Дни.

Дни. Медленно протекали по ветрам разлуки, которые плавной, вьющейся линией тянулись от востока, где вставало солнце, и скрываясь на западе вместе с небесным светилом. И если посмотреть на восток, то небо было там кристально чистым, не единого вестника дождя и только лучи солнца, спасающие эту красоту, застывшую и не вечную красоту. Постепенно, переливаясь, играя цветами между собой, сливаясь в бурном и непонятном танце, теряясь и вновь возвращаясь, устало плывут пушистые облака с запада к востоку, к небесному правителю, правителю небес. От самых темных оттенков синего, сливаясь с темно-фиолетовым, смешиваясь, постепенно теряя свою окраску, светлея, переходя в более нежные оттенки, и цвета уже становятся нежными, ласкающими взгляд, но в то же время немного отстраненными и тусклыми. И все это напоминает один огромный океан из пуха или же из какой-то очень тонкой ткани, например такой как шелк. Перья, такие легкие и невесомые, мечущиеся в разные стороны от любого дуновения ветерка, плывущие то с запада на восток, то обратным рейсом, как будто ища спасения в теплых краях, а обжигаясь, вновь уходят в темноту, ища чего-то там. И в то же время, они наверное даже дополняют эту картину океана, где они, как в каком-то немом спектакле, играют свою роль, которая под силам только им. Роль, подвластная только им, таки легким и не весомым созданиям. Не завершенная, чем-то даже смешащая рассудок своей сутью и идеей, роль морских животных, а если быть точнее, то золотых рыбок, которые плывут в потоках этих вод, вод состоящих из лент облаков. А вдали, где небо сливается с землей, враждуя, разделяя пространство, виднеется город, постепенно тянущийся к западу, по так и не доходящий до заветного места, не завершая своей цели, из-за чего все выше и выше верхушки зданий тянутся, пытаясь достать до океана небес, проникнуть туда, стать частью всего этого, добиться даров этого невероятного, прекраснейшего царства, где рождаются мысли, где таят надежды и появляются мечты. Постепенно сменяясь, исчезая, и уже тогда, когда ты входишь в лес, полный отчаяния, ты забываешь обо всем, что было раньше. Лес, полностью заросший травой, опущенный в мрак ночи, сквозь ветви деревьев, из-за большого, не даже огромнейшего количества деревьев, солнечное божество просто не может проникнуть в этот миром забытый уголок, все видом своим напоминающий одно больное дикое существо. Весь, забытый теплом и нежность, брошенный в бездну отчаяния и забытья, оставленный на мучительную смерть, но существо борется, борется за жизнь, ведь так не хочется умирать, хочется отомстить всем и всему за то, что он и его бросили, за то, что не спасли, бросая на произвол судьбы. Медленно, меняется, сменяясь, лес перерастает, уменьшается, и от него остается лишь луг, который в отличии от всей этой суеты и постоянной спешки, был спокоен, мертвенно-красив, манящий к себе, к своей силе и безграничному простору. Как по ступенькам, луг поднимается, возвышается, превосходя в своей высоте лес, полный возмущений от такого нахальства, вскоре, вновь становясь параллельным небу, но уже намного ближе к нему, чувствуя его силу, как оно тебя манит. Одинокая колона, которая смогла противостоять времени и ее потокам, быстрым и шумным, крушащим все на своем пути. А она, как статуя всему этому, забытому, потерянному среди картин времени, застывших в неведении. Узоры, покрывающие ее "тело", говорящие об ее подвигах, о том, что она сделала, что она значила тогда. Воображение, недавно еще дремавшее где-то в глубине мыслей, теперь же рисует силуэты того здания, к которому она могла принадлежать, где так сказать был ее дом, где она была не одна. А все это равновесие, царящие в мире дополняет человеческий силуэт, стоящий у статуи, устремляющий свой взгляд за горизонт, как будто бы ища там ответа. Чистый, белоснежный, как первый снег, падающий из недр небесного океана, укрывающий природу, забирающий все в свои владения. Девушка, чьи локоны развивает прохладный ветер, вызывающий по телу мурашки, легкое платье, вьющееся на ветру, напоминает собой озеро, покрытое льдом, застывшее, не живое, умиротворенное зимой. Своею ручонкой прекрасное создание опирается на эту статую, белоснежными пальцами прикасаясь к ее поверхности, выводя на ней не понятные никому узоры. И все это кажется таким не реальным, таким не завершенным, что хочется взять кисть в руки и что-нибудь дорисовать. То, что просит душа и вели зов сердца. Так хочется все это запомнить, жадно всматриваясь в каждую деталь, запоминая, храня в памяти, как что-то священное.