно заслужить. А пока он будет хоть немного счастлив. Теперь у него время. Пусть теперь жизнь станет намного труднее, но он будет жить так, как хочет. Придётся хорошенько поработать, но это того стоило. К остановке подъехал трамвай. Он выкинул окурок, взглянул на свою руку. Весь платок пропитался кровью. Войдя в вагон, он постучал костяшками пальцев по пластику водительского окошка. — До больницы едешь?