* * *
Посмотрев на шесть голубовато-серебристых эллипсов, прикреплённых к куску полупрозрачной плоти, благодаря которой чакроснабжение стало интенсивней, Орочимару кивнул. — Можешь возвращаться в Коноху, а мне уже пора направиться на встречу со своим старым другом. — Будьте осторожны, отоо-сама, — с непередаваемой интонацией проговорил «отоо-сама» Кабуто. — Всё-таки Джирайя один из Легендарной Троицы. А у вас… у нас… теперь… семья…Часть 2. Глава 14. Идеи и их воплощение
20 ноября 2014 г. в 11:57
— Орочимару-сама, к сожалению, я не смогу остаться в убежище на неделю, — покачал головой Кабуто. — У меня выходной заканчивается, и утром я уже должен быть в госпитале Конохи. Сами знаете, каким может быть неудовольствие Цунаде-сама, — поёжился парень. — Может быть, вы попросите помощи у Хакуджа Сэннина? Точнее, у кого-то из его потомков. Мне кажется, что Хису-чан была бы не против присмотреть за…
— За прошедшие четырнадцать месяцев экспериментов они первые стабильны больше десяти недель, — прикасаясь к тёплому стеклу, пробормотал Орочимару.
— И всё же именно в Рьючидо подсказали насчёт… — попытался вставить Кабуто.
— Да, наверное, ты прав, — устало вздохнул Орочимару. — Только не знаю, как на них подействует обратный призыв.
Он напряжённо раздумывал, разглядывая кладку из шести яиц размером чуть крупнее гусиных. Разве что голубовато-серебристая скорлупа больше походила на кожу, а на ощупь была тёплой и бархатистой. Сквозь оболочку просвечивали тёмные пятнышки зародышей.
Странная нежность пополам с горечью затопила сердце Орочимару. Эта кладка была шестой. И, как ему сказал великий белый змей-мудрец, то, может быть, и последней из-за неразумно затраченных сил. Хакуджа-сэннин пожурил, что кое-кто слишком увлёкся идеей, которую подкинул Шисуи. И хотел сразу всего и много. Предыдущие кладки насчитывали по тридцать-сорок яиц. Но когда они друг за другом погибли, Орочимару поразило отчаяние, которого он раньше не ведал. Теперь это был не просто эксперимент. Это были его дети. Его плоть и кровь.
Он прикрыл глаза, вспоминая тот разговор, случившийся больше года назад.
— Не спрашивайте, откуда я это знаю, — начал немного нервно старший Учиха. — Если честно, я больше надеюсь на ваш гений и просто перечислю некоторые идеи, а уж интересны ли они, решать вам, — занимая место на каменном диване рядом с Итачи, сказал Шисуи и продолжил:
— Так было очень и очень давно. Когда жизнь только зародилась, все организмы, живущие в мире, представляли собой только одну клетку. При эволюции у этой клетки было два выхода: если среда агрессивна, то клетка замыкалась сама в себе и для неё наступала фаза бессмертия. Либо, при благоприятном воздействии, клетка начинает активно размножаться, передавая все свои накопленные знания своим потомкам. Постепенно количество клеток в одном организме увеличивалось и ещё через очень-очень долгое время появились разные животные, а затем и люди, как самые сложные организмы.
— Интересная теория. Допустим, — кивнул Орочимару.
— Несмотря на усложнения организмов, — продолжил Шисуи, — эта «клеточная память» передаётся по-прежнему, так как каждая клетка знает, как ей работать в организме. Но у человека, и тем более шиноби, это не касается накопленных знаний. Но что, если сознание тоже станет некоторой «клеткой», которая будет передавать потомкам накопленные знания? Тогда каждый потомок сможет собирать новые знания, уже пользуясь тем, что собрал прародитель, и передать это уже своим потомкам. Скажем, ваша проклятая печать, по сути, содержит вашу чакру и помогает контролировать тела с такими метками, а также с помощью неё возможно ваше возрождение, а значит, она несёт в себе частицу вашего сознания. Да и Техника Белого Змея была, по сути, захватом сознания. Но что, если сознание не будет захватываться полностью, потому что это будет и так ваше сознание? В каждом потомке будете вы, но каждый из вас может проживать разные жизни, опытным путём исследуя мир и делясь своими знаниями с другими.
— Что-то вроде объединения сознания Яманака? — подхватил Орочимару высказанную идею.
— Ну да. Множество жизней, и путём брака и селекции ваши потомки могут, гипотетически, получить любые кеккей генкай, скрещиваясь с обладателями этих геномов. И потом, я кое-что знаю о змеях, — вздохнул Шисуи и отвёл взгляд. — Некоторые виды змей при некоторых условиях… Эм… Становятся гермафродитами. То есть даже мужская особь может отложить яйца или родить змеек… И я… вы так хотели обладать шаринганом… В общем, я… мы с Итачи согласны быть… Стать донорами. В принципе, если всё получится, то наши и ваши потомки смогут организовать полноценный клан. Клан Учиха. Если мы с вашей помощью сможем избежать так называемого «проклятья», если потомкам Учиха не придётся убивать своих друзей и близких, чтобы заполучить силу, а, скажем, просто воспользоваться памятью предков… Это нас устроит.
— То есть… — оторопел Орочимару от такого предложения.
— Если вы придумаете как, то мы согласны стать отцами ваших детей и взять на себя ответственность. Это будет самым разумным и самым крепким союзом. Если мы… станем родственниками.
Орочимару усмехнулся, вспомнив, как он растерянно хлопал глазами, рассматривая двух сосредоточенных молодых парней, у которых загорелись шаринганы в глазах, то ли на случай его нападения, то ли они напоминали ему о своём додзюцу, о котором он всегда мечтал.
— Оплодотворение, конечно, искусственное, — торопливо добавил Шисуи. — Надеюсь, вы ничего такого не подумали?
— Ну да… — криво усмехнулся он, попросив парней удалиться, чтобы хорошо обдумать сказанное и сразу не прибить за такую странную и безумную идею.
Но чем больше Орочимару думал, тем больше ему эта идея нравилась. Это было что-то вроде головоломки, все кусочки которой у него были, оставалось только собрать целую картинку. Да и перспективы открывались просто головокружительные. Если бы всё получилось, то впереди были века и сотни тел, тысячи новых техник, и всё это был бы он. Он бы поистине осуществил свою мечту и выучил все техники в мире. При том, что очень многие из этих техник поддавались лишь обладателям кеккей генкай...
Через два месяца исследований его и так уже изменённое тело, под воздействием техник и лекарств, разработанных Кабуто, и с помощью яйцевых камер самок змей, так как Орочимару всё же не был гермафродитом и не мог им стать, получило возможность заменять своим ДНК колонии чужих яйцеклеток, которые были сначала приживлены, а потом извлечены из него, искусственно оплодотворены и помещены в инкубатор. Вот только первая кладка на третьей неделе жизни в инкубаторе, когда яйца стали размером с куриные, по непонятным ему причинам умерла. С каждой кладкой они с Кабуто продвигались в экспериментах дальше. Постоянный ток чакры и питательная среда, в которую помещались яйца, продлевал жизнь выводку ещё на несколько дней или недель.
После гибели пятой кладки Орочимару почувствовал себя разбитым. И решился на разговор со Змеиным Мудрецом. Там он узнал об особенностях змеиного рождения и беременности.
Заменённые яйцеклетки были искусственно оплодотворены внутри него, и шесть из них удачно извлечены на восьмой неделе, когда у него даже появилось небольшое брюшко. Орочимару даже радовался, что кладка из-за его истощения получилась такой маленькой. А потом и спохватился, подумав, что бы делал сразу с тридцатью младенцами, в случае, если бы предыдущие кладки выжили.
Итачи стал появляться чаще, чтобы сбросить свою чакру в специальный фуин-накопитель, который держал яичную кладку в поле их чакры. Оба «папаши» действительно взяли на себя ответственность.
По расчётам, второе и окончательное рождение-вылупление должно было состояться через двадцать восемь — тридцать недель, и Орочимару очень надеялся, что оно всё-таки произойдёт.
Распоряжение о поиске Джирайи он отдал змеям-посланцам почти год назад, выдав список дат встреч в Танзаку интервалом в два месяца. Кто же знал, что этого извращенца будут искать так долго?! Змеи назначили встречу и сообщили о ней как раз после удачного оплодотворения шестой кладки.
Внезапно Кабуто пропал, прервав тем самым размышления Орочимару, как будто парня выдернули обратным призывом. Впрочем, вернулся Кабуто через пару минут, довольно сверкая стёклами очков.
— Орочимару-сама! — необычайно возбуждённый парень держал в руках свиток. — Я был удостоен чести говорить со Змеиным Мудрецом. Мне передали этот свиток, который поможет вам, нам… В общем, нашей семье, — щёки Кабуто подозрительно порозовели. И Орочимару вспомнил о предупреждении Шисуи насчёт своего лучшего помощника.
После того, как Кабуто пришлось убить свою приёмную мать Якуши Ноно, которая, из-за проделок Данзо, даже не смогла узнать в своём убийце приёмного сына, у парня обнаружилась серьёзная психологическая травма. С Кабуто даже как-то раз Итачи говорил, рассказывал, как ему пришлось убить своих родителей, но Кабуто, вежливо выслушав, просто покивал головой. Стресс от убийства близкого человека поставил серьёзный блок в сознании парня, впрочем, благодаря этому Орочимару удалось его завербовать.
Позже, дотошно разбираясь в ментальных закладках, поставленных мозголомами Корня, удалось найти незамеченный «подарочек» от бывшего напарничка по «Акацуки» Сасори. Как оказалось, Скорпион Красных Песков в конце Третьей Мировой войны шиноби оставил пятилетнего мальчика на поле боя Песка и Листа и, используя технику манипуляции с памятью, сделал Кабуто своим шпионом-марионеткой. Сняв эту печать и обговорив с Кабуто ситуацию, Орочимару заручился его поддержкой. Паренёк устал быть чьей-то куклой или безвольным оружием и с радостью стал работать на него. Вот только тот блок из-за неузнавания приёмной матерью никуда не делся. И Кабуто иногда терялся в их большой семье, не зная, кто он и как ему быть, проявляя мало эмоций и инициативы. Лишь после того, как месяц назад Кабуто, по просьбе девочек, стал обучать Мину и Юмико основам ирьёдзюцу и доверия с потомством, парень стал постепенно оттаивать и находить себя.
— Кабуто, — улыбнулся Орочимару. — Думаю, ты стал бы прекрасным старшим братом для моих будущих детей. Ты умный, самоотверженный, воспитанный и любящий человек и будешь подавать им хороший пример.
Лицо пятнадцатилетнего подростка застыло, тёмные глаза за круглыми очками удивлённо расширились.
— О-Оро-чимару-с-са-ма… — пробормотал Кабуто, а Орочимару, повинуясь странному порыву, прижал его к себе, поглаживая длинные пепельные волосы, стянутые в хвост.
— Можешь звать меня отцом. Хотя, в свете произошедшего, я даже не знаю, как должны будут называть меня мои будущие детки.
— Хорошо, отоо-сама, — прошептал Кабуто, уткнувшись в его грудь. — В свитке, переданном Змеиным Мудрецом, техника призыва части змеиного яйцевода, при достаточном снабжении его чакрой и питательными веществами он не исчезнет до вылупления яиц.