Забота

Мистер Снейп и мама венчались в церкви, гостей едва ли насчитывалось более двух десятков: преподаватели из школы, где работала невеста, и преподаватели из Хогвартса, приглашенные женихом. Все женщины сплошь умилялись и подносили к глазам кружевные платочки. И абсолютно без разницы, были ли это волшебницы в строгих платьях или обычные учительницы из начальной школы, которые, в принципе, выглядели почти так же скучно. Самым примечательным образом, пожалуй, выглядел высокий седобородый волшебник в темно-зеленом костюме причудливого кроя, с видимым любопытством и удовольствием оглядывавший каждую деталь церковного убранства. И Дадли, и Гарри решили, что мама в своем легком, воздушном и абсолютно простом белом платье — самая красивая женщина на планете. И не только в этот день, но и в любой другой. И в любом другом платье. А в этом, тем более, она вне конкуренции. И даже если представить маму без этой короны из золотистых кудрей, которые наверняка несколько часов навивал ее любимый парикмахер, она от этого не подурнеет. Мистер Снейп, похоже, считал так же и поэтому не спускал глаз с мисс Эванс, которая в завершении этой церемонии должна была стать миссис Снейп. Хотя, опять же, по решению детей семейства Эванс, он мерк на фоне их прекрасной мамы. И это несмотря на шикарный черный фрак и галстук-бабочку, прикорнувшую под воротником белоснежной рубашки. Ну, конечно, на «свадебный завтрак» мама наготовила столько, что были сдвинуты два больших стола, ножки которых и так грозили обрушиться в любой момент. Гарри и Дадли выбыли из гонки по тому, кто больше съест, достаточно быстро — сказалась диета, соблюдаемая столько лет. Даже в Шармбатоне, хоть никто и не ограничивал, Гарри соблюдал порционность, указанную мамой, и ел не только пироги. Почти не ел их, точнее. Но уйти от гостиной далеко они не успели. Тот самый пожилой волшебник окликнул их. — Директор Дамблдор, — Дадли этого волшебника знал. — О, мистер Эванс, не утруждайтесь. Я бы хотел перемолвиться парой слов с мистером Поттером, если не возражаете? — Я подожду в нашей комнате, Гарри. Некоторое время Дамблдор внимательно разглядывал Поттера… — Сэр, я почти полгода не виделся с братом, а завтра… — О, да-да, простите мне мою задумчивость, юный сэр, — волшебник улыбнулся, — как вам нравится в Шармбатоне? — О, мне очень там нравится, сэр, — не кривя душой, ответствовал Гарри. — А нынешняя миссис Снейп хорошо к вам относится? Все-таки вы ей племянник… — Сэр, моя мама — самый прекрасный и добрый человек на планете, и я на самом деле не понимаю, какого ответа вы от меня ждете. Я очень люблю свою маму, и да, сэр, я в курсе, что на самом деле я ей не совсем сын. Но она никогда не давала мне понять, что любит меня меньше Дадли. — Это великолепно, мистер Поттер, — лицо старого волшебника источало лишь безграничную радость. — Простите мне мое любопытство, но я являлся поверенным ваших родителей… — Тогда почему вы интересуетесь моей персоной только сейчас? — Статут секретности, мистер Поттер, согласно ему по маггловским законам у меня никаких прав. В чем дело? — Дамблдор заметил недовольную гримасу Гарри. — Нас учат, сэр, не употреблять столь низких слов как «маггл» и «грязнокровка», есть люди, есть волшебники. За «маггла» у нас назначают месяц дежурства по кухне, а за «грязнокровку» исключают. — Интересная политика у Мадам Максим, — задумчиво пробормотал Дамблдор. — Возьмем на заметку. Ну что ж, мистер Поттер, я надеюсь, что не обидел вас. — Ну что вы, сэр. Это ведь вы прислали мне на Рождество мантию-невидимку? — Вернул, — поправил его Дамблдор. — Вы уже применяли сей занимательный предмет? — Пару раз, — Гарри не стал упоминать, что это случалось, чтобы привязать Кориту за косу к кровати или провернуть трюк с синькой в шампуне Гермионы. — Не злоупотребляйте шалостями, мистер Поттер, — проницательно улыбнулся Дамблдор. — А теперь извините, я вынужден откланяться. Негоже так надолго оставлять Хогвартс при минимуме преподавателей, без директора и без его заместителя. День закончился быстро. Гарри только успел рассказать Дадли и про приключение в лесу, и про дракона, и про врученный ему «за смелость и мужество» от имени школы новенький Нимбус 2000. А Кориту ничем не наградили. Да она и не претендовала — ее больше волновало, что Гермиона теперь говорила со всеми, кроме нее, и вообще демонстративно не замечала подругу. — Помирятся, — заключил Дадли. — Это же девчонки. — Тем более, они лучшие подруги, — Гарри зевнул и отрубился. Утро принесло головную боль в виде начавшейся сессии. Дома это мало ощущалось. А вот общую гостиную студенческого общежития этот факт бил по голове древком школьной метлы. Даже прекрасная Флер Делакур носилась по гостиной с гнездом из нечесаных волос на голове и в обнимку с учебником по Древним Рунам, а тех, чей голос звучал громче шепота, ссылала чистить картошку на кухне. Именно поэтому младшие курсы быстренько рассосались по индивидуальным гостиным, там предаваясь предэкзаменационной панике. В малой гостиной №44 были заняты все углы: Гарри устроился в одном, зазубривая лекции по зельям, Гермиона обложилась учебниками по ОМТ в другом. В камин в третьем углу летели отвергнутые Дреем бумажные листы с непонятными схемами магических свойств камней и древесины. Корита же сидела в четвертом, с закрытыми глазами повторяя протоколы Красного Креста. Больше всего Гарри волновался перед последним в расписании экзаменом — по спецкурсу: а вдруг выдержка откажет, и он снова укутает весь класс морем собственных волос. И самое плохое — в отличие от зелий, метаморфмагию невозможно было выучить по учебнику. Да, у него после консультации Гермионы все начало получаться. Да, он тысячи раз тренировался перед зеркалом, но страх неудачи все равно прихватывал за шиворот и потряхивал, потряхивал, потряхивал. Тонкс на экзамене решила усесться за стол, а не на него. Наверное, потому что кроме нее в классе присутствовала комиссия из синьора Ди Маджио и профессора Фицроя. Эти два «наилюбимейших» преподавателя никак не способствовали поднятию боевого духа. Несмотря даже на полученные по их предметам «семнашки». — Ну что ж, Гарри, бери билет, — доброжелательно улыбнулась мальчику Тонкс. Выдохнув, Поттер про себя посчитал билеты на столе и взял седьмой с левого края. В первую секунду ему казалось, что он вообще не умеет читать, а затем каракули на бумаге сложились в аккуратную надпись: «Удлинить волосы на четыре дюйма, затем вернуть исходную длину». — Зеркала не будет, — предупредила Тонкс, заметив, как глаза Гарри скользят по углам аудитории. — В этом и сложность. Гарри протянул ей билет и, глубоко выдохнув, представил себе достаточно забавную картинку. Кожу головы привычно защипало. Волосы остановили свой рост, когда стали доставать до подбородка. Ко лбу Гарри скользнула линейка. — Четыре дюйма и три миллиметра, — произнес Фицрой, отмечая в ведомости. — Давайте, мистер Поттер, теперь обратно. Гарри воспрянул духом и уже без затруднений вернул свою привычную прическу а-ля упавший с метлы. — Я вижу, ты понял принцип, — удовлетворенно улыбнулась Тонкс. — Я думаю, это достойно двадцати баллов, как вы полагаете, коллеги? — Думаю, можно, тем более, что мистер Поттер явно взялся за ум, — синьор Ди Маджио, видимо, не был мстителен. Хотя мало разве назначенной отработки на кухне? — Прогресс налицо, — подтвердил Фицрой. Гарри вылетел из класса, словно на крыльях. Двадцатка по спецкурсу была последней и привела средний бал под 17,8, а значит, к гоночному Нимбусу может прибавиться гоночный велик. Даже если не хватит маминой премии, то вряд ли дело зайдет за две недели газонокосильного бизнеса. И на подарок для Дадли останется. Уже вечером накануне отъезда в малой гостиной №44 отмечали успешно сданную первую сессию: — За успех, — провозгласил Драко, поднимая свою чашку с какао. — За хорошие оценки, — Гермиона в своем репертуаре. — За лето, — провозгласила Корита, добавляя свою чашку. — И за нашу дружбу, — закончил Гарри. Первый учебный год успешно закончился, а впереди было лето — самое счастливое для школьников время.