Ева.

      Бой был почти окончен. Люк сквозь иллюминаторы наблюдал за тем, как последние силы Императора, его крейсера, в отчаянном желании пробиться сквозь заслон, выставленный силами Альянса, атакуют снова и снова, но терпят поражение.       Это упрямое сопротивление, эта стойкость, казалось, раззадоривали командование Альянса, и Люк видел, как Акбар посылает всё новые и новые силы, чтобы сломить волю, уничтожить последних отчаянных смельчаков, осмеливающихся противостоять ему.       Глядя, как поле боя превращается в один огромный огненный клубок, как отважные имперцы стягивают на себя все основные силы Альянса, и как десятки мелких судов, словно осколки, разлетаются в разные стороны и исчезают в мировом пространстве, Люк поймал себя на мысли о том, что не понимает, ради чего эти люди сражаются и умирают. Император был повержен, это было ясно абсолютно всем. В этой ситуации для них куда выгоднее было бы просто покинуть орбиту Бисса, сбежать, дождаться основных сил Империи и уж тогда напасть вновь. Но погибать вот так, безрассудно, смело, но совершенно напрасно? К чему?       Впрочем, среди имперцев были и те, кто думал точно так же, как Люк.       Несколько легких судов, огибая место ожесточённой схватки, поспешно уходили прочь от Бисса. Это были слишком мелкие цели, чтобы на них обращали внимание, и потому они улетали прочь беспрепятственно. Император? Вряд ли он осмелился бы улететь вот так отчаянно, на крошечном судёнышке, без охраны. Люк скорее машинально, чем осознанно, потянулся Силой к ускользающим светлым точкам, и попытался разглядеть: что там, на этих кораблях.       Люк смотрел на них, и за каждым этим кораблем вставали живые люди.       Он без труда угадывал их эмоции: то были страх и желание выжить; убегающие с поля боя не хотели воевать за своего Императора. Им было наплевать на то, что Альянс, одерживающий победу, ликовал, и выкрикивал нелицеприятные слова в адрес Империи и всего того, что некогда было им дорого. Интересно, много ли людей на свете осмелятся отстаивать призрачные идеалы, когда им в грудь нацелен бластер?       Но это были лишь его догадки.       Неожиданно для себя самого, Люк встретил знакомое ощущение Силы, и от удивления оцепенел.       Он не почувствовал там человека, наделённого способностью к Силе, нет. Но какая-то часть, какая-то крошечная капля грозной тёмной Силы ускользала прочь от преследователей, унося с собой, казалось бы, уже абсолютную победу Альянса.       Император незримо присутствовал там, на этих ускользающих маленьких кораблях. Его дух словно витал над ними, и Люку показалось, что он слышит едкий смешок Палпатина, вновь сумевшего перехитрить всех. — Отец! — прошептал изумленный Люк, приподнимаясь на локтях в кресле. — Отец, ты видишь это?! Ты чувствуешь это?       Вейдер мельком глянул на сына, и Люку показалось, что ситх проник в его сознание и вывернул все его мысли наизнанку. Ощущение того, что ситхи — Вейдер, сидящий в данный момент за штурвалом, и призрачный Палпатин, ускользающий от погони и словно бы оглянувшийся в последний момент, — внезапно встретились глазами, с головой накрыло Люка, и он увидел, как гневно изогнулись губы отца, и как ненависть отразилась в его глазах. — Клоны — это было не главное! — крикнул Люк, хотя, кажется, не нужно было произносить этого. — Как же мы не поняли, отец! Ведь с клонами не было ни сопровождения, ни врачей, ни учёных, никого! Это была приманка, хитрый ход, чтобы отвлечь нас! А на самом вот она, настоящая цель — эти корабли! Император Палпатин на них эвакуирует своих верных врачей, которые занимаются его клонированием! — Нужно срочно оповестить об этом Акбара, — коротко бросил Вейдер.       Казалось, что рана, полученная при взрыве, не беспокоит его вовсе; сосредоточенно изучая информацию на приборах, Вейдер изменил курс, и Люк увидел, как ускользающие цели, на которые никто не обращал внимания, стали заметно ближе к ним. — Я атакую их.       Люк лихорадочно схватил переговорное устройство. — Говорит Люк Скайуокер! Говорит Люк Скайуокер! — прокричал он, стараясь, чтобы его голос не потонул среди выкриков пилотов, уже празднующих победу. — Лаборатория Императора Палпатина не уничтожена! Повторяю: не уничтожена! Император эвакуирует её по частям, на мелких транспортных судах! Мы с лордом Вейдером преследуем их! — Теперь понятно, зачем были все эти жертвы, — произнес Вейдер. — Разумеется, это было не геройство. Это была продуманная операция. Весь этот флот и не думал нанести удар силам Альянса. Они просто прикрывали настоящее отступление Императора.       Голос Вейдера был абсолютно спокоен, несмотря на то, что лазерные пушки его корабля прочерчивали длинные яркие полосы в черноте Космоса, а корабль, подчиняясь его приказам, несся сквозь мировое пространство, ускользая от ответного огня и продолжая расстреливать противника.       Палпатин пытался уйти по звёздной дороге прочь, но Вейдер упрямо, уже в который раз, догнал его, широко шагая вслед за ним.       И Люк почувствовал ярость и досаду, накрывшие Палпатина с головой. Наверное, он негодовал и грязно ругался бы, обернись он и обнаружь спешащего вслед за ним Вейдера на самом деле.       Когда от выстрелов взорвался первый корабль, уносящий часть лаборатории Палпатина, Люк, торжествуя, закричал. Обломки взорванного корабля исчезли в облаке из огня, и, обгоняя корабль Вейдера, вслед за оставшейся лабораторий погнались юркие перехватчики Альянса.       Увязшие в бою корабли империи не могли теперь помочь своему Императору. Они гибли, и гибли напрасно. — Направляй их, — произнес Вейдер. — Указывай им цели, которые нужно атаковать. Среди этих экипажей кораблей есть и просто трусы, на убийство которых не стоит тратить времени. Пусть себе бегут; наша задача — уничтожить именно лабораторию, всех до последнего человека, кто был связан с клонированием Императора. — Понял! — Люк ощутил необычный подъём. Иначе и быть не могло, Сила вела его. Там, на взорванном корабле Императора, он сражался с куклами, с призраками, с воображаемыми врагами. Может, они и были из плоти и крови, но всё равно — это не было настоящей целью. Теперь же, рассматривая на мониторах движущиеся точки, которыми были обозначены корабли империи, Люк словно видел в каждом из них ускользающего Императора. И себя самого — не отца, а себя, — догоняющего императора на дороге, видел его развевающиеся тёмные одежды, и злобный взгляд из-под капюшона.       Отрегулировав передатчик, Люк, прикасаясь к посланию, которое доносила до его сознания Сила, прислушался к своим ощущениям.       Теперь Император был не человеком, нет. Теперь Люк видел его в воспоминаниях людей, пытающихся спастись от налетевших сил Альянса; Император жил в живых клетках, которые генетически улучшили и законсервировали в вакуумно закрытой камере, чтобы ничто, никакое воздействие внешней среды не испортило их совершенства.       Император смотрел на Люка со множества информационных носителей, на которых были в мельчайших деталях записаны все этапы и тонкости клонирования, частица императора жила в каждом человеке, который хоть раз, но прикасался к этой тайне.       Налетевшая авиация мгновенно смяла, расстреляла пытавшихся сбежать имперцев, и Люк, прислушиваясь к колебаниям в Силе, чувствовал, как гаснут последние отблески тёмной Силы, притаившейся в этих небольших кораблях, как они растворяются в ярких вспышках огня.       Несмотря на то, что численный перевес был на стороне Альянса, Вейдер так же продолжал преследовать остатки лаборатории Императора. Ему явно доставляло удовольствие душить, давить даже упоминание, бледную тень императора, и потому от его выстрелов вражеские корабли погибали чаще, чем от выстрелов какого-либо иного пилота Альянса, и даже перегрузки, вжимающие тело Люка в кресло на очередном невероятном вираже, казалось, не касались его. Он сидел, словно тяжкая недвижимая скала, весь подавшись вперёд, словно своей силой воли придавал ускорение своему кораблю. — Отец, — произнес Люк, когда невыносимо стало смотреть на лицо Вейдера, на котором запечатлелось выражение бесконечной жестокой радости, — ты ранен. Думаю, нет нужды лично принимать участия в уничтожении лаборатории, их разобьют и без нас.       Вейдер мельком глянул на сына; на губах его играла недобрая ухмылка. — Я занимался бы этим бесконечно, — произнес он с нехорошим удовлетворением. - Убивал бы этого скользкого гада… — Я понимаю, — поспешно произнёс Люк, — но всё же подумай о себе. Твоя рана кровоточит. — Пустяк, царапина, — ответил Вейдер, но, однако, послушал сына, и его судно, заложив крутой вираж, вышло из боя, который быстро удалялся от Бисса.       На флагмане Акбара, где Вейдер запросил посадку, было шумно, оживлённо. В ангар, куда влетел корабль Вейдера, возвращались с победой пилоты. Выскакивая из кабин СИД-ов, все они неслись к транспортным линиям, чтобы, как можно скорее, доложить командованию об успешном завершении операции.       Были там и раненные. Небольшое транспортное судно привезло три подобранных СИДа. Их лётчикам повезло, их корабли не взорвались в космосе: потеряв управление, они дрейфовали, пока их не подобрали союзники. Но даже эти сбитые пилоты, едва получив первую помощь от врачей, тоже спешили донести радостную весть о том, что Альянс одержал прекрасную победу над Тёмным Биссом!       В этой всеобщей суматохе, среди оживлённых лиц, мало кто обращал внимание на очередной корабль, влетевший в ангар. Даже мрачная фигура Вейдера, появившаяся на трапе, не смутила никого и не заставила говорить тише. Тяжело ступая, Дарт Вейдер спустился по трапу и огляделся вокруг.       Царившее всеобщее оживление, казалось, передалось и ему, и он победно усмехнулся, припоминая, как славно горели корабли Палпатина, и как вдребезги, словно взрывающееся стекло, разлетались все шансы Императора вывезти свою лабораторию. — И этот тут, — сквозь зубы процедил Вейдер. — До чего же скользкий и пронырливый тип…       Прямо перед ним маячила знакомая фигура Вайенса. Окружённый своими чёрными лётчиками, — а, так вот чьи это люди! Неудивительно, что они не позаботились о безопасности Люка… — он оживлённо жестикулировал. Кажется, кто-то из его людей тоже был ранен — Вейдер разглядел медицинские носилки, и пару дроидов с полными походными аптечками.       Вслед за отцом, прихрамывая, спустился и Люк. Кажется, при падении он здорово зашиб левый бок и ногу, поэтому идти ему было трудно. Вейдер, оглянувшись на сына, вернулся к нему и поддержал того за плечи. Лицо Люка было пугающе бледным, светлые волосы были испачканы в крови.       Пошатываясь, он сошёл вслед за отцом. Ранение и последующее сражение измотали его, глаза Люка были мутны и бессмысленны.