Большие перемены

      Ей снился сон, они были в их старом доме.       Клэр открыла глаза, когда машина вылетела с дороги. Что было дальше, пронеслось в её детском сознании за одну секунду. Клэр чувствовала, как её поднимает вверх и отбрасывает в сторону. Слышала звон бьющегося стекла. Слышала вопли. Должно быть, это было слишком громко для тех, кто пытался скрываться.       В первые мгновения боли не было. Она повисла на ремне безопасности, ощущая нарастающий звон в ушах. По виску, и дальше вдоль подбородка, стекало что-то. Щека горела. Голоса вокруг сливались, как бывало, когда Клэр ныряла в бассейне.       Было безумно душно. Сиденье справа, где раньше сидел Стивен, теперь пустовало. Клэр не успела подумать об этом, дверь рядом с ней распахнулась, и чьи-то руки потянули её из машины.       — Отойдите подальше, Стивен, машина может взорваться! — Клэр слышала мамин голос, но до сих пор смутно понимала, что происходит вокруг.       Брат схватил её за руку, и они нырнули за каменный блок, один из тех, что раньше перегораживал дорогу. Было раннее утро, хотя невозможно было знать наверняка. Оранжевое небо напоминало рассвет, но солнца не было. Девочка взглянула на Стивена. Он не выглядел даже немного встревоженным. Смотрел вдаль и молчал, как делал всё чаще в последнее время.       — У тебя кровь, — прошептала Клэр, глядя, как кровавое пятно расползалось по куску ткани, которую мальчик прижимал ко лбу. Стивен посмотрел на неё так, будто вообще не понимал, о чем она говорила.       — У тебя тоже, — свободной рукой он взял её ладонь и приложил к щеке. Клэр взглянула на пальцы. И правда.       Наверное, девочка всё еще находилась в состоянии шока, потому что её не смущала не кровь на собственных ладонях, не перевернутая машина, не раскалывающаяся от боли голова. Клэр прижималась к холодному камню, наблюдая за руинами города, раскинувшегося перед мостом. В лицо ей дул ветер, поднимающий с земли дорожную пыль. Она чувствовала холод. И он был непривычным даже спустя всё время, проведенное ими в подвале и других таких укрытиях, где они прятались последний месяц, скрываясь от них.       Кем были они Клэр так и не поняла. Но её семья спалась от кого-то с тех пор, как её отец прокричал однажды «Они уже здесь!». Единственное, что знала девочка — они хотели забрать их со Стивеном от родителей, поэтому нужно было бежать. Клер была слишком мала, чтобы действительно понимать, что происходило вокруг неё. Они ночевали на станциях метро, искали заброшенные склады и магазины, в одном из которых на них напали и папа заболел.       — Эй, как вы здесь, — слева от Клэр на колени опустилась её мама. Выглядела она ничуть не лучше их с братом. Никто из детей не ответил ей. Казалось, всё было понятно само собой.       — Послушайте, — она старалась подбирать слова, насколько это было возможно. — Машины больше нет, поэтому дальше мы должны идти сами. Знаю, вы устали, но выбора у нас нет. Мы должны торопиться, пока они не нашли нас…       Но они нашли. Берг настиг их этим же днем, и Клэр больше никогда не видела ни маму, ни брата.       Спустя десять лет этого воспоминания для Тауни уже не существовало, с момента, как они прибыли в их новый дом не существовало больше и самой Клэр. Это имя — Стивен — было последним, за что она хваталась, но даже оно почти ничего не значило, ведь Тауни понятия не имела, кем был Стивен. Может кем-то важным, а может и не кем.       Для таких, как она, нормальным было, если твои воспоминания состояли только из лаборатории. В конце концов, десять лет — немалый срок, чтобы забыть обо всем, что было с тобой до. К тому же хаос, в какой погрузился мир, явно уступал их новой жизни. Люди, оставшиеся в живых за пределами этого места, ненавидели ПОРОК наверняка потому, что не могли поменяться с ними местами.       Тауни откинулась на спинку своего кресла, та со скрипом прогнулась под её весом и кресло едва не перевернулось. Сейчас с координацией у Тауни всё явно было не в порядке. Спину ужасно тянуло. Примерно час назад, кажется, Тауни вообще перестала чувствовать некоторые части своего тела. Первые дни после отправки всегда означали кучу работы. Их мозг испытывал огромный стресс: потеря памяти в сочетании с тем, что тебя бросили в каменную тюрьму, должна была наполнить паникой, превосходящей всё, что большинство могло себе представить. Данные поступали так часто, что датчики в комнате мигали как новогодняя гирлянда.       Дверь задрожала под натиском чьих-то кулаков. Тауни мгновенно пришла в себя, и замерла. Никто не знал, что она была здесь. Вернее, в такое время она вообще не могла тут быть. Отсиживаться и ждать было глупо, никто бы не стал под утро без причины появляться в этом блоке. Тауни поднялась и направилась к двери, попутно пытаясь придумать себе наиболее правдоподобное оправдание. Не уследила за временем? Уснула на рабочем месте?       И хоть по ночам лампы в коридоре переводились в режим энергосбережения, свет ударил ей в глаза так, словно на неё светил прожектор. От выступивших слез вокруг всё помутнело, но она поучаствовала, как кто-то проскочил внутрь.       — Слава богу это ты… — он громко выдохнул. — Еще чуть-чуть и меня бы засекли!       Тауни скорее прикрыла дверь и протерев глаза посмотрела на своего гостя. Перед ней стоял парень. С момента, когда они виделись в последний раз, его волосы значительно отросли и кудри теперь торчали в разные стороны. Кроме этого в нем, в общем-то, ничего и не изменилось. Хотя его обычное невероятно серьезное лицо сейчас казалось счастливее, чем когда-либо раньше. Это был Уинстон. Уинстон был её «личной просьбой».       — Я раза четыре чуть не попался! Даже не думал, что кто-то может не спать сейчас, кроме тебя, конечно, — парень негромко рассмеялся, но Тауни была шокирована настолько, что никак не переменилась в лице. — А ещё нас кормят, как на убой, черт, я думал, застряну где-нибудь под потолком в вентиляции…       Парень понял, что увлекся, и замолчал, его лицо светилось от возбуждения. Но Тауни в этом неоправданном риске, который для Унстона был сумасшедшим романтичным поступком, видела скорее глупость. Девушка посмотрел на него, стараясь вложить в свой взгляд как можно больше злости: — О чем ты только думал? Если хоть кто-то тебя увидел, ты хотя бы представляешь как подставил меня…       Вся радость, которую Уинстон позволял себе испытывать, резко оборвалась. Он точно ожидал от Тауни другой реакции и сейчас выглядел потерянным. — Я… я скучал по тебе. Я всё ждал, когда ты придешь, но тебя не было, черт знает сколько. Я подумал, может, что-то с тобой случилось… — Уинстон сложил на груди руки и виновато опустил глаза и девушке пришлось смягчиться. Она не могла продолжать быть жесткой, когда кто-то делал вот так.       Словно подопытная мышка беспокоилась не заболит ли у лаборанта рука, когда он снова будет закрывать ей клетку. Теперь Тауни сама была поглощена чувством вины, и это чувство было определенно в сотни раз сильнее раздражения.       Психологический эксперимент, в который она оказалась вовлечена, закончился тем, что мальчик не просто мгновенно пошел с ней на контакт, Уинстон вцепился в неё чуть ли не зубами и продолжал держаться крепко как мог на протяжении всех этих лет. Тауни должна была стать для него «своей» в ПОРОКе, и она делала для этого всё необходимое. Но он ей не нравился. С началом испытаний на полигонах круг её обязанностей значительно расширился, что было отличной причиной видеться с парнем как можно реже. Так она и поступила. И вот он, явился среди ночи в закрытый лабораторный отсек.       — Прости, Уинстон, — Тауни вытянула руку и едва коснулась его плеча. — Просто, у меня здесь куча дел. В лаборатории проводят новые исследования и я…       — Я знаю, — парень не дал ей договорить. Его лицо снова изменилось. Теперь Уинстон опять стал очень серьезным. — Три месяца назад забрали Ника, и больше никто его не видел. Через месяц забрали ещё одного. И потом опять. Хотя, наверняка об этом ты знаешь лучше меня.       После этого в комнате повисла мрачная тишина, которую нарушали лишь иногда загорающиеся датчики.       — Меня таскали на кучу осмотров. Всего затыкали иголками, за эту неделю столько крови взяли, что я уже не знаю, как на ногах стою, — Уинстон снова заставил себя замолчать, ведь его медицинские осмотры — это явно не то, о чем он хотел сказать ей. — Я просто боялся, что стану следующим, и так тебя и не увижу…       Тауни стояла неподвижно, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, но её рука всё ещё лежала на его плече и девушка точно знала, что сейчас должна была сделать. Она слегка подтянула Уинстона к себе и обняла. Больше его обнимать здесь было некому и Уинстон моментально сдался, ещё крепче сжав Тауни в своих объятиях.       — Когда мы снова сможем встретиться?       — Скоро, Унистон.       Его время и правда пришло. И это утро должно было быть для Тауни особенным, кажется. Было ещё совсем рано. Их комплекс пустовал. Следуя к месту Стирки, она встретила от силы трех человек. Тауни нужна была там в качестве моральной поддержки.       Уинстон уже лежал на кушетке в одной из медицинских плат, медсестры крепили его руки по бокам. Он здорово нервничал, постоянно вздрагивал, но в целом держался немного лучше других. Тауни опустилась на кресло рядом с ним.       — Привет. Как ты себя чувствуешь? Готов?       — Привет, — ответил парень, за этим последовал нервный смешок. — Кажется, меня сейчас стошнит от страха.       Тауни мило улыбнулась. Вообще-то, она искренне не хотела, чтобы это случилось. Уинстон был таким бледным, что мог бы слиться с комнатой вокруг. Он с ужасом смотрел на висящую перед ним маску, которая скорее напоминала какое-то устройство для пыток из фильма ужасов.       — Посмотрел бы я на них, как бы они дали нацепить это себе на лицо, а? — по его голосу было понятно как сильно он боялся. Уинстон то и дело пытался дернуть рукой или ногой, словно проверяя свои шансы вырваться отсюда.       — Не о чем волноваться, это совсем не больно, — Тауни попыталась успокоить его, но это было почти бесполезно.       — Откуда тебе знать? — улыбка на его лице померкла, теперь Уинстон перенаправил всю энергию, чтобы выразить свою злость. — Это я связан, а не ты. Когда на тебя наденут эту штуку?       — Никто не хочет причинить тебе боль, ты же знаешь, для чего всё это нужно, — Тауни попыталась дотронуться до его руки. Если бы Уинстон не был обездвижен, точно бы не дал ей этого сделать. Он сжал кулаки.       — Вот как. Я думал… ты… Что ты на моей стороне, — всё это время он продолжал пытаться вырвать. — Но теперь ясно, что ты здесь делала. Помогала им все это время. Ты нужна была, чтобы приготовиться сделать это со мной, не так ли? — Уинстон развил эту мыль так быстро, что девушка не успела и слова вставить, чтобы возразить. Он смотрел на неё глазами полными ярости. Тауни полностью потеряла самообладание.       Она и представить не могла, что когда-то он сможете смотреть на неё так. Всё рухнуло, и Тауни почувствовала себя полной идиоткой. Как она могла говорить ему всё это сидя здесь. И парень наверняка разделял это мнение.       — Уинстон, послушай… — она понятия не имела, как сейчас всё исправить.       — Хватит нести чушь! Убирайся с глаз моих! — закричал Уинстон, лицо его исказилось от гнева и он дернулся в её сторону всем телом. Девушку спасло лишь то, что его руки и ноги всё ещё были скреплены. Теперь он вился на кушетке как свернувшая змея, готовая на неё броситься.       Тауни словно облили ледяной водой. Не сказав больше ни слова, она вскочила и выбежала из кабинета. Через десять минут Уинстона на каталке вывезли в коридор, он был без сознания. Снотворного в них вкачивали столько, что, казалось, можно было вырубить носорога. С этого момента Уинстона, который недавно так отчаянно её возненавидел, технически больше не существовало. Но и Уинстона, который среди ночи ради неё готов был пробраться в закрытую лабораторию ПОРОКа тоже. Тауни проводила каталку взглядом, пока она не скрылась в другом коридоре.       — Ну что, до третьей ступени больше никаких отчетов? — из кабинета вышла медсестра. Женщина попыталась подбодрить её, но Тауни была полностью подавлена и этот вопрос почти её добил.       Тауни ненавидела себя за эти мысли, но глубоко в душе надеялась, что до третьей ступени Уинстон не дойдет. У него, в отличие от большинства здесь, иммунитета не было.