Параллели

Издавна, испокон веков, во все времена, везде и всюду, существуют они - альтернативные реальности. Параллельные миры, где мы - совсем не мы, а, возможно, кто-то абсолютно другие. Параллельные миры не трогают нас, как и те, кто живет в этих альтернативных реальностях - параллелям нельзя пересекаться по определению. Это аксиома, и поди докажи обратное. Нас так же не должно волновать то, что происходит там, по ту сторону реальности, потому что жить нужно не чужой жизнью, а своей собственной. Проживая жизнь другого, ты не делаешь лучше никому, а себе даже вредишь. Но ведь так трудно не думать, когда знаешь, правда ведь? Когда понимаешь, что есть место, где ты был бы больше счастлив, чем здесь. Где все идет именно так, как хотелось бы здесь. Где все родное и одновременно - совсем другое. Осознание того, что этого тебе не коснуться, режет не хуже лезвия огромного кухонного ножа для мяса; нервы вместе со внутренностями выворачивает наизнанку от несправедливости, царящей в этом мире. ---- Джеймс Ти Кирк, блестящий студент юридической академии, уважаемый преподавателями за острый ум и покоряющий сердца всех дам в радиусе километра синевой своих невозможно больших глаз, никогда не был доволен совей жизнью. С детства опекаемый заботливыми родителями, Джеймс мечтал о свободе. Мечтал о космосе, о дальних, неизведанных просторах, верной команде, любимом человеке рядом. Студент Джеймс Кирк ненавидел этот мир и свое существование в нем, ненавидел свои "выдающиеся, блестящие" способности, развитое мышление и пресловутый острый ум. Каждый вечер с самого совершеннолетия Джеймс, отмахиваясь от заботливо кудахтающих родителей, заливал в горло алкоголь так, словно пил воду, проклиная организм за идиотскую способность долго не пьянеть, и каждый вечер уводил из клуба очередную очаровательную пустышку. Джеймс Кирк ходил на лекции в университете по инерции, по велению и из-под палки родителей, за что проклинал все на свете: услышанного на лекции хватало настолько, чтобы, черт возьми, просто блистать на семинарах острыми фразами и едкими замечаниями - преподаватели были готовы заспиртовать уникальные мозги Джеймса в баночке и оберегать, как зеницу ока, в то время как Кирк едва ли не пытался вынуть свое серое вещество через ухо чайной ложечкой. Сколько бы усилий не было приложено Джеймсом Ти Кирком к триумфальному скатыванию по эволюционной лестнице вниз, к деградации, от алкоголя мозг только начинал функционировать быстрее и усерднее, наркотики очищали разум, казалось, словно хлоркой, до кристальной прозрачности, а случайный секс быстро становился физически некомфортным занятием. Джеймс Ти Кирк частенько ловил себя на мысли, что начинает ненавидеть самого себя. Но больше всего он ненавидел свои сны. Яркие, живые сны о том недоступном космосе, о дальних планетах, сложных, запутанных и почти невыполнимых миссиях, о смертельных опасностях; сны, до краев наполненные адреналином и предчувствием скорой смерти. Когда неожиданная смерть грозит тебе каждую секунду, ты ценишь жизнь куда бережней, чем когда-либо. ---- Самый юный капитан Звездного флота и прекрасного ЮСС "Энтерпрайз" Джеймс Тибериус Кирк никогда не был доволен своей жизнью. Знавший о родительской ласке лишь понаслышке, никогда не видевший отца вообще и встречавший мать лишь на редких "семейных" праздниках, капитан экипажа звездного флота всегда мечтал лишь о семейном уюте. Мечтал о покое, о тихих вечерних посиделках с семьей, и уж точно не хотел знать, что в любую секунду корабль, подвешенный в невесомости, может быть атакован какими-нибудь особо злобными инопланетянами. Кирк учился в Звездной Академии, потому что так было нужно. Потому что капитану необходимо знать тактику боя, основы (да и не только основы) дипломатии, основные обычаи и традиции особо крупных планет и их населения. Экипаж "Энтерпрайза" не сразу стал для капитана Джеймса Кирка семьей. По большей части экипаж заведомо отрицательно относился к молодому выскочке, обманным путем перескочившему несколько служебных постов и вдруг ни с того, ни с сего ставшему их капитаном. Обязанность слушаться едва вышедшего из подросткового (как считала половина команды) возраста мальчишку корежила разумы членов экипажа, и Кирк это прекрасно понимал. На капитанском мостике при появлении там, собственно, капитана корабля, напряжение, витавшее в воздухе, можно было смело резать ножом и подавать на больших кружевных подносах всем, кому захочется. Да только вряд ли найдутся желающие. Быть к концу его смены выжатым как лимон начинало становиться для капитана Кирка данностью. По приходу в свой жилой блок напиться до зеленых чертей - традицией. Алкоголь помогал юному капитану уйти от всех неприятных воспоминаний, выталкивая их за пределы осмысления, как обычно выталкивается у опьяненных хорошим виски стыд и совесть. Но одновременно с этим высокоградусный напиток затягивал Джеймса вглубь него самого, тянул из этой реальности в желанные и такие спасительные мечты. С каждым выпитым бокалом капитан все четче и четче представлял себе, как в Звездной Академии ему отказывают после первого же медосмотра, заявляя, что для космоса он слабоват, и отправляют домой. Представлял, как, прогуливаясь по парку, он встречает очаровательную девушку, читающую на скамейке в одиночестве томик Оскара Уальда. Представлял в красках уже их общую свадьбу, прекрасных детей, уютные вечерние посиделки у камина с кружкой какао, и... Просыпаясь на следующее утро в своей кровати, с дикой головной болью, но такими яркими, словно выжженными на сетчатке глаза, отголосками вечерних фантазий, капитан Кирк ловил себя на мысли, что начинает ненавидеть этот мир и свое существование в нем. ---- Будущий юрист Джеймс Ти Кирк с кислым видом и уже пятым по счету бокалом виски сидит в ближнем к камину кресле, забравшись в него с ногами. Рядом на диване сидит едва держащаяся мать, которую за плечи приобнимет отец. В другой руке у отца такой же, как и у сына, бокал виски, и Кирк старший смотрит на него пустым взглядом, исчерпав, видимо, на сегодня свой лимит общения с сыном, который до этого казался бездонным. На темном дереве журнального столика, разделяющем диван и весело трещащий камин, ярким, режущим глаза пятном белеет медицинская папка. Два слова, способные объяснить все в его чертовой жизни - и гениальные мозги, и яркие сны, и отказ НАСА на подготовку к полетам в космос. "Опухоль мозга". "Забавно", думается Кирку, "то, что должно было помочь на пути к моей мечте, меня же и убьет". - Не сказано, сколько мне осталось? Тихий, спокойный вопрос, брошенный через плечо в сторону родителей, разрывает длящуюся уже несколько часов тишину. Джеймс слышит судорожный вдох отца и тихое всхлипывание матери. Даже не глядя на них юноша уверен, что мама спрятала лицо у отца на груди и беззвучно плачет. - Около года, сын. ---- Наконец-то Энтерпрайз прибыл на Нибиру. В этот раз им ни в коем случае нельзя накосячить -  эта пустяковая миссия не должна быть провалена, иначе Кирка запросто снимут с поста капитана, да еще и осмеют прилюдно. План прост до невозможности: они с МакКоем отвлекают местное население и уводят жителей подальше от зоны вероятного поражения, а коммандер Спок активирует реактор холодного синтеза внутри готовящегося к извержению вулкана. Реактор активируется, Спок с разведкомандой летят обратно на корабль, капитан и Боунз принимают принудительные ванны и так же возвращаются на Энтерпрайз, который тут же рвет когти на Землю. Проще простого ведь. Казалось бы, как можно запороть такую простую миссию? Но это же капитан Кирк. У него не бывает по-другому. Нельзя оставить старпома Спока в жерле вулкана. Пусть это противоречит Первой Директиве, это противоречит сердцу капитана, для которого экипаж - семья, а семья - самое святое. Откуда ему, да и вообще всем остальным знать, что некий Джон Харрисон вознамерится уничтожить капитанов и старпомов капитанов Звездного флота, обманным путем отобрать свой экипаж и вместе с ним на суперкрутом корабле разнести к чертям галактику? А лезть в варп-ядро, херачить реактор, схлопотав огромнейшую дозу радиации Кирку сам Бог велел. Что значит его жизнь против жизней больше четырехсот человек? И какой уважающий себя капитан допустит падение (во всех смыслах) своего корабля? Кирк уже устает повторять всем и каждому, в том числе и себе, что Энтерпрайз - семья, и он отвечает за них не только капитанским креслом. Капитан Джеймс Тибериус Кирк не страшится смерти - он спасет свою семью, чего бы это ему не стоило. ---- Никто не предполагал такого исхода. Никто не мог предположить подобного, хотя, учитывая особенность Джеймса убивать себя алкоголем, это было более, чем очевидно. Болезнь юноши стремительно прогрессирует, делая резкий скачок сквозь время. Джеймс теряет сознание на одной из лекций уже через пару месяцев после обнаружения опухоли. Еще через месяц поднять голову от подушки не кажется возможным. Через две недели начинают забываться все законы и юридические лазейки к ним. Еще через две благополучно забыты основы его любимой ботаники. Спустя месяц цифры в голове некогда подающего большие юридически надежды студента Джеймса Кирка перестают послушно складываться. Спустя полгода после установки страшного диагноза Джеймс помнит только самого себя, своих родителей и то, что он делал вчера. Вернее, как его лечили вчера. Бесконечные МРТ, бесконечные провода капельниц, словно тянущиеся в никуда, бесчисленное количество принятых лекарств и лицо матери. Заплаканное, исхудавшее, осунувшееся. Едва заметные на бледной коже не менее бледные губы, неизменно гнущиеся в улыбке каждый раз, когда ее глаза ловят взгляд сына. Он был идиотом. Он это не ценил. Он уже не может ничего исправить. Лишь облегчить страдания родителей, ведь Кирк понимает, что смотреть, как медленно умирает родной сын хуже тысячи смертей. Спустя ровно семь месяцев с того памятного разговора у камина сердце умирающего от опухоли мозга в едва ли не лучшей частной клинике Америки Джеймса Кирка тихо останавливается, убаюканное свои обладателем. ---- Как глупо. Как больно. Он всегда считал, что для своего экипажа является не более, чем просто капитаном, слушаться которого надлежит по уставу. Нужно оказаться при смерти, чтобы понять, что это не так. Капитан Джеймс Кирк сидит в обитом каким-то мягким материалом коридоре, ведущему к реактору вап-ядра. За защитным стеклом, стоя коленями на грязном полу что-то неверяще шепчет всегда спокойный, рассудительный первый помощник капитана. Его правая рука, его верный старпом Спок. Шепчет, что все живы благодаря их капитану. Захлебываясь эмоциями, требует открыть двери - вдруг капитана еще можно спасти?.. - Спок, я хочу, чтобы ты знал, почему я вернулся за тобой, - шепчут тонкие, уже почти безжизненные губы Кирка. - Потому что ты... Мой друг, Джим. И это признание лучшее, что Джеймс когда-либо слышал. Хоть их и разделяет толстый слой радионепроницаемого стекла, Джеймсу удается почувствовать призрачное тепло, исходящее от прижатой по ту сторону дверей руки одного из его лучших друзей до того, как предсмертно закатятся до последнего яркие, небесно-голубые глаза. Он уже не увидит, как отчаянный крик рвется из груди коммандера Спока, всегда сохранявшего непроницаемое лицо в любой ситуации. Не увидит, как на плече безмолвно роняющего слезы Скотти тихо всхлипывает Ухура, всегда не любившая капитана просто из принципа. Не узнает, что его старпом едва ли не голыми руками был готов разорвать сверхчеловечного Хана. Не узнает, что его команда нащупала призрачный способ вернуть их любимого капитана ---- После полуторачасовой реанимации врачи готовы смириться. Ничто не может запустить намеренно остановленное сердце, да и шанс, что опухоль потом не убьет юношу и вдруг станет операбельной - призрачно мал. Главврач открывает рот - зафиксировать официальное время смерти - и внезапно датчик измерения пульса коротко пищит. Один раз, другой, третий. Медленно, но верно, сердце Джеймса Ти Кирка, словно скрепя и старчески кашляя, запускается, вынуждая врачей тихо осесть на пол. ---- Их капитан обвешан проводами, подключен в миллиарду капельниц, его кровь была трижды прогнана через несколько фильтров без видимых результатов, и все, что остается экипажу Энтерпрайза - сидеть у входа в медотсек (потому что дальше не пускают), да нервно дергаться каждый раз, когда раскрываются двери. "Ну как?", немой вопрос в глазах не находящего себе места коммандера Спока. "Все так же", измученно вздыхает МакКой и удаляется в свой кабинет для составления очередного сухого рапорта о проделанной работе. Но спустя две недели трикодер фиксирует слабую мозговую активность. Леонард как раз сидит у стены в палате Кирка и громко, отчаянно костерит глупого, безрассудного друга так, что тот бы заслушался. И ведь слушает же! Боунс говорит, говорит без умолку, а трикодер показывает, хоть и слабые, но такие прекрасные показатели активности. А спустя пару дней в палату с боем прорывается Спок и, оттолкнув в сторону врача, соединяет их с Джеймсом сознания. Капитан Джеймс Тибериус Кирк выходит из двухнедельной комы и просто проваливается в глубокий сон. Все, абсолютно все показатели в норме, и всего через несколько часов капитан, друг, и просто достойный человек вновь будет озарять мир своим ярким, цепким взглядом. ---- Вселенная редко совершает ошибки. Если вам было суждено быть именно здесь, то, поверьте, на то есть свои причины. Да, возможно, это все не ваше, не родное, не по душе или как там у вас, людей, принято выражаться. Но каждая жизнь учит нас тому, чему можно научиться лишь пройдя весь путь, от старта - к самому финишу. И кто сказал, что нет ничего после этого финиша? Да вы взгляните на соседнюю дорожку - чем ее финиш плох в качестве вашего следующего старта?