Слишком глубоко

Еще долго Леви не был похож на самого себя, у меня даже возникло чувство, что я реально здесь лишний. Позже он торопливо начал куда-то собираться, мои вопросы грамотно игнорировал. Дверь за ним захлопнулась громче, чем обычно, не знаю почему, но в какой-то момент я даже подумал, что ночевать буду один. Однако вечером, когда я курил на кухне, глядя в окно на проезжающие машины и думал о том, как теперь мне действовать (ведь Леви конкретикой так и не ответил), я услышал звук замка, потом копошение в коридоре, а следом в дверном проеме появился сам Леви. Он вошел в кухню, и я сразу же понял, что ворчливый и вечно недовольный мужик, ебущий меня, теперь точно здесь. А чисто на лицо выглядел он уже лучше, чем когда мы только приехали сюда. Только я перевел взгляд на его раненое плечо, сейчас закрытое рукавом черной рубашки, как он произносит вполне даже ожидаемо: -Опять накурил... Выходи в подъезд, вся квартира уже провоняла, и это только за несколько часов. Эту его фразу не расцениваю всерьез, вслух лишь настойчиво говорю: -Ты мне на мои вопросы так и не ответил. -Без понятия, о чём ты. Строит опять из себя... -Кто нас прикрывал, кому ты звонил, что теперь делать и куда, черт возьми, ты ездил. -Не твоё дело, не твоё дело, сидеть дома и ебаться, не твоё дело. Нормально? Ха-ха... неужели я ожидал информативного ответа? -Сколько мне нужно здесь сидеть теперь? Меня ведь теперь будут искать, а чтобы всё это затихло, нужно, чтобы прошло время. Кивает, подходит к чайнику, включает его, потом берет кружку и только потом говорит: -Так и есть. Мы переждём первую волну, на которой твой портрет будет висеть чуть ли не на каждой подъездной двери, и когда в каждом выпуске новостей будут говорить о тебе или так или иначе будут упоминать. Я думаю, что месяц. Лучше два-три, а в идеале - четыре, но я считаю, что делать то, что я тебе буду говорить, вполне можно и после первого месяца, если научить тебя делать всё это грамотно. Месяц… -Ебануться. Какого хрена мне здесь делать целый месяц? -Месяц - это крайний минимум, так что нехуй возмущаться и охуевать. Сам виноват. Могу напомнить, как говорил тебе, что будет в случае твоей беспечности. Он останавливал меня лишь на словах, а не на деле. Если бы действительно хотел избежать того, что случилось теперь, то действовал бы жестче. Значит, его устраивает сложившееся стечение обстоятельств. Но почему..? -И что. Что мне делать по истечению этого месяца? -Как что? Ты же живёшь ради убийства. Вот и убивай. Всё… так просто? -Хочешь сказать, что... ты этого и хотел..? Погодь-ка. Не верю. Крайне странно. -Мои желания - это только мои желания. А ты меня услышал. Убивать. Грязно или чисто, быстро или медленно, тихо или громко - только всё это теперь будет зависеть не от твоей воли. Это буду решать я. Если сольешься ты, теперь-то уж точно они смогут выйти и на меня. Но если это произойдет, поверь, я быстрее них доберусь до тебя, и ты пожалеешь, что не сдохнул прежде, например, сегодня, от обычной пули в лоб. Опять эти его угрозы. Это меня не пугает, а злит. -Флаг тебе в задницу. Я всё равно найду способ наслаждаться этим так, как того хочется мне. -Я тебя предупредил. -Да..да. Интерес к Леви ненадолго пропадает, я снова смотрю в окно, делая последние затяжки, а после выбрасываю окурок. Месяц… Это будет ужасно скучно.

***

Я просыпаюсь ближе к обеду; все же хорошо, когда с утра не нужно идти в школу. На этот раз у меня действительно уважительная причина. А впрочем, это уже не имеет никакого значения. До конца учебного года осталось меньше месяца, меня вышвырнут из неё по его истечению. Вот как все они обрадуются: одноклассники, учителя, завуч и директор особенно. Будет счастлив, подписывая бумаги об отчислении. Пусть так. Меня лелеет занимательный факт того, что Леви владеет некой информацией о директоре, этот человек находится на мушке. Я ещё успею ему отомстить. Конечно, если по чистой случайности он не умрет прежде. Отрываю голову от подушки, зеваю, оглядываю глазами комнату. Тишина. Она, кажется, не прерывалась с того самого момента, как я проснулся. Леви ушел куда-то? Даже неинтересно, куда. Вновь ложусь, поворачиваясь на левый бок и смотря теперь в щелку слегка приоткрытой межкомнатной двери. Мне уже скучно. Монотонно, утомляюще, неинтересно – плевать, какие слова употреблять, смысл остается одним. И вполне ясно, что может развеять эту скуку – две определенные вещи. Всем здесь скучно. Эта жизнь неинтересна, если нет того, что привлекает, заставляет кровь по жилам бежать быстрее. И чем таких вещей меньше, тем чаще скука является основой внутреннего состояния. Зато как вдохновляют те вещи, что могут рассеять ее в один миг! Хах! Снова зеваю. Даже мои мысли скучны. Хочу курить, но сигарет в пачке осталось штук пять, что-то типа надо быть экономнее. Леви приедет, отправлю его в магазин, пусть блок покупает. Значит, на несколько часов их хватит – можно закурить. Великолепно. Приподнимаюсь, тянусь за пачкой сигарет, которая как обычно лежит на стуле рядом с кроватью. Достаю сигарету, прикуриваю. Одеяло сползает до бедер, наблюдаю сначала за этим, а потом перевожу взгляд на грудную клетку. -Синяк один, синяк два, синяк три, синяк четыре... Еще и шрамы посчитать можно, но я докурю быстрее, чем окончится счет. А курить еще одну – не вариант. Убираю волосы с лица, по обычаю своему настырно лезущие, провожу ладонью по лбу. В голову лезут навязчивые мысли, от которых у меня обычно член встает. Разгоняю их, потому что хоть они много интереснее происходящего в данный момент, мне нужно поразмыслить о чем-то конкретном, более существенном. Интересно, где сейчас Ханджи? Если не сейчас, то вчера она была в полиции. Хоть они знают, что она никак не могла связаться со мной и помочь мне в моем побеге, они все равно будут подозревать и её в том, что она является именно моим сообщником, а не просто теткой, которой известны мои увлечения. Хотя это тоже в какой-то мере содействие – молчание, знание о преступлении сразу же после его совершения - кто, когда и как. Мы с ней не скоро увидимся, даже просто созвонимся минимум через месяца два. К тому времени уже многое изменится… Делаю последний затяг. Сажусь на край кровати, опуская ноги и касаясь ими пола, нагибаюсь и тушу сигарету в нескольких сантиметрах от своих стоп. Поднимаюсь на ноги, иду в ванную. В прихожей стоит только моя обувь. И правда, уперся куда-то. Хотя это и так было уже точным сведением, ведь не быть же Леви здесь все это время и не издать ни звука? Такое возможно только если очень постараться – нарочно засесть где-нибудь, как маленький ребенок, ждать, когда из-за угла выйду я, чтобы меня напугать. Такое поведение для Леви не свойственно, болезни подобной у него тоже никогда не наблюдал. Или второй случай, если Леви внезапно умер, от той вчерашней раны, например. Лежит, может, сейчас за этой дверью, в ванной, в своих собственных испражнениях с застывшей бледностью и недовольством на лице. И рана в плече не будет иметь возможности зажить… Ну нет уж. Это было бы проблемно, нет желания убирать за трупом, да и тащить его до гаражей будет сложновато. Ну его нахуй. Тем более не лежит он там, Леви уехал, опять хуй пойми куда, и неизвестно когда вернется. Закончив и с мытьем, и с перекусом, захожу в комнату, беру пульт от телевизора. Сразу включается тот канал, на котором обычно крутят новости. Вчера перед сном мы смотрели их. Все в точности так, как и ожидалось. Я даже прикорнуть успел, пока они трындели обо мне. Хотя чего скрывать, я знал, что они неоригинальны, но все же глубоко внутри мог допускать, что, вдруг в этот раз что-то изменится и что-то пойдет маленько не так, как того ожидалось. Но нет. Леви потом сказал мне одну фразу, точнее задал вопрос, который немного разбудил мой разум на минут десять, а после я все же лег на бок, отвернувшись от него, и вскоре заснул. Разве что пару мыслей на счет возможного ответа перед отключкой в голове пролетело. -Ты в центре внимания всего города, ну, как оно? Как оно… сначала я подумал, что это круто, что мне это нравится, и что это то, чего я долго хотел. Но потом я понял, что это лишь поверхностно, а на самом деле все немного, но иначе. Во-первых, в центре внимания точно не всего города. Подросткам моего возраста и меньше глубоко срать на это. В этом возрасте остро не получается ощущать и принимать тот факт, что все мы когда-нибудь сдохнем, а особенно то, что умрешь именно ты. Да, у них могли пугающие мысли пролететь в голове, но они отбросят их через несколько минут, нечаянно наткнувшись на забавное видео в интернете. Я не буду центром их внимания. Другое дело ученики моей школы. Тут да, они яснее ощущают этот страх, ибо я орудую именно в их школе. Во-вторых, взрослое население – да. Но у них свои хлопоты, их слишком много, чтобы каждое мгновение думать о каком-то там пиздюке, которому присвоено уже более 5 убийств. Хах, подумаешь, я же до них не доберусь, - так они думают. Ну и в третьих, не все смотрят новости. И самое главное: мне такое внимание не нужно. Я знал это ранее, но теперь лишний раз убедился, что действительно мне нужно внимание отдельной кучки людей, в данный момент боящихся за свои жизни. Глядя на меня думать о том, как бы прикончить и сбежать, как бы хотя бы просто сбежать. А я-то наперед знаю, что сбежать никому не удастся, из кожи вон вылезу, но сделаю все, чтобы никто не смог уйти живым. Вот и все. Но вчера Леви я ничего не ответил, потому что думать я мог лишь поверхностно в тот момент, и я тогда подумал, что это приятно и это именно то, чего я хотел. А сейчас по телевизору нет ничего интересного, полистав несколько каналов, выключаю его. Опять курить тянет… Кстати… что там Леви вчера про подъезд говорил? Это было бы интересно, ведь я еще никогда не поднимался выше этого этажа. Беру пачку сигарет, в коридоре обуваюсь и накидываю легкую кофту с замком. Отпираю дверь и выхожу на лестничную площадку. Только вдохнув подъездного воздуха, понял, какой же он затхлый в квартире. И дело не только в запахе от сигарет. Закуриваю. Вслушиваюсь в тишину. Надо же, ничего не слышно даже из соседних квартир. А много ли шума будет, если какой-нибудь член сейчас выйдет и увидит здесь меня? Нет, думаю, немного. Первым вопросом бы наверняка было: "Ты хуле здесь стоишь?", а в ответ бы последовал мой жест головой, указывающий, что я из вот этой квартиры, что за моей спиной – из квартиры Леви. Вполне вероятно, что он и дальше бы продолжил залупаться, но все же я почти уверен, что нет. Вчера Леви сам меня сюда отправил, значит, он уверен, что даже если меня кто-то увидит, то ничего мне не сделает. В лицо меня никто из них не видел, значит, Леви сам сказал им об этом? Возможно. Но как ему не в падлу-то было каждого оповещать? Значит, сделал это по-другому. Что-то типа «собрание жильцов» устроил. Хотел бы я на это глянуть. Именно вчерашнее предложение Леви прибавило во мне уверенности в том, что я могу позволить себе прогуляться по этажам. Делаю шаг к лестнице, решаю подняться наверх. Мне хочется именно на последний этаж. Только сейчас, как нельзя вовремя, вспоминаю случай из детства, когда родители особенно сильно спорили между собой, я нестерпимо хотел покинуть квартиру, но то был поздний вечер, а на улице холодина, поэтому я и решил тупо посидеть в подъезде. На том же этаже их было слышно, приглушенно, но слышно. Я поднялся на этаж выше, на еще один и еще, пока подняться выше стало недопустимым. Во мне почему-то все сразу переменилось, будто я увидел, прочувствовал что-то настолько прекрасное по моим меркам, будто осознал какую-то непосильную мне ранее истину, и от этого было хорошо, даже возбуждающе хорошо. Я лишь поднялся на верхний этаж, сел возле стены, поднял голову кверху – и всё. Ничего больше. Ничего необычного. Но тогда мне так совершенно не казалось. Я не делал так после каждый день или раз в неделю. То был единственный случай. А потом так складывалось, что и погода сгодится, пусть и глубокая ночь, с легким страхом или же сильным я ошивался где-то поблизости дома, то Ханджи вовремя приезжала и забирала к себе, а потом звонила моей матери и ругалась с ней. А потом уже и отец ушел, да и я старше стал, уже было действительно срать, что там может случиться со мной ночью на этой улице. Ну а что, так бы я мог подтвердить доводы своей матери – что я шлюха и ебусь в задницу с первыми встречными. Надо же… Мы с ней нечасто перекидывались словами, может, от этого я помню их почти все? Они ведь так часто повторялись. Но мое имя она произносила раз в несколько месяцев, если не в полгода, но его я помнил всегда, а особенно свою фамилию, по которой меня любят называть все. Друг друга – по именам, а меня, как изгоя на лицо – по фамилии. Чаще всех за всю мою жизнь Эреном меня звала Ханджи, но теперь я вижусь с ней все реже и реже, поэтому это первое место скоро займет Леви, если не уже. Ведь мне кажется, если произнести это имя про себя, то оно будет звучать его голосом и его монотонной интонацией. Сейчас мои шаги кажутся слишком громкими, невольно сравниваю их со вчерашними выстрелами. Конечно, я понимаю, что это сравнение так себе, но мой слух сейчас действительно воспринимает это именно так. На мгновение мне даже показалось, что они стали настолько громкими, что я вовсе перестал их слышать. Я почти поднялся, и внутри нет трепета, лишь легкое ожидание, может даже томление. Шаги неосознанно становятся медленнее, а взгляд поднимается все выше. Я будто в том подъезде, в том проклятом доме, где все началось. Я даже не знаю, с чего именно. И теперь уже знать не хочу. Какое это имеет значение? Я ведь говорил себе: если буду думать о том, что касается лично меня, то потеряю из виду все остальное. Я до сих пор так считаю. Ступаю на этот последний, самый верхний этаж. Если посмотреть вниз через маленькое окно, то все уменьшено, даже сильнее, как когда я смотрел с балкона теткиной квартиры. И подобное будет, если глянуть в лестничный пролет. А стены такие же белые, но с более частыми оттенками грязно-серого, книзу особенно. Голову не поднимаю, потому что знаю, что здесь вид будет хуже. А вот обернуться стоит. Тут еще небольшая лестница, ведущая к железной двери, которая закрывает выход на крышу. Я уверен, что она не заперта. Поднимаюсь, переступая через две ступени, сначала осматриваю пол. В глаза не бросается ничего интересного, но я улавливаю кое-что другое… -Хаха... Не сразу верю своему нюху, но через секунду убеждаюсь, что все верно - веет легким приторно сладким запахом, от которого хочется не то скрыться куда подальше, не то продолжать до полного бессилия вдыхать его. Это чертовски приятная неожиданность. Хах. Трупный запах я узнаю всегда и везде, думаю, что каждый человек подсознательно различит, не спутает ни с чем другим. У кого-то он может вызвать тошноту, а у кого-то на это член встает. Нетрудно догадаться, откуда он сейчас исходит. Пол, да и вообще подъезд, теряют для меня свою значимость, вместо этого я подхожу к двери, убираю замок, который, как я и думал, висит здесь для видимости и открываю ее. В лицо ударяет легкая прохлада и воздух, ещё больше пропитанный смертью. Да меня ж подобное за километры к себе притягивает, что уж говорить о квартире, несколькими этажами ниже! Хаха, я даже не думал, что кто-то и сюда трупы складирует! Раскрываю глаза шире, не моргаю, смотрю на источник этого противно-притягательного запаха. Чувствую, как ладони и лоб под челкой потеют, а ворот рубашки немного жмет. Широкая улыбка застыла на лице, выражая, пожалуй, всю мою радость. Даже слюни толком проглотить не могу, которых сейчас в избытке. Приятное чувство заполняет изнутри все тело, не решаюсь даже пошевелиться. Что за прекрасный вид… Если в ямах они лежат себе, гниют, и никто их не видит, то тут вся прелесть на лицо! Вонь несусветная, несмотря на то, что все это гниет на открытом воздухе, запах настолько резкий и сильный, что в нос дает только так. Особенно, если буквально в метре от двери лежит одно тело. Но не оно первое привлекло мое внимание. Ног не чувствую, потому шаги даются с трудом. Кажется, даже шатаюсь. Пристально смотрю вперед, на одно из тел, которое выглядит точно под мой вкус. А вкус в подобном определяется сам и мгновенно. Меня просто тянет именно к этому телу, именно глядя на него слюноотделение повышается, и руки от дикой радости подрагивать начинают. Ужасное зрелище. -Это место нравится мне всё больше и больше... Подхожу почти вплотную к этому трупу. Появляется чувство любопытства, редко я такое испытываю. Одежда порвана, не целиком закрывает тело, поэтому я с легкостью могу увидеть и цвет кожи и степень разложения, на которой сейчас находится труп. Подавляю в себе желание потрогать все это, иначе этот запах будет не только мысленно, но и реально преследовать меня. Тогда Леви точно из хаты пинками погонит. Мне бы лучше повернуться кругом и уйти нахер отсюда. Но я стою на месте. Будто кто приклеил меня. Рукой провожу по своим растянутым в улыбке губам. Насильно опускаю их вниз. Глазами быстро моргаю, а потом верчу головой из стороны в сторону. Жопой чую, что надо сваливать. -Что они здесь вообще делают... Знаю, что на этот вопрос я сам себе ответить не смогу. Максимум – догадки. Может, здесь живет некрофил, либо кто-то очень сильно любит кости, поэтому терпеливо ждет, когда эти трупы полностью разложатся, чтобы потом взять всё это "свеженьким". А может и тот, и тот: один ждет, а другой в это время их трахает, может, у них там деловая договоренность, мол, твой член ведь костям навредить не может, значит, валяй. Это самое, сука, гениальное, что сейчас приходит мне в голову. Этот чертов труп будто держит меня тут, не желает отпускать. Или хочет, чтобы я полежал рядом и в итоге сделался таким же, какой сейчас он. Хуй-то там, мудак плешивый. Как-нибудь без меня. Он явно был отвратным человеком, тем более привлек меня – таких я хочу убивать сильнее. А сейчас строит из себя, будто может предложить то, чем меня можно уговорить остаться здесь. Ничем. Я бы согласился на насилие, а после сладостный оргазм, но если бы он был живой и весь в кровище, а так, чувак, не пойдет. Не могу сделать шага в сторону, безвольно смотрю на труп перед собой. Мысленно восстанавливаю его лицо, каким оно могло быть до того, как в теле по известной причине остановились все жизненные процессы. Представленное мной мне не нравится. Такое мерзкое льстивое лицо. Я бы сам с радостью прикончил обладателя такого ебала. Он на меня смотрит этим своим пустым взглядом. Хватает за ноги и тянет на себя. Не смей меня трогать, тупое отродье. Но он ни черта не понимает – слишком тупой. Хаха, ну конечно, мозги-то у него давно все выплыли, от них ни черта не сталось, только свободное место в черепной коробке. Ничтожество. Как же меня такие бесят: самодовольные, те, кто думает, что может указывать другим. И мне. -Даже гребаные трупы пытаются мной помыкать... Нахуй тебя. Нахуй вас всех. -Ебаные лохи. Лежать на этой грязной старой крыше – единственное их развлечение. -Хахах! Каждый из вас ни чем не отличается от остальных. Что там, в ямах, лежат себе и гниют, что здесь. И всем сука от меня что-то нужно... Лежите себе и дальше, воняйте, как ебаный мусор! Ебитесь с тем некрофилом, мой член уж точно не достоин такого дерьма. И нехуй пялиться блять своими дырками в черепе! Пинаю голову этого особенно осмелевшего трупа, который меня уже изрядно бесит. Тц. На подошве наверняка остались вонючие остатки кожи, превратившейся в кашу. Плевать. -Чё, так лучше?! И ответить нихуя не можешь! Хах! Слабаки. Все, кто сдох от чьей-либо руки - слабаки! Это вы, вы все тут! А я выше вас, намного выше! Ставлю ногу на череп, переношу больше веса на нее. -Я так могу сделать с каждым! Будь то труп или живой человек. Плевать! Мне срать на это! Живые тоже не сильно-то от вас отличаются. Так что идите нахуй... Заебали. Убираю ногу с черепа, сутулюсь, смотрю вниз. Направляюсь к двери. Курить хочу. Перед глазами все немного плывет. Знает ли Леви об этом сборище быдло-трупаков? Знает, наверное. Странно было бы, если бы не знал. А как бы отреагировал на то, если бы узнал, что я был на этой крыше? Хотя… о чем это я. Не трудно будет догадаться. Да и вообще… Он бы лишь оценил мою реакцию и вообще интонацию, с которой я бы все это рассказывал, и после снова принялся бы пить свой чай и рассматривать бумаги. А ну и еще мог бы ответить что-то типа: «Иди подрочи, хуле теперь». На этих гандонов я дрочить не собираюсь. Похуй на Леви. Мысли все равно сейчас какие-то мутные. Надышался, походу. Как бы раньше хаты не свалиться, а то точно утащат. Дым от сигареты жжет легкие и вызывает тошноту, поэтому выкидываю ее. Не успеваю даже пожалеть об этом – в голову дает сильной пульсацией. -Ч-чёрт... Приходится держаться за поручень, а другой рукой держать свою голову. Будто это блять поможет. До квартиры можно сказать доползаю, а внутрь буквально вваливаюсь. Крутость моего состояния явно зашкаливает, и если прямо сейчас я не лягу куда-то, или хотя бы не сяду, то точно ебнусь. В глазах все троится, еле закрыв дверь, сразу падаю на колени, опираясь руками о пол. Дыхание тяжёлое, будто раза три поебался без перерыва. Сильные головные боли у меня не редкость, но чтобы она кружилась и тем более настолько – такое впервые. Не уверен в том, что через секунду или две, а может и три, из моей памяти вновь что-то не улетит в далекие ебени. Видимо, за последнее время информации много накопилось, хах, сука, гребаный лимит. Глаза закрываю, по логике вещей так должно стать легче. Тошнота вроде отступает, зато тело будто скрючивает напополам. Череп как будто сдавливают со всех сторон, а раны на моем теле, еще до конца не зажившие, будто разрываются заново, начинают кровоточить. Это относится и к синякам – болят так, как в тот момент, когда я пришел в себя после той недодраки. Про член сейчас вообще лучше молчать – все это было бы хоть немного приятно, если бы я его чувствовал. Ощущаю себя кастратом. Резкая боль. Тело содрогается. Падаю на пол. Ощущаю каждый стук своего сердца. Легкие сдавливает, не могу сделать и вдоха. А вот это блять уже нихуя не круто. Но кому какое дело, а особенно моему организму. У нас с ним взаимный похуизм. Челюсти сжимаю, что есть силы, чтобы хоть как-то отвлечь себя от боли во всем теле. Вот бы… сделать кому-нибудь так же больно… Нет, еще больнее. Это было бы… это было бы реально охуенно. Вдыхаю. Это сделать получается намного лучше, чем пять секунд назад. А это сильная боль во всем теле вынуждает на какое-то время свыкнуться с ней, лежать, не шевелиться, просто ждать, когда она закончит свои издевки. Не один я тут мастер по доставлению боли. Но за такое хочется реально прикончить. Вот только некого. Боль немного отступает, даже приоткрываю глаза. Зря я это сделал. Нихера не вижу. Лишь очертания стен и вешалки в затемненном углу коридора. Вот только сейчас он не затемненный. Сейчас здесь все совершенно другое. Что… что за хуета? Щелчок замка. Раздается прямо над головой. Вместе с ним щелкает что-то в голове. Боль резко проходит, но в глазах по-прежнему все выглядит совершенно иначе. Дверь открывается, немного задевает мою макушку, некто делает шаг вперед и ноги оказываются прямо перед моим лицом. -Ты какого хера здесь разлегся? Голос Леви. Медленно скольжу по чужим ногам, мысленно отмечая то, как неестественно они выглядят; поднимаю взгляд выше, приходится повернуть голову, чтобы появилась возможность посмотреть на лицо. Лучше бы я этого не делал. Лицо Не Леви. Кто это? Кто ты. Резко сажусь, не отрывая взгляда от незнакомого лица. Так, стоп, ну это же бред, это точно Леви, кому еще входить сюда и говорить голосом этого самодовольного ублюдка? Но то, что я вижу сейчас, даже отдаленно не похоже на то, что я видел всегда. Лицо абсолютно другое. Ни одна черта не выглядит схожей. Даже волосы: короткие, темно-русые. Шея бледная с легким оттенком синевы, худая, морщинистая. Реально страшная, даже у той училки-старухи она была не настолько ужасна. Быстро моргаю, тру глаза для больше эффекта, но это ни разу не помогает. -Черт... Блядь... Поднимаюсь на ноги, опираюсь рукой о стену. Тягучесть и слизь на пальцах и першение во рту игнорирую. Передо мной ведь точно Леви. -Ты нанюхался чего, что ли. Хуле такой неадекватный. Нанюхался… Ты прям в точку. Говорить или нет? Лучше сделать вид, что все как обычно. Подумаешь, решил прилечь на пороге, с кем сука не бывает. Подумаешь, теперь вижу хуй пойми что, с кем ебать такое не случается. Ха…Ха… Неет, это провальный номер… Он узнает… он всё узнает! Хватаюсь руками за голову, пальцами сжимая волосы и ногтями царапая кожу. Зажмуриваю глаза, что есть мочи. Давай же… давай! -Ты выходил из квартиры. Хватит говорить со мной. Заткнись. Заткнись. Заткнись. Заткнись и уйди отсюда! -Никого не встречал? -Заткнись... Заткнись. Заткнись. -Эй, т... -Завались блять! Пячусь назад, мараю кофту о стену густой темно-красной кровью, которая беспрерывно стекает к полу, просачиваясь сквозь него. Ха-ха, при всем при этом кровью даже не пахнет! Да что за неправдоподобность! Смысл? Если уж заставлять меня видеть что-то другое, так воспроизводи эффект целиком, а не частично! -Ха... Хаха. Мне… надо полежать. Это пройдет, после сна обязательно. После сна всегда все проходит. -Хахаха... А может это всё всегда таким было. Может того другого никогда и не существовало. -Л-Леви. Голос сиплый – не получается произнести ровно. -Чего. -Тебе точно тридцать? -Да. Сейчас, взглянув бы на него еще раз, я бы так не сказал. Он всё понял. Точно понял. Ещё тогда, когда посмотрел в мои глаза, пока я растерянно смотрел на него такого – другого. Он понял. А я… я сам себя понять не в состоянии. -Хах. Тогда купишь мне сигарет. -А ты тут пока разнесёшь всё? -Зачем мне это. Я просто хочу убивать. -Посмотри на меня. -Ханджи когда-то плакала от этого. -Хватить пятиться. Ебнешься же сейчас. -У тебя бывало так, когда сквозь замкнутые веки ты видел красный. -Да, и довольно часто. -Мой отец дал мне отличную возможность: учиться, наблюдая. -Ты ещё помнишь о нём. -Кровь с груди я стирал пальцем и слизывал её после. Мне понравился этот вкус. -Откровенничать вздумал. Глаза открой и на меня посмотри лучше. -Мать однажды порезалась. Это был мой второй приступ. -Не соображаешься ни черта. -Я думал лишь об одном: как создать подобный случай. -Может, хватит. -А первый случился в комнате. Пока за стеной отец трахал мою мать. -Эй. -Оттрахаешь меня так же? -Эрен. -Леви.