Золотой Король

Огромное слепящее солнце стремительно опускалось за горизонт в этом огненно-рыжем мире. И белый песок, и чистое голубое небо сейчас полыхали всеми оттенками оранжевого. Казалось, пустыня, раскинувшаяся от горизонта до горизонта, пылала в адском пламени. Здесь, на краю оазиса, участники исследовательской экспедиции, даже те, кто родом был вовсе не из Египта, уже давно привыкли к такому зрелищу, и оно никоим образом не тревожило их сердец. Не должно было. Два белых мужчины стояли у отстоящей от основной зелёной массы оазиса финиковой пальмы и курили, глядя на закат. Молчание их было напряжённым, и каждый тревожно следил за солнечным диском, тонущим в сухом море барханов. Время от времени то один, то другой поворачивал голову и бросал взгляд на место раскопок. — Скоро, — произнёс тот мужчина, что был повыше. Высокий, худой и смуглый, он чем-то напоминал сушёный финик, хотя, конечно, был не настолько смугл и иссушен. Говорил он по-английски, но с явным французским акцентом. — Вы думаете, сегодня? — спросил второй. Он был весьма среднего для европейца роста, и, хоть он и был загорелым, было совершенно очевидно, что в пустыне он от силы недели две. Его английский был безукоризнен, а манера произношения выдавала в нём британца. — До того, как солнце сядет, — кивнул француз. — Вы думаете, мы найдём то, что ищем? — Послушайте, сэр, в поисках этой могилы изрыли уже всё Восточное Средиземноморье и всю Малую Азию. Были уже сотни сообщений, что её, наконец, нашли. И каждый раз это оказывалась либо пустышка, либо вообще фальшивка. Особенно это касается нашего оазиса, — француз улыбнулся. — Без всякого сомнения, мы нашли кое-что интересное. Но то ли это, что вы ищите? Что-то я в этом сильно сомневаюсь. — Но, доктор, когда я приехал… — Я сказал вам не обольщаться. Но и надежды терять тоже не стоит. Где-то же его похоронили, так? В этот момент на краю раскопа показался бригадир и замахал руками, подзывая француза-археолога и его собеседника. Мужчины спешно затушили сигареты и быстро зашагали по песку к огромной чаше раскопа. Пустыня безжалостна к архитектурным памятникам. Того же сфинкса много раз приходилось откапывать из-под песка ещё самим древним египтянам. Этот же храм, утонувший в песках многие столетия назад, по древности, как и по размеру, был несопоставим с величественными гробницами фараонов в Гизе и был явно построен уже в римский период. Эта гробница. Склеп. Сейчас, после долгих и муторных раскопок, тщательного изучения и тонкой, но трудной работы, каменная плита, запечатавшая вход в гробницу, была демонтирована, и замершие почти в суеверном волнении археологи теперь вглядывались в узкий проход, уводивший во тьму, не видевшую солнца две тысячи лет. — Фонарь, — потребовал француз и, получив желаемое, обернулся к британцу. — Если хотите, идите с нами. Британец только кивнул. От волнения он не мог вымолвить ни слова и сильно побледнел. Его тёмно-зелёные глаза расширились, а губы сжались в тонкую полоску. Надежда в нём боролась со страхом провала. Группа из нескольких археологов и британца, вооружившись фонарями, вступила в проход. На протяжении нескольких метров стены прохода были совершенно гладкими, а затем появились красочные фрески и надписи. Надписи, сделанные не на древнеегипетском и даже не на коптском. На латыни. — Ille, qui venit ad Oceanum*, — дрожащим голосом прочитал британец. — Эх, халтурщики, — вздохнул один из археологов. — Слабо было на египетском? — Тише, — потребовал француз. Фрески и надписи на стенах рассказывали историю человека, похороненного в гробнице. Или которого собирались там похоронить. Даже не зная латыни, не сложно было бы понять, что речь идёт о воине, о завоевателе, что покорял народы и вёл свои верные войска, свою непобедимую армию, всё дальше и дальше к краю мира. Люди были зачарованы этими фресками, британец же временами даже забывал дышать. Наконец, стены расступились, и группа вышла в погребальную камеру. Хоть гробница и не выглядела разграбленной, тем не менее, в ней не было практически ничего. Единственным предметом, находившимся в помещении, был каменный саркофаг. Крышки у него не было, и скользнувший по саркофагу луч фонаря, попав внутрь, заставил двухтысячелетнюю тьму вспыхнуть золотом. — Oh mon Dieu**! — воскликнул француз. Люди бросились к саркофагу, и в свете фонарей перед ними предстало невероятное зрелище. Саркофаг до самых краёв был наполнен чем-то, что с течением времени превратилось в монолитный кристаллический блок, полупрозрачный и светившийся золотом в свете пронизывающих его пучков света от фонарей. — Для сохранности он был не бальзамирован, но похоронен в меду, — пробормотал британец так тихо, что губы его почти не шевелились. В центре блока со скрещёнными на груди руками лежала мумия огромного мужчины. Время не пощадило его тело, на нём были видны следы тления, а носа у него вообще не было. — Август неловким движением отломил ему нос, — чуть громче прошептал британец. — Да вы гоните, — боязливо фыркнул самый молодой в компании. — Он что, был так огромен? И он был рыжим? — Да, — односложно ответил британец, и ответ этот прозвучал столь тяжело, что более вопросов никто задавать не стал. В тишине некоторое время все смотрели на останки могучего воина и великого завоевателя, когда-то давно подчинившего себе огромные земли. Наконец, француз произнёс: — Полюбовались, и будет. Нам пора за работу. Начнём с коридора. Он жестами погнал к выходу из камеры остальных. — Доктор, позвольте мне ненадолго задержаться, — попросил британец. — Вы так хотели его увидеть, что у меня просто нет права отказать вам, — француз усмехнулся. — Если это он, конечно. — Это он. — Мне бы вашу уверенность. Только будьте бдительны – с этими гробницами никогда не знаешь, когда перекрытие рухнет. Оставшись один, британец вновь подошёл к саркофагу. Он долго молча смотрел на мужчину, внимательно разглядывал его, изучая каждую деталь, в мыслях своих достраивая пострадавшие его части. Он видел не мумию, но человека, спящего в золотом сиянии. У британца не было сомнений в личности этого человека. С полным правом он мог сказать, что знал его. Он не надеялся увидеть его вновь – до своей смерти, по крайней мере. После неё он оказался бы в сияющей пустыне под бескрайним чистым небом, куда призвал бы его Король, которому он поклялся в вечной верности, за которым он последует куда угодно, который доведёт их, тех, что явились на его зов, до края мира. — До Океана, — британец грустно улыбнулся и тихо и с деланой бодростью сказал. — Вот мы и встретились вновь, Райдер.